Алл.Сами боги Часть 2

Всё. Тишина. В голове звенит. Николай выключил музыку. Алина оставила свои занятия и глядит на меня с ужасом.

— Ничего страшного ребята. Всё нормально. Только что со мной разговаривал, из глубины веков, друг. Он не строил мне подлостей и не внушал ни чего. Он просто советовал и предсказывал. Ко мне обращался, как к "Господу Богу" и просил прощения за дерзость советовать. Он знал, что я не Иисус, и говорил из тех времен, когда за одни только сомнения в этом вопросе — жгли на костре. Упомянул себя как "раб Мишель", и сказал, что ключом к нашему спасению, является милосердие.

— Монтеня, тоже звали Мишель. — Это Ник-Ник.

— Я читал Монтеня, это не он. Даже по манере беседы со мной. А как звали Нострадамуса?

— Я знаю, кто точно знает ответ — это бабуля.

Я вызвал "бабулю".

— Елизавета Андреевна, не помешал? Как звали Нострадамуса? И когда он жил?

— Мишель Нострадам родился, в тысячу пятьсот каком-то году. Умер, в тысячу пятьсот шестьдесят шестом. А, что это за вопросы у вас какие-то странные?

— Расскажу вечером. Спасибо. Всё.

Вороновы одновременно включились в начало беседы и всё слышали. Во время беседы я, видел на краю поля зрения три цветные искорки — синюю, малиновую и желтую.

Глава 13. Творчество — будь оно проклято.

Мы еще поговорили. Алина восхищалась, проделанной мной работой по дизайну базы. Я настаивал, что основная работа и выбранное направление сделано ею. Провел лекцию об опасности работы со мной, просил не торопиться с решением. Но мысли, так и вертелись вокруг беседы с Нострадамусом. Сыграл с Николаем три партии в шахматы, все три продул. Заноза в мозгу, после беседы с "рабом Мишелем", не давала сосредоточиться. Чего мы можем добиться милосердием? Пригласил на совместный ужин. Беседа не клеилась. Алина опять занялась картиной, при этом, успешно пользовалась возможностями "творческого экрана". Она давала ему задания, он в ответ варианты. Часть их включала в полотно, часть отвергала, что-то меняла, выбирала части и собирала по кусочкам. Записывала варианты, отбрасывала, накладывала один на другой. Элементы одних включала в другие. Изменяла размеры и расположение. В общем — творчество.

Я решил не мешать, откланялся и пошел к себе. Вернее, не к себе, а с час, наверное, просидел на модерновой стороне коридора в раздумьях. МИЛОСЕРДИЕ стояло предо мной, и я не знал, куда с ним идти. Потом, мысли мои переключились. Напротив меня висела картина "Рождение Венеры" — Боттичелли, Конечно оригинал до последней молекулы, который я скопировал не то из Лувра, не то из палаццо во Флоренции. Интересный тип женщины. Какой она будет в шестьдесят? А в девяносто? По-моему, в то время, по столько не жили. Что-то я слышал о девушке, с которой писал картину художник. Кажется, она умерла совсем юной. А какой она была бы в девяносто шесть, как сейчас Е.А.? А какой же была Лиза Воронова в семнадцать лет — тогда ещё не Воронова, а какая у неё тогда была фамилия? А, в пятнадцать-шестнадцать? Именно в этом возрасте она училась в Смольном институте благородных девиц.

Балы, поручики, кадеты, юнкера и вальсы Шуберта и хруст французской булки... Кадеты — это по-моему из другой песни. Впереди такая длинная жизнь! Благополучие, казалось бы — на века! И вот, ломая всё, и подминая под себя, идет революция.

Наконец, я отвлекся от предсказаний Нострадамуса. Пошел к себе, с радостным предвкушением творчества. Я решил отомстить Королеве Елизавете, за её отказ от нового тела и за признание — отбить меня у Рерки. Причём, — я вроде бы и не причём. Складно получается. Без меня — меня женили. Ну и пусть, она о том не знает, что сказала мне такое. А может не отомстить, а отблагодарить. Мне очень захотелось её нарисовать. Юную.

Вон, как на картину Боровиковского "Мария Ивановна Лопухина" стихи сочинили через много лет:

Она давно ушла, и нет уже тех глаз.

И той улыбки нет, что молча, выражали

Страданье — тень любви, и мысли, тень печали,

Но красоту её Боровиковский спас.

Девушке, на той картине, было тогда всего восемнадцать, а умерла она — от чахотки в двадцать пять.

Я пришел к себе. Дал задание центру: задействовать мега канал, проанализировать все данные по датчикам на Земле, по моде тысяча девятьсот тринадцатого-четырнадцатого годов. Составить ретроспективу образа Лизы в возрасте пятнадцати-восемнадцати лет. Балы. Высшее общество России. Подходящий зал. Задание оказалось сложным, я успел покурить.

Получилось. Только, на экране она была, какая-то, не совсем живая. В бальном платье, с прической тех времен. В голове крутился чудесный вальс Шостаковича из "Войны и мира". Я перебрал несколько вариантов и планов и синтезировал изображение на экран. На сердце похолодело, "а если оживить?". Нет — такие эксперименты делать нельзя. Общим планом дал зал, с дамами и кавалерами. Очень сложно творить, не зная предмета. Я сразу заключил изображение в богатую раму.

Лиза танцует? Нет, но не пригласить её не могут. Значит перерыв между танцами. Она еще раскрасневшаяся от предыдущего танца, стоит, но не с подругами, а с матерью и ..., ну с гувернанткой, или кузиной. Веер, раскрасневшиеся щеки. Блестят глаза и стреляют, едва оторвавшись от пола, там, кстати, изумительный паркет. Она — сама скромность, но палец в рот не клади. Не то, что без руки — весь пропадешь. Её видят, оценивают и мужчины и женщины. Вторая рука левая, куда её? Ну, правая с веером, а левая к груди? Нет чуть ниже. Опять — не то. Всё вместе переносим чуть левее. Плохо. А если не мать? Тетка, старая, с лорнетом, в кресле. Едва похожая на сегодняшнюю Е.А., лицо погрубее, нос подлиннее — нет, короче. Ещё покурносее, брови погуще. Так, пойдет. А еще, ну конечно, не гувернантка, а кузина. Постарше Лизы. Не похожа — совсем. Для кузины это и не обязательно. Лет двадцать. Вся независимая такая. Но лучшие кавалеры липнут к этой, еще немного нескладной, финтифлюшке, задевать её опасно... Всё замечательно. Теперь кавалеры...

Я проработал часа четыре — как несколько минут. Уже хотелось сильно есть. В углу поставил свой вензель подпись и наложил темный лак. Картину перенес на "классическую" сторону, между покоями Алины и Е.А.

Вышел глянуть, как это смотрится. Конечно, не Брюллов и не Маковский, но право на существование эта вещь имеет. Интересно, что могли натворить, скажем, Репин или Леонардо, имея такие возможности как у меня? Когда на законченной картине, к примеру, можно передвинуть главные лица? А кто же тут главный? Ну конечно Елизавета, а ещё? Куда она не хочет смотреть, но видит? Ага, вон в той группе самоуверенно державшихся молодых людей в форме. Кто? Кто мог задеть эту птичку за сердце? Я наложил экран на полотно и начал корректировать. Так. Пойдет. А тут..., и конечно увлекся, и конечно влип.

— Вот оказывается, кто тут пристраивается в один ряд с великими. — Это Николай с Алиной.

— А если хочется? — я покраснел. Стыдоба, какая. Попался, как пацан.

— Саша, просто изумительно! Но почему такой сюжет? И откуда он? — они не врубились в главное. Я тут же решил соврать.

— Ну, у нас сегодня ужин, и я подумал о бале. Ну, и вот. Хотелось ведь, чтобы кто-то оценил. — Промямлил я.

— Тогда, мне нужно срочно переодеться. Я вас покидаю.

— Линочка, не надо, это просто так. А потом, ведь других я не предупредил.

— Предупреждай. С нашими возможностями, бальное платье одеть не долго. Только может статься — долго придется выбирать.

— То-то и оно.

— Ну и, что? Полчаса роли не играет. Или вы умираете с голода?

— Да нет. Но кушать хочется серьезно. Ладно. Тогда, предупреждай сама. Сейчас, восемь без пяти. Половина девятого — крайний срок. — Неужели она не заметила Елизавету, а ведь она художник и должна понять замысел автора? Неужели пронесло?

— Мы идем в лабораторию. Будете готовы, позовете. Идем Николай, я покажу тебе наше хозяйство.

Глава 14. Лаборатория.

Саш, ты знаешь, как добывают крокодилов племена, где-то, в Индонезии? — Вопрос Ник-Ника не требовал ответа. — Они узнают, где сидит крокодил, и устраивают ему ловушку. Ловушка такая: в нескольких десятках метров от берега, привязывают поросенка или козленка. Поросенок лучше — он громче визжит. Место подбирают так, чтобы маленький участок, предполагаемого пути крокодила, не просматривался с места, где привязана наживка. Потом все прячутся.

Крокодил слышит поросенка, и видит. Он его манит. Аллигатор медленно выбирается на сушу и медленно ползет к добыче. Почему медленно? Да потому, что сильная и опасная зверюка боится. Во первых: какой нибудь засады, а во вторых кого нибудь покруче неё, выпрыгнет и съест её.

— Кто же может ей попасться покруче?

— Ну, например слон. — Я представил себе выпрыгивающего слона, съедающего крокодила и рассмеялся.

— Да, ладно. Главная, третья причина. На животе у крокодила тонкая кожа, по сравнению с остальной, он ползет медленно, чтобы не повредить её, — выбирает дорогу. Короче, боится, но медленно идет.

Охотники ждут, пока крокодил пройдёт, скрытый от наблюдения, участок. Быстренько пробираются туда. И в том месте, где прополз крокодил, забивают в землю палку с привязанным к ней, лезвием вверх, ножом.

Затем, с громкими криками, выскакивают на крокодила и пугают его. Зачастую, тот даже не успевает полакомиться поросенком. Крок напуган, он бросается к воде — там он хозяин, там он в безопасности. Бежит он уже быстро и строго по пути, по которому выполз. Он ведь знает — этот путь безопасен, он только, что по нему проходил. Натыкается на нож, и распарывает себе брюхо. Даже если, после этого он доберется до воды, он уже не жилец. Но охотники стараются не допустить его к воде. Ловко? Да?

— Ловко.

— Я хочу предложить тебе, устроить что-нибудь похожее для Джелли.

— Нам бы только узнать, в какой луже он прячется. Где у него брюхо? А так же, каким ножичком его расхватить? Да еще, это всё нужно сделать так, чтобы он не заметил. А пока, получается — он нас видит, а мы его нет.

Мы дошли до лаборатории, и я показал Николаю как туда попасть. На вопрос: — Почему так сложно? — Ответил, что один Создатель уже поплатился за беспечность. Ничего "этого", — я повёл вокруг рукой, — тогда и не было бы.

Лабораторию я разделил на несколько помещений, согласно их функциональным признакам.

Виварий — это, там где я занимался с пойманными тварями. В нем полный комплект оборудования для их исследования. Моделяторы — класс устройств, которые помогают проверить и смоделировать поведение тварей в различных условиях, а так же выяснить, что с ними произойдет в дальнейшем. Моделяторы, вообще, часто применялись Создателями при исследованиях. Они дают возможность как бы, взглянуть в будущее. Это один из элементов всезнания Создателей. Есть ещё прогнозаторы, но это, несколько иное. Вариаторы, позволяют менять свойства объектов, с привязкой к окружающей среде. Экстра-вариаторы меняют и свойства этой самой среды. Вариаторы находятся в отдельном боксе, где работать нужно в изолирующем коконе. Выход в бокс защищен отдельно — оттуда можно угробить всю вселенную.

Физическая лаборатория смыкается с ядерной. В которой стоит, довольно громоздкая, установка для разгона частиц — аналог синхрофазотрона.

Ты спросишь: — зачем это все? Да затем, что можно сделать какой-нибудь расчудесный объект в котором реакции и свойства будет поддерживать Центр. Но во Вселенной всё должно функционировать согласно законам природы, без меточки "артефакт".

Рядом с физической, лаборатория высоких энергий. В ней щит-пульт, тоже хорошо защищенный, через который идет питание из центра галактики.

Отдел контроля и связи с эмиссарами в других цивилизациях. Кое-что работает, но толком я сюда еще не лазил. Тут стоит несколько самых мощных во вселенной моделяторов. От них зависят судьбы цивилизаций. Я их только собрал по чертежам и инструкциям, перенес сюда и включил в работу. Включил механизмы и чуть-чуть попробовал, чтобы убедиться в работоспособности.

Следующий, отдел энергетики и управления звездными процессами. Из него выход в "конструктор вселенных" и лабораторию стасиса. Это самые большие отделы, с огромными инструментами. На них идет отдельное питание и отдельная связка каналов из Центра. Всё капитально защищено само по себе. Работать тут можно только в высокой защите. Коконы с дополнительными функциями и суперзащитой, настраиваемой для каждого конкретного случая. Здесь, у входа, обойма с двадцатью четырьмя супер-коконами (СК). В них можно прожить неограниченно долго, но СК должны подгоняться под каждого пользователя.

Еще в лаборатории существует отдел защиты, я собираюсь в ближайшее время поработать в нём.

Конечно по большим помещениям мы не ходили. Кстати, дыроколы и прочие примочки Создателей, здесь не действуют. Они могут мешать инструментам, а инструменты им. В больших помещениях существует отдельная транспортная система.

Мы вернулись к виварию. Около него имелись три пульта, по образцу Центра: для работы с памятью, информацией по Вселенной и информацией по Земле. На последний, имеется выход всех компьютерных сетей Земли. Отсюда можно влезть в любой земной компьютер. Управление на этих местах, по выбору оператора — мысленное или ручное, с клавиатуры. Причем, клавиатур две, одна IBM-стандартная, вторая создательская.

Когда я объяснял Воронову на счет, этих рабочих мест — нас позвали дамы, наконец-то они подготовились к ужину. Время отстучало уже восемь сорок семь. Ну, не могли они уложиться в срок!

Драгоценности, парча, бархат, шелк — это их первый выход. О блюдах и сервировке позаботились дамы. После еды, мы танцевали со всеми по очереди, включая Е.А.

Разговоров на счет картины не было, но не заметить её Е.А. не могла. Я сам, скромно молчал.

Разошлись за полночь. Всем понравилось.

Глава 15. Раздумья и разговоры.

На следующий день, проснувшись, я валялся на кровати и думал. Меня посетила идея. Если мы будем находиться в коконах, достанет нас Джелли или нет? А в высоких суперкоконах, которые СК? Как бы безопасно проверить? Надевать их на себя и заставлять Джелли нападать? Только как ему это сообщить? И объяснить, что это тренировка. И вот ещё, сработает мой финт, на счет дубля нашей базы на северном полюсе Марса? Или у меня, действительно, началась паранойя? Интересно как выглядит наша галактика Млечный путь с нашей планеты? Я дал Центру задание вывести на потолок изображение. Вот как, оказывается, она видна под довольно острым углом, то есть почти на боку. Даю задание повернуть изображение фронтальной плоскостью. Вот это класс. Красиво. Отметить мигающей желтой точкой Солнечную систему. Вот оказывается, где находится Земля. Так, а как выглядит туманность Андромеды, тоже с фронтального вида? Даю задание. Круто. Но она, похоже, больше нашей. Масштаб то я дал, просто, с потолка. То есть на величину потолка. Дать рядом в одинаковом масштабе. Ого, раз в пять-десять больше. Оставить туманность Андромеды. Но все-таки выглядит как простая фотография. Показать в движении. Один оборот галактики в час. Подключаем прогнзатор и моделятор в ретроспективе. Отсчет. Точность не нужна. Дать картинку девять тысяч оборотов галактики назад, а почему девять тысяч? Да это приблизительное количество часов в земном году. М-да, времени на это понадобилось, около получаса. В итоге, картинка получилась, совсем не такая, какая была изначально, и ресурсов я на это угробил, просто огромное количество. Ну и ладно, бог я или не бог? За время пока Центр считал, я успел продумать массу идей.