Миновав второй пролет, евнух взмолился об отдыхе.
— Иначе я его брошу, — пропищал он в изнеможении.
Гарби не стала их дожидаться, хотя в её положении спешить тоже не стоило.
На пятой лестничной площадке они увидели три двери. Возле одной из них стояла беременная трактирщица, тяжело опираясь о косяк.
Открыв дверь привычного вида ключом, женщина впустила их в просторную светлую комнату с высоким потолком и большим окном, закрытым щелястыми ставнями.
В стороне от него располагалась широкая, солидного вида кровать, застеленная темно-зеленым покрывалом, с двумя круглыми подушками. В одном углу стоял стол с двумя глиняными кувшинами и парой глиняных стаканов, в другом — ночной горшок с круглой кожаной крышкой. Прямо под окном новенькая детская колыбелька, а напротив — маленький столик на одной ножке, с какими-то глиняными фигурками и кучкой пепла на бронзовой тарелке перед ними.
— Ставьте вон туда, — Гарби указала на стену, возле которой выстроились в ряд два сундука поменьше.
Вернувшись в харчевню, провели короткое совещание, по результатам которого решили, что Айри останется в харчевне, а трое мужчин отправятся смотреть помещение.
По пути они зашли в маленькую лавку, торговавшую женскими украшениями. Знакомый Эдаю продавец с явным недоверием выслушал его рассказ о вернувшихся из Келлуана знакомых. Но куча серебряных подвесок с сердоликами, нефритом и ляпис лазурью, а так же три массивных браслета вернули ему хорошее настроение. После короткой, но ожесточенной торговли, когда Александр два раза сгребал с прилавка драгоценности и порывался уйти, он все же стал счастливым обладателем ста двадцати трех разномастных серебряных монет, которые тут же завернул в тряпочку и убрал в сумку.
— А ты умеешь торговаться, — одобрительно заметил муж Гарби, когда они вышли на улицу.
— Есть опыт, — туманно и многозначительно ответил юноша.
Уныло шагавший сзади Гернос тяжело вздохнул.
— Вон дом Корнелла, — указал Эдай на массивное сооружение, напоминавшее бункер с тремя воротами по фасаду.
— Наши крайние? — спросил Алекс, вспомнив рассказ Айри.
— Да, — кивнул мужчина, перехватывая костыль. Юноша видел, что ходьба причиняет ему сильное неудобство, хотя тот и старается не показывать вида.
— Зайдем к будущему соседу? — предложил Эдай.
Но тут створки средних ворот распахнулись, и показался богатый паланкин.
Александр усмехнулся. По сравнению с носилками первого пророка храма Сета в Абидосе они выглядели как "Мерседес" бизнес класса рядом с "Окой". Почти не уступавшую по размерам этой малолитражке конструкцию тащили восемь мускулистых рабов, опутанных какой-то сложной ременной упряжью. На резных столбиках покоилась ярко-красная, двускатная крыша. С одной стороны занавеси из тончайшего келлуанского полотна были раздвинуты, и Алекс увидел грузного мужчину, задрапированного поверх туники в белый плащ с широкой красной полосой.
Сарвий Корнелл Апер полулежал, опираясь на локоть, и читал какой-то свиток. По бокам паланкина шли двое мужчинх. Еще четверо шли позади, и у одного из них за поясом торчал короткий кинжал.
— Коскиды, — с нескрываемой завистью проговорил супруг Гарби. — Бездельники и блюдолизы!
Алекс только коротко хмыкнул, уже зная значение этого слова. Но его удивила реакция горожан на появление носилок. Никто не торопился разбегаться или кланяться. Прохожие неторопливо расступались, пропуская VIP— транспорт, и провожали его столь же равнодушными взглядами.
Рабы стали закрывать ворота.
— Эй, Мыслиш! — крикнул Эдай, взмахнув рукой.
Плотный мужчина в серой тунике с зеленой полосой обернулся, и юноша увидел блеснувшую на шее серебряную табличку.
— Здравствуйте, господа, — поклонился раб.
— Мы пришли смотреть лавку, — сказал мужчина.
— Прошу подождать, господин Алекс, — обратился Мыслиш к Герносу. — Я принесу ключ.
— Это он Алекс, — пробормотал евнух, кивнув на Александра.
— Вы будете иметь дело со мной, уважаемый, — привычно улыбнулся юноша.
Раб чуть приподнял бровь от удивления, поклонился и скрылся за воротами.
— Уж больно молодо ты выглядишь для хозяина, — проговорил Эдай.
— Это быстро проходит, — философски заметил Алекс. Гернос опять тяжело вздохнул.
Мыслиш вернулся с деревянным ключом — палочкой, похожим на тот, которым они пользовались в гостинице "Кипящий котел".
Юноша вошел в просторное помещение с каменным полом и деревянным потолком, осмотрел кирпичные стены, убедившись, что нигде нет ни потеков, ни следов сырости. Поднялся на второй этаж, тихо проворчав: "Низковато тут у вас. Да и половицы надо бы сменить".
Однако в целом он остался доволен и спустился вниз в приподнятом настроении.
— Скажи, уважаемый, — обратился он к Мыслишу. — Я могу проделать в дверях окно?
Раб почесал жирный, заросший щетиной подбородок.
— Внутри вы можете делать что угодно, а насчет ворот я должен спросить господина.
— Передай, что это важно. Для нашей работы нужен свет.
— Чем же вы собираетесь торговать? — поинтересовался Мыслиш.
Александр уже решил не заикаться о планах создания нидосского "Дома моды" и ответил:
— Лекарствами.
Лицо Эдая вытянулось от удивления. Очевидно ни Айри, ни супруга не сообщили ему о изменении бизнес-плана Алекса.
— Мой названный брат постигал искусство врачевания у лучших мастеров Келлуана и прекрасно разбирается в болезнях.
Мужчины посмотрели на смущенного Герноса.
— Вы лекарь? — почтительно поинтересовался Мыслиш.
— Немного, — пробормотал евнух, пряча глаза.
— Он очень хороший врач, — заверил Александр. — Просто скромный. Учение оказалось очень тяжелым.
— Так какова же будет окончательная сумма оплаты? — вновь привлек внимание доверенного раба Сарвия Корнелла юноша.
— Двадцать серебряных рахм, как я и говорил вашей женщине, — ответил Мыслиш. — И плата за два месяца вперед.
— Когда мы сможем переехать? — деловито поинтересовался Алекс.
— Куда ты так торопишься? — неодобрительно проворчал Эдай.
— А чего ждать? — удивился молодой человек. — Дело надо делать!
В глазах раба мелькнуло одобрение, и он ответил:
— Как только заключите договор.
— Что для этого нужно?
— Сходить в городской совет и заплатить пошлину, — отозвался супруг Гарби.
— Какую?
— Пять радланских риалов или пятнадцать либрийских рахм.
Александр мысленно посчитал общую сумму затрат. "Похоже, одним дебеном золота тут не обойдешься", — с некоторой грустью подумал он.
— Когда прибудет твой господин?
— Зачем он тебе? — не понял Мыслиш.
— Я хочу скорее заключить договор.
— Не обязательно ждать господина Корнелла, — покачал головой раб. — После того, как вас запишут в Совете, там же можно составить и договор. Я возьму с собой оба экземпляра. Когда хозяин вернется, он их подпишет, и вы сможете их забрать. Разумеется, когда внесете деньги.
— Кому я их должен отдать?
— Господину, — с легким сочувствием, словно маленькому ребенку, объяснил Мыслиш.
— Я понял, — кивнул Алекс. — Пойдем в Совет.
— Мне нужно сделать еще кое-какие дела, — озабоченно проговорил раб.
— Не торопись, — успокоил его юноша. — Нам все равно нужно дождаться еще одного человека.
Он знал, что Айри умеет писать и читать по либрийски. Наряду с радланским и келлуанским этот язык считался в Нидосе официальным.
— Ты сможешь найти дорогу в харчевню? — поинтересовался Александр у взволнованного Герноса.
— Я же не ребенок! — обиделся евнух.
— Тогда позови, пожалуйста, Айри, — попросил его молодой человек. — Скажи, что я её очень жду по важному делу. Пусть все бросает и идет!
— Значит, я вам больше не нужен? — обрадовался Эдай, собираясь уходить.
— Подожди, — остановил его Алекс, и когда Гернос отошел подальше, быстро спросил. — В чем подвох?
— Какой подвох? — удивился мужчина. — Не понимаю.
— Понимаешь! — уверенно возразил юноша. — Место бойкое, цена обычная. Почему же нет других желающих на такую лавку? Никто не хочет быть счастливым?
Одноногий ресторатор неопределенно пожал плечами.
— Давай, давай, рассказывай, — подбодрил его Александр. — Пока Мыслиш не явился.
Мужчина продолжал молчать.
— Что жмешься как невеста в первую брачную ночь? — стал терять терпение молодой человек. — Я все равно узнаю, но сильно на тебя обижусь.
— День сегодня такой, — промямлил Эдай.
— Праздник что ли? Или "неблагоприятный"? Я не понимаю.
— Сегодня двадцать восьмой день далия.
— И что? — продолжал недоумевать Алекс.
— Месяц почти прошел, а тебе придется заплатить за него полностью, — вздохнув, пояснил мужчина.
— Как это?! — вскричал молодой человек. — Договор же будет от сегодняшнего числа, значит, и платить я должен с двадцать восьмого далия по двадцать восьмое фория!
— Не знаю, как в Келулане или там, откуда ты явился, — раздраженно буркнул Эдай. — А в Нидосе берут плату за месяц!
— И прежний владелец заплатил за далий?
— Разумеется, — вскинул брови мужчина.
Александр огорченно крякнул.
— Ну, не передумал? — усмехнулся одноногий.
— Нет, — покачал головой молодой человек. — Но почему Айри мне ничего не сказала?
— Откуда ей знать! — рассмеялся собеседник.
— И ты не предупредил, — сказал Алекс.
— Ты не спрашивал!
Терзаемый "смутными сомнениями" юноша замолчал. Не слишком ли он спешит? Возможно, стоит пожить здесь дней десять, оглядеться, выяснить что да как, а уж после этого пускаться в плаванье по мутным водам нидосского бизнеса? "Ну и много ты узнаешь за десять дней?" — успокоил он себя риторическим вопросом. "Делай что должно, и будь что будет, — решил Александр. — Ну а этому одноногому Джону Сильверу при случае надо припомнить наш разговор".
Когда в толпе мелькнуло белое платье Айри, из ворот вышел Мыслиш с холщевой сумкой через плечо и, взглянув на юношу, озабоченно проговорил:
— Господин, в таком виде тебе нельзя в Совет.
— Чем он тебе не нравится? — нахмурился Алекс.
— Туда не пускают с мечами, — виновато пояснил раб.
Молодой человек сердито посмотрел на Эдая, прятавшего улыбку в бороде.
Александр вытащил из сумки кусок тряпки, обвязал им клинок и протянул ему.
— Отнесешь в харчевню. И учти, эта вещь мне очень дорога.
— Ничего с ней не случится, — заверил его мужчина, ухмыляясь.
— Ты меня звал? — спросила Айри, удивленно глядя вслед мужу Гарби, зажавшему под мышкой меч.
— Да, — кивнул молодой человек. — Пойдем заполнять договор.
— Но ты же хозяин? — встрепенулся доверенный раб Сарвия Корнелла.
— Разумеется, — подтвердил Алекс. — Просто я еще плохо читаю по либрийски.
— Тебе бы надо взять с собой Эдая, — сказала девушка на келлуанском.
— Я не во всем ему доверяю, — на том же языке пояснил юноша.
— Ну, если тебе нужно, — пожала она плечами.
— Пойдем, уважаемый, — Александр сделал приглашающий жест Мыслишу.
По пути на площадь Великого флота он рассказал девушке об особенностях местного исчисления арендной платы, попеняв на коварство Эдая. Когда она стала громко возмущаться подобной несправедливости, юноша вежливо попросил её заткнуться и не сыпать "соль на рану". Поскольку данное выражение не встречалось ни в одном из местных языков, остаток дороги до Дворца Ста Алекс разъяснял собеседнице его значение.
Широкие коридоры местного Белого дома оказались заполнены народом. Слышалась радланская, либрийская и даросская речь. Из комнаты в комнату сновали озабоченные посетители, легко узнаваемые по слегка ошалелым глазам, и местные чиновники в заляпанных чернилами туниках и хитонах. Эти передвигались неторопливо, с важностью лиц, уцепившихся за самый краешек вертикали власти.
Несмотря на свое рабское положение, Мыслиш, а вернее его хозяин, пользовался большим уважением в этой цитадели бюрократии.
Придерживая сумку, Александр изо всех сил старался не отстать от раба. За ним, крепко вцепившись в жилет юноши, шла Айри, провожаемая удивленными взглядами посетителей. Очевидно, женщины сюда заглядывали не часто.
В просторной комнате с большим окном, где за четырьмя столами усердно водили кисточками по папирусу шесть человек, им навстречу поднялся худой мужчина с желтым лицом в длинной, почти до щиколоток, грязно-белой тунике и с вымазанными чернилами пальцами.
— Здравствуй, Мыслиш, — кивнул он рабу.
— Вот, господин, привел к вам человека, который хочет взять в аренду лавку моего хозяина, — кланяясь, ответил раб.
Чиновник понимающе кивнул, но вдруг нахмурился.
— Что здесь делает женщина?
— Она со мной, — веско ответил Алекс.
Пожав плечами, тот поинтересовался:
— Чем собираешься заниматься, господин?
— Торговать, — улыбнулся в ответ молодой человек.
Сидевшие за столами люди вразнобой захихикали.
— Я спрашиваю — чем? — нахмурился чиновник.
— Лекарственными зельями, — пояснил Александр, потом уже тише добавил. — И одеждой.
Столь различный ассортимент товаров в одном не большом помещении нисколько не удивили чиновника. Усевшись на скамью, стоявшую вдоль стола, заваленного листами пергамента, свитками и навощенными табличками, он грубым тычком в бок заставил подвинуться пухлого молодого парня и взял из стопки чистый листок.
— На каком языке составлять договор?
— На либрийском.
Кисточка с удивительной скоростью заплясала в волосатой руке, покрывая белую поверхность цепочками знаков.
"Надо заняться ликвидацией собственной неграмотности", — озабоченно подумал юноша.
— Как твое имя? — спросил чиновник
— Алекс.
— Просто Алекс?
— Да.
— Странное имя, — пожал плечами собеседник. — Но если желаешь торговать, то тебе необходимо обозначить себя более определенно. Назови имя отца, род или хотя бы прозвище.
— Тогда, — молодой человек на мгновение задумался. — Пиши Алекс Дрейк.
— Кто? — переспросил чиновник.
— Алекс из рода Дрейк! — твердо повторил Александр, усмехнувшись про себя: "Пора возвращать фамилию".
Он взял папирус и, отдав его Айри, велел внимательно прочитать. Из текста договора следовало, что Алекс Дрейк обязуется выплачивать Сарвию Корнелию Аперу ежемесячно двадцать рахм или других монет такой же стоимостью. Договор заключался на год, и его запрещалось расторгать без согласия противоположной стороны под угрозой штрафа в 500 рахм. Кроме того, арендатору запрещалось торговать после заката солнца, а также использовать помещение для торговли горячей едой, рабами или скотом.
Пока юноша внимательно слушал перевод, был готов второй экземпляр. Александр аккуратно свернул их и убрал в сумку.
— Теперь тебя нужно внести в реестр торговцев, — сказал чиновник и направился к стене, где взял со стеллажа одну из толстых книг размером со старинный альбом для фотографий и с видимым усилием положил её на стол.
Алекс понял, что листы в ней сделаны не из папируса, а из тонкой, выделанной кожи.
— Пять марок, — проговорил чиновник, отыскивая нужную страницу.
