Ветеран_1 (общий файл)

Другое дело, что это была пожалуй самая лафовая каторга во всем королевстве. Представьте что вы находитесь на ограниченном пространстве, не в тюрьме, но ограниченном. Вас на халяву кормят и поят, а работать не заставляют. Плюс ко всему вы являетесь одним из основных уголков, которым западло работать и делать, что либо и у вас есть власть. Все очень хорошо, но вот беда охрана неподкупна, да и доставка мелочей, способных скрасить пребывание здесь, сопряжена со значительными трудностями. Бунтовать бесполезно, как я уже говорил, бунты подавляются так, что вся зона в крови плавает. Остается что? Интриговать. А если у тебя под рукой полсотни человек, то и вести небольшие победоносные войны, за крохи того, что попадает с воли или просто за власть.

А бедные новички, попавшие в такую кашу, достаточно быстро соображают, что здесь им пробиться высоко вряд ли кто позваолит, им прямая дорога умереть или опуститься на нижнеий слой воровской социальной лестницы. Вот они и комплектуются небольшими командами или наплевав на все рвутся по одиночке в Ад. Лучше уж в Аду, гд за тобой присмотрят, чем попасть под пресс местных разборок. Да и сами уголки, бывало бежали туда, скрываясь от своего суда, либо проиграв в бесконечной борьбе за власть.

Нам повезло в том, что группировка Горбыля, оказалась достаточно сильной, чтобы сдерживать наезды остальной массы, и достаточно мудрой, чтобы не зажимать низовое звено. Мы даже начали немного влезать в обстановку и работу, где и нашим силам находилось применение, только такое счастье продолжалось недолго.

3

К нам в барак приперлись несколько человек, когда мы собирались ужинать. Ввалились без стука, без спроса и один с наглым пропитой мордой прошел в центр, по дороге вышибив из под Сени-морехода табурет и усевшегося на него в центре нашего круга.

Ну что, голубчик, добегался? — пронзительным голосом с намеком на интеллигентность сказал он уставившись в глаза Безухому. — Ан нет, и здесь хорошие люди встречаются.

Он немного помолчал, для придания веса своим словам:

Поговорить не хочешь?

Безухий сидя на корточках посмотрел сквозь него и спросил:

Слышь, шестера, ты чья?

Тот зашипел, и вскочил, опрокинув табурет, видимо ему очень сильно не понравилось такое обращение.

однако он сдержался.

Подходи завтра к колодцу, потолковать с тобой хотят

Передай Кресту, что... — и он пожелал.

Причем если бы такое пожелали мне, то я бы наверно даже не дослушал послание полностью, а мухой прилетел разобраться с таким уродом.

Я вам расклад дам, а дальше уже сами решайте...

Безухий закончил рассказ и уселся у окна, уставившись на улицу. Мы подавлено молчали, выходило, что кончать нас будут по любому. Потом все загомонили разом, пытаясь криком обратить на себя внимание.

В принципе если вы под руку горбылю перейдете, то он вас и не тронет

Нет уж. Вместе пришли — вместе уйдем.

Я решил уйти в Ад, — решился Безухий. — Крест уголок солидный, такому в солдаты западло идти, так что всей кодой он не сунется, максимум недешевого зарядит /зарядить недешевого — подослать наемного убийцу/, но я его на раз зацеплю. А может повезет и решит, что раз я сбежал, то он в выигрыше, тогда совсем неплохо будет.

А если десяток пошлет? — робко вмешался Шустрый.

Но ведь не всей кодлой ломанется, — неожиданно для самого себя поддержал я Безухого. — Самому западло, а одному остаться — тоже хорошего мало. Сожрут его здесь. Так что максимум, что он может — это действительно десяток послать, а с десятком мы сами справимся.

Одному не справится, — поднял голову шустрый.

Почему одному? — спокойно спросил я. — Я тоже решил уйти. Там хоть какой-то шанс на волю выйти. Я здесь всю жизнь сидеть не собираюсь. Баб нет, мальчиками обходится не приучен, кулаки гонять остается и все. Я так не хочу, причем я не уверен, что эти чудики так спокойно дадут этим жировать. Нахрен. Я с безухим.

Шустрый потупил глаза:

Ну я... это... тоже наверное... уйду.

Он поднял голову, посмотрел в глаза и задорно улыбнулся:

Вместе пришли — вместе уйдем, че зазря рассусоливать.

Ну что? — поднял голову Безухий. — Уходим?

Уходить то уходим, — сказал Граф, разминающий пальцы тремя круглыми мраморными камушками, — только по моему поздновато мы решились.

Безухий аккуратно подошел к окну и осторожно выглянул на улицу, постоял несколько секунд, потом отошел и глухо сказал:

Просто так нам уйти не дадут, — Крест тоже не дурак и просчитывает вариант на столько ходов вперед, что шахматистам даже и не снилось. А наши шаги в данной ситуации, увы, очевидны, э`жих`м ша`ян`у /эльфийское ругательство из тех, которое могут воспроизводить другие разумные без риска сломать глотку и не боясь насмешек со стороны эльфов за произношение. Точное значение — неизвестно. Однако точно известно, что эльфы, услышав в своем присутствии это выражение, убивают всех присутствующих: и тех кто обозвал, и тех кого обозвали (очень красивый, обладающий смертельной красотой — одно из обращений к властвующему Высокому Дому, причем внутреннее. Употребленное другим Высоким домом, простым эльфом. А тем более "животными" — приравнивается к смертельному оскорблению, смываемому не просто кровью, а многодневными пытками см. 7 и 8 том из эльфийского "Искусство уважать врага")/.

За разговорами мы и не заметили, что основная масса решила не связывать свою судьбу с заведомыми неудачниками и потихоньку слиняла. Так что в наличии оставалось человек птнадцать, да и то четверо, скорей всего не пойдут, а постараются заныкаться здесь. Причем не от трусости, а от того, что мы им никто.

Ну что? Будем прорываться?

Придется, — выдохнул Граф.

* * *

Около барака собралась небольшая кучка народу, к которой вальяжно прошествовал сухопарый мужичок с аккуратно постриженной бородкой. Подойдя ближе, он обратился к кому из толпы, сплюнув сквозь зубы:

Ну че? Эта сссука так там и сидит, не рыпается?

Нет, Крест. Ссанул, наверное.

Крест процедил:

Ну все, приплыл. Теперь, падла, точно здесь ляжет.

Внимательно посмотрев на дом он неожиданно проорал:

Ну что козел, вот и свиделись... — прислушался и продолжил, — небось не ожидал? А?

Из дома не доносилось не звука:

Ну ка сходите гляньте, че там, — скомандовал Крест своим прилипалам.

Двое шакалов, вооруженных крепкими палками забежали в дом и моментально вылетели оттуда, оглушенные. Один, странноватой походкой, сумел добраться до группы поддержки и только после этого упал.

Здесь, — приободрился Крест и снова начал орать угрозы, перемежая их картинками радужного будущего.

* * *

Мы слушали, аккуратно разбирая небольшой оконный проем в торце здания. Безухий изредка отвечал, подогревая интерес к нам. Наконец все было готово, весь народ столпился у главного входа, прислушиваясь к происходящему. Казалось, что здесь собралась большая половина лагеря.

Пора сигнал давать, вполголоса сказал шустрый.

Не учи ученого, — огрызнулся я, раздувая огонь в маленькой коробочке с древесными стружками.

Дождавшись пока появится слабый огонек, поднес его к отверстию и три раза закрыл его ладонью. После этого начал медленно считать до ста, но получилось только до пятидесяти:

— Что так долго? — возмущенный шепот Графа.

Я аж вздрогнул:

— Это ты слишком быстро. Сколько из было?

— Двое. Давай, нечего думать, тикать надо.

Вы шагайте, а мне через такую маленькую дырочку не выбраться, — сказал толстяк с одышкой.

Потом печально улыбнулся и продолжил:

— Да и жить то недолго осталось, я ведь мертвый практически, меня и сюда сунули, что я прилипшее не стал возвращать.

— Так вернул бы и в нормальную крытку пошел.

— А смысл, — грустно улыбнулся толстяк, — отдам, а сам в тюрьме умру и семья останется без средств к существованию, а так все не зря. Я ведь и брать начал, когда про болезнь узнал, а до этого меня прозвали... ну в смысле погоняло сунули... Неподкупный.

Повисло неловкое молчание. Толстяк смахнул слезу и сказал:

Ладно, чего уж там. Давайте, я вас прикрою, только не долго.

Мы обнялись и тихонько скользнули в темноту улицы. Стараясь двигаться очень тихо, мы продвигались по улице, стараясь не попадаться никому на глаза. Шум толпы около нашего барака сатновился все громче и вдруг раздался голос толстяка:

Они ушли через окно!!!

Вот сука! — не выдержал Безухий.

Ничего, — мстительно добавил я, — надеюсь они не будут разбираться там и когда мы уйдем займутся им.

Мы прибавили ходу уже не скрываясь. Так как небольшая фора у нас была, то мы успели к пропускному пункту раньше погони

4

Вот уже где-то с месяца два мы находились в Аду. Находящиеся здесь сержанты делали все, чтобы оправдать это название.

Из нас не собирались делать здесь солдат. Нас не собирались учить владению оружием, нас собрали, чтобы потом положить в каком-нибудь самоубийственном предприятии. Нам не преподавали элементарных армейских премудростей, не делили на роты взводы когорты манипулы легионы, или как там еще называются эти отряды. За основу были взяты отряды наемников, чья численность в отряде колебалась от пятисот, до тысячи.

Когда мы пришли в этот лагерь, то рассчитывали, что к нам будут относится как к солдатам, это служило для некоторых источником радости, для других — огорчения. Несмотря на презрительное сплевывание сквозь зубы и желание жить по законам сильного, даже самые отмороженные преступники, считали, что администрация лагеря должна поддерживать хоть какую-то видимость порядка. Этого же не произошло. Более того, всеми силами искусственно муссировались слухи, о нашей роли жертвенных баранов, предназначенных для того чтобы лечь во время ближайшей заварушки. Ничего так не предавало достоверности данным сплетням, как осознание того, что это правда.

Основной упор делался на восстановление физической формы и работу в группах. Были конечно занятии по работе с мечом, щитом. Сколачивали из досок щит, брали вместо меча подходящую палку и орали до одури, бросаясь друг на друга как последние дебилы.

Мы таскали бревна, бегали с утяжелением, залезали на огромную скалу, торчащую посредине Ада. Нас заставляли выполнять упражнения, не несущие в себе никакого смысла, лишь бы мы были заняты с утра до вечера. Так и получалось, один день походил на другой как две капли воды, но нес в себе никакой смысловой нагрузки. Лишь одно из занятий запомнилось мне на всю оставшуюся жизнь.

* * *

Нас погнали на очередное занятие, которое должно было состояться под патронажем толстяка, постоянно ходившего в засаленной форме, со споротыми знаками различия. Среди основной массы заключенных о нем бытовало мнение как о добром человеке. Он не вел никаких зубодробительных занятий, редко кому совал в морду, разговаривал улыбаясь и постоянно употребляя уменьшительные словечки. А я его боялся. Боялся потому что видел, что его боятся остальные сержанты, сущие звери, которым для того чтобы убить человека не нужно было искать повод. А еще на форме был места, невыгоревшие на солнце и в некоторых с трудом угадывалось изображение лисицы. А погоняло у него было: "Таквот".

Лениво скомандовав строиться, толстяк начал лениво прохаживаться перед строем, вбивая в наши головы прописные истины6

— Я собрал вас сынки, — слово сынки было произнесено так гадостно, что хотелось прибить произнесшего его человека, — чтобы еще раз поговорить о преступлении и наказании.

— Он остановился перед интеллигентнейшим картежником:

— Вот вы, — палец уперся в грудь, — за что сюда попали.

Граф мягко улыбнулся и сказал:

— Чисто по недоразумению, мой генерал. Одно лишь недоразумение привело меня сюда.

Это нисколько не огорчило толстяка. Благосклонно кивнув он сказал:

— Да я в курсе этого недоразумения. Это недоразумение зовется службой королевских приставов.

Дождавшись пока смолкнет невольный смех, он продолжил6

— Но к чему я веду. Мне хотелось бы вам внушить, что необходимо забыть о своем криминальном прошлом и вернуться к жизни полноценного члена общества. И свою задачу я вижу в том, чтобы помочь вам сделать первые шаги в этом направлении. Я не хотел бы, чтобы у вас сложилось превратное мнение о нашем славном лагере и о сержантах-инструкторах, которые изо всех сил стараются привить вам воинские умения и спаять вас в крепкий, надежный коллектив, в котором каждый может опереться на руку своего товарища. И я надеюсь что мы сделаем это?

Он обвел нас своими маленькими бесцветными добрыми глазами, явно ожидая нашего ответа. Ну мы не подкачали, громко, но разноголосо выразив одобрение и совпадение нашего курса с дорогой в светлое будущее.

— Я рад, что наши мнения совпадают, — подытожил он. — Итак, мы собрались с вами, чтобы рассмотреть некоторые магические предметы, которые могут помочь нам. Я не буду касаться магии как таковой, насколько хороша она или плоха, я практик и на все смотрю с точки зрения: нужно — не нужно. Так вот, предмет, о котором я хочу сегодня рассказать, является не просто нужным, а необходимым!

Он поднял свой сарделечный палец вверх, и обвел нас своими добрыми свиными глазками:

— А вот теперь мне понадобятся добровольцы, лучше всего человек пять.

Я стоял ни жив ни мертв. Не знаю почему, но выходить из строя мне не хотелось. Краем глаза глянув на Безухого, я увидел тоненькую дорожку от капли пота, скатившейся со лба. Видимо быть добровольцем не хотелось никому, поскольку на призыв сержанта никто не откликался.

— Ну же, смелее, — подбодрил он нас. — Это совершенно безопасная процедура.

Наконец вызвался придурок Билли, здоровенный детина с минимумом мозгов и огромным желанием выжить. Это недоразумение вбило себе в голову, что если он будет выполнять все команды и вызываться добровольцем. То шанс выжить у него повыситься, да и кроме того, его могут оставить сержантом здесь, в лагере. Мы пару раз видели, как он корчил рожи и орал подражая нашим командирам. Вот и сейчас, выпятив глаза, он шагнул вперед и заорал:

— Я! Разрешите мне!

Скорчив довольную людоедскую улыбку, толстяк сказал:

— Вообще-то я рассчитывал на несколько человек, — все это он говорил, сноровисто надевая на руку добровольца железный браслет, грубой ковки с несколькими рунами.

Я напрягся. Любое волшебство, колдовство, магию, в общем, как ни назови — я считал делом очень опасным. Использовать же магические предметы меня, а тем более испытывать, заставить было практически невозможно и напяливать себе на руку неизвестно что я бы поостерегся, тем более рунную магию./все мы в обычной жизни постоянно сталкиваемся с рунной магией. Это и разнообразные амулеты и артефакты, и невидные сельские маги с помощью нескольких наборов рун могущие остановить разрушение дома, привязать пчел к определенному месту и заставить их собирать нектар только с определенного вида цветов, это и руна стабильности, начертать которую умеет каждый над своим очагом, да мало ли где они используются. Однако мало кто знает, что все эти сугубо мирные дела вышли из боевой рунной магии./