Возраст ноль

Весь год прошел для меня в занятиях магией. В основном я занималась по книжке деда, демонстрируя ему и всей семье свои успехи.

У меня неплохо получались некоторые чары, меняющие свойства предметов: изменить цвет, заточить нож или ножницы, удалить царапины или другие небольшие повреждения. Освоила некоторые бытовые чары. Теперь я могла движением руки удалить пыль — правда, на уборку во всей комнате требовалось много таких движений, очистить стеклянную поверхность, разгладить или почистить одежду. Уборкой в комнате я занималась, сидя на кровати, магией открывая дверцы шкафов и ящики и отправляя туда вещи. Хотя над тем, чтобы одежда сама складывалась, нужно еще работать и работать.

С даром видения приходилось заниматься самостоятельно, иногда консультируясь с Кровозубом. Иногда мы вместе изучали ауру кого-либо из волшебников, мой словарь магических даров постоянно пополнялся. На основе энциклопедии магических родов Британии, лорд Пруэтт помог мне составить словарь родов, на основании их геральдических знаков определив цвет магии и магического защитника. Мне оставалось только проверять наши предположения и делать соответствующие отметки.

Кроме личных магических даров я стала различать доступные волшебнику родовые дары, хранимые магией рода, но не проявившиеся в полной мере у самого мага. Родовые дары увеличивали способности мага в данном направлении магии, хотя и не предполагали достижения уровня мастерства. Для себя я стала называть их просто "способности", на своей визуальной картине ауры мага я видела их тоже в виде пиктограмм с цветами, только они были меньше размером и "размещались" чуть ниже основных даров.

Также я хорошо видела плетения различных чар, установленных на предметах, могла рассмотреть магические связи и почувствовать движение магии. К своему ужасу, я смогла еще лучше рассмотреть, что такое клеймо предателей крови. Теперь я представляла причины негативного отношения к носителям этой метки.

Клеймо не просто ограничивало магию волшебника, отсекая его от магии рода, оно тянуло магические силы как из самого носителя проклятья, так и из окружающих его людей и предметов. Особенно клеймо взрослых волшебников. К счастью, по какой-то причине я сама была защищена от этого: вокруг моей ауры, возможно, за счет сережек-артефактов деда был блок, препятствующий потере магии. Чего не скажешь, например, о нашем доме: спустя небольшое время после нашего грандиозного ремонта он снова стал производить впечатление запущенного, хотя краска не была облупившейся и обои не отслаивались. Теперь было понятно, почему защитные чары, гарантированно рассчитанные на три года, держались на нашем жилище от силы года полтора.

При длительном контакте незащищенные маги, наверное, должны были испытывать дискомфорт в обществе представителей моей семьи. Кровозуб подтвердил правильность моих рассуждений. По моей просьбе он договорился о предоставлении членам моей семьи артефактов гоблинской работы, "замыкающих" магию волшебника и препятствующих "похищению" магической энергии с той или другой стороны. Изготовление артефактов оплатил лорд Пруэтт, посчитав, что эти (кстати, немалые) расходы можно считать вкладом в мою безопасность, а не благотворительностью в пользу семьи Уизли.

Удивительно, но, после того, как родственники стали носить подаренные мной защитные кулоны, атмосфера в семье стала более спокойной.

Лорд Пруэтт, обрадованный определением у меня второго дара, начал лично заниматься со мной над укреплением окклюментивных щитов. Магия разума была родовым даром Пруэттов, хоть ему и не была доступна в полной мере. Через несколько лет у меня должен был появиться другой учитель — мастер магии разума.

Кстати, мы с дедом решили, что информации о моих магических дарах вообще не стоит распространяться. Маги разума вызывали у большинства магов опасения: против них было сложно удержать ментальную защиту и об их способностях влияния на разум ходили разные слухи.

В том, что я вижу потенциальные магические способности, не было ничего удивительного — за определенную плату подобную информацию можно было получить у гоблинов. Магические плетения можно было увидеть, используя соответствующие заклинания или артефакты — маги-артефакторы, например, благополучно для работы использовали соответствующие очки. Поэтому пользы для окружающих мало. Зато опасность для меня существовала — вдруг кто-нибудь не захочет, чтобы лишняя информация о нем стала известна.

Что касается задачи поиска крестражей, то решалась она пока неплохо, но до конца было еще далеко.

Крестраж-чаша был обнаружен гоблинами в личном сейфе миссис Лестрейндж. Вот только без согласия клиента забрать какой-либо предмет из его сейфа гоблины не могли. Решить дилемму помог лорд Малфой. Он уточнил, что в описи содержимого сейфа значится артефакт с названием Чаша Хаффлпафф. Формально, в сейфе лежит именно чаша, а не крестраж или "чаша, содержащая осколок души Темного Лорда". Поэтому изъятие и перемещение крестража в другой предмет не может считаться нарушением буквы закона. А, если ритуал проведут сами гоблины прямо в сейфе, где хранится чаша, никаких претензий предъявить будет невозможно: согласно договору с клиентом чаша из сейфа не выносилась, находится в прекрасном состоянии, кроме гоблинов в сейф никто не заходил. Через месяц гоблины через Крюкохвата передали леди Блэк сосуд, на магическом уровне ощущавшийся так же, как и другие крестражи.

Следующий крестраж — Диадема Ровены Рейвенкло — был обнаружен в Хогвартсе. Северус Снейп обратился за помощью в общину домовиков древнего замка. Домовики пошли навстречу, отыскав за неделю нужную вещь, которую и передали магу, взяв обещание, что после того, как проклятие будет снято, реликвия должна вернуться в школу.

Методы магического поиска еще предстояло дорабатывать. Леди Блэк начала готовить ритуал по освобождению души Темного Лорда с одновременным уничтожением крестражей.

Леди Вальбурга после воссоединения семьи выглядела и чувствовала себя намного лучше. Вообще, в последнее время лopд Пpyэтт и лeди Блэк нaшли дpyг в дpyгe вecьмa пpиятнyю кoмпaнию. Oбa cчитaли, чтo y ниx мнoгo oбщeгo: oбoим пpишлocь пpинимaть тяжeлoe peшeниe oб oтpeчeнии cвoeгo peбeнкa oт poдa, oбa cтoлкнyлиcь c пocлeдcтвиями и yжe ycпeли пoвepить в зaкaт poдa, oбa в пocлeдний мoмeнт пoлyчили пpoщeниe и шaнc. И тeпepь ocнoвным пpeдмeтoм oбcyждeния y cтapeйшиx члeнoв cвoиx ceмeй были иx нacлeдники. Вот так и получалось, что я была в курсе основных событий из жизни Блэков.

* * *

Периодически мы встречались в Блэк-Холле с Гарри Поттером, теперь Поттером-Блэком. Блэки тряслись над его безопасностью и потому общаться со сверстниками тому приходилось нечасто. Впрочем, для игр времени все равно оставалось мало: с помощью ритуалов и упорных занятий Блэки спешили компенсировать Гарри то, что было упущено за годы "воспитания" у Дурслей и благодаря соседству с крестражем. Жаль, конечно, но взрослые маги сходились во мнении о том, что полностью раскрыть свой магический потенциал Гарри уже не сможет, хотя и оставшиеся возможности весьма впечатляли.

Меня приглашали в Блэк-Холл, наверное, в первую очередь потому, что я все равно уже была в курсе истории Гарри. Так или иначе, моя кандидатура была одобрена старшими Блэками и сочтена достойной окружения их наследника. Сам Гарри всегда искренне радовался встречам. Кроме меня за прошедшие два года среди детей он познакомился только со своими кузенами: Драко Малфоем и Нимфадорой Блэк-Тонкс. Полторы недели назад, 31 июля, все вместе мы были приглашены на празднование его дня рождения.

Драко оказался очаровательным застенчивым блондинчиком с даром целителя и некроманта. Не такое уж необычное соседство, как объяснил мне позже Кровозуб. Что может быть естественнее сочетания жизни и смерти? Он действительно очень стеснялся и забавно краснел, общаясь со мной. Просто всеми силами пытался это скрыть, стараясь держаться уверенно и важно. Но я уже намного лучше видела ауры людей и могла чувствовать его эмоции. Через час он расслабился и стал похож на обычного восьмилетнего мальчишку.

Как потом рассказал дед, с Гарри они были знакомы уже несколько месяцев. Леди Блэк не была в восторге от капризного и слегка надменного наследника Малфоев, потому решительно высказала свои соображения Нарциссе, преимущественно занимавшейся воспитанием сына, и предложила забрать мальчика "на перевоспитание". Та не была обрадована таким предложением, но перечить тетушке не стала, поэтому на несколько недель Драко фактически переехал в Блэк-Холл, возвращаясь домой только ночевать. Из его гардероба тут же исчезли кружевные штанишки и другие "милые штучки". Драко и Гарри даже успели пережить "почти приключение". Однажды, во время игры Гарри заметил, что его тело покрылось мелкой красной сыпью. Ребенка уложили в кровать и вызвали колдомедика. Леди Блэк хотела сразу же отправить Драко домой, но тот решительно отказался. "Гарри — мой друг, и я никуда не уйду, пока он не поправится!" — упрямо заявил отчаянно трусивший мальчишка. Смертельная болезнь оказалась банальной аллергией на цитрусовые, справиться с которой помог курс зелий. Зато у Гарри появился друг.

Нимфадора была четырнадцатилетней барышней, она совершенно не обращала внимания на свой возраст и с удовольствием общалась с малышней. Барышня Дора оказалась метаморфом с уже почти раскрытым даром. Она действительно могла превратиться практически в любое существо, что с удовольствием нам демонстрировала. Иногда она теряла контроль и тогда превращения становились произвольными. Хотя случалось это весьма редко — ее успехи были весьма значительны. У нее присутствовал и второй дар — зельеварение. Что она забыла в аврорате? Возможно, что в той, книжной, жизни ей не удавалось контролировать первый дар, и ее приобретенная в следствие этого неуклюжесть не позволила развить второй.

Лорд Пруэтт настоял, что я приглашу ту же компанию ребят в Пруэтт-мэнор на вечеринку по случаю моего дня рождения, запланированную на день накануне самого события. К сожалению, моих братьев пригласить он не мог. Но мы все равно мило провели время, играя в настольные маггловские игры, о приобретении которых я позаботилась накануне. Дети-волшебники были поражены фантазией магглов. Мы добавили к играм немного волшебства: фигурки передвигались по карте сами — мы с Гарри справлялись движением рук, а Дора управляла своими фигурами и помогала Драко с помощью палочки. Драко радовался и звонко смеялся, собираясь уговорить отца купить для него побольше игр и научиться передвигать предметы с помощью магии самостоятельно.

Гарри уже очень многое удавалось в обучении беспалочковой магии. Все-таки ребенок получил очень большой магический потенциал, а сейчас он усиленно учился контролировать свои способности. В качестве дара ему досталась артефакторика. Вполне мирный дар, уникальный и очень ценящийся в магическом обществе, в котором новые чары, артефакты или ритуалы появлялись крайне редко. А его втягивали в войну. Правда, должна признаться, что среди его способностей было еще что-то, чему я пока не могла найти определения, но абсолютно не похожее на агрессивный дар той же боевой магии. И Гарри абсолютно не рос избалованным и надменным ребенком, как опасался Дамблдор. Общительный живой мальчишка, совершенно обаятельно намеренно проигрывавший, уступая девочкам.

Дора училась в Хогвартсе на курс младше Чарли и прекрасно знала моих братьев. Пришлось рассказывать о проклятии семьи Уизли. Дети, как ни странно, восприняли ситуацию спокойно и даже сочувственно. После недолгого обсуждения вопроса даже предложили помощь в поиске информации доступными им средствами. Чем заслужили мою вечную благодарность.

Из нас получилась странная компания — у всех были непростые обстоятельства и "изъяны" воспитания. Со мной и Гарри и так все ясно. Гарри отчаянно хотел найти еще и друзей, раз уж ему так повезло, и он обрел семью. Наверное, любой ребенок воспринимался бы им как потенциальный друг.

Детство Драко выпало на сложный период в жизни его семьи: арест отца и постоянные проверки аврората, последовавшие попытки выбраться из этого состояния, в результате которых и так не щедрый на проявления чувств Люциус был постоянно в разъездах и занят работой. Ему остро не хватало внимания и теплоты со стороны родителей. Драко во всем пытался копировать отца, его авторитет в глазах ребенка был безграничен. Для сына главным стремлением стало "не разочаровать отца". Дети друзей родителей, с которыми он общался лет с пяти, вызывали: страх, подозрительность, неуверенность — все, что угодно, кроме радости от общения. Мы оказались единственными в его окружении, с кем можно не бояться "потерять лицо" — мы сами не боялись его терять.

Дора всю жизнь считала себя неудачницей: неуклюжая, постоянно меняющая цвет волос, с "плывущей" внешностью, с непонятным происхождением: с одной стороны — магглорожденный отец, с другой — пугающие Блэки. Сейчас она наслаждалась возможностью контролировать дар метаморфа, казавшимся теперь невероятным даром, а не проклятием, как еще совсем недавно. Наша компания оказалась первой, кому было наплевать на ее происхождение (нам с Гарри и раньше было наплевать, а для Драко все вопросы снимала принадлежность к Блэкам).

Да и что скрывать: родственники не одобряли наше общение с другими детьми. Вот так и начала складываться дружественно-приятельская компания Блэков — как назвал ее однажды Драко, любезно признав и мое родство с ними, не смотря на то, что мою бабушку-Блэк исключили из рода за брак с дедушкой Уизли.

* * *

Одно событие принесло мне чрезвычайное разочарование. Мы были с лордом Пруэттом приглашены на небольшой прием в Малфой-мэнор. Кроме Малфоев, Блэков и нас с дедом присутствовали еще несколько родственников хозяев из Европы. Мужчины в парадных мантиях, женщины в вечерних платьях.

Я бы не сказала, что женская магическая мода на вечерние платья сильно отличается от моды маггловского мира. Платья на присутствующих женщинах были потрясающе красивыми, они совершенно уместно смотрелись бы на каком-нибудь официальном приеме и в немагическом мире. Я с интересом рассматривала туалеты дам, пытаясь предположить, где же они прячут волшебные палочки. И вот тут случилось страшное: я поняла, что женщины-маги тоже носят обувь на каблуках!

В этом возрасте я была, по своим ощущениям, такой крепышкой с мальчишеской фигурой. Какие каблуки, пусть и через десять лет?

Лорд Пруэтт посмеялся над моим ужасным открытием и пообещал что-нибудь придумать.

Его фантазии хватило на то, чтобы найти мне учителя гимнастики. Теперь три раза в неделю с тренером в Пруэтт-мэноре, где для моих занятий специально переоборудовали один из тренировочных залов, а в оставшиеся дни одна дома, я занималась по индивидуальной программе мисс Лукреции Килман. Мисс Килман имела итальянские корни и к своим, как она говорила, двадцати восьми успела побывать во множестве стран, пока в данный момент не осела на несколько лет в Англии. Ее занятия представляли собой, по моему некомпетентному мнению, смесь художественной гимнастики и тайцзи.