Сделав бубен, я сделал пару простеньких погремушек, жалейку, она же — сопелка, гудок, рожок, смысл один — дуй да дырочки пальцами зажимай, и ещё кастаньеты. Из бивня мамонта. Резкие, громкие, звонкие. Сначала хотел всё это так продемонстрировать, а потом подумал-подумал и решил, а почему бы и нет? И стали мы, я и брат с сестрой, каждый день уединятся на часок, подальше ото всех. Я не старался сделать что-то особо сложное. Простенький повторяющийся ритм, повороты, вращения, несложные переборы ногами, положение рук, отбивающие ритм кастаньеты. Моя основная идея заключалась в том, чтобы показать силу воздействия звука и пластики движения.

И вот, сегодня вечером "премьера"! В поздних сумерках, запалив костёр побольше, расселись, музыканты с одной стороны, почтенная публика с другой стороны, оставив достаточно места для Соле Выйдя в круг, Соле надела кастаньеты и скинула с себя одежду оставшись только в набедренной повязке. Вот так, девочка как-то сразу превратилась в девушку. Стройное гибкое тело, отсвечивающее бронзовым загаром, длинные ноги, изящно очерченные небольшие груди, юна, свежа, прекрасна!!! Ух, хороша зеленоглазка! А впрочем, пора

Неспешно начинаю постукивать в бубен, пробуждая первые признаки его настоящего голоса. Яр подхватывает ритм погремушками. Соле стоит неподвижно, прикрыв глаза, публика замерла в напряжении, вот девушка делает неспешное плавное движение, одно, другое, третье и резкий щелчок кастаньетами — клац! Бубен звучит громче, погремушки наращивают ритм, движения Соле усложняются, становятся быстрее — клац, клац — клац, клац — бьют кастаньеты! Бубен гремит, погремушек практически не слышно — клац, клац — клац-клац-клац. Бубен — быстрее, Соле — быстрее, Яр бросает погремушки, хватает жалейку и пронзительными резкими звуками подхватывает бешенный ритм. Соле уже не просто движется, она уже летит. Ноги, руки, волосы мечутся словно пламя на ветру и вдруг — стоп! Только глубоко вздымается молодая грудь и лишь блестят капли пота в свете костра. Глубокая тишина пару секунд, не больше!

Шум, крики, вопли!!! Старый охотник хлопает себя ладонями по ляжкам, Хват топочет ногами и свистит, Крук того и гляди ладони отобьёт.

— Великие духи — шепчет, прикрыв глаза Великая Видящая — потрясающе .

Теперь каждую тренировку у нас по полчаса пляски в стиле а-ля капоэйра. Я показал пяток, другой, третий базовых движений. Молодёжь отплясывает с фанатизмом, постоянно придумывает новые связки и движения. Мне за ними не угнаться. Ничего, какие мои годы! А! Чувствуете цимес этой фразы! Какие мои годы ух! Вот погодите, я ещё чуток помолодею, я им такое из нижнего брейка выдам — умрут от зависти!

Но всё-таки, в конце-концов я был вынужден отделить мух от котлет. Слишком много стало намешано в одной тренировке. Пришлось разделить. Три дня рукопашка, три дня упражнения с оружием, стрельба, метание. День пляшем, и день, делаем что хотим. Хошь пляши, хошь дерись, а хошь в носу ковыряйся. Плавание каждый день! Понятно, что это если мужики не на охоте.

Крук уже вовсю вовлечён в тренировки, но с танцами у него будет ещё не скоро. Поэтому он с горящими глазами лупит в бубен и дует в сопелки, которые сам же и мастерит. Получаются они у него разные, некоторые такие звуки издают, мама не горюй. Парень в поиске .

Хатак, конечно, не пляшет, как впрочем, и або, но оба с удовольствием бьют в бубен, дудят и трясут погремушками. Все в племени певцы и музыканты — мать его! Какое счастье, что я не отрываюсь в этом плане от коллектива, а то бы все сразу поняли, что я не Великий шаман, а так — китайская подделка!

Узнав, что бубен и барабан — это разные вещи, молодёжь загорелась сделать себе барабан. Шаман Горький Камень хитрый. С моей подачи, они теперь в свободное от основных трудов время делают два барабана. Один выдалбливают из ствола дерева, попутно приобретая навыки к изготовлению ульев, другой корпус изготавливают из клееных под прессом слоёв бересты. Тоже полезный навык. Я ещё и намекаю так невзначай, хорошо бы барабан покрыть лаком. Что такое лак? О-о, — это классная штука. От него древесина не мокнет, меньше гниет, становится крепче и вообще красиво блестит. И ещё можно разрисовать барабан красками. Краски? О-о-о — это классная штука . И вот уже Крук с группой фанатов выпаривают, смешивают, толкут и добавляют в булькающие горшки разные ингредиенты. Я же, направляю сей порыв в приблизительно правильное русло. Видящая с удовольствием помогает. Она смеётся, она всё видит, всё понимает. Крук весел, деятелен, от былой замкнутости не осталось и следа, вокруг него друзья которым он нужен, для которых он важен. Он уже давно не стонет болотной выпью о утерянном статусе Великого Охотника, он впервые, за долгих два года, счастлив.

Но, он убьёт своего Большерога, как я и обещал! А я, хитрый шаман, вдогонку к барабанам, получу и лаки и краски, и может даже и не одного вида. Уверен!

Быстро летит время! Щенкам уже месяц. Увы, они обе две — маленькие мадамки, ни один джентльмен не выжил. Разгорелась целая баталия, как назвать щенков. Шум, крики, надутые губы. Наконец, мудрая або высказалась в том смысле, что только один шаман до конца понимает, для чего он всё это затеял, и именно поэтому он и должен дать щенкам имена. Так, волевым решением, появились: Мод и Лили. Эти толстопузые любопытные непоседы активно изучают окружающий мир. Вот теперь-то эти мохнатые шарики с длинным слюнявым языком, которым они моментально оближут и нос и щёки, стоит лишь дать им такую возможность, являются всеобщими любимцами. Они постоянно у нас на руках, их постоянно ласкают, гладят, сюсюкают и играют. Это правильно. Они должны знать свою стаю. Привыкнуть к запаху, виду, голосу членов своей стаи. Увы, Мадам, мы — стая для твоих детей. Мне кажется, что Мадам и сама это понимает. Она умная. Она уже давно не суетится, не рычит, не тявкает призывно, когда я забираю от неё её детей. И уже не облизывает так тщательно, проверяя, не отъели ли от драгоценных дитяти чего-нибудь, эти странные существа, когда я их возвращаю. Лишь смотрит грустно.

Но у тебя будет выбор, Мадам. Когда через месяц я тебя отвяжу, ты сама решишь — уйти или остаться. Но в любом случае, твои дети останутся со мной. Прости.

— Так, друзья мои! Как говорится — не прошло и года — и я представляю вам вундервафлю палеолита, мегадевайс — Лук!!!

— Опять шаман свои словечки дурацкие бубнит — это Хатак бурчит под нос свои комментарии. Но меня с панталыку не сбить! Сегодня я представляю луки, которые я всё-таки закончил. Всего каких-то восемь месяцев, уж поверьте, те, кто в этом деле понимает, подтвердят — это ещё быстро. Пару, усиленных роговыми накладками обклеенных берестой и обмотанных нитью, с усилием килограмм в тридцать пять. Один обклеенный сухожильями с нагрузкой, где-то в двадцать пять килограмм и один для Соле из ореха, с натяжением чуть меньше двадцати. Ещё у меня готов к показу один самострел. Тот вообще за полтинник выдаёт нагрузку.

Я конечно, по-тихому слегка уже пострелял, чтобы освежить, так сказать, навыки. Сам-то я стрелок из лука средненький. С арбалетом управляюсь куда как лучше. Но и из лука, с сорока шагов, в круг пятидесяти сантиметров попадаю ну, почти всегда. Так что сегодня презентация. Мишени готовы, я — тоже готов, бублика заинтригована и ждёт.

— Несмотря на несознательные выпады некоторых граждан, я продолжу! Итак — Лук! На данный момент и на долгие тысячелетия, самое грозное и универсальное оружие. Вы все, в меру своих сил, участвовали в их создании и знаете, процесс этот длительный и непростой, но оно того стоило.

— Кгм!

— Да, да старый — стоило! И хотя, как ты не раз заявлял, за тоже самое время сможешь наделать кучу отличных копий и дротиков, а не это "баловство" — я помахал стрелой — но как раз этим "баловством" я сделаю то, что никогда, мой друг, не сможешь проделать даже ты, со своими великолепными дротиками. Смотри!

"Ну, господи, помоги!!!" Я без суеты, но довольно быстро послал пять стрел подряд в мишень. Попал, надо сказать, нормально. Не прям в яблочко, но довольно кучно и главное ни одна стрела не прошла мимо. Для демонстрации то что надо!

— Кгм — задумчиво сказал старый охотник, пощипывая бородку. — Кидаю я дротики и подальше.

— Это вряд ли!

— С копьеметалкой?

— Вот ты Фома неверующий! Хорошо! Докинешь с копьеметалкой до леса — я показал на заросли деревьев вдоль русла Хрустальки отстоящих от нас метров на сто пятьдесят — твоя взяла!

Хатак прикидывал не долго.

— Нет!

— Эх, потрачу одну стрелу, так и быть, но с тебя потом десять! — Я натянул лук и пустил стрелу под оптимальным углом. Мгновенно сорвавшись, стрела унеслась к лесу. Сам я потерял её из виду где-то уже ближе к деревьям, но было совершенно понятно, что до леса она долетела.

— Э? — подслеповато щурясь, спросил молодёжь Хатак.

— Ага, дед Хатак — закивал головой Яр — точно долетела!

— Да, долетела! Ага! Сам видел! — зашумела остальная молодёжь.

Хатак пожевал губами.

— Легковата, как ты говоришь, стрелка, э?

Вот упёртый дед!

— При удачном выстреле шею косули пробьёт насквозь!

— Да? — Хатак задумчиво посмотрел на лук — Тогда учи!

Ребята зашумели, задвигались. Одобрение главного эксперта по всему летающему получено. Всё-таки авторитет в этом деле у старого перца был повыше моего.

А дальше я давал мастер класс, ну, насколько сам умел. Тут-то и стало понятно, для чего были нужны некоторые странные упражнения, которые я заставлял делать до этого. Естественно, классными стрелками ребята станут не скоро, но всё-таки глазомер, силушка, а главное мотивация первобытного человека дорогого стоит. Мне сильно придётся постараться, чтобы со временем быть с ними хотя бы вровень. Также быстро выяснялось, что лук не для Хатака. Не его это! За столько лет мышцы привыкли к совершенно другой динамике, и это уже не переделать. Но я не дал старому долго кукситься, продемонстрировал самострел. Вот тут другое дело! Тут мышцы не важны, а глазомер у старого мастера броска работает, как компьютер вычисляет! Ему побольше практики и Вильгельм Тэль обголосится от зависти!

Вечером, комфортно расположившись возле костра, я подводил вполне оптимистические итоги.

— Теперь, друзья мои, мы будем не только много кидать, но и много стрелять.

— Да! — Прихлебывая взвар из трав подтвердил Хатак — Много, много стрелять!

— А ты — я ткнул пальцем в Крука — будешь стрелять больше всех! Скоро мы соберём большой самострел и ты, под чутким руководством Хатака, изготовишь для него стрелы и будешь тренироваться из него стрелять. А когда ляжет снег, мы пойдём в степь и ты, Крук, как я и обещал, сам, собственной рукой убьёшь из него своего Большерога.

К концу августа, основная часть урожая была убрана, которого надо сказать было много. Погребок-то уже, считай, под самый верх забили, а ведь ещё не всё собрали. Решил я отправить экспедицию за слюдой, а за одно и кварца набрать посимпатичней. Так как дорога известна и вполне безопасна, отправились, в этот раз, Хват за главного, Яр и Крук. Пусть проветрятся вдали от неусыпного ока Хатака и шамана, с пользой для себя и для дела. Сборы были не долги, "навтыкали" им ценных указаний, да и поплыли они с богом. Я же должен был решить вопрос с Мадам. Уже пора, маленькие мадамки уже вовсю лопали мясо, как не в себя, а я всё тянул и тянул. Если она уйдёт сейчас, то шансы пристать, до зимы, к другой какой собачей стае вполне реальны. Это ведь не кобель, суку всегда примут. Но я всё же надеялся, что Мадам останется. Соле, конечно, была против. "Здесь ей хорошо, сытно и безопасно" — говорила она. "Не нам решать за неё, что ей хорошо — отвечал я — достаточно того, что мы уже решили за её детей!" А сам всё тянул и тянул . Наконец решился.

Когда я перехватил ножом ошейник, Мадам даже не дёрнулась, отойдя на пару шагов, она потянула воздух носом и грустно посмотрела в сторону землянки, где мы, предусмотрительно, спрятали Мод и Лили. Она всё поняла. Опустив голову, Мадам медленно потрусила в сторону леса.

— Мадам! — позвал я её. Она остановилась и обернувшись посмотрела мне прямо в глаза. Что было в этом взгляде я понять так и не смог! — Ну же, глупышка, не уходи! Останься, здесь твои дети, здесь тебя любят!

Мадам не двигаясь пристально смотрела в глаза, и только чёрная пуговка носа энергично шевелилась, стараясь запечатлеть запах странных и непонятных существ навечно.

— Ну же, Мадам!

Несколько раз, неуверенно, шевельнув хвостом, она тяжело вздохнула, а потом развернулась и потрусила к лесу. Мы молча смотрели за ней пока её силуэт не канул среди подлеска.

— Почему! Почему, дядя Пётр! — Соле повернула ко мне лицо, по её щекам ползли прозрачные слезинки.

— Наверное потому, что свобода для неё дороже куска мяса!

— Но как же её дети!

— Это страшный выбор, моё солнце страшный! Но всё же, Мадам не человек, она зверь. Мы не можем её мерить по своим меркам, не забывай этого.

— Почему?

— Потому, девочка, что человек самый несвободный из всех кто живёт на земле. Помимо того, что его ограничивает всё что его окружает он ещё и ограничивает сам себя.

— И это не ошейник?! — Серьёзно глядя мне в глаза скорее утверждающе, чем вопросительно сказала Соле.

— Конечно, моя умница, конечно . Есть ошейники куда прочнее кожаных. Честь, долг, любовь это правильные "ошейники", но носить их человеку бывает весьма нелегко. Но есть "ошейники" гораздо страшнее — жадность, завись, жажда власти, глупость. Иногда человек, который их носит, их даже не замечает, но бывает, что он их цепляет с радостью и носит с большим удовольствием.

— Свобода я никогда не думала о ней — задумчиво глядя в сторону леса, где давно растворился силуэт Мадам, проговорила Соле.

— Человек, как правило, начинает думать о ней, когда её теряет — криво усмехнулся я — но, зачастую к тому времени, бывает слишком поздно .

После недельного отсутствия вернулась лодка с ребятами. Дело было ближе к полудню, и мы с Хатаком сидели под навесом, когда за плетнём показалась голова Хвата. Одна! А где спрашивается ещё две? Стало слегка тревожно. Но глядя на невозмутимое лицо, уверенно подошедшего парня я успокоился.

— Хао Вождь и Великий шаман! Хао Главный Охотник!

Это что ещё за нереальный официоз? Кажется, я рано расслабился!?

— Что случилось? — опередил меня Хатак.

— Все в порядке, уважаемый Хатак. Все живы и здоровы, слава стихиям. Лодка цела, мы привезли и слюду, и цветные камни .

— Уф! Так какого хрена, ты, недоношенный долбодятел нас пугаешь — завелся Хатак.

— Погоди, старый! — Тормознул я его — Мне кажется, Хват не договорил. Ведь так?

— Да, Великий шаман, я привез ещё двоих людей! — Прямо глядя в глаза, твердым голосом ответил Хват.

— Вот как? Интересно?!

— Учитель, ты поставил меня главным в этом походе с правом решать, что делать, если возникнет неожиданная ситуация. Форс-мажор — сказал ты. Он как раз вот и есть — парень слегка замялся, но тут же собрался и твёрдо продолжил — Прости, Учитель, я не мог поступить по-другому!