Недобог: Драконье Солнце. Часть 2

Записки Аристократа

Кому как, а мне больше всего нравится засыпать рядом с женщиной. В комнате было очень жарко, и мы почти сразу раскатились по разные стороны широкой кровати, только за руки держались. Она вообще была высокого роста, и рука ее в моей казалась не такой уж маленькой. Необычное ощущение.

С ней вообще было необычно. Сложно сказать, почему, но — лучше чем с другими. Мне казалось, что порой я читал ее мысли, а она — читала мои. Может быть, просто казалось, но совсем отделаться от этого ощущения не удавалось.

-Ты никуда не торопишься? — спросил я сонным голосом. — Нам не придется в спешке вскакивать, нашаривая одежду?

-Нет, — ответила она, ее дыхание было чуточку сбито. — Можешь спать, если хочешь. Я тоже устала. Подготовка к обряду шла последние три дня...

-Мы еще затемно вышли, — сказал я. — Вот только в город пришли. Последние несколько дней не высыпался.

-Что так? — спросила она участливо.

-Да всякое... в общем, я сейчас засну. Ладно?.. Только ты не уходи.

-Спи, — тихо ответила она. — А я буду с тобой.

И крепко сжала мою руку.

А я действительно заснул.

Когда проснулся, в комнате было прохладнее, а рыжая жрица каким-то образом оказалась у меня под боком. Вообще-то, насколько свидетельствует мой опыт, спать в обнимку хорошо только зимой, иначе — жарко. Но с ней это почему-то не имело значения. С ней вообще ничего не имело значения. Какое-то... да, головокружение. Ничего не видишь, ничего не помнишь, ничего не знаешь, идешь к ней, как мотылек на огонь летит. На рыжий такой огонь волнистых волос...

Я осторожно поцеловал ее макушку... волосы пахли какими-то незнакомыми цветами. Она потянулась, потерлась головой о мою шею.

-Уже вечер, наверное, — тихо сказал я. — Мне надо пойти хотя бы показаться на глаза моим спутникам. Я на их месте точно решил бы, что меня в переулке из-за кошелька прирезали, а тело в сточную канаву бросили.

-Друзья... или жена? — спросила она шепотом. — А может, невеста?

-Я похож на женатого? — я погладил ее по голове. — Нет, я не женат. У меня нет ни невесты, ни родителей, которые могли бы мне ее навязать. Правда, здорово? Так что люблю, кого хочу. Только я не думал, что это для тебя значение имеет. Ты ведь тоже жрица. У тебя своих ограничений до... до Аримана, прости за богохульство.

-Я тоже не думала, — она потянулась и села на кровати, глядела на меня теперь сверху вниз, щуря светло-карие, в тон волосам, глаза. Богохульство, кажется, вообще мимо ушей пропустила. — А вот лезет. Как жрица, я должна блюсти духовную чистоту. В идеале. А не в идеале — бог за нами не смотрит. Давно уже. Тем более, я тебя старше... сколько?.. Лет на восемь?

-Старше?.. — я тоже сел и потянулся, чтобы поцеловать ее. — Не говори ерунды. Ты же огонь. Какой возраст у огня.

-Мальчик, — она чуть отстранилась, с какой-то грустной улыбкой. — Вот не думала никогда... Ты же ребенок совсем.

-Ага, — согласился я. — Жеребенок.

Уже ближе к вечеру я спросил:

-Тебе никуда не надо сегодня идти?

-Нет, — ответила она, улыбнувшись. — Я провела всю подготовку к ритуалу, значит, проводить сам ритуал — очередь другой жрицы. Если бы мы делали по-другому, многие из нас к концу праздника валились бы от усталости. А кто постарше, может, и замертво.

-Это работа для крепких мужчин. И желательно, безмозглых.

-Почему безмозглых? — в ее глазах вдруг появился испуг.

-Потому что безумные ближе к богам! — рассмеялся я.

Она ответила на улыбку краешком рта.

-Безмозглые и безумные — разные вещи. Когда-то Ахура-Мазде служили только мужчины. Тогда еще мертвых не хоронили, а оставляли на вершинах башен на съедение хищным птицам... тогда обычный человек не мог прожить день, не прочитав, по крайней мере десяти молитв... тогда священное одеяние носили не только жрецы, — она с тоской посмотрела на седрех и кушти, которые, сброшенные, валялись на полу. — Да и храмы тогда святились как положено: мочой белого быка, и никак иначе. А сейчас даже белые быки живут не везде.

Я тоже посмотрел на длинную рубашку с карманом на груди и широкий пояс. Одежда как одежда, никогда не мог понять, что в ней такого священного. А ведь жрецы дальше идут: утверждают, что она — инструмент веры. Покажите мне бога, который хочет, чтобы в него верили! Боги хотят, чтобы им молились и жертвы приносили, вот и все.

Тоже, кстати, само по себе богохульство — бросить священную одежду на пол.

Я сидел, удивленный. Так она, нарушительница веры в большом и малом, неверная жрица, болеет за нее?.. Она жалуется, что мир прогнил?.. Для нее это действительно важно?.. Воистину, не устаешь поражаться, сколько всего может сочетаться в одном человеке.

-Когда это было, милая? — ласково спросил я. — Что-то я не вижу в городах Отвоеванного Королевства, или любого другого, заброшенных башен с площадками на вершине! Да и все-таки... священные одеяния — это, конечно, здорово, но даже здесь их носить круглый год было бы прохладно. Ну а в Радужных Княжествах, особенно когда зима приходит?.. А еще севернее? Где в Эмиратах — я бы еще понял, и дальше на юг, но там Семерка никогда не правила...

Фильхе вздохнула.

-Ладно, — сказала она. — Забудь. Где было — там было, а у нас не было.

-Нет-нет, ты уж говори. Говори, раз начала.

Я вспомнил разговор с Райном. Он же тоже что-то такое говорил: мол, боги не там правят и вообще, по сути, не правят, только запрещают. Почему-то про фейерверк подумалось — бог настоящий знает, почему. Вот, кстати, Настоящий Бог... настоящий бог не требует жертв. Он даже поклонения не очень-то требует, по крайней мере, миледи Аннабель объясняет это так. Он даже веры не требует. Он просто учит, что вера в него помогает людям жить.

Фильхе поглядела на меня с юмором.

-Храмовые тайны тебе выдай? Вот так запросто?

-А как, по-твоему, храмовые тайны выдаются?

Нет, что смешного было в этой реплике? Ну вот что?!

Отсмеявшись, жрица сказала:

-Извини, у меня как-то в этом опыта не было.

И, потянувшись, села на кровати. Я смотрел на нее. Одно удовольствие — глядеть, как двигается красивая женщина. Особенно, если это твоя женщина. А я почему-то не сомневался, что Фильхе — моя. Хотя, казалось бы, что она мне? Встретились внезапно, расстанемся вдруг... Она — старше, она — жрица, у нее обязательства... У меня — долг.

Долг! Драконье Солнце! Райн! Ох, черт!

Я кубарем скатился с кровати, подскочил к окну, распахнул ставни... Хорошо, в последний момент хватило ума держаться сбоку, чтобы в проем только выглядывать — одеться-то я так и не удосужился. Фильхе взвизгнула и скатилась с кровати по другую сторону: окно было как раз напротив.

-Прости, — быстро сказал я.

Звуки улицы слышны были плохо — это окно выходило вовсе не на площадь, и даже не на улицу, а в переулок. И еще Фильхе как-то устроила — а может быть, это устроилось без нее — что с задней стороны дома был садик. Маленький, но самый настоящий садик, с тремя розовыми кустами и даже настенным фонтаном в виде львиной головы. Пахло розами.

Заорал какой-то пьяница, его поддержала пара приятелей... До меня долетел смутный обрывок фразы, что-то типа: "Вечер только начинается" и "Встретимся у сеньоры Бенедикты". Ффух, слава богу настоящему, еще не позднее полуночи. Райн с Вией, конечно, с просьбой о помощи в поисках пропажи в любом случае не будут обращаться в ратушу, но кто его знает, этого астролога — еще решит уйти с утра пораньше. И Вию с собой прихватит. Вполне в его духе. А мне после этого, что — опять их разыскивать по всему Быку? Или к Хендриксону не солоно хлебавши возвращаться?

-Ну? — спросила Фильхе холодно у меня из-за спины. — Успокоился?

-Вполне... — ответил я.

И вдруг голос Райна в ночной темноте отчетливо — и довольно громко — произнес:

-Фьелле, крошка... Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Я так и застыл с открытым ртом. Это с кем же Райн развлекается в Медине? Уже кого-то нашел? Быстро он! С другой стороны, я ведь тоже... Но я — другое дело. Если бы не та синеглазая девица...

Кстати, а куда делась синеглазая девица?

И какого черта я вообще потратил с рыжей целый день, когда у меня дел полон рот? Я теперь, сказать по совести, даже не знаю, где моих спутников разыскивать. А если вдруг в храме узнают об этой интрижке и не захотят по какой-то причине посмотреть сквозь пальцы, как обычно — или у них действует правило "не пойман — не вор?" — Фильхе не поздоровится, и мне, очень возможно, придется из города пробиваться с боем.

Не иначе, наваждение случилось. А от холодного воздуха в голове становится ясно.

Я услышал звук пощечины — правильно, Райн дождался! Кто же с женщиной так прощается?.. Им ни в коем случае нельзя говорить, что у тебя какие-то важные дела помимо них есть! Одно слово, книжник... Потом я услышал быстрый топот — бежала девушка, совсем юная, должно быть, в сапожках на каблуках. Мне показалось, что я даже увидел, как мелькнул за чугунной оградой смазанный силуэт. Совсем маленького роста малышка, одной рукой придерживает на груди мантилью, чтобы не соскользнула с головы... Ну да, Райну, наверное, нравятся маленькие.

А потом мне стало тошно, пальцы сами собой соскользнули с деревянной створки ставни, и я почему-то подумал: "Бог вышел из тени..."

Дурнота была не сильная, я отогнал ее почти сразу... И тут же услышал голоса: за оградой садика Фильхе говорили двое, один из них Райн, другой — кто-то мне незнакомый. Говорили, особенно не таясь, но негромко, поэтому я ни слова разобрать не мог.

Потом, наверное, Райн и его собеседник пошли прочь — в сторону, противоположную той, куда убежала женщина. Не к людям, а прочь от них.

Так! Райн говорил, что идет в Медину, чтобы отдать гороскоп Воху-Мане... А вдруг это как раз за гороскопом пришли?.. Нет, не сам Воху-Мана — едва ли я тогда смог бы его увидеть — но кто-то из его посланников?..

-Прости, красавица, — сказал я, не оборачиваясь и не очень следя за тоном: он выдал напряжение и, может быть, некоторый затаенный страх. — Уже поздно... Так вышло, что мне нужно идти. У меня этим вечером завелись дела.

Я сразу мысленно проклял себя: ну вот, сделал ту же самую ошибку! Фильхе, конечно, женщина взрослая, пощечину не залепит, но...

Тут я инстинктивно обернулся и даже пригнулся. Очень вовремя, как выяснилось. Потому что Фильхе была уже готова всадить кинжал мне в спину, а глаза у нее были безумные.

Нет, ну да, виноват... Но так-то зачем?!

Записки Астролога

Мы шли на кладбище. Это стало ясно почти сразу. Во-первых, какое еще спокойное место посреди города можно придумать?.. Во-вторых, раз уж этот город принадлежал Семерке, покойных тут наверняка сжигали, и закапывали в землю, осветив соответствующими знаками. А раз так, значит, Воху-Ману, наверное, так и тянет к земле, где святого больше всего... Хотя вообще с него сталось бы меня в главный храм вызвать и работу там потребовать. Не потребовал. Не хочет людей лишних впутывать?.. С чего бы? Когда это боги от людей таились?

Или... не доверяет?

Воху-Мана не доверяет собственным жрецам?

Нет, глупости, хватит на пустом месте рассуждать, этак меня самая легкая несообразность к чему хочешь приведет. Мало ли почему он сделал так, как сделал. Прихоть, например. В храме все, по случаю праздника, перепились до полной невосприимчивости: им сейчас что Воху-Мана, что дождь зеленых ежиков с неба...

Просто не додумался, в конце концов.

Далеко в глубь кладбища мы идти не стали. Просто зашли за ограду. Мирно тут было. Ряды каменных обелисков, украшенных соколиными перьями или бычьими рогами. Рога в лунном свете — луна уже взошла, пока мы с Вией торчали около фонтана — блестят, перьев вообще не видно. По ночному времени на кладбище никого не было, даже пьяниц. Днем — одно дело, можно спокойно и гулять между могил, и жонглеров слушать — но ночью, когда могущественное Солнце, видимое тело Ахура-Мазды, скрывается с небосклона, может случиться все, что угодно. Медина-дель-Соль в этом плане от других городов не отличается.

-Ну вот, — сказал Воху-Мана, едва ли руки не потирая. — Так-то лучше, молодой человек. Давай-ка мне... эту штуку.

Я послушно полез за пазуху, и достал оттуда переплетеную тетрадь. Ту самую, в которую я переписал начисто гороскоп Стара. Специально прихватил с собой — в расчете примерно на такой случай.

Гороскоп был составлен правильно — от первого до последнего слова. И истолкован верно. Но был он для Семерки совершенно бесполезен: зря, что ли, я так долго отводил Стара от его судьбы?

Тетрадь легла в протянутую руку Воху-Маны, и я едва удержал выдох облегчения. Теперь... теперь, по крайней мере, это кончено. Только от него можно ожидать любого подвоха.

Воху-Мана раскрыл тетрадь, брезгливо держа пергаментные листы длинными пальцами за уголки. Пробежал глазами строчки — горжусь я, горжусь своим ровным почерком, и совершенно за дело! Редко кто из астрологов сойдет за каллиграфа, но их попросту не колотила по пальцам тетушка Ванесса.

-Кажется, это оно и есть, — сказал Воху-Мана. — Надеюсь, ты душу вложил в этот гороскоп?

-Обижаете, господин мудрец, — ответил я сдержанно. — Делать иначе работу — любую работу, но особенно по вашей просьбе — просто ниже моего достоинства.

-Да?.. Вот как? — он рассеянно вздохнул, перевернул страничку. — А где... ах да, вот оно. И это тоже... — постучал пальцам левой руки по пергаменту, помычал что-то. — Ну что ж... — это он бормотал под нос, как будто сам для себя... на его лицо по-прежнему падала тень от глубокого капюшона, не приходилось хотя бы на эти жутковатые ускользающие черты смотреть, как тогда, в таверне. — С душой, значит, работал... Ладно, если что, с душой мы тоже можем побеседовать. Это запросто.

И, не отрывая взгляда от тетрадки, сделал быстрый жест правой рукой.

Отвратительная, ужасная боль пронзила мою грудь... Сам не знаю, почему я не заорал. Рот моментально наполнился кровью... вот гадость. Немного на свете есть вкусов, противнее собственной крови, особенно когда ее так много. Даже застонать не получилось.

Еще у меня сразу подогнулись ноги и голова пошла кругом. Я упал — сперва на колени , сжимая обеими руками торчащий у меня из груди посох. На ощупь посох почти обжигал — это явно не дерево. Металл.

Потом Воху-Мана посох выдернул. Я упал ничком и замер. Почему такой странный удар?! В грудь — но не в сердце. В правую сторону. Или в левую?.. Черт, не соображаю ничего... Нет, если бы влево, я бы сразу умер. А так.. дышать трудно... кровь изо рта... интересно, она пузырится?.. Ладно, почти наверняка легкое. Правое легкое.

-Оказывается, убивать их просто, — голос Воху-Мана, доносившийся словно откуда-то издалека, хотя я знал, что он, скорее всего, все еще стоит рядом, звучал почти удивленно. — Всего-то и надо, что бить левой рукой.

Сердце мое ухнуло бы вниз, если бы я стоял. Я лежал — поэтому оно, наоборот, подпрыгнуло к самому горлу. Это что же... Воху-Мана никогда не убивал прежде САМ?.. Вот так просто?.. Он что, действительно перепутал лево и право?!

Или все-таки играет?! Он же мудрый бог, мудрый! Нет, конечно, я знаю, что их качества сильно преувеличены, но чтобы настолько...

Я лежал, боясь пошевелиться, и чувствовал, как вместе с кровью из меня вытекает жизнь. Боль адская... Сейчас бы, по-хорошему, плащ порвать и перевязать хоть как-то... кровь остановить... а если он еще не ушел?..

Конечно, не ушел... он же должен чувствовать, что я еще жив!

Или Драконье Солнце ему помешало?..

Или?!..

Да пошли вы с этими "или" — я жить хочу! И буду!

Я лежал, сцепив зубы, считал секунды и больше всего на свете боялся потерять сознание.