Я думаю, захоти Длиннолапый убить нас всех, он это бы сделал. Мы даже не сумели нанести ему серьёзных ран. Поверь мне, Пётр я сражался с ними не раз, но ни один из них не вёл себя как этот. Он был похож скорее на человека, и я думаю, что это шаман Пёстрый Полоз натравил на нас духа в образе Длиннолапого.
— Ты думаешь он способен это сделать? — озаботился я впечатлённый рассказом охотника.
— Не знаю. Бывало, он хвалился, что может призывать духов зверей, но при мне ни одного духа он так и не призвал. Вот ты Пётр, смог бы такое сделать?
— Точно нет! — не стал я врать.
— Но ты же очень сильный шаман. Гораздо сильнее Пёстрого Полоза!
— Возможно. Но я силён в одном, он может быть силён в другом. Нельзя быть сильным везде.
— Да ты прав мудрый Пётр — Хатак тяжело вздохнул — нельзя быть сильным во всём. Печально.
— А ты не думал, Хатак, что это был не дух посланный шаманом, а всего лишь медведь который уже встречался с людьми, и возможно не раз?
— Медведь?
— Так называют Длиннолапого в моём племени. Ты же опытный охотник, Хатак, и сам говоришь что Длиннолапый очень умён. Однажды выйдя победителем из схватки с охотниками, он мог победить и во второй, а в третий раз, уже запомнив предыдущий опыт, применил свои особые приёмчики снова. Ты же сам говорил, этот Длиннолапый делал всё не так как другие, а вот вы, наоборот, делали всё как всегда и на этом он вас и поймал.
Хатак долго сидел, молча обдумывая услышанное. Наконец заговорил.
— Ещё раз убеждаюсь что ты, Пётр — мудрый шаман. И это как раз тоже большая проблема. Послал Полоз духа или было так как ты говоришь, но, думаю, моему приходу не обрадуются ни вождь, ни шаман. И то, что в племя привёл тебя как бы я, не добавит любви и тебе. Уверен, пакости мне и дальше обеспечены, но я свой, у меня немалый авторитет и теперь я буду вдвойне осторожен, ты же чужак и тебе придется в племени нелегко. И я просто не знаю что делать, Пётр?
— Успокойся, Хатак. Мне приятно, что такой человек как ты, волнуется за меня, но не думаю, что останусь жить в племени Правильных Людей.
— Понимаю — покивал головой Хатак — дойдёшь с нами до Осенней Охоты и выберешь себе племя. Такой шаман всем пригодится.
— И снова ты не угадал старый. Думается мне, что жить я буду один.
Улети я сейчас на небо, Хатак так бы не удивился. Мало ли что умеет Горький камень. Но жить одному!!!
— Жить одному нельзя! — воскликну Хатак. Весь его жизненный опыт и знания восставали против этого. Это в полётах он не силён, а в вопросах выживания он большой специалист!
— Да ну! — парировал я — Жил же я до встречи с вами один и жив, как видишь.
Брешу на "голубом глазу" и совесть не мучит.
— Но почему?!!
— Потому что жить как привыкли вы, я не могу, да и не хочу, а жить так как хочу я, врядли кто-то согласится.
— Но как, как? — не унимался Хатак — Как ты будешь жить один?
— Думаю что нелегко. Но надеюсь с твоей помощью, мой друг, чуть легче. А вообще пойдём-ка спать, завтра у нас с тобой будет тяжелый денёк.
И ушел в темноту, оставив у костра потрясенного деда.
Я сидел и меланхолично наблюдал, как в котелке медленно побулькивает нехитрое варево. Также неспешно "побулькивали" мысли в моей голове. Подумать было о чём.
Вчера состоялось феерическое вступление нашего отряда в стойбище Правильных Людей. Само стойбище раскинулось между каменными крутинами и берегом реки. Навскидку народу в племени было человек двести пятьдесят и из них охотников человек семьдесят, стариков было немного, в основном женщины и дети. Я конечно не специалист, но кажется мне, что это очень большое племя для этих времён. И не удивительно, что живя охотой и собирательством, им всё время приходится перемещаться с места на место. Такая толпа, словно саранча, очень быстро выжирает всё съедобное вокруг себя. Ну и само стойбище, в общем, не обмануло моих ожиданий. Полукруглые, невысокие, даже не знаю как их назвать, чумы что ли, из облезлых шкур натянутых на деревянные каркасы, а кое где и на рёбра мамонта, стояли где кому как удобно. Вонь от костров, от выделываемых шкур, кости под ногами, ещё какой-то мусор, мухи в преизрядном количестве, запросто можно наступить ногой на "мину". Короче полный букет антисанитарии. И сами первобытные товарищи так "озонируют"... Я всё понимаю, каменный век, то, сё, но мать моя — женщина, речка же рядом! Неужели нельзя лишний раз пойти, извините за грубость, жопу помыть?
Слава богу, повезло! Как выяснилось, жить шаману внутри стойбища как бы не принято, а не то гостипреимство Хатака я боюсь не пережил бы. Я тогда быстро сориентировался, и пока Хатака не взяли в оборот, попросил найти мне для прожитья удобное место. Так что, поставил я свой шалашик недалече, в удобном распадке окруженным небольшими кустами. Уютненько так, и дрова, и до речки недалеко, опять же любопытных поменьше. Большой шаман Горький Камень, знаете ли, шуму не любит, отвлекает от размышлений о высоком, со злости враз в лягушку может превратить. Я именно так и наказал всем охотникам в стойбище про себя рассказывать. Пока действует.
Сама встреча отряда соленосов прошла неоднозначно. И если основная масса народа искренне радовалась ибо всех считали уже погибшими, о чём, кстати, Пестрый Полоз после долгого камланья уже всех оповестил, то вождь со товарищи был намного сдержанней. Особо кислой рожей выделялся шаман. Ещё бы, он тут мухоморы курит, не спит ночами, здоровье подрывает — пророчествует, и нате вам... Мало того, что вернулись, хотя и не все, так ещё с собой могучего шамана припёрли. Если так ронять авторитет, его и об землю ушибить недолго.
Мы сразу не понравились друг другу. Уж не знаю, каким я предстал перед его глазами, но его образ у меня сложился в две секунды. Крысёныш. Мелкий, суетной, с тонкими ручками-лапками и злобно посверкивающими маленькими глазками на остреньком личике. Реденькие волосики на плешивой головёнке, бородёнка — одно название, вонючая меховая накидка обвешанная косточками, черепками мелких птиц и кабы не тех же самых крыс. Как есть — крысёныш! Но умён. В разборки сразу не полез, вдруг я и вправду шаман силы немалой. И сам не полез и вождю не дал. Хотя тот был явно настроен наехать на Хатака прямо здесь же. Быстро объявил сегодня вечером праздник, а Большой Костёр на завтра. Большой Костёр — это толковище всех охотников, на котором решаются различные вопросы, доводятся важные новости, ну и так далее.
Все ясно, будет собирать информацию. Кто я такой, откуда взялся, что умею. Самое интересное Острый Рог только кивками подтверждал сказанное шаманом. Ох, чую рулит тут этот крысёныш через этого орясину. Почему орясину? Да потому что удался мужик на славу. Ростом хоть и пониже меня будет, зато в плечах, куда там мне, и рядом не стоял. Мускулы на руках и ногах как удавы — силён видать. Была в нём некая звериная красота. Волосат, бородат, вонюч — не без этого, но черты лица правильные, глаза голубые, выразительные. Такого в моём времени отдай стилистам на растерзание, мигом голливудскую супер звезду из него заделают. Жаль только, по всей видимости, не своим умом живёт, а дядиным.
Ну и, конечно, я произвёл неизгладимое впечатление на местных аборигенов. Нечто сродни шоку. И хорошо, а то боюсь растащили бы на сувениры. А дальше сработала моя закладка. Великий шаман, жуть какой грозный, по мелочам не беспокоить.
Праздник в каменном веке это — нечто. Умом то я понимаю, что люди действительно радуются жизни и веселятся, как умеют. Всё-таки охотники вернулись живыми, тем более при таком хреновом пророчестве. Да, не все, но это жизнь первобытного охотника, мало кто из них умрёт от старости в, так сказать, "теплой постели". Зато какой успех у рассказа о драматической схватке с Длиннолапым, а эпическая битва с гиенами... Народ в восторге и ужасе охал и ахал, и всё это неподдельно, искренне. Это не ток-шоу с табличками: тут смейтесь, тут хлопайте. Тут всё вживую. Даже вождя проняло, когда Хатак повествовал как я сёк гиен своей Прелестью, а когда он изобразил как я одним ударом отрубил гиене голову, народ просто в ступор впал. Порезать — это понятно, проткнуть — завсегда пожалуйста, разбить череп или там кость — и такое бывало, но... отделить что-то от чего-то одним ударом. Острый Рог даже покрутил головой, на себя что ли примерил? Все кто был тогда, горячо подтверждали сказанное Хатаком. Мне оставалось лишь многозначительно кивать да мычать что-то многозначительное. Многие охотники бросали на меня восхищённые взгляды, время такое, личная доблесть здесь очень высоко ценится.
Из угощения в основном мясо жареное, мясо печёное на камнях, и мясо, вареное в кожаных мешках, посредством кидания раскаленных камней в воду, находящуюся там. Также туда добавляют какие-то листья и коренья. Представляете себе, что за супчик на выходе получается? Присутствовали и растительные добавки, но очень мало — весна. И конечно хит сезона — мутная слабоалкогольная хрень в вонючих бурдюках. Еле открестился от этого удовольствия, сославшись на шаманские дела. Никакой посуды не было вовсе, ни деревянной, ни глиняной, единственное, мелькнуло несколько грубых каменных плошек, и что характерно, у вождя, у шамана и ещё у пары прихлебателей.
Сам процесс насыщения был прост, Подходишь к костру, где хлопотали женщины, и тебе выдают порцию того или иного блюда. Я совершенно не заметил утеснений, а тем более угнетения женщин по половому признаку. Наоборот, особо нетерпеливые могли ладонью но рукам схлопотать, а то и по макушке. Ну и куда ж без блата? Своим мужчинам, при общем, как бы равенстве, всегда есть возможность подсунуть что получше. Непроизвольно отметил, что местные красотки некоторые реально красотки, особо что помоложе. И они в меня эдак глазками постреливают. А что, видок то у меня вполне. Одет — не чета местным шаромыгам, аккуратная бородка, а не обувная щётка как у всех. Про кольцо в ухе я вообще молчу. Уж этот девайс дамы моментально срисовали. И некоторые улыбаются так, знаете ли... Гм, так что-то я куда-то не туда.
Я после такого пиршества остался, прямо скажу, слегка голодным. Закиньте в желудок хоть и нормально пожаренного, но абсолютно пресного мяса и вы поймете, о чём я. Эк нас цивилизация разбаловала! А местные очень даже замечательно себя чувствуют. Поднаелись, слегка подвыпили, расслабились, и потянуло народ на танцы.
Незамысловатые кренделя под дружное гундение и притопывание в такт хлопкам — зажигали граждане кроманьонцы не по-детски.
— И всегда у вас так? — обратился я к сидящему рядом Хатаку. Деду было хорошо. Его глаза масленно поблёскивали, на губах блуждала довольная улыбка, сыт, слегка пьян. Всем своим видом он олицетворял великую китайскую истину — прошлое прошло, и его нет, будущее не наступило, и его тоже нет — живи настоящим.
— Здорово, правда?!! — ответил довольный Хатак — Э-эх, Пётр! Были бы мы помоложе уж мы им показали, как надо плясать! Правильно я говорю?
— А то, я и сейчас себя с трудом сдерживаю, чтобы вприсядку не вдарить.
Хатак подозрительно посмотрел на меня, но я сделал самую невинную моську.
— А у вас как делают? Не так?
— Ну и так тоже бывает — не стал я развивать скользкую тему.
Мудрые люди давно заметили что, в этом мире ни чего не бывает случайным. Блуждая взглядом, я случайно заметил стоящую невдалеке от нас девочку, которая пристально смотрела прямо на меня. Слишком пристально и слишком смело, на меня ужасного. Ей точно от меня чего-то было нужно. Даже интересно стало.
— Кто это, Хатак? — я кивком указал на девчонку.
Хатак долго присматривался, подслеповато щурясь. Я вообще заметил у него некоторые проблемы со зрением. Наконец он рассмотрел на кого я указал.
— А-а — это дочка пришлой, тут где-то ещё младший брат должен быть. Три зимы назад один из наших взял её, на осенней охоте, к себе второй женщиной. Охотника, с которым она жила, загрыз Большой Клыкастый — деда явно пробило на поговорить.
— Тяжело с двумя детьми без своего мужика. Из своих никто брать не стал, вот и пошла к нам, а прошлой зимой как раз родами и померла.
— А дети?
— А что, дети? Живут как-то.
— Как-то! Понятно. Как звать то её хоть знаешь?
— Откуда у неё имя — удивился Хатак — она же ещё ребенок. Так, есть детское прозвище, Лисёнок — кажется.
— Ладно, сейчас разберёмся что Лисёнку нужно — проворчал я себе под нос — Эй Лисёнок, иди сюда!
Но девочка подойти не решалась, и уходить не уходила. Ничего, я не гордый, и сам подойду.
Приблизившись, я рассмотрел её получше. Невысокая, лет двенадцать, может тринадцать, на худенькое тельце накинута совсем уж безобразная шкура, непонятно от кого, с дыркой для головы и перехваченная на талии кожаным ремешком. На ногах тоже какие-то бесформенные меховые комки. Волосы грубо отхвачены порогами, не иначе кремневым ножом, и были они рыжие, я бы даже сказал — огненно рыжие. Если бы не были такими грязными. Но самыми выдающимися были её глаза. На замызганной, симпатичной мордашке, глазищи цвета аквамарина. Да-а уж. Когда нибудь из этого утёнка не лебедь будет, а настоящая Жар-птица. И встретила она своим аквамариновым взглядом мой взгляд смело и открыто.
— Хао, Лисёнок.
— Хао, Горький Камень.
— Ты хотела спросить меня о чём-то — решил я поиграть в проницательного могучего шамана — и вот я пришел.
Но смутить Лисёнка не получилось.
— Скажи, Горький Камень... ты из моего племени? — И столько в этом вопросе было надежды, столько в глазах светилось ожидания и радости, что я не сразу нашелся что ответить.
— Почему ты так решила?
— Ты такой же высокий как люди моего племени. Моя мама говорила, что люди моего племени были все высокие и... добрые, не то что... — она не закончила фразы, но тут и так было всё понятно.
— А волоса в твоём племени были у всех как у тебя или были и другого цвета?
— Да, у всех как у меня. И как у мамы. Я помню.
— Но ведь у меня не такие — указывая на свои "соль с перцем" я попытался увильнуть от прямого ответа.
— Ты старый — взгляд Лисёнка на секунду вильнул в сторону — когда становятся старыми волоса у всех одинакового цвета.
— Прости, девочка... Я не из твоего племени. — Наконец-то родил я неизбежный ответ.
И словно выключили свет. Будто враз выдернули из неё всю смелость и решительность. Взгляд Лисёнка потух, плечики поникли. Девочка молча развернулась и канула в темноту.
Ушла... а у меня словно заноза в сердце осталась.
— Старый дурак — глядя ей во след прошипел я — Не мог ребенку соврать — чистоплюй хренов!!!
Пока предавался воспоминаниям, объявился Хатак. Видок он имел слегка помятый, в руках держал небольшой кожаный мешок. Усевшись возле костра, он с шумом втянул аппетитные запахи, идущие из котелка.
— Удивляюсь я тебе, Пётр. Ты всегда делаешь женскую работу с таким удовольствием. Наши охотники, если рядом есть женщины ни за что ни станут что-то готовить, лучше дадут тумаков чтобы бабы быстрей шевелились.
— Прям таки тумаков? Прям таки всегда?
— Ну-у, — Хатак задумчиво поскрёб бороду — могут, конечно, и сырое сожрать, или там... поголодать слегка.
