За пару кварталов от базара, миновав трактир из которого неслись бойкие куплеты одной известной в узких кругах песни, Юсуп передал поводья Ильнуру, а сам соскочил и, свернув в узкий проулочек, поспешил к дому купца.

Дом Калахи выглядел внушительно даже для района, где строились состоятельные купцы Назарада. Два этажа, красивая крыша, выложенная красной черепицей, в Назараде являвшейся большой редкостью, шикарный забор из черного чугуна, возвышавшийся на добрых два с лишком метра и заканчивавшийся острым частоколом, так что перелезть через него для любителей халявы представлялось почти неразрешимой проблемой. За забором располагался огромный огород, на котором не жалели живота своего около трех десятков крестьян, а недалеко высились несколько загонов, где обитали овцы, три коровы и стадо жирных гусей. В общем, жил Калаха гораздо лучше многих и, признаться, не все свои заработки добывал честным трудом.

Сам Калаха был маленьким, коренастым чистокровным турком. Ни усов, ни бороды он не носил, считая их пережитками прошлого, зато отращивал волосы на груди и в ноздрях — дабы показать свой развитой и острый ум! Не сказать, что Калаха был очень хитрым, но любил приврать, запутать собеседника в разговоре и показать свое собственное над собеседником превосходство.

Спустя полчаса после того, как Юсуп расстался с обозом, он уже сидел в доме Калахи на уютном диване и вел разговор с хозяином дома. Калаха, будучи под небольшим гипнозом, отвечал на вопросы вяло — словно только что проснулся и хотел снова пойти похрапеть. Глаза его почти не двигались и угрюмо смотрели на стену из-под полуприкрытых век, а рот еле шевелился, выпуская слова с большим трудом и неохотой.

— А девушка расположит свои вещи в подвале, идет? — Юсуп уже не прибегал к гипнозу, потому что это было опасно для здоровья купца, который мог попросту сойти с ума. Да и зачем? Калаха и без того был твердо убежден, что новые гости ему очень нужны, а остальное дело времени.

— В подвал нельзя. У меня там банки стоят. И вино трехлетней выдержки!

— Но ведь в Назараде вино запрещено!

— Я-то не пью! — парировал Калаха, у которого при воспоминании о самом дорогом вдруг загорелись глаза. — Я держу, отстаиваю и продаю! Продажа не запрещена!

— Ты от жизни отстал, дорогой мой, — мягко возразил Юсуп. — Не далее как вчера вечером на городских воротах повесили троих. Они были довольно преуспевающими гражданами, но их имущество разграбили, жен изнасиловали, а с животными что сделали — сказать страшно! И знаешь из-за чего?

Калаха сухо сглотнул. Он догадывался.

— Вот именно — из-за того, что они продавали вино! А еще пиво и репчатый лук!

— А лук-то здесь при чем?

— Когда поймешь, поздно будет! — наставительно произнес Юсуп. — Советую тебе сегодня же избавиться от вина и очистить погреб. За то, что там будет жить девушка, которая, вдобавок, неплохо заплатит, тебя уж точно никто не повесит!

— А девушка ваша она не... того? — насторожился Калаха. Единственное, что выдавало его волнение, это пальцы, выбивавшие марш на поверхности стола.

— Чиста, как ангел! — соврал, не моргнув глазом, Юсуп. — Будет вести себя тише воды, ниже травы. Даже еще тише, чем старик!

— Старик? — переспросил Калаха, почесывая волосатый нос.

— Мы же говорили о старике. Он поживет у тебя с недельку, а потом уедет домой. Ему надо провести кое-какие опыты, понаблюдать за светилом, ваш дом чудесно подходит для этого!

— Дык, может, он алхимик?

— Ни в коем случае! — заверил Юсуп, хотя снова безбожно врал. — Алхимики, да будет вам известно, пытаются сделать из обычных металлов золото, а старик всего лишь изучает Солнце!

— Ну-у, раз так, — протянул Калаха.

— Вчетвером мы заплатим вам очень неплохую сумму! Хватит на много лет вперед!

— Вчетвером? — На задумчивом потном лице купца отразилось замешательство.

— Ну да. Я забыл упомянуть о моем младшем братце. Он немного слабоват на голову, зато очень сильный и окажет посильную помощь в работе по дому!

— У меня и без того все делают работники!

— Тем более! В его лице вы найдете прекрасного смотрителя за крестьянами!

Калаха крепко задумался, теребя волоски на груди и в носу. Хоть на него и действовал гипноз, мозг турка все еще сопротивлялся. Впрочем, не так долго, чтобы терпение Юсупа иссякло.

— Назовите цену, — сдался Калаха.

— О! Она настолько огромна, что вы сможете купить себе всех девственниц Турции!

— У нас с недавних пор запрещено многоженство! — воскликнул Калаха, потом добавил чуть тише: — А дом для них?

— Обязательно! С двойным ограждением и рвом! Чтобы никто и никогда не догадался, кого вы там держите!

Столь заманчивое предложение окончательно сломило волю турка, и он согласно затряс безволосой головой:

— Я согласен, так уж и быть! Только уговор — не шуметь и не портить мебель!

Юсуп кивнул и соврал за сегодняшний день еще раз.

Шуметь-то они как раз и собирались!..

На базаре было людно, несмотря на жару и безветрие. Люди толпились около прилавков, тыкались друг в друга, ругались и делали множество покупок. Если задуматься, все базары в чем-то схожи между собой, в какой город не приедешь. Правда, если присмотреться, продавцов было гораздо больше, чем покупателей. Кому охота высовываться в такой зной на улицу? Разве что если сильно приспичит!

Торгующих арбузами Юсуп заметил сразу, стоило ему протиснуться в ягодный ряд. Кроме Алаиды и Ильнура, арбузы не продавал никто. Кисли на жаре клубника и вишня, ничуть не меньше кисли и их хозяева, которые стояли только для того, чтобы заработать себе на ужин. Какой-то русич громко призывал всех купить непонятный корнеплод с труднопроизносимым названием "топинамбур". Вокруг него-то и собралась основная толпа покупателей.

Дементий, сидя за арбузами в тени небольшого деревца, чудом здесь выросшего, хриплым голосом расхваливал арбузы. Турок с тонкими усиками с недовольным видом полировал ногти. Это было любимое занятие Алаиды. Ильнур же, преобразившись в иноземца с густой бородой, мирно дрых в одной из телег, скрестив руки на пузе. Его мудрый взгляд скрывался под опущенными веками, и из уст никаких умных речей, кроме храпа, не доносилось.

— Явился, почти и не запылился! — поприветствовала Алаида, пряча полировальный инструмент в мешок, с которым предпочитала не расставаться и всегда носила при себе наподобие заплечной сумки. — Сколько тебя ждать-то можно?

Юсуп молча огляделся, принюхиваясь. Пахло фруктами, потом и зноем. Нелюдей поблизости не было. С самого начала пути ни одного упыря. Затаились все они, что ли? Выжидают? Или готовятся к чему-то?

— Чего молчишь? — вопросила Алаида, оттопырив верхнюю губу с тонкими усиками. — Мы уже половину арбузов продали, дожидаясь твоего появления!

— Ага! Представляешь, мне один дядька рупь целковый подарил! — влез в разговор Дементий, потряхивая зажатой в пальцах монеткой. — Сказал, что у меня... этот... как его... отличный голос! Мне бы с концентратами выступать!

— С чем? — встрепенулся Ильнур. Видимо, непонятное слово вызывало у него не слишком приятные воспоминания. — Молодой человек, не надо выражаться в моем обществе! А! Юсуп! Ты вернулся! Так скоро?

— Еще бы. Дрых, старый лапоть, без задних ног, а мы тут отдувались, — проворчала Алаида.

— Все в порядке. С жильем договорился, осталось только переехать!

Подошедший мужичок в сюртуке купил сразу два арбуза и, довольный, удалился, держа их под мышками.

Дементий просто сиял от счастья.

— Можа у меня призвание такое — арбузами торговать? — вопросил он, подкидывая и ловя монетку. — А еще знаете что? Мне тут один мужичок посоветовал к магу местному обратиться! Он, грит, все, што хошь про любого человека расскажет! Только денех много берет.

— И что нам с твоего колдуна? — спросила Алаида. — Ты бы лучше телеги собирал. Ехать надо. Дел еще невпроворот, а мы тут на солнце печемся, словно верблюды какие!

— Это верно! — подхватил Ильнур, который, по-видимому, вспомнил, что хотел искупаться в бане. Опершись об арбузы руками, он неловко спрыгнул с телеги на землю и стал собирать тряпье, валявшееся вокруг.

— Купец твой не сильно возражал против того, что мы к нему погостить приедем?

— Нет, не сильно. Только тебе, пожалуй, придется обитать некоторое время на чердаке, а Алаиде в подвале.

— Я?! — вспылила Алаида, и лицо турка внезапно побагровело. — Меня?! И в подвал?! Да там же пыльно, грязно, пауки всякие, множество паразитов... в конце концов, он там может держать свою убитую жену! Я о таком слышала! Один человек держал в подвале убитую тещу, а она потом вдруг ожила и съела его вместе со штанами!

— Ну, так это ж теща, — проворчал Ильнур, раскатывая арбузы по телеге. — Я бы свою тещу, пусть земля ей будет... в подвале не удержал бы. Она б у меня...

— Придется потерпеть! — Юсуп перешел на шепот, приблизившись к Алаиде и старику почти вплотную. Дементий не обращал на них внимания, расхваливая арбузы и созывая покупателей.

— Но я не буду там ночевать! — вставила Алаида тоже шепотом.

— Хорошо, тогда спи на улице!

— А там упыри! — напомнил Ильнур. — Или ты забыла, что творится в Назараде? Еще несколько месяцев — и город будет в полной власти кровососущих.

— Только мы можем остановить нелюдей! — закончил Юсуп.

На Алаиду это, похоже, подействовало. Она сокрушенно пожала плечами и сказала:

— Тогда дадите мне два покрывала! От сырости у меня может развиться радикулит, а это в моем юном возрасте очень опасно! Спина кривой станет. Что вы тогда со мной будете делать?

Ильнур хотел сказать, что бы он в таком случае сделал, но сдержался. И правильно, а то поблизости могли находиться дети.

— Пойду, топинамбур куплю, — предложила Алаида после секундного молчания. На самом деле она попросту не хотела мешать мужчинам собирать телеги. Как и работать вообще.

Спустя некоторое время телеги были готовы к отъезду. Места, благодаря проданным арбузам, стало больше, и старик уже не жаловался, что Дементий его притесняет.

"А все-таки мага этого надобно проверить", — мелькнуло в голове Юсупа, когда обоз тронулся прочь с базара к Калахиному дому. Ему живо припомнился тот самый сон, где борлов предупреждал быть осторожнее с немчурой Гибертом. Вдруг окажется, что посол и есть помощник Аиш... стоп! Но тогда можно проверить и саму Аишу. Упырь она или нет?

У Юсупа неожиданно задрожали кончики пальцев. Неужели все может быть так просто? Нет, не верилось ему, что маг вот так от нечего делать откроет ему все о нужных людях. Хотя... золото, наверное, гребет лопатами. Сейчас таких много развелось. Только попав на Большую Землю, Юсуп понял, что здесь очень немногим дан дар познать волшебство и управлять им. Настоящих-то колдунов на всем свете было раз-два и обчелся. И этот, скорее всего, тоже шарлатан, берущий деньги только за то, что разжигает по всему дому дурно пахнущие свечи, орет замогильным голосом и делает вид, будто уходит в иной мир. Такое и сам Юсуп мог демонстрировать с не меньшим успехом.

— Я, пожалуй, еще один арбузик того... хряпну, — подал голос Ильнур. Он, кажется, до сих пор не отошел от "пары глотков вина". Надо будет дать ему хорошенько выспаться, а уж потом взять с собой к колдуну. Хоть Ильнур и слабоват по части заклинаний, но он мог видеть настоящих магов или нелюдей.

И с этой мыслью Юсуп громко прикрикнул на лошадей, заставляя их двигаться чуточку быстрее.

— А чего у него с носом? — свистящим шепотом спросила Алаида, уткнувшись усатым лицом в самый затылок Юсупа.

— Волосы! — ответил Юсуп. — Не обращай, пожалуйста, внимания. Это у них турецкая странность такая — отращивать волосы на груди и в носу.

— Так у него и на груди такая пакость?

Юсуп смутился. У него самого на груди тоже росли волосы. Правда, не в таком обилии, как у Калахи, и слегка запущенные, но тоже очень даже ничего...

Купец встречал гостей радостно, но в движениях чувствовалась некоторая заторможенность, поскольку гипноз продолжал действовать. На всякий случай, если вдруг придется задержаться, Юсуп продлил гипноз еще на полторы недели.

Работающие в огороде крестьяне не обратили на въехавший во двор обоз хоть какое-то внимание. Они продолжали угрюмо косить траву и окучивать корнеплоды. Две собаки на цепи — черной масти, с огромными плоскими мордами и мощными зубами — только и сделали, что подняли головы, осмотрели прибывших и вновь уткнутись мокрыми носами в лапы, спасаясь от жары.

Недалеко от расписного деревянного крыльца по металлическим прутьям полз виноград, образуя что-то вроде своеобразной беседки. Под ее благодатной тенью стояли аккуратный столик и две лавочки. Судя по всему, Калаха любил сидеть там по вечерам и при свете свечей предаваться думам. А может, просто напивался или тискал и щипал девок...

Дементий принялся выгружать арбузы, складывая их около колодца в кучу и ничуть не заботясь о том, что некоторые из них падали и разбивались. Он уяснил, что арбузы, в принципе, больше не нужны, и поэтому не сильно о них беспокоился.

Ильнур сразу приник к ведру с водой и долго не отходил, делая глубокие судорожные глотки и проливая влагу себе на бороду. Затем он набрал из колодца еще одно ведро и облился, фыркая и повизгивая.

— Он и есть ученый с мировым именем? — осторожно поинтересовался Калаха, не сводя со старика немного испуганного взгляда.

— О! Даже больше. Его имя известно далеко за пределами Турции! Слышал о таком изобретении, как... этот... мелкоскоп! Вот!

— Слышал, — эхом отозвался Калаха, который, правда, ни о чем подобном не знал. Юсуп и сам не знал — слово пришло в голову совсем неожиданно. — Оно, кажется, вызывает демонов без плоти, но с костьми древними, на которых лежат заклятия вымерших магов...

— Не совсем так, но в принципе верно, — вывернулся Юсуп.

Калаха просиял, поражаясь, как это у него ловко получилось угадать.

— Так вот, мелкоскоп придумал Ильнур. Мало того, что придумал, так еще и знает, как им пользоваться! — Юсуп наставительно поднял вверх указательный палец. — Пошли в дом. Мне надо уложить вещи и кое о чем с тобой поговорить.

— А женщина где? — спросил Калаха, следуя за Юсупом. Какая-то крестьянка, подметающая половицы, охнула и поспешила удалиться, потрясая веником.

— Женщина приедет позже.

— Она красивая?

"Какой он все же озабоченный, — устало подумал Юсуп. — И загипнотизирован вроде, а девственниц целый гарем ему подавай, да еще и на гостью глаз положить хочет".

— Нет. Ей восемьдесят шесть лет, она косая на один глаз, имеет три руки (одна на спине, между лопатками) и ужасно картавит. Ты думаешь, я ее просто так в подвал поместить хочу?!

Калаха понятливо кивнул:

— Тогда какая же она женщина? Она старуха уже.

— Называй как хочешь, — пожал плечами Юсуп, оглядываясь в поисках места, куда можно было бы бросить ткани. С улицы доносились приказные вопли Ильнура, который, почувствовав себя бодрее, решил, что без его указаний Дементий обойтись не может. Юсуп выглянул в мутное окно, прикрытое замусоленными занавесками, чтобы, наверное, нельзя было разглядеть заросшие паутиной и облупленные рамы. На улице Ильнур, взобравшись на одну из телег, отдавал Дементию распоряжения. Двое крестьян уже распахнули двери сарая и сносили туда все принадлежности старика. Турок с тонкими усиками, тот самый, который Алаидой был, стоял чуть поодаль в тени дома и молча наблюдал за происходящим. На лице его ясно читалось выражение вселенской скуки и желание поскорее закончить с нудным переездом.