Андер и возвращение

— По-разному, Фил... Очень, очень красиво, — ответил Андер.

Фил уронил голову на руки и замолчал. Андер еще какое-то время смотрел на него, а потом отключил связь.

ГЛАВА 5. АЭРОПОРТ СУМЕРЕК — АЭРОПОРТ ОЛЬВИИ

Из красного дневника:

"...В пору детства Олли Андера Генрих Андреев не был сопредседателем Движения, лидером фракции и автором скандальной книги. Когда маленькому Оливеру исполнилось три года, в Университете Ольвии закрыли факультет исторических наук, и популярный среди студентов преподаватель, подающий надежды молодой ученый Генрих Андреев стал безработным.

Мать будущего Андера, Анна Андреев покинула семью меньше чем через год. Она уехала в другой стэйт, а еще год спустя клиент Ана Адрев прибыла в Сумерки. Чтобы больше не вернууться. Как воспринял уход матери маленький Оливер, остается только догадываться. Отец и сын остались одни и жили на скудное пособие и нерегулярные подработки отца.

Причины, по которым неплохо образованный бывший доцент Андреев в течение десятка лет не имел постоянной работы, не совсем понятны. С одной стороны, поскольку Андреев никогда не скрывал свое негативное отношение к роли ленсов в политике и экономике Ольвии, это могло сыграть свою роль. С другой стороны, если бы Андреев имел регулярную работу, вряд ли он смог бы проделать колоссальный труд, который требовался для написания "Истории", прославившей его имя. У него просто не хватило бы времени.

Несмотря на тяжелое положение с семейными финансами, Оливер Андреев хорошо учился. При этом у него было немного друзей. Центральный округ стэйта — это место проживания лояльных граждан Ольвии, успешных бизнесменов, высокопоставленных сотрудников администрации. Бедный Оливер из неполной семьи с одним отцом — бывшим преподавателем, почти городским сумасшедшим закономерно стал объектом насмешек разной степени безобидности.

Если из рассказов учителей о нем убрать всю положенную восторженную шелуху, выясняется, что за все время учебы у него появилось только двое друзей-сверстников — сын художника Фил Вальми и дочь горничной Артемида Демис...".

* * *

Андер получил сообщение о прибытии аэробуса из Ольвии и вышел в зал прибытия.

Навстречу ему из мембраны третьего класса выплеснулась галдящая толпа, которая, впрочем, быстро выстроилась в длинную очередь к регистрационной рамке и стала пришибленно тихой. Непривычная геометрия порта определенно подействовала на прибывших угнетающе. Между тем, из раскрытых дверей первого класса неспешно вышло несколько человек, среди которых Андер разглядел неожиданно свежего после вчерашнего Фила. Рядом с ним шел толстый мужчина с залысинами, одетый в строгую ленсонку не первой молодости, типичную для муниципалов. До Андера донеслись обрывки ожесточенного спора.

— У Вас, уважаемый, несколько устаревшая информация, — раздраженно говорил толстый Филу, — Ленсы земного происхождения давно уже прекрасно интегрированы в общество Сумерек. У нас такие же права, как и у ленсов-прим. Абсолютно! Действительные члены Цехов, такие как я, например, могут получать на воспитание детей из репродукционного центра вне зависимости от их расы. Ленс земного происхождения, если он член Цеха, может воспитывать ленса-прим. Понимаете? Это общество без предрассудков.

-Ага, — вкрадчиво согласился Фил, — И действительные члены Цехов этим правом часто пользуются, не так ли? Дети-ленсы — это же элемент престижа. Опять же явное свидетельство лояльности. А это помогает карьере, отношению с ленсами — клиентами, работодателями, сослуживцами, ведь так?

— Так, но к чему Вы клоните? — собеседник Фила насторожился .

— Ну, смотрите, какая замечательная картина, — со счастливой улыбкой заметил Фил, — Люди переселаются в Сумерки. Лучшие из них благодаря талантам и трудолюбию, а также — что немаловажно — хорошей генетике пробиваются в полноценные члены Сумеречного общества, удостаиваются великой чести — становятся родителями детей-ленсов. Э вуаля! — именно их гены исчезают вместе с ними. Они не оставляют потомства. Детей-людей плодят только лузеры и бездельники, вечные клиенты Голдвилля. Ловко придумано!

— Вы отдаете себе отчет, что говорите? — задохнулся от негодования толстяк, — Я сообщу защитникам, какой пропагандой Вы здесь занимаетесь. И Вас в два счета лишат разрешения на работу!

— А у меня его и нет, дорогой мой ленсончик, — ласково улыбнулся Фил, — Я в нем не нуждаюсь, в отличие от тебя, дорогуша.

Толстяк пробурчал что-то очень недовольное, и с сердитым видом проследовал к выходу.

— Привет, Фил, — поздоровался Андер, — — Зачем ты его так?

— А я всегда с похмелья злой.

— Надеюсь, ты не догадался в Сумерки для меня алкоголь протащить? — обеспокоился Андер, — А то с тебя станется.

— Если ты не собираешься пить мою кровь, то нет, — не почесав за ухом, ответил Фил, — Да, в общем-то, толстый — неплохой дядька, только, похоже, не любит, когда его заставляют мозгами пошевелить. Лучше вот с кем познакомься. Гораздо интересней личность.

Фил указал на человека справа от себя. Тот выглядел и впрямь необычно. Мужчина был бос. Одеяние его выглядело как мешок из оберточного материала с проделанными дырами для головы и рук, перепоясанный грубой карбоновой веревкой.

— Олли Андер, — представился Андер.

— Брат Франц, — мужчина ласково улыбнулся.

— Брат? — удивился Андер, — Вы — монах? А я думал, монастырей больше нет.

— Это так, — грустно признал брат Франц, — Наш монастырь закрылся двадцать лет назад. После смерти абба Рожера остальные братья разошлись кто куда. И я не нашел в себе силы остаться и начинать все сначала в одиночку. Да и смысла тоже не нашел, если честно. Но монахи еще есть, сын мой, и я один из них. Я францисканец.

— Честно говоря, брат Франц, — не отказал себе в колкости Андер, — я не знал, что братья нищенствущего ордена летают первым классом.

Брат Франц добродушно махнул рукой.

— Это причуда уважаемого мастера игры Вини, специалиста по техникам убеждения. Он откуда-то узнал о моих скромных познаниях в риторике, и не только любезно предложил погостить у него какое-то время, но и оплатил мой прилет сюда по высшему разряду.

— Вы будете работать в программе мастера Вини? — заинтересовался Андер, — Я слышал о нем много хорошего.

— Да, Олик, — улыбнулся Фил, — но истинная причина прибытия брата Франца сюда не в этом.

— И с какой целью Вы направляетесь в Сумерки, брат Франц? — полюбопытстовал Андер.

— С той же целью, сын мой, с какой от века странствуют братья по миру, — ответил брат Франц, — чтобы нести слово Божье.

— В Сумерки? — изумился Андер.

— Да, — тихо, но с неожиданной мощью убежденности произнес брат Франц.

— Что же привело Вас к такой странной мысли, если не секрет? — спросил Андер.

Взгляд брата Франца посуровел и одновременно наполнился внутренним светом.

— Видите ли, сын мой. Я двадцать лет бродил по стэйтам, пытаясь достучаться до оглохших и ослепших сердец. Уже отчаявшись, я решил оставить эту затею. Я отправился в отдаленный стэйт, чтобы в его окрестностях в старом опустевшем монастыре провести остатки дней в одиноких молитвах. И тут я встретил ленса, который полностью изменил мое представление о моей миссии.

— Он обратил ленса, Олик, — прошептал Фил Андеру.

— Да, это так, — сказал брат Франц, — Когда я пробирался по заброшенным дорогам к монастырю, меня застало ненастье. Я сбился в пути и почти погиб. Но Клаус нашел меня. Я бы мог сказать — совсем случайно, но я скажу — чудом. И он помог мне, рискуя жизнью. И тогда я понял, что ленсы наделены свободой воли и способностью отличать добро от зла. Но этими двумя качествами Господь наделил только одну свою тварь.

Андер изумленно уставился на монаха:

— Что Вы хотите этим сказать?

Монах светло улыбнулся:

— Вы меня поняли: да, они — люди. Это понимание озарило мое сознание. Я знал, что миллионы людей отвергают Христа, но, в конце концов, это их выбор. А у этих несчастных выбора нет — Сын человеческий не приходил к ним. И тогда я понял, зачем Господь остановил меня на самом краю бездны. Не дал оставить земную жизнь нераскаявшимся. И я обратился к своему спасителю с проповедью о великом даре Христа. И он услышал меня. И обратился. И сам выбрал себе имя. С тех пор я вижу свое предназначение в несении слова Божьего братьям нашим ленсам. Я верю — таков Божий замысел. Свет истинной веры вернется на Землю из Сумерек.

Андер стоял с приоткрытым ртом, не зная, что сказать. Фил победно поглядел на него и пожал двумя руками коричневую кисть брата Франца.

— Удачи Вам, святой отец, в Вашем нелегком предприятии!

— Можно еще вопрос, брат Франц? — вспомнил Андер, — Не подскажете, кто такой святой Валентин?

Монах изменился в лице.

— Это святой великомученик второго столетия от Рождества Христова. Его казнили за обращение сына градоначалника — язычника. А почему Вы спрашиваете?

Андер почувствовал себя крайне неловко.

— Просто месяц назад меня поздравили с днем этого святого.

— А, — монах расцвел в улыбке, — День влюбленных! Очень красивый обычай, хоть и не совсем христианский. Но мне пора. Да пребудет с Вами Господь! — сказал брат Франц, осенив друзей крестным знамением.

— Да пребудет с тобой Разум, — прошептал Андер, проводив монаха взглядом.

И тут же увидел в той стороне, куда ушел брат Франц, фигурку девушки в короткой бледнозеленой ленсонке.

— Лана? — не поверил глазам Андер.

— Оливер! — девушка подбежала к друзьям, — Как я рада, что тебя встретила! А я тебя в новостях видела. Ты, оказывается, жуткая знаменитость!

— Что ты здесь делаешь?

— Я передумала. Эмка познакомила меня со своими приятелями.... Вобщем, мне не нравится здесь. Я хочу вернуться в Карфаген.

— Кто это прелестное создание? — встрял Фил.

— Познакомься, Лангуш, это Фил, мой друг. Познакомься, Фил, это Лангуш, я с ней вчера встретился, — представил их друг другу Андер.

— Черт, Олик, — Фил присвистнул, — не замечал за тобой раньше таких способностей.

— Это вы о чем? — Лангуш строго глянула на Фила.

Фил махнул рукой.

— Да это у нас продолжение делового разговора, — объяснил Фил.

— А Вы — тоже мостовщик? — заинтересовалась девушка.

— Ага, — не моргнув глазом, ответил Фил, — у меня колоссальный опыт тесного общения с существами иной физиологии.

— Такой же крутой и знаменитый, как Оливер? — уточнила Лангуш.

— Я — круче, — Фил выпятил грудь, — я такой крутой, что про меня, вообще, никто не знает!

— Фил шутит, — пояснил Андер озадаченной девушке.

— Оливер, дай мне денег на билет до Карфагена, — попросила Лангуш.

Фил охнул.

— Но зачем тебе покупать билет? — удивился Андер, — Поживи в Годвилле в свое удовольствие сорок дней, и тебя отправят за счет твоих хозяев.

— Но тогда же меня во второй раз в Сумерки не позовут, — объяснила Лангуш, — А вдруг я передумаю?

— Логично, чо, — Фил пихнул Андера в бок, — Старик, я бы на твоем месте дал. Хотя бы за волшебную непосредственность.

— Хорошо, — неожиданно согласился Андер, — давай идент.

Лангуш протянула к нему руку.

— Готово, — сказал Андер.

— Ну вот, — улыбнулась Лангуш, — у тебя есть мой идент. Теперь ты можешь со мной связаться. Когда захочешь. Ладно, пока, я побежала.

И Лангуш, действительно, вприпрыжку побежала к выходу из терминала.

— Никуда она не полетит, — сказал Фил, провожая девушку взглядом, — Сделает на эти деньги обалденный боди-арт и на оставшееся купит пропуск на лучшее слияние в Голдвилле. По крайней мере, я на это надеюсь. Что будем делать дальше?

— Ты бывал в Сумерках, Фил? — спросил Андер.

— Нет, — Фил так мотнул головой, будто хотел, чтобы она оторвалась и улетела.

— Хочешь посмотреть?

— Хочу, — Фил деловито нахмурился, — врага надо знать в лицо.

— Тогда полетели, — Андер показал рукой, — Мой флайер там.

* * *

Олли Андер и Фил Вальми сидели в ресторане на площадке аэропорта стэйта Ольвия. Фил болтал без умолку. Андера слушал, особенно не вникая в смысл Филовых речей. Этот голос, который он не слышал много лет, уносил его в самые счастливые дни детства и юности.

— Вот так, — продолжал рассказывать Фил, — Эти болваны из союза художников меня поперли, а без лицензии писать на продажу в Помпеях нельзя. Чем я только после этого не занимался — кому-то стены разрисовывал. Богатеньких оболтусов различению Микки-Мауса докатастрофного от послекатастрофного обучал. Играл в группе архаик-вибра. Потом плюнул на все, и вернулся в родную дыру. Решил, что лучше быть нищим художником в Ольвии, чем богатым маляром в Помпеях. Теперь я здесь.

— У меня есть еще около часа, — может, перекусим? — предложил Андер.

— Ты знаешь, что обед здесь стоит среднемесячную зарплату людей там внизу? — буркнул Фил.

Андер пожал плечами:

— Я тебе уже говорил, член Цеха мостовщиков в ранге Посла может себе кое-что позволить. Что будешь заказывать?

Фил глянул на него изподлобья.

— Тогда "Мартини". Взболтать, но не смешивать. Ой, то есть, наоборот, — Фил театрально хлопнул себя по лбу, — Смешать, но не взбалтывать. А "болтать, но не мешать" — это тайный девиз твоего папаши и его товарищей по партии. Как, впрочем, и всей так называемой оппозиции в стэйтах.

— Извини, Фил, — покачал головой Андер, — Но тут придерживаются правил Сумерек. Так что с алкоголем придется повременить.

Фил воззрился на Андера с неподдельной жалостью.

— Ты когда в последний раз пробовал вкус вина, Олик?

— Около месяца назад, — просто ответил Андер.

— С кем? — не понимающе уставился на него Фил.

— В первый раз с Брейвисом. Второй — с Мирским.

Фил пару раз поймал ртом воздух.

— Кто такой Мирский?

— Это мой первый подмастерье, — улыбнулся Андер, — Хотелось бы вас познакомить. Я думаю, вы бы с ним друг другу понравились.

— Нет-нет, погоди, — Фил потряс буйной шевелюрой, — Я не то хотел спросить.

Он поднял голову.

— Так ты пил с Брейвисом?

— Ну, это сильно сказано — пил, — уточнил Андер, — меньше полбутылки, причем из них на адмирала пришлось всего грамм пятьдесят.

Фил помолчал.

— И какой он?

Андер задумался.

— Старый. И несгибаемый. Я предлагал ему лететь со мной на Землю. Он отказался.

— Что? — Фил чуть не упал со стула, — Но зачем бы ему соглашаться? В чем смысл?

— Фил, ты в курсе, что его теперь ждет? — Андер пристально посмотрел на друга, — У нас есть информация из руководства Итаки. Там условия соглашения с Землей восприняли как чудовищное поражение. Кто-то должен за это ответить. Им нужен козел отпущения, и адмирал, как глава делегации — лучшая кандидатура.

— Нет, — замотал головой Фил, — ерунда. Они не посмеют. Это же Ариэль Брейвис. Вся Итака на дыбы встанет.

Андер покачал головой.

— Фил, детские игры — это хорошо, но нам с тобой уже не тринадцать лет. Итака — это милитаристская диктатура с нищим бесправным индоктринированным населением и с кучкой беспринципных негодяев во главе.

Фил жадно выхлебал полный бокал принесенного настоящего мангового сока и выдохнул еле слышно: