часть 3

— Будь здорова, — ласково произнес кто-то сверху. Я подняла взгляд и восхищенно улыбнулась. Должно быть, это бог! Нет, даже бог не может быть таким красивым, совершенным.

— Я здорова, — ответила, все также улыбаясь, и прикоснулась кончиками пальцев к гладкой коже моего божества, но тут же отдернула руку. Что я делаю? Трогать его кощунство!

— Кто ты? — спросила шепотом, не надеясь, что мне ответят. Так и есть: божество нахмурилось. Мне нельзя было этого спрашивать? Тогда я вообще больше слова не скажу.

Идеально ровные брови все еще были нахмурены, когда он произнес:

— Ты не помнишь?

Что я должна помнить? Вслух, разумеется, этого не произнесла. А вдруг опять нельзя? Прислушалась к тому, что творится в голове... нет не помню. Такая прекрасная, звенящая пустота! Да и вообще все вокруг так прекрасно! Окинула восхищенным взглядом комнату и даже зажмурилась от удовольствия: все такое яркое и... живое. И я живая. И такая вся... свободная. Но что-то во всем этом раздражает. А, знаю! Я лежу, когда хочется безостановочно двигаться.

Порывы свои сдерживать не хотелось, так что я стремительно села, попутно стряхивая с себя какие-то тряпки. Без них было легко и хорошо, только вот взгляд то и дело возвращался к Нему. Ну, не возможно было не смотреть на это прекрасное лицо. И я смотрела... до тех пор, пока не зацепилась взглядом за собственное тело. Какое совершенство! Я даже дыхание затаила.

Вот чего не хватало моему божеству, настороженно взирающему на мои действия, — наготы! А я была совершенно, восхитительно обнажена, что позволяло спокойно рассмотреть все линии и изгибы, плавные и такие правильные. Теперь уже я не могла оторвать взгляд от стройных точеных ног, больше всего меня привели в восторг тонкие щиколотки и маленькие, аккуратные ступни.

Мой личный бог только хмыкнул, глядя на то, как я верчусь на кровати, стараясь рассмотреть себя со всех сторон и вдруг куда-то вышел, чего, впрочем, я не особенно заметила, занявшись поглаживанием упругой и бархатистой кожи. Но тут мужчина вернулся, неся в руках... зеркало! Издав победный клич, я дернулась к нему и мгновенно оказалась рядом, ощутив лишь легкое движение воздуха.

Зеркало любовно отразило нечто мерцающее и чрезвычайно подвижное. Стройное и какое-то аккуратное тело послушно вертелось, повинуясь моим желаниям, давая возможность рассмотреть его со всех сторон.

Став к своему отражению спиной, я обернулась и принялась с наслаждением разглядывать крутой изгиб спины, наполовину прикрытый светлым покрывалом волос, упругие ягодицы с милыми ямочками, потом тряхнула головой, понаблюдав, как красиво опадает золотистое великолепие, встретилась взглядом с собственными сверкающими глазами и... увидела Его позади себя. Он смотрел как-то напряженно, тягуче охватывая меня всю, потом судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и... меня словно облило жаром. Особенно досталось низу живота, к которому я машинально приложила маленькую ладошку.

Он застонал и, придвинувшись в плотную, положил свою огромную горячую руку прямо на мою, прямо туда, к животу, от чего жар стал просто нестерпимым.

— Умоляю, скажи, что ты что-нибудь помнишь, — не сказал — простонал, вжимая мое обнаженное тело в свои твердые мускулы.

Я задумалась. Если скажу, что ничего не помню, он разозлится? А может все-таки... Показалось, что что-то такое проскользнула на краешке сознания. Вроде бы прежде это прекрасное обнаженное тело не было таким идеальным. Возможно, его даже украшали многочисленные шрамы. А сейчас... Может, я тоже стала божеством?

Не удержалась и задала этот вопрос, Он усмехнулся:

— Божеством... Можно сказать и так. Значит, не помнишь. Ну, что ж, возможно, так лучше.

Он вдруг резко отпустил меня и отошел на шаг, не разрывая зрительного контакта.

— Есть хочешь? — хочу ли я? Живот громко забурчал.

— Хочешь, — усмехнулось божество и снова вышло, тут же вернувшись с большим подносом.

Как ни странно, еда не вызывала никакого желания ее попробовать. Все же решившись, я поняла, что вкус ее также не способствует пробуждению аппетита. А вот это интересно. Посреди подноса стоял высокий бокал с темной жидкостью. Я только принюхалась, потом сознание помутилось, а когда вернулось, оказалось, что на подносе стоит пустой бокал, а я с удовольствием облизываюсь.

— Ещщще, — сказала хрипло, от наслаждения прикрыв глаза.

— Хватит, — жестко отрезало это жестокое божество и подвинуло мне тарелку с чем-то мясным. — Теперь попробуй это.

Взглянула на него укоризненно, скривилась, но откусила маленький кусочек. Надо же! После волшебного напитка еда внезапно обрела вкус. Надо ли говорить, что все яства исчезли с подноса почти мгновенно?

— Солнышко, да ты просто молодчина! — восхитился Он, аккуратно вытирая салфеткой мой рот, от чего я едва не замурчала и, кажется, даже потерлась об него.

— Не стоит, — мягко произнес Он и убрал мою руку, что шаловливо блуждала свозь одежду по его телу. — Нам надо подождать Рина.

При этом имени я замерла, чувствуя что-то родное и знакомое, но нет. Так ничего и не мелькнуло в пустоте памяти.

— Спать хочешь? — пытливо заглянули мне в глаза.

Хочу ли я спать? О, нет! Мне хочется чего угодно, только не спать. Хочется петь и танцевать, и вообще безостановочно двигаться. Я поддалась этому, такому естественному желанию, время от времени подходя к зеркалу, чтобы заново познакомиться со своим отражением. И как меня можно не любить?

Лукаво глянула на моего бога:

— Любишь меня?

— Очччень, — что-то божество выглядит несколько... нездоровым. Но мне не до него — я занята собой и восхитительным чувством свободы. Я себя тоже очень люблю.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Время идет, и я с удивлением понимаю, что Вир (так, оказывается, зовут мое божество) может так сильно уставать, что засыпает сидя. В такие моменты я подкрадываюсь к окну и пытаюсь заглянуть за плотную штору. Она сильно натянута и приколочена к стене, однако для меня это не проблема. Надо только слегка оттянуть ткать и сквозь щелочку становится видно яркий, насыщенный свет. Жаль, что Вир сразу же просыпается и отгоняет меня от окна. Он грозится, что если это не прекратиться, то мне придется жить в подвале. Но я согласна на подвал, если получится рассмотреть, что там снаружи. Правда, он быстро наловчился отвлекать меня отражением в зеркале, которым я не уставала любоваться. Да я вообще не уставала! А после того замечательного напитка, силы удваивались, а кожа, казалось, начинала сиять сильнее. И я любовалась собой дальше, изредка замечая, что Вир почему-то все тяжелей дышит. Может, у него какая-то смертельная болезнь?

Потом я поняла, что у моего божества аллергия, причем на меня: стоит к нему прикоснуться — и он выглядит совсем больным. Жаль, ведь мне так нравится до него дотрагиваться.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

В конце концов, и я начала уставать. Просто в какой-то момент захотелось спать и вообще стало как-то непривычно неуютно и холодно. Я даже позволила Виру надеть на себя длинную рубашку и зарылась до самого носа под одеяла, чувствуя, а тело сотрясает противная дрожь.

— Все хорошо, — шептал ласковый голос, а очень родная рука нежно перебирала мои волосы. — Скоро все закончится.

Но все только начиналось. В момент, когда сознание начало проваливаться в сон, дверь открылась и вошел еще один прекрасный, как бог незнакомец.

— Вир! — он почти кричал от волнения и совсем не обращал на меня внимания. — Снова горят земли на юге!

— Что?! Не может быть!

— От чего же? С чего ты взял, что тот маг был один? Они просто затаились.

— Тебе придется поехать и разобраться с этим.

— Нет. Народ требует своего короля. Они думают, что тебя уже нет в живых.

— Бездна! Как не вовремя!

— Все будет в порядке. Я присмотрю за ней.

— Ты не понимаешь. Сейчас самый сложный период. Решающий.

— Так объясни мне, — рыкнул незнакомец. — Если я буду владеть информацией, я справлюсь.

Некоторое время вокруг царило молчание, прерываемое лишь стуком моих зубов.

— Хорошо, — наконец решился мой Вир. — Где-то через сутки начнется кризис. Она будет вести себя беспокойно, но главное — не пускать ее на солнце! Это самое главное, понимаешь!

— Я что, дурак по-твоему? Понял, конечно.

— Если все пройдет нормально, превращение закончится. И... если я задержусь... В общем не усердствуй с кровью. Старайся давать ей больше обычной пищи, не надо провоцировать кровожадность — она нам не к чему. Понял?

— Понял. Езжай уже.

Меня легко поцеловали в лоб, а потом хлопнула дверь. Я кажется, в конце концов, уснула, потому что мне послышалось, будто синеглазое божество тихонько сказало: "А теперь мы поиграем".

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Вокруг словно клубился туман. Мне просто хотелось спать, но кто-то все время мешал: он дергал мои руки или ноги, поднимал, опускал, уговаривал привстать или приподнять голову. Голова же, словно на шарнирах не хотела держаться на шее и постоянно падала на подушку, глаза вообще не желали открываться — стоило их приоткрыть, как тяжелые веки смыкались еще крепче. Более всего раздражало неясное бормотание. Невидимый "доброжелатель" все никак не хотел затыкаться. В результате я едва не рыкнула заветное "заткнись!", но получился лишь невнятный шепот.

— Ну-ка, милая, вставай! — никак не мог угомониться мой мучитель. — На том свете отоспимся. Давай — давай, — меня аккуратно хлопнули по щекам. От возмущения даже глаза приоткрылись, — ах, какие глазки! Потом позыркаешь всласть. Ножками, ножками давай. Вот таааак. Раз-два, раз-два. Сама, сама. Отсюда ты должна выйти сама, чтобы слуги ничего не заподозрили.

Вот так, потихоньку, норовя ежеминутно обмякнуть в сильных руках незнакомца, я шла по каким-то коридорам, сопровождающим каждый шаг гулким эхом, потом спускалась по длиннющей спиралевидной лестнице, от которой закружилась голова и долго шла к выходу. Не знаю, в какой именно момент появилась паника, но только с меня в один момент слетела вся апатия, сердце заколотилось, как бешеное, срочно захотелось развернуться.

— Ну, что ты, — жарко зашептали на ухо, крепко сжимая локоть. — Тихо. Все будет хорошо. Нам нужно уйти из этого места, здесь очень опасно. Слышишь? Здесь ооочень опасно.

Но мне все казалось, будто из груди вырывают сердце, будто в этих мрачных стенах остается кто-то родной и очень близкий. Еще чуть-чуть — и я бы просто рухнула на пол и завыла бы в голос.

— Тшшш, — зашипели зловеще надо мной и внезапно подхватили на руки. Все вокруг резко поменялось местами, и я потерялась в пространстве. Пока пыталась сориентироваться, мы вышли на воздух, а потом вновь куда-то вошли.

— Вот так, — меня бережно опустили на мягкое сидение. — Теперь можешь спать. Нехорошо, конечно, вышло. Та глазастая ведьма, кажется, что-то заподозрила. Вот надо было тебе забеспокоиться в самый неподходящий момент! Ну, ничего. Скоро мы будем далеко. Спи.

Мир почему-то вновь закачался, сильно и размеренно, и помимо воли я провалилась в родную уже черноту.

В следующий раз глаза открылись от того, что в лицо очень ярко светило солнце. Кожу нещадно жгло — и хотелось закопаться куда-нибудь очень глубоко. И однако солнце почему-то манило к себе.

— Проснулась, — я поняла, меня нес на руках синеглазый бог с длинными красными волосами. Он улыбался искренней радостной улыбкой и шагал плавно, будто плыл по воздуху. — А мы уже дома.

Синеглазый крякнул, прыгнул куда-то вниз — и мы очутились в темноте. Точнее, что такое темнота я поняла, когда он легко закрыл проход тяжелой крышкой-дверью.

— Ну, как тебе? — он что-то сделал — и в нескольких углах зажглись голубоватые кристаллы. Видимо, я начинала приходить в себя, так как, оглядевшись, поняла, что нахожусь под землей. Печально. Не просто печально — ужасно! Обитые деревянными панелями стены давили, не спасало даже голубое мерцание кристаллов. Но больше всего давило именно осознание того, что я под землей.

Нет, не сказала бы, что мне все это совсем уж незнакомо. Напротив, присутствовало ощущение, что когда-то я уже была под землей. Но оно было очень смутным, особенно по сравнению с действительностью, что угрожающе нависла над головой тяжелым пластом породы.

Голову мгновенно словно обнесло и закружило, еще чуть-чуть и я начну бросаться на стены, царапая их ногтями.

Выход... Где-то был выход. Наверху? Внизу? Здесь? Там? Боги, за что мне это? Стена. Снова стена. Твердое дерево уже оставило длинные занозы под ногтями, а я все словно в беспамятстве кидаюсь на неподдающиеся стены. Перед глазами пляшут черные точки, ничего не видно не слышно, кроме громкого ломкого звука. А, это же мои всхлипы. Теперь я слышу только свои вопли и продолжаю раненной птицей метаться в поисках выхода. Воздуха не хватает. И света, света не хватает! Я задыхаюсь! Выпустите меня отсюда! Я сделаю все! Все!

— Прекрати! Прекрати! — в ушах звенит, но до меня доходит, что уже долгое время кто-то выкрикивает одно-единственное слово. Что прекратить? Невольно заинтересовываюсь и прислушиваюсь.

Сильные руки подбирают меня с пола и стискивают в железных объятиях. Я дергаюсь, но лишь постанываю от боли — не вырваться.

— Тшшш, что же ты такая нервная, — вкрадчиво шепчут на ухо, шевеля растрепавшиеся волосы теплым дыханием — и я понимаю, что это тот синеглазый, который привез меня сюда, который засунул под землю и не хочет выпускать. Снова дергаюсь и вою.

— Тшшш, Марина. Ты ведь помнишь, что тебя зовут Марина? — резко затихаю и думаю, пытаюсь занырнуть в мутные глубины памяти. Марина... Да, кажется, это мое имя. Только звучит оно как-то... чуждо, непривычно. Как будто им давно не пользовались. Очень давно.

— Так вот, Марина, хочешь я расскажу тебе сказку? — Снова дергаюсь, горло забивает спазмом, но я резко мотаю головой. Не хочу никаких сказок! Мне плохо, тошно и хочется... поближе к солнцу!

— Хооочешь. Только пока еще об этом не знаешь. Ну, слушай, — синеглазый удобно устроился в глубоком кресле, усадив меня на колени, игнорируя чувство неловкости, которое вызывали его руки, сомкнувшиеся чуть пониже спины.

— С чего же начать? Хм, ты помнишь, кто такие вампиры?

— Нет, — хриплый, чуть слышный выдох, похоже, его обрадовал.

— Ооо, тогда я тебе напомню, — он медленно погладил мое бедро через ткань платья. Захотелось сжаться в маленький комочек и исчезнуть отсюда. — Вампиры — это сильный, очень сильный народ, обладающий множеством отличных качеств и одной маленькой слабостью — излишней тягой к употреблению в пищу крови. Уяснила? Хорошо, тогда ты должна понять, что пить кровь вовсе не противно, а очень даже приятно и удобно. Ведь кровь дает нам, то есть вампирам, необходимую силу.

Так вот. Вампиры испокон веков делятся на низших и высших. Ну, да это уже другая история. Ты вообще меня слушаешь? Не закатывай глазки. У тебя такие глазки... Да, сейчас начнется самое интересное. Тем более, что вокруг да около я долго ходить не умею. Много веков назад, один из правителей вампиров влюбился в человеческую девушку. Хм, ты не знаешь, кто такие люди? Люди — это наши рабы. Вот странно, вроде бы большинство слов и понятий тебе знакомо, ты понимаешь, о чем я говорю, а о реалиях нашей жизни будто впервые слышишь. Ну, так вот.