Лаис Разящая

Надо бы добить, но князь медлит, брезгливо разглядывая свою потенциальную жертву. Вряд ли наёмник заслуживает снисхождения, но тот, кого ты убьёшь, уже никогда не раскается и не исправится... может быть, этому хватило бы благоразумия завязать, хотя бы и из трусости...

Аделаис делает взмах рукой, и мужчина застывает неподвижно, перестав дышать.

— Через пять часов очнётся, — говорит Лаис князю. И уже девушке. — Есть что добавить? Та мелко дрожит, но кивает.

— Я... я просто должна была передать записку, — шепчет срывающимся голосом. — Вот тут... в платье... — показывает куда-то в район декольте.

— Возьмёте сами? — немного ехидно интересуется девушка-альд у князя. Тот отрицательно качает головой. Л-л-лаис...

Впрочем, речь не идёт о том, чтобы шарить у девушки в декольте — она разрывает один из воланов и достаёт записку оттуда. Ирислав берёт, прячет в карман.

— Кто её передал?

— Н-н-не знаю! Мужчина какой-то. П-приходил ко мне два дня н-назад, ни... ничего не хотел, заплатил щедро... Велел вот записку взять... передать... Не убивайте меня, пожалуйста! Я же ничего не сделала! Я никому ничего не скажу, да я и не знаю... Пожалуйста! Я... хотите... я что хотите сделаю... я...

— Отпусти, — говорит князь Аделаис. Больше всего на свете он не любит смотреть как унижаются люди. — Пожалуйста. Пусть идёт. Через три часа.

Аделаис понимает его верно — замораживает девушку, и та статуей замирает на стуле.

Ирислав разворачивает записку... она пустая. Возможно, её можно как-то активировать, но это стоит делать явно не здесь.

— Первый раз, значит? — Лаис сидит на подоконнике. На том самом подоконнике. — Для первого раза вы были весьма напористы, господин.

Князь делает шаг, встаёт непозволительно близко к госпоже послу.

— Лаис, — говорит он. Поднимает руку, пропускает её волосы между пальцев. — Вы знаете, я ведь не железный.

— Нет? — изгибает бровь. И не делает ни малейшей попытки отодвинуться. Как, впрочем, и прижаться.

— Нет, — кается Ирислав, притягивая её к себе и впиваясь в губы. Кажется, в этой игре он безвозвратно проиграл.

Лаис отвечает. И... отстраняется.

— Мучаешь! — выдыхает князь, прижимаясь лбом к её лбу. Продолжить хочется и в самом деле так, что мучительно.

— Здесь? — спрашивает девушка. Ирислав достаточно уже знаком с ней, чтобы знать, что это её как раз не смущает, но отзывается:

— Где угодно. Когда угодно. Только скажи.

— И это при живой-то... предположительно живой невесте! — насмехается Лаис. Князь же серьёзен.

— Женой она мне при любом раскладе не станет. И при чём тут она?

— Вы не свободны, князь, — говорит девушка.

— Серьёзно? — недоверчиво переспрашивает Ирислав. Нет, в самом деле? Девушка, которая плевать хотела на скромность и все приличия...

— Серьёзно, — отзывается Аделаис.

Ирислав чуть отстраняется. В изумрудных глазах невозможно ничего прочесть.

Князю известно всего три способа разорвать помолвку. Смерть одного из помолвленных, обратный ритуал по обоюдному согласию и...

— Выходи за меня, — говорит князь.

...и сделать предложение другой. Проблема только в том, что это, второе предложение уже отозвать нельзя, если его примут. Так что прибегать к нему князь не спешил, рассчитывал справиться первым способом. В крайнем случае, вторым...

— Ну нет, — говорит Лаис. — Нет, нет и нет!

И Ирислав бы, наверное, оскорбился, но все слова в мире перестают иметь значение, потому что она целует его сама, прижимается, обвивает ногами...

11.

На столе перед Лаис лежит совершенно пустая записка, девушка смотрит на неё так и сяк, но ничего не видит. Вроде бы и есть маленькое, тоненькое заклятие, но что оно делает? Скрывает надпись? Или наоборот — содержит? Альд может только разрушить заклинание, но что если заклинание — как раз и есть сообщение?..

Ирислав сидит напротив и тоже смотрит на записку. И на Лаис. И на записку, признаться честно, куда реже, чем на Лаис.

И от этого взгляда переворачивается всё внутри. Надо доложить, что она облажалась. По-другому и не скажешь. Одно дело — заигрывать с огнём, и совершенно другое — сунуть туда голову. Немного флирта с князем, сохраняя дистанцию и трезвый рассудок — вполне на пользу делу, влюбиться по уши — всё разрушить.

— Попробуйте полить кровью? — предлагает она, поднимая взгляд. И зачем-то упрямо добавляет. — Ваша Светлость.

От "Светлости" Ирислав морщится, но Аделаис кажется, что это необходимо. Сокращать дистанцию ещё больше она не будет. Хватит и того, где они сейчас. Надо быть осторожнее. С мыслями, словами и взглядами. Кто ж знал, что князь не отступит?.. Кто ж знал, что он настолько... беспечен? Заинтересован? Или настолько хорошо её изучил, что не сомневался — откажет...

— Жалеешь, — скорее говорит, нежели спрашивает Ирислав.

Лаис знает, что она должна жалеть. Нет уважения тому, кто руководствуется лишь своими сиюминутными желаниями, отринув достоинство и долг...

— Мне очень понравилось, — говорит она чистую, хоть и сильно приуменьшенную правду. С князем было настолько хорошо, вероятно, из-за его стихийной природы, что даже гроза как-то померкла. И девушка немного опасается, что любая гроза до конца жизни будет служить напоминанием о князе... И всё же, несмотря ни на что, пожалеть никак не получается.

Ирислав молча уходит вниз за вином, а Лаис, оглядевшись и убедившись, что на втором этаже таверны кроме неё никого, сжимает руку, активируя руну вызова. Ненадёжность, пристрастность и необъективность — совершенно не то, что позволительно скрывать от своего короля хоть сколько-нибудь времени. Руна пульсирует, наливаясь пронзительно-синим цветом, а девушка всё не может решить, что отправить дальше. Ей и слова-то трудно подобрать, а руны ограничены, с ними ещё труднее. Предательство? Нет, до предательства не дошло и Лаис клянётся, что не дойдёт. Требуется помощь? Нет, точно не требуется. Призыв? Дом? Сердце?

— Что ты делаешь? — спрашивает слишком рано вернувшийся князь, ставя перед ней кубок с горячим вином.

Аделаис поднимает глаза. Отвечает честно.

— Докладываю моему королю.

Взгляд Светлости темнеет и становится подозрительно-колючим.

— О чём? — спрашивает он. — Не говори, что все альды немедленно докладывают королю, с кем они переспали!

Лаис сдержанно улыбается, представив, как это выглядело бы. И ничего не говорит.

— Аделаис?

— Вы — не каждый, — вздыхает она.

— И?

Аделаис молча рассматривает руну на своей руке. Признаваться, что дело не в близости как таковой, а в нежданно захлестнувшей влюблённости, она не собирается. Не тот момент, да и князь — не тот человек, ему каждая после близости признаётся...

— Мы можем сделать вид, что последних нескольких часов не было, — холодно роняет Ирислав, — если проблема в них.

Аделаис на секунду опускает глаза. Как бы там ни было, это совсем не те слова, которые хотела бы услышать женщина после недавней близости... что бы она сама ни наговорила.

— Это прекрасная мысль, Ваша Светлость, — ровно отзывается она, посылая Ириславу ослепительную, ничего не выражающую улыбку. — То, что нужно.

Руна на руке ноет, требуя внимания. Лаис медлит и посылает всего лишь "сомнение". Если князь готов отступить, то и она вполне справится.

— Значит, не было, — подытоживает мужчина.

Лаис закрывает связь, кивает и переводит взгляд на записку на столе. Но сказать ничего не успевает.

— Выходи за меня, — говорит князь.

И всё с таким трудом достигнутое спокойствие Лаис летит в тартарары. Она качает головой, но в груди почему-то разливается тепло.