Теперь омовение, ужин, и на ковер — получать инструктаж. Закрыл глаза, сознание ухнуло во тьму, и вот я уже стою в пятне света, но под ногами не каменные плиты, нет, под ногами трава, обычная зеленая трава. Чувствуется легкий ветерок. А над головой, где то невообразимо далеко, сверкают тысячи крохотных огоньков — звезды.
— С возвращением к обучению, аррак, — знакомый голос, как всегда, прозвучал со всех сторон.
— Спасибо, куратор, что такое аррак?
— Твое звание, начавший базовое обучение.
— Что дает мне новое знание?
— Доступ к новой информации сейчас и новые активаторы символа власти после первого урока.
— Ну, раз так, расскажи мне все новое, что доступно, — я был доволен, как слон, как же, расту по иерархической лестнице, зарабатываю очки, так сказать.
— Начну с обучения. Целью является выработка навыков работы с собственным сознанием и телом, их улучшение и развитие, и будет длиться, пока не будет достигнута полностью. Система уроков та же, один круг — зачет, если урок не выполнен, на следующий день повтор урока.
— Постой, что значит, не выполнен? Будут оговорены цели? — я не совсем понял, в прошлом обучении никаких задач мне никто не ставил, круги засчитывали и при моей смерти, и когда я оставался жив, видно, результаты высчитывались тогда иначе.
— Обучающийся сам должен понять суть урока, это одна из целей, — ясно, то есть теперь я мог застопориться на одном уроке на достаточно долгий период, и биться головой об стену, перебирая все возможные варианты, весело.
— Ясно, продолжай.
— В процессе обучения ты подойдешь к фазе, при которой должен будешь начать обучаться одному из пяти направлений. Учитывая, где ты проходишь обучение, тебе будет доступно только одно направление — паланар. Выбранное направление обуславливает возможные пути твоего дальнейшего обучения продвинутого уровня. Остальная информация закрыта, будут еще вопросы по обучению?
— Что-то не густо опять информации, — и тут меня осенило, — это ведь не обычный учебный комплекс?
— Это специализированный военный объект, остальная информация закрыта, — я переваривал услышанное.
— А существуют не военные учебные комплексы?
— Естественно, но уровня твоей памяти не хватит для их запоминания, — в голосе явно звучала насмешка.
— Ты тот же куратор, что был у меня раньше? Ты как-то изменился.
— Я все тот же, просто твое звание снимает с меня определенные запреты, — теперь голос звучал так, будто втолковывает маленькому, что пальцы в рот не суют и со спичками не играют.
— Хорошо, — проигнорировал новые интонации, — чем отличается учеба в военном и не военном комплексах?
— Качеством и интенсивностью подготовки, жесткостью уроков и темпами их усложнения. Привести более подробные примеры?
— Да, если можно.
— Отсутствие бирюзового уровня, отсутствие летальных исходов, менее глубокое осознания себя и своих возможностей, минимальное влияние на организм, обучение не закрытого типа, отсутствие доступов ограничения по уровням обучения, — это основные моменты, перечислить остальные? Их не больше ста пятидесяти, — голос был откровенно ехидным.
— Нет, не надо, спасибо, — вот так номер, повезло же попасть именно на военную подготовку, — а сколько всего существует уровней обучения?
— Для нашего комплекса — три. Для штатского комплекса — два. Остальное обучение производится вне стен каких-либо комплексов и запретно.
— Почему запретно?
— Информация закрыта, — голос прямо-таки лучился радостью, вот, гад, издевается.
— Тебе нравиться мне это говорить?
— Мне не может что-то нравиться или нет, но проявлять максимум доступного — моя прямая обязанность, — теперь в голосе отчетливо слышалась скука.
— Опиши мне звание паланар.
— Элитная боевая единица, пятая ступень.
— И ничего я не понял, ты можешь подробнее рассказать?
— Могу, начинать? — разговаривай я с человеком, точно знал бы, что я ему надоел.
— Начинай.
— Существую элитные и стандартные боевые единицы, основные отличия между которыми заключаются в обучении, приобретаемых возможностях, степени ответственности и свободе действий. Стандартные боевые единицы имеют семь ступеней развития, элитные — пять. Получение каждой ступени открывает перед обучающимся выбор очередного направления из имеющихся и расширенный доступ. Пятая ступень паланар используется при уничтожении особо укрепленных ставок противника, выполнение менее серьезных задач не целесообразно. Это основное, остальная информация временно закрыта.
— Что значит временно?
— Ты ее получишь во время уроков. Еще вопросы, или я могу перейти к другому разделу информации?
— Нет, вопросов нет, я тебя внимательно слушаю.
— Посредством атрасса будут получены новые активаторы символа власти. Все.
— Как все? А что же еще я могу узнать?
— До консервации были активны штатские модули обучения: история, география, законы и прочее, но сейчас они не действуют. Всю открытую для твоего звания информацию ты получил.
— Ты издеваешься.
— Нет, хотя при твоем желании могу сымитировать, начинать? — опять насмешничает.
— Нет, спасибо.
— Есть еще что-то, чем я могу помочь?
— Нет. Да, скажи, почему я стал свободно понимать все, о чем мы говорим? — проскользнув много раньше, эта мысль просто забылась тогда, а сейчас всплыла.
— Атрасс имеет возможность влиять не только на твое сознание, но и на тело, эта информация была тебе доступна еще при бирюзовом уровне, — да, точно, забыл.
— Ясно. А чему еще он может меня научить?
— При твоем доступе его возможности сильно ограничены, на данный момент — ничему.
— Ясно, опять закрытая информация. Или временно закрытая?
— Частью временно, частью просто закрытая.
Как же он меня утомил своими доступами и новыми интонациями, ну его в пень, все равно ничего толкового больше из него не вытяну.
— Может, хватит на сегодня, закончим?
— Закончим, переживи эту ночь.
— И ты, — я отключился.
Глава 8
О да, первый урок меня сразу же впечатлил, впечатлил так, что все тело ноет и ломит до сих пор. Буквально сразу же, после переноса, я оказался распластан на траве, вдавливаемый в землю все сильнее и сильнее. Не мог не то, что пошевелить ногой или рукой, голову повернуть не мог. Тело как будто налилось свинцом, стало неподъемным, силы мышц просто не хватало, а давление все нарастало и нарастало. Дышать получалось с трудом, через силу, в глазах скакали темные пятна, во рту появился привкус железа. И тут давление остановилось, видно, дойдя до какой-то планки, и про меня забыли. И вот лежу я, дышу через силу, со свистом проталкивая через зубы воздух, и жду непонятно чего. Пара жалких попыток избавиться от невидимого пресса ничего не принесли, лишь напрасно сожгли драгоценный кислород.
Чего же от меня хотят? Физические усилия здесь бесполезны, это и так ясно, остается только разум, но что я могу такого, что поможет в этой ситуации? Мозг на пределе искал выход, перетряхивал всю известную информацию, и ничего не находил.
Не знаю, сколько времени прошло, но давление, и до того беспощадное, вдруг резко, скачком, усилилось, и я потерял сознание. Очнулся свободно лежащим на траве, а чуть дальше, на самой кромке травы и мрака, стоял балахон.
— Человек изначально не развит, ущербен, — голос утверждал, констатируя, — ошибочно предполагать, что он способен чего-либо добиться, развивая только часть себя — или разум, или тело. Я дам тебе понимание сути этого, — и в голову волнами хлынули знания, четкие, яркие, раскаленной иглой впиваясь в мозг, тесня старое, задвигая его куда подальше и занимая первые места. Голова ощущалась как губка, постепенно набухающая от поступающей воды. Так меня еще никогда не учили.
Через мгновение все закончилось. Весь мокрый от пота и лихорадочно дыша, пытался прийти в себя. Зато теперь я понимал, знал, чего от меня хотели. Тренировать тело отдельно от разума бесполезно и вредно, всегда что-то будет отставать, порождая дисгармонию и не соответствие. Или не хватит физических данных, хотя разум уже готов, или же тело просто будет простаивать, не выкладываясь на-полную. Звучит странно, но я вижу суть, понимаю ее, согласен с ней. И больше ни о чем не могу думать. Для меня это стало настоящим откровением. Поднял блестящие глаза на куратора:
— Урок окончен?
Он кивнул, и меня выкинуло во тьму. Пришел в себя я довольно быстро, хоть и ломало меня по-черному, но новые знания открывали небывалый простор возможностей, и это того стоило. Не спеша, по стеночке, доковылял до ложа, сел, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Есть не хотелось, хотелось лечь и не шевелиться. Ну да мы уже проходили такое. Через силу сконцентрировался, уйдя от всего отвлекающего, стараясь оставить где-то за кулисами и ноющее тело, и предвкушение новых возможностей, отрешиться от всего, оставив только плавное погружение в себя. Наработанный навык сработал почти сразу, и я ухнул в глубины сознания.
Тишина и покой, легкая умиротворенность. А перед разумом, не отвлекаемым задвинутыми на задний план ненужными мыслями, уже раскручивается головоломка первой схемы, переданной куратором — слияние разума с телом. Вернее, открытие доступа к телу. Итог — контроль и управление собой на невообразимом для моего понимания уровне, даже представлять страшно, что может получиться. Разблокировка всех, так называемых, скрытых резервов, а на самом деле просто закрытых. Расширение границ доступного телу, что означает улучшение функционирования и развитие организма в целом. Была у вас одна почка? Вырастет вторая. Что, опухоль? Так не станет ее. Слабое сердце? Увольте, промышленные насосы и рядом не лежали. В общем, разум просто пьянел от перспектив, и это только поверхностное понимание, к чему могут привести тренировки — можно лишь гадать.
Но что следует признать, выполнение практики с сознанием по схеме уже на первый взгляд казалось достаточно сложным. Легко не будет. Будет пот, кровь и головная боль — это я так настраиваюсь на работу до упора. Без хотя бы одного признака любая тренировка бесполезна. Так что... начнем.
И сразу же вылет! Глаза закрыты, я до сих пор отрешен от всего, но уже на самом краю, еще чуть-чуть и все, буду просто сидеть с закрытыми глазами. Однако. Впечатление было такое, будто, погружаясь на глубину, пытаешься все время нащупать перед собой что-то постоянно ускользающее, словно окутанное неким барьером, не дающимся в руки, отталкивающимся от любого прикосновения. И вот, почти удалось схватить, оно у тебя между ладоней, ты сводишь руки, ощущаешь легкое, скользкое трепыхание, чувствуешь победу, сдавливаешь сильнее, пытаясь схватить, зажать, но оно вдруг пулей проскальзывает между пальцев, словно кусок мыла, а меня отдачей выталкивает на поверхность.
Не хватает концентрации, моего уровня недостаточно, я понял это с огромным сожалением. Любой мимолетный сбой в настрое — и вот результат. Вернее, его отсутствие. Дальнейшее можно было назвать битьем головой о стену. С тем же успехом. Она начала болеть. В иные моменты напряженность и концентрация достигали такого пика, что казалось, будто сознание дрожит и бьется в судорогах, не способное продолжать далее. И тогда меня выбрасывало, я открывал глаза, мотал головой, разминал шею, массировал виски, и начинал все заново. Раз за разом, спотыкаясь на одном и том же, продолжал попытки снова и снова. После очередной неудачи, активировал символ на восстановление, так тут называлась диагностика и устранение неисправностей организма. Проводилось своего рода омоложение страдающего участка, если это было возможно, если же нет — вот тут, как всегда, информация была для меня закрыта. Боль утихла, остался лишь легкий шум в ушах, но это не мешало, и я продолжил.
В общем, спорта сегодня не было, я так и не пробил головой эту стену, и это очень огорчало. Может, я что-то делаю не так? Приняв местный "душ", удобнее устроился на лежаке. Тьма.
— У меня есть вопросы.
— Слушаю тебя.
— Пытаюсь работать с сознанием по новой методике. Постоянно выбрасывает, полностью. Что я делаю не так?
— А что ты вообще делаешь?
Объяснил ему свои ощущения. Как я вижу ситуацию в целом. Что мне попросту не хватает контроля над собой. Черт! Я дурак...
— У меня и не должно было получиться, ведь так?
— Не должно. Ты и так уже все понял, еще вопросы?
— А как же возможные перспективы, сама суть слияния и все прочее?
— А с чего ты взял, что схема одноуровневая? Достигнешь нужной концентрации, откроется следующий уровень. Или ты хотел все и сразу? — в голосе откровенный смех. Я молчал.
А что говорить, дурак, он и есть дурак. Когда получал эти знания, то, по мере их поступления, становилось известным и понятным то, о чем я даже не подозревал до этих пор. И когда начинал осознанно думать про что-либо из полученного, знаний становилось больше именно об этом, словно вспоминалось давно забытое. Что нам это дает? Правильно — многоуровневую систему. И что я дурак, знавший все нужное, но не собравший все воедино.
— Если ты еще не пробовал, хочу так же отметить, что полученное ты сможешь применять только в определенной последовательности. И кстати, физподготовку я бы на твоем месте не забрасывал, — последнее прозвучало довольно сухо.
— Увлекся просто, у меня больше нет вопросов.
— А у меня нет советов, переживи эту ночь.
— И ты переживи.
— Я не живу по определению, ну да я и не куратор поведения.
— А что, и такие есть? — я немало удивился.
— Есть, конечно. Форма прощания применима только к живущим, к существующим она не применяется.
— А ты в курсе, что снаружи она уже не в ходу?
— Дикари могут делать все, что им вздумается, нам же не обязательно за ними повторять? — очередная насмешка.
— Мне они не показались дикарями.
— А многих ли ты видел? Ну да ладно, это не мой профиль. Переживи эту ночь, — и, не позволяя мне ничего ответить, выбросил в сон.
Это утро принесло только легкую головную боль, впрочем, как и многие последующие, повторяющиеся своей обычностью и предсказуемостью. Но результат, все же, был. Может, и не такой, как хотелось бы, но был, несомненно. То же время, проведенное на пике напряжения — оно увеличивалось. Мозг все так же страдал, сознание билось в судорогах, да иногда так, что это передавалось телу, и я мелко дрожал, будто каждый негативный импульс от сознания переходил в легкие конвульсии рук, ног, груди и брюшных мышц. Пахал я, в общем.
Уроки стали какие-то чудные. Монстров больше не было. Приходилось бегать, прыгать, преодолевать препятствия. Правда, все это в полнейшей темноте, потому как пятачок света не шибко быстро рос, и я довольно часто вспахивал носом землю. Про травмы и не говорю, нос, руки, ноги, ребра ломал неоднократно, о сотрясениях головы и выбитых зубах можно пьесу написать. Провоцировало же меня на это всегда разное, но неприятное: то белесая дымка, от которой трава прямо на глазах чахла и осыпалась пеплом, то какие-то мелкие прыгающие блохи, реально жрущие плоть — поздно от них рванул, то еще какая-то дрянь. В общем, стимул был. Насколько я понял, все, что я мог выработать за это время — это выносливость, ориентирование в полной темноте всеми доступными способами, ну и, конечно же, сосредоточенность на основном — на улепетывании, а не на ушибах и прочих второстепенных неприятностях, даже если это сломанная рука или нога.
