По меркам этикета аш'хаттаров ее последние слова были верхом бестактности, вполне достойной серьезного наказания. Но ощущение опасности имело обыкновение злить Таршу, а разозлившись она могла позволить себе и не такое. Тем более, что Малькольм вел себя глупо. Его запас зелий не пережил пребывания под тушей саламандры и это, с натяжкой, еще можно было простить. То, что он отказался пить снадобье глубинных эльфов, нет. Подумаешь, отрубленный полусгнивший палец, да личинки Великого Червя, которые в нем плавали... От раздражения, ей хотелось кого-то стукнуть. Но, увы, она была недостаточно зла, чтобы переступить через воспитание и ударить Малькольма, а бить Императора (пусть даже и каменного), ей казалось плохой идей.

— "А все остальные несут караул снаружи", — мысленно проворчала она. — "Предусмотрительно".

— Император запрещает есть плоть разумных существ, — пробормотал маг. — К тому же, я не уверен, что зелье, подходящее для эльфа, сработает на мне. Что если у меня тоже вырастут рога?

Тарша холодно улыбнулась и отвернулась от Геллера. Раз уж ей не было суждено избежать взгляда Темнодушца, оставалось только не убегать и встретить его лицом к лицу. Она подняла голову и уставилась на статую. По спине немедленно пробежал холодок и... Тут она заметила, что что-то не так.

— Господин Геллер, — произнесла она. — Кто-то пытался ее сломать.

— А?— маг недоуменно заморгал. — Что?

— Статуя, — пояснила Тарша. — Кто-то попытался ее повредить. Видите следы от заклинаний?

Пожалуй, она просила невозможного. Хоть он и задействовал заклинание освещения на полную мощность (благо, что сейчас Тарша была здесь одна), даже ей было непросто заметить следы копоти и сажи, оставленной боевой магией. Впрочем, тут Малькольм напомнил ей, что у него есть свои преимущества и свои методы. Маг закрыл глаза и тихо пробормотал короткую фразу на древнем языке. По кончикам его пальцев забегали белесые вспышки и, судя по тому, как изменилось выражение его лица, в этом не было ничего хорошего.

— Боевое заклинание огня... — задумчиво протянул Малькольм. — По мощности эквивалентно Огненному Шару, но техника исполнения мне незнакома. Судя по остаточным следам флогистона в воздухе, применено было около двух недель тому назад...

Остаток его речи потонул в сложных терминах из магической теории, которые были понятны Тарше не более, чем древний язык, на котором маги людей слагали свои заклинания. Тарша их не слушала — ее охватили мрачные предчувствия. Сперва Порождение Глубин и остатки его пиршества, затем ловушка с исчадьями Пылающих Ям и вот теперь попытки повредить статую Императора... Все это не могло быть не связано между собой.

— А что вы об этом думаете? — неожиданно спросил ее Малькольм. — Я не знаю, что мне делать. Долг обязывает меня известить ближайший Святой Аванпост, но для этого нужно вернуться в Хад-Шеол.

— Это мог сделать князь, — Тарша понимала, что ее спрашивают не об этом, но в имперской религии она ориентировалась слабо.

Звучало довольно глупо, но если подумать, не так уж и неправдоподобно (даже без учета того, что младшие князья нередко отличались недалеким умом). В конце концов, это был заброшенный город гномов, где могло поселиться всякое и потому "бей первым" было далеко не самым неразумным поступком, о чем она и поведала своему собеседнику.

— Звучит разумно, — протянул Малькольм. — К тому же, статуя цела и нужно всего лишь очистить ее. Не могли бы вы... ?

— Разве это не кощунство? — Тарше не хотелось приближаться к статуе. — Мне придется залезть туда и...

— О нет, не волнуйтесь, — убил ее надежды маг. — Стосемидесятисильный не уточнял точных правил поклонения ему, но из его речей очевидно следует, что он лишь приветствовал исполнение обрядов красивыми женщинами, даже когда они не принадлежат к Посвященным.

Тарша тихо цыкнула зубом, но спорить было не о чем. Разве что начать доказывать, что в из семнадцати "женских совершенств", определенных в незапамятные времена Ватом из рода Сьяна, высоким князем башен Рахмай, Цапанил и Анатам, у нее есть только четырнадцать и да и то, нос несколько длинноват. В итоге, пришлось доставать из сумки небольшой платок и взбираться на статую, чтобы стереть следы магической атаки. За чем ее и застало появление Таниэллы.

— Ситраэ, — обратилась она к Малькольму (познания Тарши в наречии теневых эльфов были довольно ограниченными, но вроде бы это слово означало "мужчина-командир", но чаще всего использовалось в переносном смысле, означая "нонсенс"). — Карлик желает поговорить с вами.

Воительница почувствовала неприятный холодок, пробежавший по ее спине. Тон ее голоса был спокоен, но определенно должно было случиться что-то важное, чтобы гордая жрица согласилась передавать за гнома сообщения... Понял ли это маг или нет она не знала, но тот поднялся со скамьи и вышел наружу. Оставаться наедине с жуткой статуей ей точно не хотелось, но, к счастью, она уже закончила ее чистить (или, по крайней мере, сочла, что сделала достаточно) и потому, спрыгнув со статуи, она недолго думая отправилась вслед за магом.

Снаружи были только трутни и жрица. Должно быть, жрец и гном сейчас были заняты той самой находкой, которая вызывала столько шума. Ну, или жрица убила их, а сейчас решила покончить с человеком и аш'хаттари. Тарша мрачно улыбнулась, но, к счастью, в кои-то веки реальность оказалась значительно менее мрачной, чем ее ожидания.

— Они там, — бросила теневая эльфийка. — За тем зданием.

Обойдя гигантскую многоэтажную постройку, она и Геллер нашли гнома и ре'акхета изучающим каменную стелу, украшенную затейливой вязью рунических надписей. Языком нифлунгов Тарша не владела, но приглядевшись к камню, увидела на нем стрелки и поняла, что это, скорее всего, был указатель. Но что могло привлечь внимание этих двух?

— Добрый господин Геллер, — обратился гном к Малькольму. — Взгляните. Вы знаете что это?

Он указал пальцем на затейливый символ, венчавший указатель — опущенный лезвием вниз клинок и три драгоценных камня. Таршу, впрочем, занимало не это, а выражение его лица. Там была тревога и... что-то еще, что она затруднялась определить.

— Рунический камень, — ответил Геллер. — Впрочем, я полагаю, вы имеете ввиду меч и драгоценные камни? Это Дайнслейф и Топазы Мудрости, древний символ вашего королевства.

После слов Малькольма смесь эмоций вытеснило удивление. Гнома явно удивила эрудированность мага. Впрочем, Таршу Ани'Херита — тоже.

"И почему твоя эрудированность касается только бесполезных вещей?" — подумала Тарша, криво усмехнувшись.

— Вы правы добрый человек, — осторожно произнес Истощенный Рудник. — Практически правы.

Маг с недоумением заморгал и уставился на символ. Таршу же заинтересовал Ани"Херит. Читать подростка-змеепоклонника было куда проще, чем гнома — особенно если смотреть сквозь покров самодовольства, который тот усиленно поддерживал. Он тоже испытывал страх... но видела она и кровожадный блеск в его глазах. Догадка пронзила ее внезапно и она поняла истинную причину по которой указатель приковал их внимание еще до того, как нифлунг заговорил.

— Лезвие Наследие Даина искривлено, а драгоценные камни покрыты трещинами, — произнес и в его голосе прозвучали страх и гордость. — Здесь изображен не древний символ Бзад-Арона. Это эмблема клана Изгнанников.

Интерлюдия.

Это случилось внезапно. Стая роковых гончих стремительно неслась по тоннелю, ведомая жаждой убийства и еле различимым запахом темных эльфов, а затем внезапно, бегущий впереди вожак стаи, вдруг преодолел тягу земного тяготения и исчез в потолке. Стая замерла — даже крошечных мозгов трехглавых псов оказалось достаточно, чтобы сообразить, что так не бывает. Некоторые даже попятились назад, но лишь для того, чтобы таким же образом исчезнуть в каменной толще — только на сей раз, той, что была у них под ногами.

Темноту подземного коридора разрезали всполохи пламени — осознав грозящую им опасность, гончие принялись извергать жидкий флогистон из своих глоток. Бесполезно — невидимый враг продолжал нападение, нисколько не обращая внимания на огонь: то одна из псин взмывала вверх, то другая внезапно тонула в полу. Все закончилось очень быстро: через пару мгновений, единственным, что напоминало об отродьях Бездны, остался неприятный сернистый аромат.

А затем случилось странное: пол вздыбился и по туннелю понеслась каменная волна. Наблюдай за этой сценой один из глубинных эльфов, он бы безошибочно узнал почерк Порождения Глубин... и, наверное, побежал бы прочь, чтобы спасти свою жизнь. Или же, убил бы себя, чтобы избавиться от мучений — вряд ли бы ему удалось скрыться от быстрого и не знающего усталости чудовища. К тому же, с тех пор, как зов таинственной силы вынудил поднять его на поверхность, существо страдало от скудности новых охотничьих угодий.

К слову, сейчас существо вел именно этот зов. Таинственная сила, которой Порождение Глубин не могло, да и не желало сопротивляться, пробудила ее от спокойного сна и сейчас неумолимо звала за пределы привычных земель вокруг логова. Она манила Порождение Глубин, вызывая в ее душе неясные, но определенно приятные чувства. Помогало и то, что "обоняние" (назовем это так) монстра ощущало впереди еще большие запасы сульфура и предчувствие скорой сытости, которой создание так долго не знало.

Идиллия закончилась внезапно. Несмотря на свое могущество, Порождение Глубин нельзя было назвать обладателем ясного мышления и потому оно и понятия не имело ни о Бзад-Ароне, ни о защитном барьере, окружавшем его. Да что там — оно даже не могло понять, что такой существует. Все, что она поняла, пересекнув его границу, так это то, что ей отчаянно не хватает дикой магии, рассеянной по Подземелью.

Словно рыба, выброшенная на берег, северный медведь неожиданно оказавшийся посреди влажных джунглей Черного материка, или человек попавший в Подземный Мир, тварь замера от боли, шока и полной дезориентации. Но между ними было одно важное различие. Жизнь на поверхности адаптировалась к новым условиями в течение многих поколений, но неестественные монстры, что обитали в Глубинах, не могли позволить себе такой медлительности. Тем более, что зов, заставивший ее перейти в движение, нисколько не ослабел — наоборот, он стал значительно сильнее.

Пол и потолок вновь вспучились и движение продолжилось (гипотетический глубинный эльф, пожалуй, мог бы уйти — тварь замедлилась). Без колдовского фона, запах сульфура, доносившийся впереди становился куда сильнее и вскоре, перед чудовищем, открылась восхитительная картина: пещера, почти доверху заваленная телами мертвых исчадий Пылающих Ям. Бесы, магоги, огненный паук, саламандра и... "Энтузиазм" твари (назовем это так) угас, — посреди пещеры возвышался нефилим.

Пятиметровое существо, чье гротескное тело состояло из дымящегося, пузырящегося мяса и отдельных вкрпалений темно-зеленого камня, был достойным противником обитателю Глубин. По крайней мере, он был слишком велик, чтобы утопить его в каменной толще. Бесстрастная маска лица нефилима обернулась в сторону нового гостя, глаза отродья Бездны, вспыхнули ярким огнем... и началась битва.

Нефилим обрушил на Порождение потоки бушующего пламени. Порождение заскрипело от боли, чувствуя, как его каменная плоть плавиться, а затем попыталось ответить — но увы, покрытое уроборосом тело монстра, оказалось неуязвимо для атак из астрального мира. Порождение Глубин поняло это и изменило тактику — пол вспучился и через мгновение, напротив нефилима выросло его точное подобие, только состоявшее из камня.

Каменный гигант двинулся сквозь пламя и вмазал кулаком в лицо своему противнику. Нефилим перестал испускать огонь и ответил врагу ударом в грудь. Порождение отступило на шаг назад и оно попыталось пнуть исполина — но тот отошел в сторону и кулак влетел в стену, застряв в ней. Пока Порождение пыталось освободиться, нефилим продолжал поливать его огнем, от чего ее тело плавилось.

Порождение вырвалось и по дуге бросило свой кулак в голову нефилима. Он уклониться не успел и оказался сбит с ног: короста уробороса на его виске треснула и исчадье Пылающей Ямы отлетело и ударилось об стену. Его враг попытался закрепить свой успех и разнести ему голову, но то вновь дыхнуло огнем, дезориентировав Порождение. Они замерли друг против друга — оплавленный камень против сульфурной плоти, присматриваясь друг к другу.

Мгновение покоя завершилось и они вновь бросились друг на друга. На сей раз, монстры почти не двигались, просто обмениваясь друг с другом ударами — абсолютно нелепая с точки зрения мастеров кулачного боя манера сражения, но для гротескных гигантов, она работала неплохо. Каменное тело Порождения Глубин покрылось трещинами, но нефилиму пришлось куда хуже — последний удар противника пробил его насквозь. Несмотря на то, что это ранение не было для него фатальным, колдовская энергия, питавшая его тело, вытекала из дыры, ослабляя Огненного Исполина.

И Порождение Глубин воспользовалось его слабостью. Град обрушился на слабеющего исполина — тот пытался защищаться и отвечать огнем, но безуспешно. Через мгновение, нефилим оказался сбит с ног. Из последних сил, уже не способный уклониться, огненный исполин в последний раз попытался расплавить Порождение и, надо заметить, это ему почти удалось. Длань Порождения, которую то обрушило на голову исчадья Пылающих Ям, уменьшилась наполовину — она просто испарилась. Но, в конечном счете, это нефилиму не помогло: сжатый кулак Порождения опустился на голову чудовища и битва была окончена.

Тварь из недр подняла голову и издала торжествующий скрип. Она сильно пострадало в схватке, но все же вышло победителем. Форма каменного великана, которую оно приняло, начала размягчаться и опадать, вновь превращаясь в неестественный жидкий камень. Нужно было поглотить сульфур... и продолжить путешествие навстречу зову.

497 год от основания империи.

Подземный мир, развалины Бзад-Арона.

Большая Каска медленно шла по улицам Топазного города, с любопытством осматриваясь по сторонам. Несмотря на то, что нифлунгиния пробыла здесь уже около двух месяцев, творение предков по-прежнему поражало ее до глубины души. Высокие здания, широкие улицы, затейливая роспись на стенах... Словом, ни немилосердное течение времени, ни мародеры, ни даже сам ужасный Повелитель Тьмы, не смогли полностью уничтожить былое величие Бзад-Арона.

"А когда он был на пике славы", — подумалось Каске. — "На его фоне Шхад-Сёрт наверное казался крысиной норой".

Большая Каска родилась в Городе Водопадов, но, несмотря на это, не питала к нему большой любви. Основатели Шхад-Сёрта укротили подземные реки, заставив их питать чудесные машины, что защищали город от дикой магии, но из-за этого в городе царила вечная сырость. Грязные улицы, мхи-паразиты на стенах, болезни... Не так уж много хороших воспоминаний. К тому же, механизм, что охранял пещеру, в которой было разрешено поселиться Изгнанникам, был стар, ненадежен и часто выходил из строя, оставляя их дома без защиты. Из-за этого Большую Каску однажды едва не сожрала гигантская землеройка. Ее сестре повезло меньше...