Аркхимир, общий файл

Девушка тяжело покачала головой, а затем продолжила, глядя мне прямо в глаза.

— Я видела вашу битву с Герцогом. Видела, как он чуть не убил тебя и как чудом прорвавшаяся к вам Бени — никак не ожидала от нее такой отчаянной решимости, с какой она кинулась к тебе на помощь! — в последний момент спасла твою жизнь... Я была неправа, Никк! — с этими словами боевая дева неожиданно кинулась ко мне и крепко обняла. Подобное проявление чувств было для нее просто неслыханным — прилюдно Малиша всегда держалась от меня в стороне с подчеркнутой холодностью!

Тело пронзила адская боль, а в глазах снова потемнело — видно, у меня были сломаны ребра.

— Прости! — пролепетала воительница, почувствовав, что причинила мне боль.

— Ничего, — выдавил я из себя улыбку и опустился прямо на пол, чтобы не упасть. — Видимо, я следующий в очереди к целителю...

— Если бы к нашей группе присоединился именно целитель, мы бы избежали многих разногласий, — лукаво улыбнулась эта чертовка.

Наш разговор прервал подошедший Нефариус.

— Судя по всему, я не ошибся в вас, — произнес он. Было видно, что некромант едва держится на ногах.

— Почему ты не предупредил нас о том, что Морум демонопоклонник? — с удивившим меня самого безразличием в голосе спросил я.

— Я не был до конца уверен, что ты пошел бы на это дело, скажи я тебе все как есть. Все-таки выступать против целого клана, возглавляемого простым человеком это одно, а вот связываться с отступником, да к тому же таким могущественным — совсем другое. Так что я не мог рисковать. Ведь вы были мне просто необходимы: ты сам видел — моя атака только повеселила Герцога.

— Если ты знал, что он отступник, мог бы натравить на него Инквизицию, — заметил я.

— Инквизицию?! — колдун презрительно усмехнулся. — А твой дядя разве не рассказывал тебе, что случилось с Епископом Слэном, который пытался противостоять Моруму?

— Рассказывал, — вспомнил я. — Его, кажется, отослали из этой епархии.

— Вот-вот, — лицо некроманта превратилось в безжизненную маску: наверное, не стоило упоминать при нем об этой организации. — К тому же, если бы ваша прогнившая Инквизиция добралась до Герцога — я бы никогда не получил того, что мне нужно.

С этими словами Нефариус подошел к обезглавленному трупу Морума и сунул руки под кирасу, с видимым наслаждением погружая их в горячую кровь. Немного повозившись, он вытащил причудливый амулет и поспешно спрятал его в карман, но я все же успел его увидеть.

Это был маленький череп, с торчащим из его макушки кольцом для цепочки. Артефакт источал злую силу, ритмично пульсируя какой-то своей, непонятной для смертных жизнью. Его мертвые и вместе с тем живые глаза, пылая холодным черно-голубым огнем, пронзительно глянули на меня. И на мгновение мне показалось, что этот взор проник в самую глубь моего сознания.

Внезапно все вокруг потемнело. А через миг я увидел, что тот же амулет висит на шее стоящего передо мной человека. Его лицо скрывал глубокий капюшон черной как ночь мантии, но мне отчего-то показалось, что он мне знаком. В одной руке колдун держал увенчанный гроздью черепов посох, в другой — древний ветхий гримуар. Произнося какое-то страшное заклятие — из уст чернокнижника вылетали такие звуки, как если бы говорил мертвец — он направил на меня вспыхнувший кислотным светом посох. Вырвавшаяся из него струя врезалась мне в грудь, и я вскинул руки, на которых не имелось ни кожи, ни мяса — были только кости.

Не помня себя от безумия, я бросился на колдуна и вцепился зубами в его горло. Я рвал его до тех пор, пока не разгрыз главную артерию, а затем сорвал с бьющегося в предсмертной агонии тела амулет.

Я сжимал этот злобно глядевший прямо в мою душу череп, и мои руки начали быстро обрастать мясом, мышцами, а затем и кожей. Вместе с тем чувствовался ошеломляющий поток сил, который наполнял меня словно опустошенный сосуд. Это было так восхитительно, что я не удержался и зашелся в безумном хохоте.

— Здесь наши дороги расходятся, — сказал Нефариус, неожиданно возникнув рядом со мной.

Я моргнул и, не понимая, что произошло, потряс головой. Вроде бы мне только что открылось какое-то странное видение. Или то был просто плод фантазии моего утомленного рассудка?!

— Похоже, вас ждет много работы, — в тоне отступника мне послышался оттенок лукавства, но выражение каменного лица оставалось неизменным, разве что уголки рта слегка приподнялись вверх. Сил у него явно прибавилось. Наверное, их ему дал тот амулет...

Я продолжал тупо смотреть на некроманта, и он, глядя в мои непонимающие глаза, продолжил: — Если бы замок был моим, то я бы, конечно, оставил все как есть, — снисходительно пояснил Нефариус, чуть ли не с нежностью во взгляде окидывая заваленный расчлененными трупами и залитый кровью зал. — Но что-то мне подсказывает, что тебе и твоим друзьям захочется здесь прибраться.

Сказав это, он развернулся и неторопливо направился к выходу.

— А ведь и правда, — оживилась Малиша. — Замок-то теперь наш! — она посмотрела на меня и радость, едва засветившаяся в ее глазах, сменилась беспокойством. — Все в порядке, Никк?! — с тревогой в голосе спросила воительница. — На тебе лица нет!

Я потряс головой, окончательно приходя в себя.

— Да, конечно, все в порядке. Наверное, просто немного устал.

— С чего бы это, интересно?! — великолепно изображая изумление и помогая мне встать, воскликнула девушка.

— Сам теряюсь в догадках! — в тон ей подхватил я.

В обнимку, поддерживая друг друга, мы направились к Бени.

Глава VI

Весть о смерти Морума быстро разлетелась по деревне. Как только это случилось, доведенные до отчаяния люди, похватав все, что хоть немного походило на оружие, вышли из домов и излили свой гнев на недавних угнетателей. Так что еще одного кровопролития избежать не удалось. Оставшиеся члены клана Таурус, как и многие гвардейцы, были забиты до смерти, вздернуты или посажены на колья. Моему дяде, желавшему со всей строгостью закона наказать всех виновных, едва удалось убедить разъяренную толпу не свершать самосуд над самыми ярыми сподвижниками Герцога.

В итоге, как молодой барон, так и блистательный капитан Поркус — толстяк все это время трусливо прятался в гвардейских казармах — вместе с другими ближайшими пособниками Морума были арестованы и помещены под стражу. Вновь начатое расследование по делу о нечеловеческих бесчинствах Герцога вел бывший, а теперь восстановленный во всех правах и привилегиях капитан Логар. Мы нашли его в одном из самых темных и глубоких казематов тюрьмы лишь на следующее утро после свержения Морума. И это несмотря на то, что практически сразу принялись выпускать всех заключенных!

Перенесенные побои, зверские пытки и голод оказались не в силах сломить этого невероятно крепкого как телом, так и духом человека. Он сумел не только выжить, но даже найти в себе силы, чтобы вновь занять свое место и довести когда-то начатое им благородное дело до конца. Хотя шрамы, обезобразившие его лицо и тело, останутся с ним до конца жизни как напоминание того ужасного, проведенного в заточении времени.

А вот Амик, ко всеобщей печали и моей личной глубокой скорби, к тому моменту когда мы попали в его камеру, был уже мертв.

Мы похоронили его, как и всех многочисленных жертв Герцога, на новом кладбище — старое просто не вместило бы в себя такого количества могил! — и надгробие моего друга являлось, наверное, самым посещаемым. Из-под цветов, принесенных чуть ли не всеми без исключения жителями Ориго, могильная плита лейтенанта Амикара практически не была видна!

Мне тяжело далась смерть друга. Не в силах свыкнуться со случившимся, я несколько дней в одиночестве бродил по местам, где мы играли в детстве, и с тягостной тоской вспоминал наши приключения и проказы. Временами мне даже казалось, будто я слышу очередную шутку Амика, за которой следовал звонкий и задорный смех этого весельчака. И почему судьба столь жестока, что позволяет себе забирать жизни таких замечательных и добрых людей?!

Именно тогда я решил, что должен приложить вдвое больше усилий, чтобы искоренить скрывающееся в Империи зло. И делать это не только во имя справедливости, но и в память Амика, отдавшего жизнь за воплощение своей мечты о безопасном и светлом мире.

Помимо расследования капитана Логара велось и другое. И занималась им Инквизиция.

Дело в том, что обследовав замок, мы наткнулись на множество кошмарных вещей: пыточные камеры, темницы с полубезумными, изуродованными и истощенными до крайней степени людьми, и даже заваленные трупами подземелья! Но самым страшным местом оказалось жуткое святилище, посвященное одному из Архидемонов.

Это был внушительных размеров мрачный зал, который находился в расположенных под замком катакомбах. Их нашел Мелиор — маг чрезвычайно увлекся исследованием Оригона и, помимо использованного нами для проникновения в замок секретного прохода, обнаружил еще множество тайных дверей и ходов.

Никогда не забуду того, что увидел в тот день, когда вместе с другом проник в эту мерзкую обитель отступников. По залитым кровью стенам висели трупы распятых и замученных до смерти людей. В тяжелом, насыщенном страданиями воздухе, вперемешку с тошнотворной вонью разлагающейся плоти стоял сладковатый запах крови. В дальнем конце зала находился заваленный человеческими частями и органами алтарь. Над кровавым жертвенником распростерла крылья огромная статуя Архидемона, скалившегося в плотоядной ухмылке. От черного истукана исходила такая страшная сила, что мы с Мелиором постарались быстрее покинуть этот храм порока и жестокости. До сих пор содрогаюсь, представляя, сколько невинных людей было принесено в жертву гнусному Князю Бездны!

Старый маг долго не хотел называть его имени, но потом все же поддался на мои уговоры. И я услышал про?клятое имя слуги Преисподней. Это был Архидемон Лжи и Коварства — Зеалосштар.

Хотелось нам того или нет, но о такой находке мы были вынуждены сообщить в Инквизицию.

Ни один добропорядочный и находящийся в здравом уме гражданин Империи не мог похвастаться желанием вступать в какой-либо контакт с этой устрашающей организацией, но утаивание подобной информации приравнивалось к сообщничеству и каралось, как любое отступничество, смертью на костре.

Обращаться в местный епископат мы не рискнули: епископ мог оказаться причастен к злодеяниям Морума, и в таком случае идти к нему было равносильным добровольному самосожжению. Впрочем, мой находчивый дядя нашел выход. Пользуясь знакомством с Кардиналом, Фабер послал гонца с сообщением о нашей страшной находке ему.

Через некоторое время в деревню пожаловала инспекция, а молодой епископ, как того требовал Священный Кодекс, был сразу же отстранен от должности и куда-то отослан. Обычно подобные дела затягивались на длительный срок, но на это раз все закончилось довольно быстро: обвинив в ереси капитана Поркуса, барона и еще нескольких человек, их приговорили к сожжению на костре, что торжественно состоялось на главной площади. Даже когда костер уже потух, а от пособников Морума остались лишь обугленные трупы, все еще казалось, что в воздухе звучат их нечеловеческие крики и визг. Да, это была страшная смерть, но они ее заслужили.

Поблагодарив дядю за содействие и предложив ему вознаграждение, от которого он, конечно же, отказался — брать деньги Инквизиции было не только глупо, но и опасно — комиссия уехала из Ориго, после чего все ее жители наконец могли вздохнуть спокойно.

А уже на следующий день я сам вновь покинул родную деревню. Согласно древнему обычаю мне, как новому Властителю, долженствовало явиться в Тэррару — столицу Империи. Там я, находясь пред лицом самого Императора, был обязан принести Клятву Верности — древнюю форму, придуманную для укрощения строптивых феодалов с целью обязать их служить монарху. К тому же требовалось официально зарегистрировать новый клан.

Я долго думал над подходящим названием, и в итоге решил наречь его Аструм, что в переводе с древнего языка дословно означало Звездный.

Оставив за главных Мелиора с Руфусом — в мое отсутствие они должны были открыть набор в клан и отобрать самых лучших кандидатов — мы с Малишей отправились в довольно далекий путь: сначала на быстроходном судне по реке Элеор до Тихого Моря, а затем широкими главными трактами к самой Тэрраре. Такой маршрут мы выбрали не случайно: как Элеор, так и ключевые дороги очень хорошо охранялись, ведь по ним проходили многочисленные торговые караваны. И хоть на эту поездку ушло на несколько дней больше, чем мог занять прямой путь до столицы, она абсолютно исключала возможность попасть в какие-либо неприятности.

Нам очень повезло — церемония присяги, проходившая не чаще раза в месяц, начиналась через несколько дней после нашего прибытия. Как только я внес свое имя в список новых Властителей, мы отправились на поиски приличного жилища и вскоре нашли уютный постоялый двор. Свободного времени у нас было хоть отбавляй, так что мы наслаждались полной свободой, гуляя целыми днями вдвоем и стараясь исследовать каждый уголок этого гигантского города.

Ни мне, ни Малише раньше не доводилось бывать в столице, и она произвела на нас неизгладимое впечатление. Мы стояли около величественных древних зданий, казалось, пронзающих своими тонкими шпилями сам небосвод. Любовались украшенными вязью разнообразнейших орнаментов домиками богатых кварталов, что лепились друг к другу, словно закадычные друзья. Неторопливо прогуливались по уютным, вымощенным камнем улочкам и подолгу сидели у огромных, вздымающих струи пенящейся воды фонтанов. Участвовали в празднествах на широченных мозаичных площадях с гигантскими, почерневшими от времени статуями древних императоров. Завороженно разглядывали колоссальных размеров соборы, которые облепляли сотни мраморных изваяний. Сновали в сутолоке богатейших рынков, способных удовлетворить любую фантазию покупателя, конечно, при условии, что размеры его кошелька соответствуют запросам фантазера. Щурились от золотого блеска великолепных дворцов и разноцветных бликов, которые отбрасывали витражи церквей, сверкающие в потоках солнца.

От всего этого просто захватывало дух!

Впрочем, имелись тут и бедные кварталы, и самые настоящие трущобы. Там на прохожего могли не только вылить ведро с помоями, но и ограбить среди бела дня, а в воздухе узких загаженных улиц стоял отвратительный смрад.

На одной из таких милых улочек нам как-то раз даже пришлось вступить в бой. Четверо верзил — они приняли нас за заблудившуюся парочку беззащитных влюбленных голубков — угрожая ножами, потребовали кошелек в обмен на наши жизни. Они ошиблись лишь в одном — мы не были беззащитными.

Бедняги поняли это довольно быстро — как раз после того, как Малиша одним молниеносным движением сломав руку бугая с ножом, ударом ноги в нос тут же вырубила второго. Остальные сразу кинулись наутек. Единственное что пришлось сделать мне — заткнуть верзилу со сломанной рукой: уж больно громко он орал. Удар ребром ладони по шее моментально это исправил: внезапно затихший здоровяк мешком плюхнулся в лужу, а мы, аккуратно перешагнув через него, обнялись и спокойно отправились дальше.