Варвар

Уже почти час красные цветы жестких волосяных венчиков на рукоятках моих ножей расцветали на мишенях, которые были установлены позади нашего шале. Пора заканчивать тренировку. Тем более что Макс возился на кухне, готовя что-то вкусненькое. При мысли о Максе в груди у меня потеплело. Да, сегодняшнее утро многое поменяло в наших отношениях. Мы провалялись в кровати почти полдня, заново открывая друг друга. Узнавая друг друга, уже не как друзья и партнеры, а как любовники. Очень, надо сказать, подробно и тщательно, узнавая! М-да... Я не прочь повторить кое-какие моменты, или даже выполнить всю программу заново.

Вокруг было тихо, поэтому я услышала шум подъезжающей машины. Я разместила братьев Бао Гунь на перевязи, и пошла, взглянуть, кто к нам подъехал. Мы никого не ждали. Наверное, кто-то заблудился. К нам никто, кроме кошек со всей округи, не приходил.

День клонился к вечеру, и заходящее солнце светило мне прямо в глаза. На подъездной дорожке, метрах в пятнадцати от меня, стоял черный Линкольн Навигатор. Дверь машины открылась, и из нее выпрыгнул высокий стройный мужчина с очень длинными светлыми волосами.

Я прищурилась, пытаясь рассмотреть незнакомца против солнца, но могла только видеть, что одет он в длинный черный кожаный плащ и черные же джинсы. Двигался он с нечеловеческой грацией, словно плыл по воздуху, а не шел по земле. Легкий ветерок развевал покрывало его волос, которые опускались гораздо ниже талии. Он явно не был человеком. Чем ближе он ко мне подходил, тем сильнее я чувствовала его иномирную энергию, которая окружала его плотным коконом.

Солнечное гало сияло в его волосах, мешая мне рассмотреть лицо мужчины. Когда он подошел ближе, я поняла, что волосы у него не просто светлые. В его волосах переплетались золотые и серебряные пряди. У меня внезапно пересохло во рту, а кровь застучала в висках неровными толчками.

Я молча смотрела, как незнакомец идет ко мне, понимая, что вот сейчас, вот прямо сейчас я увижу наконец-то его лицо. Лицо моего любовника из эротических снов, которые преследовали меня на протяжении трех лет, и перестали сниться полгода назад. Я думала, что они оставили меня, но радоваться или огорчаться было рано. Вчерашняя ночь полностью дала мне это понять. Сны вернулись. А теперь ко мне шел тот, кто так нежно любил меня в них, и кого я любила в этих снах не менее нежно и страстно.

Мужчина подошел ко мне вплотную, и я встретила пристальный взгляд его серебристых глаз. Не двигаясь, я рассматривала его лицо. Абсолютно белая, нежнейшая кожа. Высокий, без единой морщинки, чистый лоб. Темно золотые тонкие изящно изогнутые дуги бровей. Густые, длинные ресницы, кружевом обрамляющие огромные миндалевидные глаза. Тонкий прямой нос с изящно вырезанными ноздрями. Губы полные, изогнутые как лук купидона, под их тонкой кожей словно просвечивает кровь, и нежные, как лепестки розы. Скульптурный изгиб челюстей и подбородка. Совершенство! На такую красоту больно смотреть. Перед ним хотелось благоговейно преклонить колени, и застыть так, чтобы вечно любоваться его божественной красотой. Я рассматривала его, затаив дыхание. Мысли путались, и я не знала, что сказать.

Он протянул к моему лицу руку с белыми, тонкими длинными пальцами, и коснулся моей щеки. От его легчайшего прикосновения по моему телу словно прошел разряд тока. Испепеляющее желание было мгновенным и мучительным.... Мы молча стояли друг напротив друга, и он касался моего лица. Я не знаю, что бы мы сказали, или сделали дальше, но тут хлопнула входная дверь шале, и на пороге появился Макс. Наваждение схлынуло. Я снова могла дышать и мыслить спокойно. Я отстранилась от его руки.

Чуть отступив в сторону, я открыла рот, чтобы спросить, кто он такой, и что ему здесь нужно, но тут мой взгляд упал на его шею. На белом совершенстве груди, в обрамлении распахнутой черной шелковой рубашки, висело ожерелье из прозрачных серебристых чешуек, на гранях которых играли маленькие радуги, а в центре висел коготь золотистого цвета. Точно такой же коготь висел на кожаном шнурке на моей шее. Ах ты, сукин сын!

Макс поравнялся с нами, склонился в поклоне перед гостем:

— Приветствую тебя, Великий! Чем обязаны такой честью?

— Здравствуй, Властелин Бури, — голос, как шелковая кисть прошел по моему телу, вызвав непроизвольную дрожь, — я приехал за вами.

Айсголд повернулся ко мне:

— Приветствую тебя, Спящая, — мягким атласом прошелестели по моим нервам слова.

Я развернулась под недоуменным взглядом симурана, и, не говоря ни слова, ушла в дом, громко хлопнув за собой дверью.

Не останавливаясь, я пересекла первый этаж, и, взбежав по лестнице, открыла дверь своей спальни. Обхватив себя руками, я стояла у окна, когда Макс вошел в комнату.

— Рыжая, что случилось? — он подошел ко мне сзади, положил руки мне на плечи, попытался привлечь меня к себе.

— Что случилось?! — я сбросила его руки и резко повернулась к нему лицом. Я чувствовала, как мое лицо сводит от злости в неподвижную маску.

— Я надеюсь, что ты злишься не на меня, — он сложил руки на груди, усмехнулся, — я, вроде бы, ничем не заслужил твоего гнева.

Я посмотрела в его глаза.

— Нет, Макс, я злюсь не на тебя. Я тебе никогда не рассказывала ....

Тут дверь открылась, и дракон вошел в спальню. Со сверхъестественной грацией он прошел через комнату, и совершенно спокойно расположился на кровати. В каждом его движении сквозила нега и сладострастие. Весь он был как соблазн и искушение. Он сел на покрывало, подтянув ногу к груди и обняв себя руками за колено, и чуть откинулся назад:

— Она злится на меня, — он посмотрел на меня в упор, встряхнул головой, и его волшебные волосы упали ему на лицо.

Симуран в недоумении переводил взгляд с меня на дракона и обратно:

— Но, Боже мой, за что? Она видит тебя второй раз в жизни!

— Вероятно, Варвара считает, что ей есть, за что злиться на меня, — медленная улыбка раздвинула прекрасные губы.

Я от такой наглости потеряла дар речи. Я резко втянула в себя воздух, и, наконец, со второй попытки прошипела:

— Ну, знаешь ли! Твоя наглость переходит всякие границы! Или ты считаешь, что мне не за что злиться на тебя?! Ты, наглый су....

— Тише! Тише! — дракон резко выпрямился на кровати, поднимая руку ладонью ко мне, — Ты хочешь устроить скандал? Ладно. Но только наедине. Не так я представлял нашу встречу!

От злости у меня тряслись руки, и сводило судорогой челюсти. Мне хотелось броситься на него, разодрать это совершенное лицо в кровь, выцарапать эти фантастические глаза, убить это волшебное существо, и .... Мне хотелось подойти к нему, прижаться к его телу, зарыться руками в эти волосы, вдохнуть пряный аромат его кожи, припасть к его губам, вечно глядеть в серебро его глаз. Почти теряя сознание, я резко сжала кулаки, вонзив ногти в ладони, отвернулась к окну.

— Максим, — голосом, мягким как мех, пропел Айсголд, — не мог бы ты оставить нас ненадолго одних?

Макс посмотрел на меня. Я подошла к нему, обняла, прижалась на мгновение, потом притянула его голову к своему лицу, поцеловала в губы:

— Оставь нас, пожалуйста, на пару минут, — я с нежностью посмотрела симурану в глаза, — нам надо кое-что обсудить. Ну, пожалуйста, Макс! — я еще раз поцеловала его.

— Максим, — в музыкальном голосе дракона зазвенела сталь, — я прошу, оставь нас одних!

Макс не обратил внимания на эту угрозу. Я умоляюще посмотрела на оборотня:

— Оставь нас, все будет хорошо.

Макс поцеловал меня в ответ:

— Хорошо, солнышко. Я буду в соседней комнате, — он развернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Дракон подождал, пока Макс выйдет, затем опять вольно раскинулся на моей кровати.

— Вот значит уже как?! Он тебя называет солнышко? — в его голосе послышались горячие нотки. Ревность, быть может? Чушь!

— Это не твое собачье дело! — ядовито прошипела я, — Ты мне никто!

— И как далеко зашли ваши отношения? Вы любовники? — тут он втянул ноздрями воздух, — Впрочем, можешь не отвечать, — он взял в руки подушку, поднес к лицу, понюхал ее, — я и сам чувствую запах вашей страсти на этой постели!

— Ты не имеешь никакого права спрашивать меня о наших отношениях! Я ни в коей мере не должна отчитываться перед тобой! — я уже немного успокоилась, и стояла прямо, глядя ему в глаза.

Он сел. Склонил голову. Волосы тяжелыми прядями, как драгоценным занавесом, скрыли лицо. Тяжело вздохнул. Затем поднял голову и посмотрел мне в глаза. В расплавленном серебре глаз плескались боль и грусть.

— Прости меня, сердце мое, — я вздрогнула от этого прозвища, — ты абсолютно права! Я не вправе требовать у тебя отчета, в чем-либо. Я просто ревную тебя.

Я, не веря своим ушам, во все глаза смотрела на великолепного мужчину, сидящего на моей постели.

— Что ты делаешь? — как идиотка переспросила я.

— Ревную тебя. Я не успел три года назад, и опоздал сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты разве до сих пор не поняла, сердце мое?

Я опять вздрогнула:

— Прекрати называть меня так, Айсголд! И, давай, рассказывай все по порядку, — потребовала я, — что-то мне подсказывает, что не все так просто.

Дракон потер аристократическими пальцами белый лоб, откинул назад волосы, как-то неуверенно поерзал на кровати. Я поняла, что он нервничает. Мое терпение тоже было на исходе.

— Ну же, Айсголд, давай, рассказывай!

Он встал одним плавным текучим движением и стал ходить по комнате из угла в угол. Затем резко остановился и повернулся ко мне.

— Вся эта история началась десять лет назад. Я был по делам в той провинциальной дыре, которую ты называешь своим городом. На вокзале промышляла мелкими кражами местная банда беспризорников. Я ожидал поезд, сидя на заднем сиденье лимузина, и от нечего делать, заинтересовался их проделками. И каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что предводителем у них была некая рыжеволосая особа, лет семнадцати, которая ловко отводила глаза жертвам, пока ее сообщники чистили их карманы. Я присмотрелся к тебе повнимательнее и почувствовал необычайно высокий магический потенциал. Твоя магия была дикой и необузданной и по большей части еще не проявилась, но сразу было видно, что ты — это нечто особенное. То чем ты занималась на этом вокзале, это было все равно, что колоть орехи сваебоем. Приехав в Москву, я рассказал о тебе Николаю. Он на следующий же день отправился на твои поиски. Мы решили, что лучше всего будет отдать тебя в военное училище, где ты будешь под наблюдением ведьмака, и где твоим способностям и твоему характеру найдут наилучшее применение.

Я с трудом сообразила, что Николаем он назвал ведьмака. Дракон выглядел моим ровесником, а ведьмак для меня всегда был Николаем Ильичем.

— Вот значит, как все было! — протянула я, — Но, каким образом все это связано со снами, в которых мы с тобой занимаемся любовью?

Айсголд снова стал мерить шагами комнату. Затем подошел ко мне вплотную. Меня окатило его пряным экзотическим запахом с еле заметной горчинкой.

— Почти семь лет я ждал, когда у тебя будет достаточно силы, чтобы выдержать мою любовь. Семь долгих лет, — его голос прошелестел осенними листьями, опадающими с деревьев, — А когда я решил, что момент настал, ты была влюблена в своего ястреба. И я отступил! Но совсем отказаться от тебя я не смог, и стал появляться в твоих снах, чтобы хотя бы так обладать тобой, чтобы хоть немного утолить огонь, сжигающий меня. Три года я приходил к тебе таким образом.

Дракон отвернулся от меня и стал смотреть в окно.

— А затем случилось несчастье. Твой возлюбленный погиб. Я знал, как сильно ты его любила, и знал, как ты скорбишь по нему. Поэтому, я перестал вторгаться в твои сны. Но вчера я не выдержал. Я примчался к тебе так быстро, как только смог, — в его голосе послышалась злая насмешка, горькая ирония, — но оказалось, что я опоздал. Опять опоздал! — он рассмеялся. Его смех ледяным крошевом прокатился по моей коже.

Я протянула руку к его щеке и убрала волосы, чтобы видеть лицо. Он повернулся ко мне. И такая боль, такое страдание, такая любовь была в его глазах, что мне сдавило грудь.

— Мне жаль, что все так вышло, — тихонько прошептала я.

— Как давно вы любовники?

Если бы не это выражение его глаз, я не стала бы отвечать.

— С сегодняшнего утра.

Дракон снова рассмеялся этим своим смехом, наждачной бумагой прошедшим по моему телу, а затем уткнулся лбом в стекло.

— О, Бездна! Несколько часов! — его плечи вздрагивали, — Всего несколько часов!

Он вдруг резко развернулся ко мне, схватил меня за плечи, легонько встряхнул:

— Скажи, что для меня еще не все потеряно! — его прекрасное лицо было мокро от слез, — Скажи, что у меня есть надежа! Я тысячи лет искал такую как ты! Я десять лет ждал тебя! И опоздал на несколько часов!

Я осторожно высвободила правую руку и ласково провела по его лицу, вытирая слезы с невероятно мягкой атласной кожи. Он закрыл глаза, наслаждаясь моим прикосновением. Я коротко вздохнула. Ну что тут можно сказать? Молча обняла его за шею, заставив нагнуться, и поцеловала в лоб и закрытые глаза, утешая.

— Сначала, — прошептала я, — я должна разобраться в себе.

Глава 17.

Мы выехали сразу после ужина. На небольшом реактивном самолете, принадлежащем корпорации, возглавляемой Айсголдом, мы вылетели из Женевы и приземлились в Москве. Там самолет заправили, и мы полетели в Минеральные Воды. Через пару часов после приземления мы были уже в гостинице. Все-таки хорошо, когда у тебя есть деньги! Как бы не говорили, что не в деньгах счастье, я была отчасти согласна с циничным мнением, что счастье в их количестве.

Короче, через два часа мы заняли номер состоящий, из двух спален и гостиной, с прекрасным баром и великолепной мебелью. Дракон почти сразу уехал, сказав, что у него есть дела в городе. Нам с Максом спать не хотелось, так как мы выдрыхлись во время перелета, и, по обоюдному согласию, мы завалились в койку, чтобы внести кое-какие коррективы в программу по ознакомлению с перспективами наших новых отношений.

Примерно часа через два, усталые и счастливые, мы удовлетворенно вытянулись рядышком на кровати. Я уютно устроилась на плече у симурана, одной рукой перебирая прядь волос, лежащую у него на груди, а он лениво гладил меня по бедру.

— Слушай, Макс, а ты знал, что драконы могут принимать человеческий облик?

Макс тихонько рассмеялся:

— Ну, не совсем человеческий! Нет, я не знал.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, человек же не может быть настолько прекрасен, правда? Рыжая, может быть, ты мне расскажешь, что у вас с драконом произошло?

Я немного напряглась:

— А тебе обязательно это знать?

Он поцеловал меня в макушку:

— Если ты не хочешь, можешь не рассказывать, — он сильнее прижал меня к себе, — но, согласись, твоя злость к нему выглядела, по меньшей мере, странной. А то потерянное выражение его лица и растерянное твое, после вашего разговора, мне трудно понять.

Я потерлась щекой об его плечо, тяжело вздохнула и пересказала наш с драконом разговор. Макс молча меня, выслушал, а затем спросил: