Заклинатель

— Эта птица называется утка. А сказка называется "Гадкий утёнок". Итак... Был в одном хозяйстве огромный двор, в котором жило много всякой птицы. Птиц было так много, что одна утка решила вывести своих утят за пределами двора. И спрятала своё гнездо в густой траве. Она сидела и сидела на яйцах и так устала, что, когда скорлупки яиц начали потрескивать и лопаться, она очень этому обрадовалась. Вскоре вылупились почти все утята, но одно яйцо, самое большое, всё никак не хотело трескаться...

... Ребятишки разлетелись по "домам", когда в коридоре послышались голоса возвращающихся взрослых. Сказку дослушать не успели.

Почти одновременно с их первым движением удрать я заскочил к "себе", в камеру. Странно. Абсолютно точное нежелание видеть кого-либо. Разве что только Лидию.

Пришли Арни с Лоренсом, велели идти с ними за запасом продуктов. Вручили мне тяжёлую коробку с консервами и пластиковыми контейнерами. Спрашивать, что да как, не стал: почти на всех банках — этикетки. Прочитать нетрудно как о содержимом, так и о том, что именно я буду есть.

Пока я тащил коробку со съестным, Арни организовал Лоренса принести мне постель, нисколько не удивившись моему желанию спать на полу.

Забегала Лидия — мне показалось, она специально дождалась момента, когда рядом были мужчины. Забрала грязное бельё, всё время стараясь не подходить ко мне слишком близко. Да и разговаривала со мной, если приходилось, слишком сухо. Когда все ушли, а я закончил устраиваться в своей "берлоге", пришёл к выводу: Лидия закомплексована на годах, на возрасте, поэтому боится дать мне хотя бы намёк на хорошее отношение ко мне. Чёрт... А мне как быть? Выгляжу восемнадцатилетним пацаном, а душа...

Додумать не дали. Снова явился Шериф.

— Брис, выйди поговорить.

Ну да, у меня даже сесть некуда. Разве что на пол.

— Слушаю тебя, Арни.

— Ты умеешь водить хоть какой-то транспорт?

Ммм... Я-то точно не умею. А Брис?

— Лидия не говорила, что у меня амнезия? Возможно, умею. Но надо бы вспомнить всё с самого начала, — довольно неуклюже выкрутился я.

— Один из двоих, которых ты убил, работал на грузовике. Больше людей у меня нет. Так что — насчёт машины?

Тут он меня озадачил. Брис вряд ли водил грузовик. На легковой я его как-то ещё могу представить, но за рулём большой машины?.. И я чётко сказал:

— Я — согласен. Но если покажут, как это делается. Напомнят. Хм...

— Точно ли? — недоверчиво посмотрел на меня Шериф. — Тебя не смущает, что будешь работать именно на грузовике? Тогда... Даже если ты вообще ни разу не водил машину, я сам тебя научу. Как?

— Идёт, Шериф! — сорвалось у меня с языка.

Арни приподнял брови, но ухмыльнулся и, кивнув, удалился.

Интересно, почему он думал, что я откажусь учиться вождению? Выгляжу слишком упрямым? Или здесь что-то иное? Глянуть бы на этот грузовик...

Есть не хотелось. События дня навалились тяжёлым намёком на головную боль, и я растянулся на постеленном на полу матрасе, обнял подушку. Веки опустились сами. Я начал вплывать в сон, согнувшись хорошенько, чтобы не потревожить болезненно тянущее место на боку. Отметка Карла. Любопытно, а как попал в призраки Карл?

"Карл — неинтересно, — нетерпеливо сказал бесплотный голос, вплывая в моё сонное пространство. — Расскажи, что было, когда гадкий утёнок ушёл из того дома — со старушкой и курицей с котом". Вместе с этим вплывающим ко мне голосом я увидел кадры старого мультфильма — большеголовый утёнок, удирающий между снежными сугробами. Прячущийся от всех и всего. Как я. "Ему везёт, — сказал бесплотный голос и покачался в пространстве. — Ему есть куда бежать. Продолжай. Мы слушаем".

8.

Этим утром душевая спокойно меня встретила и мирно отпустила. Один нюанс: развернувшись, встал к зеркалу боком и задрал рубаху. Кривая полоса, чёрно-синего цвета и длиной в две ладони, отпечаталась от бедра через поясницу к рёбрам. Интересно. Это Карл такой сильный, или у него перчатка либо скафандр с какими-нибудь сервоприводами, как у роботов, что он так легко взял меня, как котёнка, за шкиряк?

В кабинку с воздушным душем заходить не стал. Вот затянутся царапины на лице, можно будет ещё раз опробовать этот пыточно-бытовой аппарат.

Сполоснув лицо водой и утираясь полотенцем, пошёл на выход, размышляя: со всеми этими событиями я как-то упустил из виду, что у Бриса тоже должен быть багаж с личными вещами. Надо бы попросить Шерифа сходить вместе со мной к тем уголовникам и забрать вещи парня. А ещё лучше, если Арни сам заберёт вещички. Вдруг бандюги захотят поиграть со мной: скажут — а забирай своё! А мне откуда знать, где моё, а где — чужое. Точно. Пусть лучше Шериф сходит. Они ему всё сложат и упакуют. А если Арни спросит, почему не хочу идти с ним, ответ простой: чтоб без инцидентов обойтись. Мало ли что. Вдруг полезут, а у меня опять затмение в мозгах начнётся... Самим же хуже будет.

Платформа начала просыпаться. Заходили по коридору люди. Кое-кто, обрадованный свободным доступом к душевым и возможностью умыться не в тесноте камеры, побежал с полотенцами и банными принадлежностями. Это я заметил, выглянув из своей камеры на близкие шаги. Потом ко мне забежал Лоренс, передал костюм для выхода наружу. Я попросил его остаться на время переодевания и оказался прав. Комбинезон под завязку напичкан всяческими креплениями, в которых без советчика не разберёшься. Так что где под руководством Лоренса, где исходя из логики, где чисто интуитивно, но комбинезон я натянул.

Лоренс жил один и успел не только привести себя в порядок после сна, но и позавтракать. Поэтому я без зазрения совести упросил его остаться и на время завтрака, после чего выложил перед ним коробку с продуктами и сказал:

— Как ты думаешь, Лоренс, что лучше поесть перед выходом? Ты уже выходил, ты знаешь, что ожидает нас снаружи. Полагаюсь на твой опыт. Подскажи.

Высказываясь, я чувствовал себя настоящим кардиналом Ришелье — льстивым, хитроумным интриганом. Но Лоренс и вправду был польщён. Поэтому без колебаний порылся в коробке и самолично приготовил мне завтрак. Правда, чего его готовить: открыл банку — и ешь. Что-то типа нашего фаст-фуда. Вкуса не почувствовал. Сытно — и ладно. Зато Лоренс показал, в каких упаковках хранится кофе, и я почувствовал к нему огромную благодарность, хотя кофе был не самого лучшего сорта, да ещё растворимый.

Появились призраки. Почти сразу к ним присоединился Арни. А затем и народ высыпал из камер. Всё, пошли на работу.

Свою камеру я закрывать не стал. Смысл? Кроме коробки со съестным, в ней пока ничего интересного. Жаль, конечно, если дети заглянут, а меня нет. Сказку-то я им не досказал. Но ничего. Будет вечер. Надеюсь, их родители не очень меня боятся — отпустят чад поиграть рядом с моим обиталищем.

Про себя я усмехнулся. А ты? Отпустил бы своего ребёнка играть с чудовищем, только вчера убившим двоих?

Если бы не Лоренс, стоящий рядом, я, наверное, ёжился бы от косых взглядов проходящих мимо переселенцев. Кто-то смотрел неодобрительно и в упор, кто-то насторожённо. Чьи-то взгляды соскальзывали сразу, едва я всматривался в лицо глядящего.

— Не смотри, — негромко сказал Лоренс. — Пусть пройдёт время, чтобы они забыли, что ты натворил вчера. Дай им привыкнуть к мысли, что ты один из нас.

Я удивлённо обернулся к нему. Моё представление о Лоренсе потихоньку складывалось, что он человек суетливый, хлопотливый и несколько поверхностный. И вдруг он находит нужные слова для оценки настоящего и будущего. Кажется, я сам поверхностно оценил его.

Мы пошли в хвосте толпы. Вскоре нас догнала Лидия, которая привела Кэт в порядок, накормила её и закрыла в камере.

Я представлял себе платформу как двухэтажный дом. Основное жильё — по сорок камер с обеих сторон коридора, две общие душевые, бокс для "особо опасных преступников", комната призраков и узкая комнатушка для меня. Ну и сверху какая-нибудь крыша с чердаком для всякой аппаратуры, поддерживающей жизненные и бытовые условия переселенцев.

Но вот мы вышли из привычного мне коридора, прошли уже шагов двадцать, а новый коридор, закрытый ранее, всё не заканчивался. До меня начало доходить. Платформа при буксире — та же баржа, значит, изолирующий слой вокруг неё должен быть достаточно широким, чтобы защитить "пассажиров" от воздействия космоса. Но ближе к выходу кое-кто начал сворачивать из выводящего коридора и пропадать в дверях по бокам. Любопытно, а что по бокам?

— Куда они? — шёпотом спросил я.

— Это ангары для транспорта, — объяснил Лоренс. — У нас здесь пять автобусов для перевозки людей на места работы.

Вот как. Я думал, вокруг нашего коридора — пустоты, а тут вон что — ангары.

— Брис, надень маску, — напомнила Лидия.

— А ты?

— Заживут царапины — сможешь ходить, как я. А пока — лучше не надо. Ветер здесь жёсткий. Для тебя.

Вздохнув я надел капюшон, больше похожий на верхнюю часть паранджи, которую носят (ммм... Или носили?) восточные женщины. Только вместо узкого пространства для глаз твердоватый капюшон имел пластиковый щиток.

Вот любопытно, что себе представляет человек, услышав слово "платформа"? Я, во всяком случае, вижу что-то плоское. Нет, я, конечно, помню наш коридор, вытянутый, длинный. Но, выходя, я ожидал, что обнаружу поверхность, которая будет вровень с порогом, который перешагну. А очутился наверху длинной лестницы.

Передо мной, где-то в полукилометре, нечто похожее на заброшенный "городок" — два-три строения, небольших — двух— или трёхэтажных. Хм. Кажется, я не зря обозвал Арни Шерифом. Но что это? Человеческое поселение или?.. Вокруг городка неровная, мелкохолмистая местность с отдельными группами кустов и деревьев. Общее впечатление такое, что мы прилетели в суховатую осень или в начало весны, когда только-только сошёл снег, но дождей ещё нет. Трава, серо-зелёная, вроде есть, но дырявым ковром, где дыры — серые же пятна земли.

Спустившись — вцепившись в перила (ветер здесь и впрямь неласковый), я оглянулся. Платформа. Мда. С чем сравнить? Наверное, только с океанским лайнером. Или с пятиэтажным домом, только со сглаженными углами. Пришлось напомнить себе, что на платформе не просто арестанты, а переселенцы. А значит, государство, взявшееся за их пересылку, озаботилось и тем минимумом, который должен быть у человека, осваивающего новую планету.

Например, я не подумал, что на платформе должен быть склад тех вещей, которые переселенцы взяли с собой. Мало ли какие погоды стоят на новой планете. Государству же слишком накладно обеспечивать осуждённых людей всеми предметами быта. Далее. Мебель. Плюс наверняка есть кладовая для тех инструментов и машин, которыми переселенцы смогут обеспечить процесс терраформинга. Кстати, упоминание об автобусах уже подтвердило существование таких складов.

А вот и сами автобусы. Если бы про них не сказала Лидия, я решил бы, что на небольшую площадку перед платформой выехали броневики. Чем-то они напоминали те тюремные автобусы, которые я видел в зарубежных боевиках, только выше — и сплошной металл... Лидия подбадривающе кивнула мне и вместе с другими женщинами пошла к двум автобусам на отшибе.

— Куда они? — тихо спросил я Лоренса, приподняв щиток.

— Здесь есть оранжерейная плантация для выращивания овощей и ягод. Женщины в основном работают там. Но некоторые поедут с нами — для обучения с компьютерными установками на шахте.

Значит ли это, что до появления переселенцев на планете уже произведена определённая разведка полезных ископаемых и созданы условия для нормального житья? Задавшись вопросом, я тут же обругал себя. Не будет даже самое деспотичное государство зазря разбрасываться собственным населением, если есть возможность использовать его труд на собственное благо же. В общем, мы не прилетели в полную неизвестность.

Три автобуса для тех, кто едет в "городок". В каждом, рядом с водителем — призрак. Представляю, каково тем, кто за рулём, когда рядом громоздится такой мощный роботище. Кстати, чего это призраки в полном обмундировании? В коридоре они выглядели более цивильно и по-человечески в нормальной военной форме.

В автобусе оказалось довольно уютно — после пронизывающего ветра, естественно. Ещё уютней стало, когда Лоренс, чуть не ведя меня за руку, усадил меня рядом с собой и принялся рассказывать и инструктировать.

Кроме нас, на Сцилле работают учёные — геологи и биологи. Именно они обеспечивают переселенцев работой. Это их дома и лаборатории составляют "городок" в три здания, куда мы сейчас направляемся. Шахта же, или рудник, находится почти под землёй, как ей и следует.

Ситуация начала проясняться. Есть рудниковое оборудование, которое перерабатывает то, что набирают основные рабочие. Шахтёры добывают материал для обработки, размельчая нужные пласты породы, для чего обряжаются в спецскафандры со всем необходимым рабочим инструментом. Работа не очень тяжёлая, но нудная, а главное — очень непросто работать в скафандрах. Человек устаёт не от работы, а от веса "спецовки". За шахтёрами идут сборщики. Они собирают измельчённую породу в кучи, после чего водители автокаров наполняют ею ящики. Затем автокары подъезжают к выходу из шахты, где ящики переправляются уже на грузовики. Ну, а уж грузовики перевозят собранное в "городок", где добыча перерабатывается и откуда переработанный материал переправляется на другие планеты. Рабочим на кредитные карточки поступает оплата, которую они могут потратить с прилётом звездолёта, увозящего добычу.

— Учёные здесь ненадолго, — добавил Лоренс. — Планета не очень богатая, поиск месторождений почти закончился. Поэтому десять человек остались на платформе, как и вчера, чтобы подготовить к сборке части разборных домов. Новые дома мы поставим рядом с платформой. Кто-то останется в камерах, только слегка благоустроенных, кто-то — перейдёт жить в нормальные дома.

Кажется, мне повезло. Водителем грузовика — это не под землёй. Я хоть люблю тесные норы, где можно спрятаться ото всех, но ощущение свободы дороже.

Лоренс работал сборщиком и не жаловался на судьбу. Он рассказал, что сбор породы производится не вручную, а с помощью некоторых приспособлений, и обещал устроить как-нибудь экскурсию по шахте.

Он сидел справа от меня, у окна, я — ближе к проходу между сиденьями. Уже в середине повествования Лоренса я почувствовал странное неудобство, как будто по плечу левой руки начали ползать мелкие насекомые. Жирные и грязные. Ну и ощущения... Брр... Поймав себя на машинальном желании поднять руку и почесаться, я взглянул на сиденье напротив.

Этот тип вызвал у меня отвращение уже одной своей причёской. Прилизанные чёрные волосы, маслянисто блестящие, прячущие лысину. Припомнив собственную бритую голову и перерезанную царапинами физиономию, я постарался переломить впечатление и взглянуть на соседа беспристрастно. И посмотрел на него ещё раз.

Он пялился на меня в упор, видимо не думая, что я могу просто взять и взглянуть. Из моих попыток благожелательно отнестись к нему ничего не вышло, едва он быстро увёл глаза в сторону. Я только и успел заметить во взгляде не то что вражду, но — ненависть. Странно, этому типу я вроде дорогу пока не перебегал.