Test Fb2-1

   Вскоре разверзлись хляби небесные и начался ливень. Аэронавты видели, как под ними дороги, и без того заросшие колючим кустарником и гигантскими лианами, сразу стали совсем непроходимыми благодаря мгновенно образовавшимся потокам-«нула», как они зовутся. А в воздухе ясно чувствовались испарения сернистого водорода.

   — На это явление обратил уже внимание капитан Бёртон, — заметил доктор. — Можно подумать, говорит он, что здесь за каждым кустом спрятано по трупу; и действительно, запах здесь стоит не из приятных.

   — В самом деле, скверный край, — заявил Джо. — Вот и мистер Кеннеди после проведенной здесь ночи что-то не очень хорошо себя чувствует.

   — Действительно, — согласился охотник, — меня сильно лихорадит.

   — Ничего тут нет удивительного, дорогой мой Дик, — отозвался доктор, — мы сейчас находимся в одной из самых нездоровых местностей Африки. Но мы недолго здесь останемся. Ну, в путь-дорогу!

   Джо ловко отцепил якорь от сикомора и по шелковой лестнице взобрался в корзину. Доктор зажег горелку, и вскоре «Викторию» снова умчал довольно сильный ветер. Сквозь ужасный туман едва можно было различить несколько хижин. Вид местности менялся. В Африке нередко бывает, что какой-нибудь небольшой нездоровый район находится в непосредственном соседстве с прекрасной, совершенно здоровой местностью.

   Кеннеди, видимо, страдал: лихорадка одолела и его могучий организм.

   — Совсем некстати эта болезнь, — проговорил шотландец, заворачиваясь в одеяло и укладываясь под тентом.

   — Потерпи немножко, дорогой мой Дик, — старался подбодрить его Фергюссон. — Поверь, ты скоро и думать забудешь о болезни.

   — Думать забуду! Когда бы так!.. Послушай, Самуэль, если в твоей походной аптечке имеется какое-нибудь подходящее снадобье, такое, чтобы поставить меня на ноги, давай мне его поскорее. Я проглочу лекарство с закрытыми глазами.

   — У меня есть нечто лучшее, чем лекарство, друг мой. Я дам тебе такое противолихорадочное средство, которое ровно никаких денег не стоит.

   — Как же ты это сделаешь?

   — Да очень просто: мы сейчас поднимемся выше этих туч, не перестающих поливать нас дождем, и уйдем из этой зловредной атмосферы. Вот только подожди каких-нибудь десять минут, пока газ расширится.

   Не прошло и десяти минут, как аэронавты очутились уже выше влажной зоны.

   — Еще немного. Дик, и ты почувствуешь всю силу воздуха и солнца, — продолжал успокаивать доктор своего друга.

   — Ну и лекарство! Просто чудеса какие-то! — воскликнул Джо.

   — Нет, мой милый, это совершенно естественно, — возразил доктор.

   — О! В том, что это естественно, я нисколько не сомневаюсь.

   — Видишь ли, Дик, — продолжал доктор, — я посылаю тебя на курорт, на чистый воздух, как постоянно делают с больными в Европе. На Мартинике я послал бы тебя на Питон.

   — Тогда, значит, наша «Виктория» — настоящий рай! — проговорил Кеннеди, уже чувствуя себя несколько лучше.

   — Во всяком случае, она приведет нас туда, — с серьезным видом заявил Джо.

   Удивительную картину представляла в эту минуту масса облаков, скопившаяся внизу, под корзиной шара. Облака эти обгоняли друг друга, смешивались и чудесно сверкали, отражая лучи солнца. «Виктория» поднялась на высоту четырех тысяч футов. Термометр показывал некоторое понижение температуры. Земли не было видно. Милях в пятидесяти на западе сверкала снежная вершина горы Рубехо. Она возвышалась на границе страны Угого под 36® 20' восточной долготы. Ветер дул со скоростью двадцати миль в час, но наши аэронавты совершенно не замечали этого: они не испытывали никаких толчков, не чувствовали даже, что движутся.

   Не прошло и трех часов, как уже сбылось предсказание доктора: у Кеннеди озноб как рукой сняло, и он даже с аппетитом позавтракал.

   — Да, это будет получше всякого хинина, — с довольным видом сказал Дик.

   — Знаете, под старость я непременно переселюсь сюда, — заявил Джо.

   Около десяти часов утра атмосфера прояснилась. В облаках образовался просвет, через который снова показалась земля. «Виктория» незаметно снижалась. Доктор Фергюссон начал отыскивать воздушное течение, которое понесло бы их на северо-восток, и нашел его на высоте шестисот футов от земли. Местность становилась холмистой, даже можно сказать — гористой. Край Зунгомеро исчезал на востоке вместе с последними на этой широте кокосовыми пальмами.

   Вскоре горы стали принимать более резкие очертания, то там, то здесь внезапно появлялись острые конусообразные вершины, и надо было очень внимательно следить, чтобы не напороться на одну из них.

   — А мы среди довольно-таки опасных скал, — заметил Кеннеди.

   — Будь спокоен. Дик: мы их не заденем.

   — Но надо же правду сказать: это прекрасный способ путешествовать, — вмешался Джо.

   Действительно, доктор управлял своим шаром с удивительным искусством.

   — Знаете, если бы нам пришлось идти по этой размытой почве, мы еле тащились бы по грязи, — заговорил Фергюссон, — с момента нашего выхода из Занзибара половина наших вьючных животных уже погибла бы от истощения. Сами мы походили бы на привидения и были бы близки к отчаянию. У нас не прекращались бы столкновения с нашими проводниками и носильщиками, мы немало натерпелись бы от этих необузданно грубых людей. Днем мы страдали бы от убийственной влажной жары, ночью от нестерпимого холода и от москитов, которые могут довести до сумасшествия. От них, надо заметить, не спасает даже самая плотная ткань. Не говорю уже о хищных зверях и диких племенах.

   — Не хотел бы я всего этого испробовать, — чистосердечно признался Джо.

   — И имейте ввиду, что я ничего не преувеличиваю, — продолжал доктор. — Почитали бы вы рассказы путешественников, дерзнувших проникнуть в эти страны… Тут порой от слез не удержишься!

   Около одиннадцати часов «Виктория» пронеслась над бассейном Именже. Жители деревень, разбросанных по холмам, тщетно угрожали ей своим оружием. Наконец, аэронавты достигли последних перед горой Рубехо возвйшенностей. Это была третья и самая высокая цепь гор Усагара.

   Путешественники отдавали себе ясный отчет в рельефе местности. Эти три ответвления, из которых Дутуми предшествует другим, отделены друг от друга обширными продольными долинами; высокие вершины имеют форму закругленных конусов, между которыми почва усеяна эрратическими валунами[19] и галькой. Своими крутыми склонами горы обращены к Занзибару; западные же склоны образуют пологие плато: Низины покрыты слоем плодородного чернозема, одетого пышной растительностью. К востоку бежит несколько речек и ручьев, впадающих в Кингани и окаймленных гигантскими сикоморами, тамариндами, бутылочными тыквами и пальмами.

   — Будьте внимательны! — обратился Фергюссон к своим спутникам. — Мы приближаемся к горе Рубехо, что значит на местном языке «Путь ветров». Нам лучше повыше обойти ее остроконечные выступы. Если моя карта верна, то нам следует подняться более чем на пять тысяч футов.

   — Скажи, часто придется нам подниматься на такую высоту? — поинтересовался Кеннеди.

   — Нет, редко. Африканские горы, по-видимому, вообще ниже гор Европы и Азии, а наша «Виктория» и через те бы перелетела свободно.

   Вскоре под влиянием жара горелки воздушный шар стал очень заметно забираться вверх. Но расширение газа не представляло никакой опасности, так как оболочка «Виктории» была наполнена Только на три четверти. Барометр показывал высоту в шесть тысяч футов.

   — А как долго смогли бы мы так подниматься? — спросил Джо.

   — Земная атмосфера простирается в высоту на шесть тысяч туазов[20], — начал объяснять доктор, — на больших воздушных шарах можно подняться высоко. Такой опыт проделали Бриоши и Гей-Люссак, но у них пошла кровь из горла и ушей. Дышать было трудно: наши легкие не приспособлены к такому воздуху. Несколько лет тому назад два смелых француза, Барраль и Биксио, также отважились подняться очень высоко, но в оболочке их шара произошел разрыв…

   — И они упали? — с живостью спросил Кеннеди.

   — Конечно! Но, как и полагается падать ученым, без всякого вреда для них.

   — Ну, господа ученые, если вам охота, то вы и падайте на здоровье, — заявил Джо, — а я как человек необразованный предпочитаю держаться на золотой середине: не очень высоко, не очень низко. Не нужно быть слишком честолюбивым.

   На высоте шести тысяч футов воздух заметно поредел, звук здесь передавался слабее и голоса звучали гораздо глуше. Очертания предметов внизу стали менее отчетливыми. Различались лишь контуры больших. масс, да и то смутно. Людей и животных совсем нельзя было разглядеть, дороги казались ниточками, а озера — прудами.

   Доктор и его спутники чувствовали себя не совсем нормально. Воздушное течение необыкновенной силы несло их над снежными вершинами, на которых с удивлением останавливается взгляд. Хаотический вид этих гор говорил о работе воды в первые времена жизни Земли.

   Солнце стояло в зените, и его лучи падали отвесно на пустынные вершины. Доктор сделал точный набросок этих гор, состоящих из четырех горных цепей, расположенных почти по прямой, из которых северная была самой длинной.

   Вскоре «Виктория» начала спускаться над противоположным склоном Рубехо, пролетав над темно-зелеными лесами. Появились гребни и лощины, пустынная местность перед страной Угого. Еще ниже потянулись желтые, выжженные солнцем равнины; на них там и сям виднелись чахлая солончаковая растительность и колючий кустарник. Несколько рощ, переходивших в леса, красили горизонт.

   Доктор снизился. Джо выбросил якоря, и один из них вскоре зацепился за ветви большого сикомора.

   Джо сейчас же соскользнул вниз и тщательно закрепил якорь. Доктор только притушил горелку, желая, чтобы «Виктория» сохраняла свою подъемную силу и держалась в воздухе. Ветер стих почти сразу.

   — А теперь, дорогой Дик, вынимай-ка свои два ружья, — сказал Фергюссон, — одно для себя, а другое-для Джо, и постарайтесь принести на обед несколько вкусных кусочков антилопы.

   — На охоту! — с восторгом закричал Кеннеди.

   Шотландец перелез через борт корзины и стал по ветвям спускаться на землю, куда уже успел скатиться ловкий, проворный Джо, который ждал его, потягиваясь. Доктор, ввиду того что с уходом его спутников нагрузка шара уменьшилась, совсем потушил горелку.

   — Смотрите, сэр, не улетите! — закричал ему Джо.

   — Не беспокойся, друг мой, наша «Виктория» держится крепко, и я займусь приведением в порядок своих заметок. Счастливой охоты, и будьте осторожны. Впрочем, с моего поста я буду наблюдать за тем, что происходит вокруг, и в случае чего выстрелю из карабина. Это будет условным сигналом для сбора.

   — Ладно, — ответил Охотник.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Лес камедных деревьев. — Голубая антилопа. — Сигнал к сбору. — Неожиданное нападение. — Каньенье. — Ночь в воздухе. — Мабунгуру. — Жигуэ-ла-Мкоа. — Запас воды. — Прибытие в Каэех.

   Бесплодная местность с потрескавшейся глинистой почвой казалась пустынной. Там и сям виднелись следы караванов — белые кости людей и животных, наполовину истлевшие и превратившиеся в прах.

   После получасовой ходьбы Дик и Джо, насторожившись и держа ружья наготове, вошли в лес камедных деревьев. Мало ли на кого здесь натолкнешься. Надо сказать, что Джо, не будучи заправским стрелком, неплохо умел обращаться с огнестрельным оружием.

   — Пройтись-то недурно, мистер Дик, но почва что-то уж очень неудобна, — проговорил Джо, спотыкаясь о разбросанный повсюду кварц.

   Кеннеди сделал знак своему спутнику помолчать и остановиться.

   Надо было обходиться без собаки, а Джо при всем своем проворстве таким чутьем, каким отличается легавая или борзая, не обладал.

   Из луж, оставшихся в русле высохшего ручья, пило воду с десяток антилоп. Грациозные животные, чуя опасность, казалось, были в беспокойном состоянии. После каждого глотка они быстро поднимали свои красивые головы и подвижными ноздрями втягивали воздух.

   Джо замер на месте, а Кеннеди, обойдя несколько густых деревьев, приблизился к антилопам на ружейный выстрел и нажал курок. В мгновение ока стадо исчезло, но одна антилопа, раненная в плечо, осталась на месте. Кеннеди бросился к своей добыче.

   Это была так называемая голубая антилопа, великолепное животное серо-голубоватого цвета, с белыми как снег животом и ножками.

   — Удачный выстрел! — воскликнул охотник. — Это, знаешь, Джо, очень редкая порода антилоп. Надеюсь, что мне удастся выделать ее кожу так, чтобы она сохранилась.

   — Да неужели, мистер Дик, вы думаете это сделать?

   — Конечно! Посмотри только, какая дивная шкурка!

   — Доктор Фергюссон никогда не согласится взять лишний груз.

   — Ты прав, Джо, но обидно бросить целиком такое великолепное животное.

   — Зачем целиком, мистер Дик? Мы вырежем из него лучшие куски для еды, и, с вашего позволения, я сделаю это не хуже, чем старшина почтенной лондонской корпорации мясников.

   — Если хочешь, займись этим, друг мой. Однако ты должен знать, что меня как охотника так же мало затруднило бы содрать шкуру с дичи, как и убить ее.

   — Не сомневаюсь в этом, мистер Дик. И уверен, что устроить очаг из трех камней вам тоже ничего не будет стоить. Кругом сухого дерева сколько угодно, а мне через каких-нибудь несколько минут понадобятся ваши раскаленные уголья.

   — Ну, что ж, за этим дело не станет, — отозвался Кеннеди и сейчас же принялся за сооружение очага. Через несколько минут в нем уже пылал огонь.

   Джо вырезал из туши антилопы с дюжину отбивных котлет, а также самые нежные куски филе, и все это не замедлило превратиться в очень вкусное жаркое.

   — Вот это, наверно, доставит удовольствие другу Фергюссону, — заметил Дик.

   — Знаете, о чем я думаю, мистер Дик?

   — Должно быть, о том, что ты сейчас делаешь, — о своих бифштексах?

   — Совсем нет. Я думал о том, в каком положении очутились бы мы, если б не нашли «Викторию».

   — Вот так фантазия Что же, по-твоему, доктор может нас здесь бросить?

   — Нет! Но если б якорь вдруг оторвался…

   — Это невозможно. Но допустим даже, что подобное и случилось бы: разве наш Самуэль не сумел бы снова спуститься? Ведь он мастерски управляет своим шаром.

   — А если б ветер унес его и доктор не смог бы вернуться к нам?

   — Оставь свои предположения, Джо: в них мало приятного.

   — Дх, сэр, все, что случается на свете, естественно. Значит, все может случиться и все надо предвидеть… В этот момент раздался выстрел.

   — Ого! — вырвалось у Джо.

   — Это мой карабин. Я узнаю его звук, — проговорил Кеннеди.

   — Сигнал, значит.

   — Видно, нам угрожает опасность.

   — А может быть, ему самому что-нибудь грозит, — с беспокойством сказал Джо.