Мессир барон 1-11

— Тише, — заговорил и он. — Вставай, молчи, и мы тебя не тронем.

Мальчик — дрожащий, перепуганный, — спустил ноги на пол, нерешительно поднялся — и Пафнутьев шагнул ему за спину, прижал нож к сонной артерии.

— Выходи в коридор, — скомандовал он. — Постучишься к матери, пусть откроет. Попытаешься крикнуть — умрешь. Понятно?

— Вы... хотите убить маму?.. — шепнул мальчик. — Мою маму?..

— Нет, — сказал Пафнутьев. — Мы никого не убьем, если ты будешь слушаться. Выходи уже... давай.

Флора услышала, как мальчик стучит зубами, снова коснулась его сознания, желая успокоить хоть немного, утешить, но этого она не умела, лишь затуманила мысли, как если бы все это было лишь дурным сном.

И когда он позвал маму, голос его был сонным, словно он только что проснулся от кошмара.

Леди ор-Меджиовани открыла, и Пафнутьев толкнул своего пленника вперед, в комнату, ввалился вместе с ним, держа нож у его горла.

— Сидите тихо, — сказал он, — а то Рико умрет. Тихо. Сядьте на кровать, леди. Так, да.

Флора не могла отделаться от ощущения, что все это должно звучать как-то иначе. Или не должно звучать вовсе.

Дверь в спальню девочек, разумеется, оказалась заперта. Разумеется, отмычка осталась у Пафнутьева, и — разумеется! — они не подумали открыть ее заранее. Флора надавила на ручку сильнее и дверь подалась. Негромко. Не шумнее, чем получилось у Пафнутьева с замком. Девочки даже не проснулись.

Флора решила начать со старшей.

— Вставай, — сказала она, запах роз поплыл по комнате, жаль, что без лунного света. — Буди сестренок, пойдем к вашей маме.

Девочка заморгала.

— Тетенька, вы — фея? — спросила она.

— Фея, — со всей искренностью отозвалась Флора.

— А я — Миси, — представилась девочка, садясь. — А мои сестры — Сима и Ливи, а еще у меня есть старший брат, Рико, у него есть шпага и пони! А вы за зубом?

— За каким зубом?!

— У меня зуб выпал, — пояснила Миси, ногами нащупывая на коврике тапочки.

— Нет, не за зубом. Не шуми.

Миси вытащила из кровати недовольную Симу, шепотом объяснила ей про фею. Ливи не просыпалась, и Флора взяла ее на руки. Та прижалась к ее груди, проворчала что-то, и продолжила спать.

В спальне леди ор-Меджиовани пахло страхом. Пафнутьев с облегчением взглянул на Флору, нахмурился при виде Ливи, спящей у нее на руках. Толкнул Рико на кушетку у колыбели, к матери.

— Дайте мне ключ от двери, — шепнул он. Тихо, наверно чтобы не расслышали девочки, но Флора все слышала прекрасно. — Не злите упырицу, сидите молча. Леди, заставьте ваших дочек сидеть тихо.

Флора села на кровать, девочки уселись рядом, а Пафнутьев поспешно запер дверь.

— Девочки, мы играем в молчанку, — сказала леди ор-Меджиовани. Старая и некрасивая, в ночнушке с пятнами, с носом, как у орла. — Молчите, девочки...

Первый миг Миси и Сима сидели чинно, потом Миси принялась болтать ногами, а Сима — ковырять в носу. Флора бережно опустила Ливи на подушку.

Пафнутьев возился с порталом. Получалось у него медленно, тем более, что он ужасно нервничал. То есть, спиной он прямо-таки излучал уверенность в себе, но Флора была не из тех, кого этим обдуришь. И иногда ей казалось, что это основной недостаток ее положения.

— А вы не похожи на фею, — пробормотала Сима, вытирая пальцы об одеяло. — У вас платье не такое красивое.

— Тише, тише, Симона, — шепнула леди ор-Меджиовани. — Пожалуйста, не шуми...

— Я переоделась, — сказала Флора.

— А что дядя делает?!..

— Симона...

— Он делает колдовство, — сказала Флора. — Чтобы взять нас к вашему папе.

— Прямо к нему? — раскрыла рот Миси.

— Нет, не прямо.

Флора чувствовала страх и ненависть, исходящие от женщины и мальчика на кушетке, беспредельные, как море, угрожающие поглотить ее островок покоя, пахнущий розами. Пора бы привыкнуть, сказала Та, что достойна. Людишки всегда будут чувствовать к тебе именно это. Этим ты хотя бы дала хорошую причину!..

Хотя бы дала хорошую причину, повторила Флора.

— А вы косички заплетать умеете? — спросила Миси.

— Эрмисанта... — прошептала леди ор-Меджиовани, — тише, тише, дитя мое...

— Умею! — сказала Флора. — Даже на дважды пять прядей могу.

— Ух ты...

Между разведенных рук Пафнутьева что-то засветилось, и тут Флора услышала топот ног.

Конечно же, они допустили множество ошибок. Забыли про кормилицу, не проверили комнату на наличие тайных ходов. Но основной своей ошибкой Флора сочла, что не успела поесть заранее. Тогда она была бы быстрее, и встретила бы их еще в нише. А так не успела.

Стражники вломились в комнату из-за занавески, прикрывающей нишу с ночной вазой, и там Флора и встретила их. Она думала лишь о том, что это необходимо немедленно прекратить, и потому они умерли быстро.

— Уходим!.. — крикнул Пафнутьев.

Девочки визжали, верещал в колыбели проснувшийся младенец. Флора подбежала, схватила его, прижала к себе. Пафнутьев тащил к радужному мерцанию упирающегося Рико.

— Нееет!!! — закричала леди ор-Меджиовани, бросившись к Флоре. Та отшатнулась, спиной врезавшись в стену. Шагнула вбок, к порталу. Младенец замолчал.

— Возьмите девочек, и идите в портал! — сказала Флора дрожащим голосом. — Ну же!..

И от полной уже беспомощности обнажила клыки.

Леди ор-Меджиовани перевела взгляд с младенца на портал, где уже исчез Рико, и снова на младенца, на Флору, на визжащих девочек.

— Эрмисанта, Симона, Ливия, — сказала она. Ее голос не дрожал. — Замолчите. Леди себя так не ведут. Возьмите друг друга за руки. Мы пойдем вместе.

* * *

Девиз графского рода ор-Меджиовани гласил 'Свое возьму!' и Пьетро ор-Меджиовани следовал ему в точности.

Замок ор-Мехтеров Меджиовани считал своим, поскольку знал совершенно точно, что сможет его захватить. Четыре десятка не могут противостоять тысяче, это ясно как день.

Верно, вчерашний штурм захлебнулся. Значит, завтрашний будет удачней.

Конечно, следовало учесть потери, наихудшей из которых было ранение Красты, хренова боевого мага, успевшего взять задаток, но не успевшего сделать ровным счетом ничего полезного. Следовало учесть и слухи, ползающие среди солдат — о смертном страхе, охватившем вдруг штурмующих, о колдовском тумане, в котором что-то летало и ухало, и обо всем прочем. Отрин-Милосердец, летало и ухало! Какие только доводы люди готовы придумать, лишь бы оправдать собственную трусость!

Хорошо хоть, что в войске были преимущественно наемники. Местные олухи намочили бы штаны от подобных рассказов; эти только посмеивались.

Но, как бы то ни было, ор-Меджиовани не собирался отказываться от того, что считал своим.

Утром гонец под белым флагом привез письмо от молодого Мехтера. В умеренно наглом письме, написанном мелким почерком аккуратиста и чистюли, тот предлагал встретиться. Почему бы и нет? Возможно, ему хватит ума использовать свой последний шанс и сдаться на взаимовыгодных условиях. Или же нет; тогда можно будет вволю повеселиться, пока мастера чинят махины и меняют таран.

День был холодным и ветреным, неприветливым. В компании двух Фьяренц, перебежчика и наемника, ор-Меджиовани терпеливо ждал, пока ворота откроются, и из них появится барон ор-Мехтер, также сопровождаемый двумя из его людей. Их лошади плелись шагом. Барон, хлипкий мальчишка лет семнадцати, одет был в столичный костюмчик с серебряным шитьем на рукавах, и более ничем не выделялся. Сопровождавшие, старые вояки, явно служившие еще папаше мальца, кривились так, будто на дорожку сожрали по лимону. И пусть себе кривятся.

— Дорогой мой ор-Мехтер! — воскликнул ор-Меджиовани, придав голосу приветливость. — Счастлив, положительно счастлив вас видеть. Как поживаете, как здоровье?

Фьяренцы заржали, лица бароновых вояк приобрели совсем уж безрадостное выражение.

— Благодарю вас, прекрасно, — отозвался мальчишка. — Как здоровье вашего мага?

— Благодарю вас, прекрасно, — бодро соврал ор-Меджиовани. Бездна, до этого момента он надеялся, что болт, прилетевший Красте в грудь, был случайным. Ну и что это меняет? А ничего это не меняет. — Какой свежий ветерок сегодня, а?

— Чудесный, — без улыбки согласился ор-Мехтер, остановив коня шагах в десяти от собеседника. — Предлагаю поговорить наедине.

— Стесняетесь? Х-ха. Ну, давайте.

Спешившись, они отдали поводья спутникам. Фьяренцы отъехали шагов на тридцать. Спутники мальчишки поступили так же.

Земля была изрытой после вчерашнего сражения — особо не погуляешь, если даже и относишься к редким любителям гулять на расстоянии полета стрелы от вражеского войска. Мальчишка подошел поближе, остановился, молча и хмурясь. Так и будем стоять?

— Ну что, хотели поговорить? — взял дело в свои руки Меджиовани. — Давайте, говорите. Замок вам не отстоять, это ежу понятно.

— Да? — переспросил мальчишка с ноткой типично столичной светской любезности. За годы на Севере Пьетро уже успел позабыть этот говор.

— Да, — подтвердил ор-Меджиовани с напором. — Будь у вас побольше опыта, вы бы уже и сами смекнули. Может, дружинники вашего батюшки, — или кто там у вас командует? — и желают героически подохнуть, но вам-то это зачем? Никто не осудит вас, если вы решите сдаться, — понизил он голос. — Верно, у меня были нелады с покойным бароном, но против вас я совершенно ничего не имею. Откроете мне ворота, принесете клятву, и останетесь править, как ни в чем не бывало. Волос ни у кого с головы не упадет, обещаю вам.

Мальчишка промолчал, только покачал головой едва заметно. Глаза у него были серые, невыразительные.

— Поразмыслите сами, — продолжал ор-Меджиовани. Ему нравилось слушать собственный звучный голос, вот только безмолвие собеседника начинало раздражать. — Времена сейчас нелегкие. Вы нуждаетесь в надежном покровителе. Поверьте, моим вассалам совсем неплохо живется. Я не лезу в чужие дела и ни от кого не требую невозможного.

— У меня уже есть покровитель, — возразил мальчишка не очень уверенно.— Его величество Эрик.

— Его величество — в столице, а здесь — Север, — сказал ор-Меджиовани. — Смешно. Вроде, взрослый мальчик, а простых вещей не понимаете. Король — там. Вы — здесь. Если когда-нибудь он сюда и придет, вашим трупом к тому моменту не прельстятся даже падальщики. Верите мне?

— Верю, — опустил глаза ор-Мехтер. — В падальщиках вы должны разбираться.

— Как и во многом другом, — согласился ор-Меджиовани добродушно. — Я, как-никак, вам в отцы гожусь. Поэтому вот вам мой отеческий совет: сдайте замок. Хватит тянуть время, вы ничего от того не выиграете. Не стойте на ветру — простынете. И не пытайтесь меня спровоцировать, а то я могу и разозлиться.

Мехтер молчал. Его вояки скучали поодаль. Их кони топтались на месте. На стене маячили зеваки.

— Ну что?.. — спросил ор-Меджиовани резче. Мальчишка поднял глаза.

— Вы снимете осаду, — сказал он чуть слышно. — И уйдете. Потому что ваша семья у меня в заложниках. Ваша жена. Рико. Девочки. И младенец. Все.

— Блефуете, — отозвался ор-Меджиовани мгновенно. Новый порыв ветра показался особенно холодным. — Врете. Неумело и глупо.

— Видите на стене, над воротами? — все так же тихо сказал ор-Мехтер. — Там Миси. Или Сима. Я их путаю.

Пьетро ор-Меджиовани против своей воли посмотрел на стену. Кажется, он различил там темноволосую фигурку, машущую рукой. А может быть и нет. Слишком далеко.

Это не могло быть правдой. Но и врать — так — этот сопляк не смог бы. Не посмел бы.

Меджиовани хотелось ударить его. Хотелось закрыться от ветра, спрятаться в шатре. Перечитать еще раз письмо от Лизы. Она писала, что у мелкого вылез первый зуб. У мелкого не было имени. Лиза не разрешала давать имена детям до года. Решила так после того, как их первенец, Марито, умер в колыбели.

Ор-Меджиовани ощутил вдруг, что совсем замерз.

— Прекрасно, — сказал он вслух. Голос был резким, чужим. — Давно хотел жениться на молоденькой. А детей мы настругать всегда успеем.

Мальчишка смерил его равнодушным взглядом.

— Блефуете, — заключил он.

Мир дрогнул, смазался, как попавший под дождь неумелый детский рисунок.

Ор-Меджиовани заговорил, понимая сам, что говорит не то и не так.

— Я тебя, сопляка, сотру с лица земли... Переломаю тебе все кости, а потом четвертую... Разнесу твой замок по камешку, духово ты отродье...

Ор-Мехтер молчал. Ор-Меджиовани чувствовал страх, тот самый смертный ужас, о котором судачили солдаты, и тщетно пытался отстраниться от него с помощью слов, но не мог, словно холод пронизал до костей, словно мир сосредоточился на этом тщедушном мальчишке с бесцветными глазами.

— Хорошо, я сниму осаду, — выдохнул он наконец, когда закончились все слова, и остались лишь страх и холод. — Довольны?..

— Вы принесете мне вассальную клятву, мессир ор-Меджиовани, — сказал мальчишка почти с жалостью. — Я хочу быть уверен, что с этим покончено.

— Да ты бредишь!..

— Иначе умрут ваши дети. Умрут мучительно. Решайте быстрее, у вас мало времени.

— Неужели... ты действительно готов... детей?..

— Да.

Ветер пронизывал до костей, черный ветер Бездны, тот, что в страшных сказках высасывает души, оставляя пустые оболочки. Девочка махала со стены, кричала что-то, но ветер относил слова прочь.

— Я не хотел этого, — сказал ор-Мехтер. — Вы меня вынудили. Мне нужны гарантии. Принесите клятву, и я отпущу их. Или они умрут. Их судьба уже не в моей воле. Вы разбудили слишком могучие силы, встав против меня, мессир ор-Меджиовани.

На следующий день, на протяжении многих последующих дней, Пьетро ор-Меджиовани пытался, но не мог понять, что именно призошло там, под стенами замка, который он уже считал своим. Как поверил, почему присоединился к страшной игре, не имеющей ничего общего с реальностью, пришедшей прямиком из детских страшилок и замшелых легенд Но в тот момент он верил, и почти с облегчением опустился на одно колено, и люди смотрели со стен и из лагеря, но и это не имело значения, потому что черный ветер пожирал его душу, и лишь сбивчивые, нелепые слова клятвы позволяли жизни его продлиться...

— Вы не нарушите вашей клятвы, — сказал ор-Мехтер потом, и тихий его голос доносился издалека, был единственной зацепкой за жизнь, за спасение, — иначе вода станет вам ядом, а земля — зыбучим песком. Воздух будет вам горек, и огонь погаснет в вашем очаге, и дух изойдет из вашей гортани, и после смерти не найдете вы пристанища. Поэтому вы будете мне верны, мессир ор-Меджиовани. Встаньте.

Ветер почти стих, и солнце светило. Далекий шум доносился спереди и сзади, шелест сотен голосов, спешащих обсудить — что?..

— Рико останется у меня, — сказал мессир ор-Мехтер.— Мне нужен оруженосец. Думаю, вашему сыну уже настала пора поступить на службу к сеньору. Прочих я отпущу, когда ваше войско будет готово к обратному пути. Надеюсь, это случится еще сегодня. А теперь — убирайтесь.

Ор-Меджиовани не помнил, как добрался до своей лошади, а после — до лагеря, что скомандовал Фьяренце и Фьяренце, чем занял долгие часы, пока не открылись ворота, и Лиза с детьми не вышла ему навстречу, не заспешила, спотыкаясь, по дороге. Единственное, что отпечаталось в его памяти — равнодушный взгляд серых глаз, да еще всепроницающие порывы черного, ледяного ветра.