Дзи. Чужая судьба.

— Полностью одеть и вооружить из складских запасов можно порядка пятисот человек. Правда, стоит учитывать, что отдельных видов оружия или элементов доспехов у нас отнюдь не комплектное количество. Военный склад рассчитан на снабжение действующих боевых отрядов, поэтому в зависимости от того, какая часть амуниции или конской сбруи согласно счетным ведомостям требует более частой замены, то тех вещей у нас и больше. Кроме того, оружия в арсенале содержится в достаточном количестве, чтобы вести торговлю с наемниками торговых домов и вассальными кочевниками. Так что вооружить, например, в случае нужды мы можем до трех тысяч человек, и все это будут очень качественные мечи, дакани, щиты, кончары, сабли, копья, сашми и цзун-хэ. Склад шун-я также содержит некоторое количество оружия, доспехов и амуниции. Согласно залоговому эдикту, то, что хранится у нас более года, и до сих пор не было выкуплено владельцем, мы имеем право использовать по своему усмотрению. На остальное нужно получить или письменное разрешение хозяев, или их отказ от собственности, заверенный городским судьей и старостой квартала, в котором он проживает. На период последней сверки в шун-я Ланьчжоу имеется порядка полусотни невыкупленных длинных клинков, около сотни коротких, четырнадцать комплектов конской сбруи, двенадцать саадаков с полным набором луков и стрел, пять комплектов легких кожаных доспехов, одна байдана и кое-что еще по мелочи.

— Я вижу, вы прекрасно разбираетесь в своем деле, офицер, — Хань похвалил Сэна с явным удовольствием, которое не могло скрыться от окружающих.

— Благодарю вас, тайпэн, — помощник Жибао благодарно склонил голову.

— А что по поводу продовольственных запасов?

— Подождите, — резко вступил Кан, оттесняя плечом подчиненного. — Тайпэн Хань, к чему эти расспросы? Уж не хотите ли вы, как говорили вчера вечером, пустить запасы императорских складов на беженцев и ополчение?

— Именно, — если бы на лице полководца отразилось хоть что-то, кроме искренности и кристальной честности, Жибао стало бы намного легче.

Распорядителю совсем не хотелось ссориться с этим наивным юношей, подбитым на всякие глупости Ногаем, но, похоже, что другого пути уже не было.

— Боюсь, вы не имеете на это никакого права, а если вы попробуете нарушить установленный порядок, то, невзирая на ваше происхождение и заслуги, я обязан буду воспрепятствовать вам и доложить обо всем в Золотой Дворец вплоть до верховного распорядителя Джэнг Мэя.

— Да хоть Императору, — буркнул Ногай.

Кан хотел уже начать отповедь вконец обнаглевшего командира городской стражи, когда Хань аккуратно вытащил из поясной сумки тугой свиток с печатью дзито Ланьчжоу.

— Это приказ о введении в городе осадного положения, распорядитель Кан. Можете ознакомиться сами и ознакомить своих людей.

— Как? — Жибао взял протянутую ему бумагу, но даже не попытался ее развернуть. — Нет, это невозможно, О-шэй не имел никакого права принимать такое решение в такой ситуации. Это незаконно!

— Дзито всегда имеет такое право, — еще шире оскалился Ногай. — А тем более, после консультаций со своим командиром гарнизона и императорским тайпэном. Наши подписи также есть на приказе, и ты не можешь его игнорировать.

— Нет! — Жибао решил держаться до конца. — Нет. Так просто это у вас не выйдет. Я обязан написать жалобу в канцелярию Императора, ее должны рассмотреть и установить легитимность принятого дзито решения. Имущество Империи не относится к тем вещам, на которые любой высокопоставленный чиновник имеет право наложить свою руку, каковы бы ни были его мотивы или ситуация в регионе.

— Согласно уложению об осадном положении, тайпэн или тайпэны, находящиеся в городе, обязаны возглавить все вооруженные силы, выбрав единоличного командира или сформировав коллегиальный совет, а также получить доступ к любому государственному имуществу, — Хань дословно цитировал строки упомянутого документа, а его голос оставался холодным и беспристрастным. — Как единственный тайпэн в Ланьчжоу, я принимаю все эти обязанности на себя с момента подписания указа дзито. Также я получаю право на принятие временных административных решений. Распорядитель Кан, я снимаю с вас все ваши обязанности на вашем текущем посту.

— Что?

Жибао растерянно воззрился сначала на тайпэна, затем на Сэна, потом на несколько своих стражников присутствовавших в помещении.

— Но...

— Офицер Сэн, так как я убедился в ваших способностях, то назначаю вас временным распорядителем военных императорских складов Ланьчжоу, — продолжил Хань.

Заместитель Жибао вытянулся по стойке "смирно" и согнулся в поклоне, остальные солдаты тоже сразу же заметно подтянулись, потеряв привычную ленцу, с которой они выполняли все свои обязанности.

— Благодарю, тайпэн Хань. Обещаю выполнять возложенные на меня обязанности, как подобает офицеру и верному слуге Императора!

— Хорошо, офицер Сэн, иного я и не ожидал. Также ваши солдаты понадобятся мне кроме охраны складов еще и для участия в боевых действиях.

— Можете рассчитывать и на них, и на меня.

— Вам... вам не сойдет с рук подобное самоуправство, — лишь только сейчас Кан сумел справиться с охватившими его чувствами и сказать хоть что-то.

Хань перевел на него свой взгляд, но бывший распорядитель не отвел глаз.

— Согласно, уложению об осадном положении, все слуги Императора поступают под командование тайпэна и обязаны исполнять ту работу, к которой они будут приставлены.

Бывший распорядитель внутренне похолодел. Он не раз слышал об этой старой армейской шутке, когда чиновники оказывались в зависимости от тайпэнов или даже простых офицеров. Как правило, сами военные вспоминали о своем праве приказывать гражданским служащим, лишь когда хотели оскорбить или унизить какого-то конкретного человека. Учитывая то, что Кан только что наговорил Ханю, можно было не сомневаться — чистка солдатских сортиров или какое-то схожее времяпрепровождение обеспечены ему теперь до конца "осады".

— Учитывая имеющиеся знания и навыки, я назначаю Жибао Кана на должность временного помощником офицера Сэна.

Все присутствующие удивленно воззрились на Ханя, но особенно ошарашенным выглядел командир Ногай.

— Офицер Сэн, вы не будете возражать?

— Нет, тайпэн. Это прекрасный выбор, — бывший заместитель Кана, а теперь уже его новый начальник еще раз поклонился.

— Замечательно. В таком случае приготовьте все к приему солдат городской стражи и ополчения, а также проведите пересчет запасов продовольствия и доложите мне обо всех результатах к полудню.

Когда тайпэн и начальник гарнизона скрылись в дверном проеме, Кан слегка покачал головой и усмехнулся.

— Надо же, как ловко. А я и не догадался поначалу.

— О чем? — поинтересовался Сэн.

— О том, что он такой хитрый. Или умный, это как посмотреть. Знаешь, что он только что сделал? Он ведь оставил нас на прежнем месте, почти, и велел нам выполнять наши прежние обязанности.

— И зачем же, по-твоему, ему это было нужно? Показать свою власть?

— Хань только что снял с меня всю ответственность за происходящее, — в голосе Жибао послышалось искреннее восхищение. — И взял ее на себя. Целиком и полностью.

— Тайпэн, берущий не славу, а ответственность. Что-то новенькое, — хмыкнул Сэн. — Он ведь из рода Юэ, верно? Это могло бы быть объяснением.

— Так, хватит уже болтать, у нас есть приказ, и давай его выполнять, — оборвал Кан своего нового начальника. — Принеси мне записи по последней сверке и собирай всех слуг и охрану. Ланьчжоу "в осаде", значит, время для большой ревизии.

Шум и крики привлекли внимание Ли и Ногая, когда они направлялись к закатным воротным укреплениям по большой мощеной улице, на которую в городе выходили фасады большинства богатых постоялых дворов.

— Манериты, — пробормотал пожилой воин, нервно дернув щекой.

— Откуда они здесь? — спросил Ли, и сам уже узнавший в гортанных выкриках общее наречие степняков.

— Нукеры кагана Торгутая, должны были помогать тайпэну Шеню, но после того, как он покончил с собой остались без присмотра. Каган разослал их во множестве по всем провинциям, чтобы собирали сведения о карабакуру и помогали посланнику Императора. Хорошая задумка, но плохое исполнение. Они буянят уже не первый раз...

Ногай осекся, заметив, что его собеседник резко развернулся и направился к воротам постоялого двора, откуда неслись крики.

— Я позову квартальную стражу! Они их утихомирят!

— Не нужно, — коротко ответил Ли, почему-то совершенно уверенный в своих словах.

— Малолетний болван, — командир стражи лишь как-то удрученно покачал головой и поспешно двинулся следом за дзи.

В небольшом трактирном дворике царила шумное, но какое-то горькое веселье. Остро пахло прокисшим кумысом и горелым бараньим жиром, а никого кроме кочевников поблизости не наблюдалось. Судя по закрытым ставням, хозяин гостиного дома и его челядь уже отчаялись прекратить буйный праздник степняков.

Едва Ли прошел под резной деревянной аркой, на него налетел один из нукеров, находившийся в изрядно прискорбном виде из-за количества выпитого им уже в столь ранний час. Впрочем, сам сын степей явно так не считал. Не обратив внимания на то, как выглядит встречный им человек, нукер попытался грубо оттолкнуть Ли и даже успел рявкнуть что-то не слишком лестное.

Тело дзи сработало на одних отточенных рефлексах. Спустя секунду манерит с воем врезался в главный стол, отплевываясь кровью и прижимая к животу вывихнутую руку. Остальные степняки мгновенно вскочили со своих мест, кривые сабли и короткие акинаки с угрожающим шелестом покинули ножны.

— Похоже, сейчас все-таки будет весело, — Ногай бросил это весьма хмуро, но явно с довольным предвкушением.

Встав рядом с Ли, он тоже обнажил свой меч, но рука дзи преградила ему путь.

— Так это вы и есть нукеры кагана Торгутая?! — резко, подражая манеритской манере, спросил Ли на родном языке кочевников.

Три дюжины разгоряченных воинов как-то неуверенно замерли, внимательнее приглядываясь к тем, кто посмел прервать их праздник.

— Я тайпэн Сяо Хань. Я послан вместо тайпэна Тао Шеня, которому вы должны были подчиняться по приказу своего кагана.

Манериты замялись и заметно сникли. Несмотря на выпитое, у них хватило ума не переспрашивать. Кто-то неуверенно попытался убрать оружие, другие поспешили помочь своему покалеченному товарищу, продолжавшему стонать.

— Мы готовы служить преемнику тайпэна Шеня, — выступил вперед рослый нукер, одетый лишь в полотняные штаны и рубаху, повязанную расшитым пояском. Свой кривой нож манерит уже успел сунуть обратно в сапог.

— Но мне не нужна служба тех, кто опозорил своего кагана, свой род и самих себя, — хлестко бросил Ли в ответ.

Кочевники вновь угрожающе зашумели, а Ногай, только было успокоившийся, снова криво усмехнулся. Его молодой спутник отнюдь не искал легких путей.

— Да, опозоривших! — продолжил дзи. — То, что я вижу, и то, о чем мне рассказали, это позор, который вы преподнесли своему повелителю. Нукеры кагана Торгутая! Пьют и бездельничают дни напролет, когда в окрестных землях каждый день гибнут люди, которых их отправили защищать! Ну, конечно, они ведь не из вашего родового кочевья, но вам, похоже, плевать даже на клятву верности своего повелителя моему сюзерену! А мне не плевать! Ваш каган достойный друг и союзник Императора, и я не позволю его воинам возводить на него напраслину!

Рослый манерит, смотревший на Ли исподлобья, медленно и с явной злостью опустился на одно колено. Обернувшись, он бросил взгляд на остальных, и степняки весьма неохотно, но все же последовали его примеру. Воцарилась тишина, даже изувеченный нукер и тот перестал стонать.

— Мы признаем свою вину, тайпэн, — через силу выдавил из себя старший отряда. — Я Сулика-нойон, и ты можешь спросить с меня за все, что здесь происходило. Скажи, чего ты хочешь?

— Приведите себя в порядок, уберите за собой всю эту помойку, отправляйтесь в гарнизон и сдайте оружие в арсенал. Получите сабли, кинжалы и луки обратно, когда станете, их достойны. Поселитесь после этого в казармах, за частокол не выходить, слушаться офицеров...

— Мы не вшивые собаки твоего Императора! — зло выкрикнул один из воинов и, вскочив, бросился на дзи.

Ли ничего не успел сделать. За него все сделал Ногай. Обоюдоострый меч свистнул, рассекая воздух, и на утоптанную землю упала отсеченная кисть, все еще сжимавшая рукоять сабли. Раненый манерит, взвыв, закрутился на месте, но удар широкого лезвия плашмя по голове лишил его сознания и заставил мешком повалиться навзничь.

Кое-кто из кочевников хотел было последовать примеру товарища, но резкий окрик Сулики остановил их еще в тот момент, когда они только начали подниматься.

— За нападение на тайпэна вас всех уже сейчас можно было бы приговорить к четвертованию конями, — с душевной интонацией поведал Ногай, помахивая для убедительности окровавленным мечом. — И даже если вы убьете его, а при большом везении еще и меня, то подумайте, как будет выглядеть ваш каган, когда Император призовет его к ответу за случившееся. И что будет с вашими кочевьями, когда остальным каганам будет дозволено, больше не считать вас союзниками Императора.

Манериты трезвели прямо на глазах, слова дзи и Ногая совокупно с пролившейся кровью прекрасно прочищали затуманенные кумысом мозги.

— Делайте то, что вам велено. Ваша судьба будет решена позже, — подытожил Ли.

Уже на улице, когда они миновали небольшую толпу зевак, собравшихся у ворот постоялого двора, Ногай не удержался от вопроса.

— Тайпэн, откуда вы знаете Торгутая?

— Разве я сказал, что знаю его?

— Ну, вы говорили так, как будто знаете. Во всяком случае, и я, и эти парни в это поверили точно.

— Я впервые услышал об этом кагане от вас за несколько мгновений до того, как вошел на тот двор, — Ли, будто извиняясь, пожал плечами.

— А, значит, вы говорили об абстрактных отношениях между идеальным вассалом и нашим общим повелителем. А я-то, старый дурак, грешным делом подумал, что где-то и вправду появился такой каган, для которого клятва и честь важнее сытого брюха и большого табуна.

— Я всегда был уверен, что таких каганов большинство, — ответил Ли, делая для себя еще одну неприятную пометку на картине вновь открываемого им мироздания.

— Может и есть, но я таких не встречал, — покачал головой начальник стражи. — Но взывать перед пьяными манеритскими нукерами к чести их рода и быть услышанным! Да-а-а. Даже не думал, что когда-нибудь буду свидетелем такого события.

Глава 5.

Через распахнутые настежь ворота кавалькада всадников устремилась по ухоженной кипарисовой аллее, нарушая грохотом подкованных копыт умиротворенную тишину обители созерцания и духовного совершенствования. У подножия каменной лестницы, ведущей к храмовому комплексу, устремленному в утреннее небо десятком массивных пагод и башен-вэнь, приезжих встретил сам настоятель монастыря в окружении других монахов. Простые пурпурно-красные одежды служителей развевались под дуновениями легкого ветра, создавая причудливую игру шелковых волн.