Дейтрос-1. Не бойся, девочка!

— Знаешь что, — задумчиво сказала Ашен, — по-моему, тебе стоит попробовать.

— Ты думаешь? — с сомнением спросила Ивик.

Ашен не возражала ей. Не говорила: ты сможешь, ты сильная. Ашен верила Ивик. Воспринимала её всерьёз. Может быть, поэтому её слова и звучали так убедительно?

— Думаю, да, — кивнула Ашен. — Комиссия ведь не ошибается. Раз направили, значит, у тебя есть коэффициент сродства, из тебя может выйти гэйна. Если не получится... Ну весь Дейтрос от этого не погибнет, правда? Будет неудача, её можно пережить. А если ты сейчас уйдёшь — вообще всю жизнь будешь жалеть.

Дверь в кабинете психолога дрогнула. Потом медленно отворилась. Девочки замолчали, глядя, как Дана шагает через порог, оборачивается и говорит что-то, тонкая рука прикрывает дверь и ещё поддёргивает её, чтобы прихлопнуть понадёжнее.

Дана подошла к подругам. На лице — высохшие дорожки слёз.

— Ладно, извините, — сказала она нормальным голосом, — столько времени на меня потратили... пошли, нам ещё к завтрашнему сочинение писать.

Ивик выросла в субтропиках, в Шим-Варте никогда не бывало снега, а сейчас там только что закончился сезон дождей. Квенсен Мари-Арс располагался намного севернее, в умеренном поясе, и впервые в жизни Ивик видела настоящую осень — с золотыми, алыми, рыжими, как в иномировом Лайсе, кронами деревьев, с листопадом, и пронзительный холод уже давал себя знать. Но за учёбой она почти не замечала того, как меняется природа. Когда замечать — во время кроссов, когда пот заливает глаза и думаешь только о том, чтобы любой ценой удержаться на ногах? А в выходные первокурсники старались в первую очередь отоспаться, во вторую — наверстать домашние задания.

Зато теперь Ивик могла сколько угодно созерцать осень — только осень уже и кончилась. Деревья почти полностью облетели, ветки, голые как антенны, чернели на фоне блёклого неба. Земля покрылась тонкой наледью, проскальзывала под ботинками, к этому Ивик успела приспособиться. На дворе стоял оглушительный галдёж, квиссаны ждали автобусов. Ивик засмотрелась на мальчишек впереди — Марро и Нэш опять из-за чего-то сцепились и лупили друг друга, тайком, чтобы не заметило начальство.

— Папа, — вдруг тихим восторженным голосом сказала Ашен. И сорвалась с места. Помчалась через двор, лавируя в толпе, и бросилась на шею высокому гэйну с проседью в чёрных волосах... ого, ничего себе, он ведь шеман! В прежней, штатской жизни Ивик это не имело бы никакого значения — подумаешь, нашивки на плечах с одним большим дейтрийским крестом, — но сейчас! Это же высшее офицерское звание. Она невольно вытянулась в струнку, хотя до высокого начальства было далеко. И отец Ашен не просто шеман, а Эльгеро иль Рой. Великий гэйн. Бывает же такое! Ивик представила, как расскажет дома, с чьей дочерью дружит...

Хотя вряд ли это кого-то впечатлит.

— Холодно, — пожаловалась Дана, безуспешно пытаясь спрятать ладошки в рукавах формы. Ивик виновато взглянула на подругу. Ей-то сейчас как? Ашен встретилась с отцом. Весь сен разъезжается по домам. А у Даны нет дома, ей не к кому ехать. У Верта родители тоже умерли, но он вырос у тётки и каникулы проведёт у неё. А Дана и на каникулы остаётся в квенсене.

Но подруга не выглядела расстроенной. Глядела весело, только носик покраснел от холода.

Ашен пробилась сквозь толпу, великий Эльгеро шагал за ней. Ивик с Даной вытянулись, во все глаза глядя на шемана. Вслед за Эльгеро подошёл третьекурсник, девочки сразу сообразили, кто это — брат Ашен. Он был куда больше похож на отца, чем русая Ашен, рослый, коротко стриженный, волосы тёмные, хотя посветлее отцовских, ближе к каштановым.

— Ну здравствуйте, квиссы, — улыбнулся Эльгеро. Ивик машинально вскинула руку к берету.

— Вольно, — сказал Эльгеро. — Что, Ашен, познакомишь меня с подругами?

— Ага, — лицо Ашен сияло, — это вот Ивик. Это Дана. А это мой брат, девчонки, Дэйм.

— Рад познакомиться, — солидно сказал третьекурсник и протянул руку Ивик. Та робко пожала её. Дэйм повернулся к Дане, и наблюдательная Ивик заметила, как вздрогнуло и слегка изменилось его лицо. Он даже руку сначала убрал. Но потом протянул снова, и Дана ответила на рукопожатие, неприлично уставившись в лицо Дэйма.

— И я рад, — сказал шеман, — Ашен писала мне о вас. Ивенна... — он пожал руку девочки, — Дана.

Ивик не слышала, что ещё говорил Эльгеро (хотя преданно на него таращилась), — ей было слишком неловко, она покраснела, а внутри надувалась от гордости, ведь не каждому дано поздороваться за руку с самим Эльгеро иль Роем!

— Автобус пришёл! Кто на Варту! — закричали сзади. Ивик встрепенулась, вскинула на плечо свой мешок и стала прощаться с девочками.

От аэродрома она добралась сама — подумаешь, какие-то пять километров! После автобуса и ужасного рейсового вертолёта, на который она пересела в Варте и в котором под конец её всё-таки вырвало, — одно удовольствие пройтись пешком по свежему воздуху. Тем более в окрестностях Шим-Варта было ещё тепло, Ивик распахнула куртку и лишь перед самым городом снова привела форму в порядок — застегнулась на все пуговицы, поправила берет.

Каникулы после Дня Памяти будут небольшими, всего пять дней. День Памяти в квенсене отметили так же, как Ивик привыкла с детства. Как его отмечали повсюду на Новом Дейтросе. День Памяти — он будет всегда. Ведь нельзя же забывать свои корни. И нечестно это было бы по отношению к миллиардам убитых.

В квенсене показывали памятные съёмки Старого Дейтроса, была минута молчания в строю, звучали старые дейтрийские песни. И ещё хессин Керш иль Рой произнёс речь перед строем (около двух тысяч ребят стояли на поле, выстроенные по сенам, в большом каре). Иль Рой говорил о дарайцах. О том, что агрессия дарайцев — единственная причина гибели Старого Дейтроса. О том, что страшное темпоральное оружие было направлено против Земли, планеты Христа, и герои, Рейта и Кларен иль Шанти, чтобы её спасти, пожертвовали родным миром. Дарайцев не остановило то, что число жертв при уничтожении населённой планеты окажется небывалым. И сейчас мы, гэйны, каждый день сталкиваемся со злодеяниями дарайцев. Важно, чтобы мы с вами никогда не забывали о том, с какими нелюдями нам приходится воевать. От кого мы спасаем Дейтрос...

Но Ивик всё это воспринимала отвлечённо. Про гибель Старого Дейтроса, про вину дарайцев ещё с вирсена каждому известно. Сейчас её переполняло другое чувство. Впервые, пожалуй, с того момента, как началась учёба, Ивик ощущала себя счастливой.

Она шла по улицам Шим-Варта, знакомые пока не попадались навстречу, но наверняка кто-нибудь её видел, кто-нибудь узнавал. Ивик приехала в новенькой, отлично подогнанной парадке, в сером берете, в зелёной куртке с нашивками "К" — "квисса" — на плечах. В штанах с серыми лампасами, в высоких удобных ботинках на тяжёлой подошве. Оружия только не хватало, не полагалось ей пока. Но неважно, всё равно она — квисса. Она гэйна.

Ивик воображала, как будет рассказывать о квенсене. Ребятам во дворе. Родителям. Братишке. Квенсен — совершенно другая жизнь, там всё иначе. Ей хотелось описать каждую деталь, она припоминала какие-то мелочи, и сейчас выматывающая учёба, постоянная ломота в мышцах и боль от неизбежных синяков, плотное расписание, изнурительный, на пределе возможностей труд — всё это выглядело в другом свете. Ивик сама чувствовала, что изменилась. Ей было легко идти, спина стала прямой и ровной, походка — уверенной. Она могла бы так прошагать десяток километров и не устать. Исчез страх. Исчезла неуверенность в себе, вечные опасения, теперь она чувствовала себя в Шим-Варте — своей. Не чужой, не посторонней, не лишней. Она гэйна и будет защищать этот город и этот мир.

Подумать только, что в минуту слабости она едва не бросила квенсен! Об этом, разумеется, Ивик никому рассказывать не собиралась.

Ей очень сейчас хотелось увидеть своих — и показаться им, чтобы они заметили, как она переменилась, повзрослела, чтобы с уважением слушали её рассказы о том, как учатся и тренируются квиссаны.

Ивик свернула в родной двор. Белая цепь приземистых бараков, тянущаяся до самого леса. В сотне метров впереди — следующий ряд таких же строений. Между ними — сушится бельё на верёвках, в песочницах возятся малыши, ребятишки раскачиваются на канатах и качелях, играют в ножички, войну, прятки, бабушки на скамейках вяжут и обмениваются свежими сплетнями...

Вот здесь, между этими двумя рядами бараков, Ивик выросла. Это и были её родные места.

Странно — она не была-то здесь всего десять недель. А кажется — прошли годы...

Досадно, что во дворе никого не оказалось, только у входа сидела подслеповатая бабушка Шарья. Ивик нарочно громко поздоровалась с ней, бабушка отозвалась:

— Здравствуй, здравствуй... ты, что ли, дочка Тэм?

— Да, это я, — Ивик постучала в дверь. Мама возникла на пороге. И немедленно, не оценив небесной красоты серо-зелёной парадки, заключила дочь в объятия.

— Ивик! Наконец-то! Доченька!

— А где все? — спросила Ивик, улыбаясь. Оказывается, она соскучилась по маме.

— Папа работает сегодня, а Ричи где-то носится. А что ж ты не позвонила? Мы бы тебя встретили...

— Да ну, — отмахнулась Ивик, — что мне, трудно самой дотопать?

— Ну пойдём, пойдём, я как раз суп сняла с плиты.

Ивик сидела в общей кухне, привычной с детства, сгрузив свой вещмешок у двери и аккуратно положив на него берет. Мама поставила перед ней тарелку супа и уселась рядом, забрасывая дочь вопросами.

Когда Ивик уехала в квенсен, мама написала ей сама, первая, и вроде бы от той взаимной обиды не осталось следа. Похоже, мама смирилась с неизбежным и теперь даже, кажется, гордилась тем, что её дочь — будущая гэйна.

Или Ивик это себе внушила.

Она воображала, как мама будет внимательно слушать, а сама она — негромко, взрослым суровым голосом рассказывать о трудовых буднях квенсена, о кроссах и тренировках, об оружии, о ребятах. Но выходило совсем не так.

— А моетесь вы где? Душ есть?

— Есть душ... но мы под кранами обычно...

Ивик решила умолчать о том, что тёплой воды в тех кранах не бывает — сейчас, в отличие от фантазий, она понимала, что маме не обо всём стоит говорить. Мама, чего доброго, ещё кинется писать жалобы на плохое содержание детей...

— Что за краны? А спальня на сколько человек? Сколько мальчиков в сене? Там хоть следят за тем, чтобы вы поменьше общались с мальчиками?

— Мама, — простонала Ивик, — какие мальчики? Ты думаешь, нам до того?

— Я знаю, до чего бывает дело в этом возрасте! У вас гормоны начинают играть, тут только следи! Смотри, Ивик, в подоле мне не приноси, предупреждаю! Сначала надо получить образование, а потом думать о любви!

О Господи, мысленно сказала Ивик, проглатывая ложку супа. Вкусного, надо заметить.

— А как вас там кормят?

— Нормально, — Ивик решила не распространяться и о том, что весь первый месяц у неё подводило живот от голода, да и сейчас это ощущение никуда не делось, лишь притупилось. Кормили не хуже, чем в тоорсене, но организм при нагрузках требовал гораздо больше.

— Ты похудела вроде бы.

— Так это же хорошо, ты сама говорила, что мне надо похудеть.

— А здесь как будто поправилась, — мама сжала ей бицепс. Ивик едва сдержалась, чтобы не ойкнуть — как раз на этом месте ей позавчера поставили синяк.

Пожалуй, лучше при маме и не снимать рубашку, чтобы не вызывать лишних комментариев... Надо же, а Ивик казалось, можно будет погордиться этими синяками.

— Мы много тренируемся, — объяснила она, — мышцы.

Мама покачала головой.

— А нормальные-то хоть занятия у вас есть? Или вы только мускулы наращиваете?

Всё возвращалось на круги своя. Ивик почувствовала, что желание рассказывать стремительно сходит на нет.

— Мам, я пойду погуляю? Диссе, наверное, приехала уже...

Подумав, Ивик сняла форму, влезла в полузабытое цветастое платье и кофту с длинными рукавами.

Выпендриваться как-то расхотелось. Ничего не изменилось. Будь она хоть трижды взрослой, квиссой, даже гэйной — наверное, никогда ничего не изменится. В квенсене одна жизнь, здесь — совсем другая. Здесь никому не интересно то, чем она теперь дышит.

Интересно только маме, но уж лучше бы она не расспрашивала. Чем такие вопросы — лучше никаких.

Диссе действительно уже приехала. В её блоке всё было как всегда — кутерьма, куча-мала братишек-сестрёнок, крикливая мама. Ивик подождала подругу у двери. Диссе выскочила из квартиры и бросилась ей на шею.

— Здоро?во! Наконец-то! Ну как ты там?

— Ничего, а ты как?

Диссе не слишком изменилась. Всё та же девчонка в аккуратном, но стареньком, застиранном платье, симпатичная, длинноногая, ловкая. Теперь Ивик и в себе не чувствовала больше никаких изменений. Она снова слегка робела перед бойкой подругой.

— Зайдём за Каном?

— Пошли.

Кан был третьим из их дворовой компании, кто в этом году окончил тоорсен. Ему дали синюю ленту и направили в областной центр, в Варту, учиться на инженера тяжёлого машиностроения. Кан тоже оказался дома. К тому времени, как он вышел, компанию уже окружила стайка ребятишек помладше. Так бывало каждый год. Ивик вдруг подумала, что на будущий год ей уже и не захочется играть с малышами. Старшие ребята, окончившие тоорсен, недолго сохраняли детские привычки. У подростков был свой круг общения, свои дела.

Трое первокурсников, тем не менее, сидели сейчас на крыше веранды в окружении восторженной мелюзги. Диссе оживлённо рассказывала о столице:

— Пал — большущий город, огромный... Кто-нибудь там был?

— Не-а, — забормотали слушатели. Шари-Пал, столица Нового Дейтроса, располагался в южном полушарии — не очень-то наездишься.

— Бесконечный! Вы представляете, пешком даже за час не пройдёшь. Там сейчас строят метро, как в городах на Старом Дейтросе. А так по улицам ездят автобусы, не как у нас, а постоянно. Каждые четверть часа. Там почти двести тысяч человек. Самый большой наш город! А какие дома в центре!

— Как Дом Культуры? — спросила Вета. Пятиэтажный Дом Культуры был выше всех зданий в Шим-Варте.

— Больше, ты что! Пятиэтажки там везде. У нас и трента пятиэтажная, а я живу на четвёртом этаже.

— Вот это да!

— А я на третьем, — вставил Кан, — у нас четыре этажа в тренте.

— А в центре, в центре — там у нас целая сторона домов, я снимки покажу, по шестнадцать этажей!

— Ух ты!

— Ого!

— А так разве бывает?

— Конечно, — важно ответила Диссе, — а ещё там мороженое везде дают. На любой Базе! И жаренки, и всё что хочешь. Конфеты. По норме, конечно...

— И что, прямо каждый день можно мороженое брать? — не поверила Вета.

— Да запросто. И колбаса там бывает. И мясо всегда есть. Вообще там по-другому всё.

— В Варте тоже хорошо, — сказал Кан, — у нас База прямо напротив школы. И кино там же. Мы каждую неделю в кино ходим. А после занятий — купаться, на пляже загорать, так здорово! Там же озеро солёное, Варталин.