Звёздный Каменщик.

— Раньше у тебя с отбором участников было проще.

— Да. Сейчас мои технологии усовершенствовались. Сейчас уже оргии в столичном храме не проводятся вповалку большой кучей. Сейчас всё упорядочено в соответствии с законами взаимопроникновения небесных сфер.

— Ладно. Что было дальше? — нетерпеливо спросил Леникольн.

— Дальше я стал единством во множестве совокупляющихся в священном соитии. Я стал всеми, кто участвовал в оргии и потянулся через просвет в небесных сферах вверх. Подобный просвет открывается только раз в тысячу лет!

— Об этом ты уже говорил, сказал Овольд. — Сквозь сколько небесных сфер ты прошёл?

— Примерно сквозь пять. Точно посчитать я не смог, у меня слишком мало опыта вхождения в столь высокие небесные сферы.

— Ты хочешь сказать, что залез на пятое небо? — переспросил Овольд.

— Ну, примерно. Единством, сформированным во время оргии, было сложно управлять.

— Что ты делал на пятом небе, старый извращенец? — спросил Леникольн.

— Я нашёл источник реальности пятого неба и занялся с ним любовью. А затем я стал им, — сказал Каменщик.

— А единством участников оргии ты перестал быть? — спросил Овольд.

— Нет, одно другому не мешало. Наоборот, только будучи единством во множестве самых высокодуховных и самых любвеобильных граждан империи, я мог удерживаться на пятом небе. Только поддержка снизу, которую даровала ваша с Брунхильдой любовь, позволила мне не грохнуться обратно.

— А ты уверен, что достиг именно пятого неба?

— Ну, астрологические расчёты показали, что в тот день открывался просвет до пятого неба. Я лез вверх, сколько мог.

— Мог, не значит залез? — спросил Овольд.

Каменщик предпочёл сделать вид, что не услышал последний вопрос.

— А что в это время делало твоё планетарное тело? — спросила Брунхильда.

— Оно пыхтело на одной очень хорошей девушке справа от Овольда и слева от тебя, — ответил Каменщик.

— Аааа, понятно. А мне тебя было не видно из-под Овольда, — сказала Брунхильда. — Своим могучим торсом Овольдушка закрывал весь обзор, а своим громким пыхтением он заглушал все звуки. — Брунхильда обвила руками шею Овольда и посмотрела ему в глаза. Но глаза скосились и ей пришлось часто-часто заморгать. — Будешь ещё так пыхтеть? Будешь? Будешь? — Брунхильда дважды поцеловала Овольда. — Бууууудееееешь!!!

— Что было дальше? — По-военному прямо спросил Леникольн.

— Я стал вплетать нити из источника реальности того неба, которого удалось достичь, в стены храма, — сказал Каменщик, — а потом сверху как попёрло! Мы все выскочили, кто в чём был. Я даже рясу потерял.

— Зачем ты это сделал?

— Я хотел сделать в храме постоянную связь с пятым небом! Чтобы проводить ежедневные церемонии зачатия высокодуховных граждан для твоей империи, господин император!

— Мы все высоко ценим твои благие намерения, Каменщик, — заверил Овольд. — Но получилось, сам видишь что.

— Вижу. Но ведь всё не так уж плохо. Когда будет очередной выброс, вы все почувствуете, что всё не так уж плохо.

— Бардак во всей столице! Пришлось срочно эвакуировать граждан из всего северного муниципального округа! Ты хоть представляешь, каких волевых усилий мне стоило заставить жителей эвакуироваться? Ты хоть видел, как плохо слушались моих приказов стражники из-за приступов ржача? И это ты называешь "всё не так уж плохо"? — грозно спросил Леникольн.

— Аввик, мальчик мой, сломай пожалуйста воо-оон тот заборчик. — Брунхильда изящно указала пальчиком на пятиметровый забор какого-то преуспевающего жителя северного муниципального округа. Он мешает нам ... Брунхильда звонко икнула ... изучать.

Леникольн послушно пошёл к указанному забору. Забор был сделан из толстых, плотно подогнанных друг к другу дубовых досок. Через каждые пять метров в землю было вбито бревно толщиной не уступавшее размаху рук Леникольна. Горожанин, окруживший свой дом таким забором, видимо, опасался повторения массовых беспорядков. Но на сплошную каменную кладку у него денег не хватило. Через полминуты раздался грохот разлетающихся в щепки досок. Искусство железного кулака у Леникольна работало отлично.

— Ну, теперь то вы понимаете, как аморально зачинать детей во тьме, в мрачных подземельях? Теперь вы видите, что это надо делать в священных храмах, под руководством духовенства? — Назидательным тоном спросил у Брунхильды и Овольда Каменщик.

— Зависит от ситуации, — ответил Овольд. — В текущем воплощении у нашего сыночка плюс пятнадцать к искусству железного кулака, плюс тридцать к устойчивости ко всем видам магии и полный иммунитет ко всем способам эмоционального манипулирования. Кроме того, как ты мог заметить, наш сынок не сходит с ума от выплесков.

— Но он совершенно лишён сочувствия и сострадания к ближним! Как может он быть императором, если у него нет сострадания к нуждающимся гражданам империи? — спросил Каменщик.

— Дорогой друг, если ты ещё не заметил, напоминаю: в империи Пандостан тяжелейший кризис власти, временами сменяющийся периодами дикой анархии. В сложившейся ситуации гораздо важнее уметь держать империю железной рукой, чем проявлять сострадание. Если бы не железная рука нашего императора, ты бы тут ничего не построил. Твою стройку разгромили бы ещё на этапе котлована. А сам бы ты тут в рясе не ходил. Тебе бы пришлось ходить в бронежилете.

— И всё-таки я не согласен. Я считаю, император должен обладать оптимальным сочетанием твёрдости характера и утончённых душевных качеств. Кроме того, император обязательно должен любить своих верноподданных.

— А если император попадёт в эмоциональную зависимость от какой-нибудь танцовщицы? Нет, дорогой друг, в наше время эмоциональная устойчивость императора гораздо важнее.

Как бы подтверждая слова Овольда, император ударом кулака разнёс в щепки бревно, на котором держалась целая секция забора.

— Лучше скажи мне вот что, Каменщик, — продолжил расспросы Овольд. — Какой именно источник реальности ты нашёл на тех самых небесах?

— Ну, источники реальности везде одинаковы. Различаются только те пузыри реальности, которые они формируют.

— Поконкретнее можешь его описать? — настойчиво переспросил Овольд.

— Я не очень понял, как там всё устроено. Переливались совершенно неземными цветами всякие штуки и шняги. Всюду летали световые нити и блестящие кристаллы.

— А это могло быть коллективное сознание какого-нибудь гриба?

— А хрен его знает. Думаешь, на пятом небе тоже растут грибы?

— То что наверху подобно тому что внизу, — философски изрёк Овольд.

— Ооо. Этоооо, наверноееее, был волшебный гриб из райских садов, — Брунхильда опять засмеялась звонким переливчатым смехом. Её ноги подкосились, она нелепо взмахнула руками и чуть не упала. От падения спасло только вовремя подставленное плечо Овольда.

— Бруни, тебя ещё не отпустило после предыдущего выброса? — спросил Овольд, придерживая свою жену под локти.

— На девочек подобные штуки всегда дольше действуют, — подсказал Каменщик.

— Я тебе не девочка! Я ма'ть императора! Рясу поправь, а то ты так ржал под забором, что твоя ряса за пыхтелку зацепилась.

Каменщик старательно поправил рясу.

— А я только щас поняла, почему ты ходишь в такой простой одежде, — продолжила Брунхильда.

— Потому что материальные излишества не подобают моему высокому духовному сану. К тому же, это не одежда, это облачение, — сказал Каменщик.

— Нет! — парировала Брунхильда. — Потому что такую одёжку легко скидывать во время оргий!

— Кстати насчёт оргий. Как тебе удаётся так часто и так активно в них участвовать? И, несмотря на это, так медленно стареть? — спросил Овольд.

— Это потому что вера делает мою жизненность твёрдой, как кремень! — Ответил Каменщик.

— Не, — заплетающимся голосом запротестовала Брунхильда. — Это потому что наш Каменщик умеет подключаться к планетарному источнику жизненной энергии. А планетарный источник огромный — на слове огромный Брунхильда обвела руками всё небо, нисколько не заботясь о том, как высоко задралось её платьице, когда она поднимала плечи.

— И подключение к планетарному источнику жизни у тебя твердо, как кремень? Я правильно понял? — переспросил Овольд.

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво промямлил Каменщик.

— Планета — это огромный живой камень, летающий в космосе. А ты, Каменщик, вгрызся в её каменный источник жизни. А знаешь, кто ты после этого? Ты космический вампир! Камнесос! — Брунхильду снова повело от ржача, но Овольд её удержал.

— Ну почему сразу вампир. Я вон провёл на планету источник энергии с пятого неба. Планета эту энергию с удовольствием поглощает.

— Значит, ты не только космический вампир, ты ещё и вампир небесных сфер!

— Так ведь не только для себя старался. Для вас с Овольдом, для империи Пандостан, для всей планеты, в конце концов. — Оправдывался Каменщик.

— Вообще, не факт, что это ты сделал. Может, пока ты пыхтел на девушке и глючил, инопланетяне подвели к планете толстый жгут нитей из коллективного сознания какого-нибудь растения или гриба. — Овольда уже отпустило после выброса, и он рассуждал, как профессор с похмелья.

— Инопланетяне подвели к планете трубу с веселящим газом. — Добавила ещё одну версию Брунхильда.

— Это вряд ли, я бы заметил трубу, — сказал Каменщик. — К тому же, зачем инопланетянам столь сложный и дорогостоящий проект?

— Чтобы мы тут ржали, как сумашедшие, и даже не думали сделать из панов звёздную рассу. — Сказала Брунхильда.

— Давайте всё же оставим версию инопланетной диверсии, как крайне маловероятную. — Предложил Овольд. -Зачем, в самом деле, инопланетянам совершать свою диверсию точно в момент самой священной оргии за последнюю тысячу лет?

— Каменщик ведь говорил нам, Овольдушка, в этот вечер открывался проход в небесных сферах, — сказала уже почти адекватная Брунхильда. — Может, инопланетяне сидели там, на своём небе, и только того и ждали. А как только проход в небесных сферах открылся, так сразу инопланетные диверсанты засунули в наш храм трубу с веселящим газом.

— И всё же, я буду придерживаться первоначальной версии, — сказал Каменщик. Вероятнее всего, мы здесь наблюдаем акт любви небесного источника реальности с планетарным. А радужная жидкость — это семя жизни небесного источника реальности.

— А в версии Каменщика есть смысл, — продолжил научную дискуссию Овольд. — Подобное притягивает подобное. Значит, в ответ на эксперимент Каменщика мог притянуться какой-нибудь могучий небожитель-извращенец, любитель странных экспериментов с камнями. Он мог засунуть сюда, в наш мир нечто....

— Да, да, — подхватила Брунхильда. — Я прям представляю себе: живёт себе на небе эдакий небожитель. Он там, у себя, на небесах, работает источником реальности. И вдруг, откуда ни возьмись, в его райских кущах открывается портал в глубины адских миров. Из этого портала высовывается тяжело пыхтящая башка нашего Каменщика, с бородкой, с рожками и вот с этими большими острыми ушками. Башка Каменщика проводит какой-то непонятный ритуал любовной магии и проваливается обратно, в портал. Небожитель такой: ой, ой, как интересно. Что же теперь с этим адским порталом делать? А попробую-ка я засунуть туда свой гигантский небесный пенис. Интересно, что будет?

Тем временем радужные блики на стенах храма начали сгущаться и приобретать объем. На бликах стали заметны ритмичные толчки откуда-то сверху. С каждым толчком блики приобретали объем и начинали дрожать изнутри всё сильнее. Ни на чём другом, кроме радужных бликов, толчки сверху никак не проявлялись.

— Оооо! Скоро будет очередной выброс, — радостно сообщил Каменщик.

— А Брунхильду ещё не до конца отпустило после предыдущего, — констатировал Овольд.

— У меня нет конца! Я же девочка! — капризным голосом сказала Брунхильда.

— Что вы планируете с ЭТИМ делать? — гневно спросил Леникольн. За созерцанием растущих в объеме радужных бликов никто не заметил, как он вернулся.

И тут случился выброс. Всё повторилось, как в прошлый раз. Опять вся троица предалась безумному веселью. Опять Леникольн тщетно пытался отмыть Овольда, Брунхильду и Каменщика от брызг сжиженного света. В самый разгар веселья Брунхильда приостановила свой безумный танец, обняла всех троих мужчин и звонко проорала:

— А давайте войдём в этот храм!

И не дожидаясь ответа, Брунхильда поскакала ко входу.

— Стой, любимая, это опасно! — Крикнул Овольд и поскакал за ней следом.

— Не ходите туда! Неизвестно какие будут последствия! Давайте сначала отправим подопытных обезьян! — Видя, что никто его не слушает, Каменщик поскакал следом за Овольдом и Брунхильдой.

— Стой, отец! Ты нужен империи! — Император Леникольн гневно пнул обломок какого-то строения и поскакал следом.

— Стоять! — рявкнул он ещё раз на бегу.

— Мама, вернись! — переходя на фальцет, прокричал Леникольн в тот момент, когда Брунхильда входила в храм. Но было уже поздно.

5 Глава. Чёрная звезда.

Сильные станут ещё сильнее, слабые ещё слабее.

На чёрной-чёрной звезде, на чёрных-чёрных скалах, было построено великое множество замков из чёрного золота. В тех замках жила воинственная расса чёрных драконов. Чёрная звезда была по размерам, как средняя планета. Но весила, как полновесная звезда. Один кубометр чёрного золота весил 1 000 000 000 тон.

А кубометр воздуха чёрной звезды весил 100 000 тон. Неудивительно, что расса, развившаяся в таких тяжёлых условиях обладала тяжёлым характером и была кошмаром всех звёздных расс.

Чёрные драконы воевали между собой миллионы лет. До тех пор пока чернобог не научил драконов летать между звёздами. Летая между разными мирами, чёрные драконы прониклись некоторым патриотизмом. И решили поменьше воевать между собой и побольше воевать с иными рассами. Сейчас они находились в состоянии войны со всеми рассами галактики.

Зачем постоянно воевать? Абсолютное большинство космических расс этого не понимало. Но у чёрных драконов была безусловная мотивация подчинять и доминировать над другими. Формой правления в федерации чёрных драконов была демонократия.

Единого центра власти у чёрных драконов не было. Было какое то количество наиболее сильных драконов, которые объединяли вокруг себя тех что послабее. Таких объединителей называли столпами порядка. Столпы порядка постоянно где-то падали, где-то поднимались.

Во время любой беседы чёрный дракон мог запросто дать в морду своему собеседнику. Для них это было нормальным и естественным способом подчеркнуть значимость сказанной фразы. Если во время дискуссии кто-то болтал слишком активно, не давая другим высказаться — можно было опять таки дать в морду. Это был нормальный способ попросить помолчать минутку и дать высказаться другим.

В обществе чёрных драконов продуцировалось соперничество на всех уровнях. Нужно было с боем добывать себе пищу, несмотря на то, что технологии драконов позволяли произвести достаточное количество еды. Нужно было биться за право спариться с противоположным полом, хотя противоположный пол, как правило, очень хотел интима. Чёрные постоянно пытались унизить друг друга. Поэтому постоянно приходилось отстаивать честь и достоинство. Злостное эмоциональное давление было мастерски освоено всеми и применялось повсеместно. Чёрные мысли витали над звездой плотнейшим ментальным слоем. Но наивысшим наслаждением для чёрных драконов было произвести извращённое насилие над бессмертных духом.