Воин. Часть вторая

— Скеттрейк это самое крутое, что может быть в этом мире!

Восторг так и читался на их разукрашенных лицах.

— Скеттрейк, — посмаковал я. Каждый говорил на своем языке, но при этом в открытых мирах работал универсальный переводчик. Он переводил зачастую смысл, а не само слово, — скейтборд, сноуборд... — сразу начала перебирать похожие по звучанию.

Задумался. Мы находились в технологически продвинутом мире. Здесь возможно все, что в мире, где я жил, называлось научной фантастикой. А если он такой продвинутый, то скейттрек могло быть что угодно. И, разумеется, их родной язык отличался от русского, от английского, да от любого языка, который я примерно знал, в чем я лично убедился. Но его перевод так напоминал мне названия знакомых видов спорта, которыми я занимался. И, будучи хулиганом, я разъезжал на доске как ненормальный камикадзе. Мужик же с полосатой палочкой свистел в свиток и пытался меня догнать со своим необъятным пузом. А другой, более поджарый с тонкими, как спички, ногами, обходил меня с фланга. Они меня так и не поймали, потому что я был еще та сорви голова! Ласточкой прыгнул в речку и уплыл от них. Вечером в новостях объявили, что утонул ребенок, труп так и не нашли. Я долго над этим смеялся, позже мне за это влетело, но все равно веселое время было.

— Карин, что ты бормочешь!? — возмутился Лотос.

— Просто... я... — взглянул задумчиво на парня, — парни это вещь?

— Ага!

— Это случайно не доска, на которую становишься и едешь?

— Ну!

— Она едет в воздухе, чуть-чуть над землей?

— Да! Да ты знаешь об этом! — говорил самозабвенно один из них. — Самый крутой скеттрейк, способен на такие маневренности и такую скорость развивать! Что просто атас!

— Если кто-нибудь из вас выиграете соревнование, билет к Костоногому обеспечен! Он боготворит победителей, потому что постоянно делает ставки! Но пока он ничего действительно по крупному не выиграл! А если мы предложим кандидатуру, он согласиться!

— Во, попали! — только и сказал. Я так высоко поднял брови, что они едва не слились с волосами.

Друзья с тревогой смотрели на мое немое лицо. Летающая доска, что может быть круче? А если ты на ней ездить не умеешь? А в чужом мире права не покачаешь, попасть к этому Костоногому мы и вправду не сможем! Это высокотехнологичный мир, кулаками не помашешь, размажут! На крайний случай охотников вызовут или других каких папуасов!

— Ты можешь соревноваться! — приблизился ко мне Дараг.

— Дядька, а дядька! — резко развернулся к нему. — Я понимаю, я твой племянник и должен уважать тебя, но ты спятил! — последние слова буквально прокричал, размахивая от возмущения руками.

— Почему спятил, Карин? — удивился эльф. — Ты сможешь! Ты ведь ездил когда-то на этих психанутых досках! На земле, на воде и на снегу! Если ты об этом забыл, то я об этом помню!

— Не хватает только огня и воздуха! И кстати о птичках! Одна ездила на колесах, а другая скользила по снегу, а третья как ты сказал, плыла по воде, но не в воздухе! — я тыкнул в его сторону пальцем и скрестил рука на груди.

Дядя вздохнул и задумался. Отступать он не собирался, слишком упрямая личность моя дядька, от своего не оступиться никогда!

— Разницы большой нет.

— Для того, кто никогда на них не катался! — саркастически заметил. — И я давно не стоял на доске!

— Нам нужно попасть к этому Костоногому! Большой разницы между водой и воздухом нет!

— Ну конечно! Не-ет! — передразнил его, нервы натянуты как струны.

— Карин, пожалуйста, из всех нас только ты хоть как-то знаком с этими досками, или ты струсил?

Блин, злость так и кипела во мне, но ведь он прав, никто кроме меня не может! А он еще давит на самое больное. Отказаться значит признать перед всеми, что я трус и ничего не умею! Гордость душила, не зря же я наполовину темный эльф, а эти собаки все поголовно гордецы! Блин! Наследственность! Будь она неладна!

— Уговорил противный!

Эх, я еще об этом пожалею, и кто меня вообще за язык тянет?..

* * *

Я говорил, что я идиот? Нет? Тогда говорю это сейчас! Я идиот! Притом круглый, на всю голову больной! Почему меня не обкололи транквилизаторами, чтобы у меня язык онемел, и я не вякал, что не надо? Но нет, слово не воробей, улетит, не поймаешь, хоть из винтовки по нему стреляй!

После того как дебил согласился, веселые парни отвели нас на учебную трассу. Вот тут-то мне и захотелось как тем "хохма сапиенсам" звать маму и лезть от страха на гипотетическую березу. Я не знаю, как по таким крутым спиралям можно ездить и не сломать себе голову, но именно это мне и придется делать. Я ощущал себя хомячком, которого засунули в клетку и дабы съесть сыр ему нужно пробежать по всему лабиринту с препятствиями. Называется одно из двух: или остаться голодным или описаться от страха.

Для того, чтобы освоиться хоть немного, доску я выбрал сам. Черная с исчезающими всполохами красного огня, длинной — метра полтора, формой напоминающая фигуру женщины без головы. Технологически оснащена неплохо, золотая середина, пришлось прилично на нее выложиться. И то, купил не самую крутую, на ту у меня не хватило бы денег, даже продай я почку и часть печени. Мой новый черный обтягивающий костюм не блестел на солнце, казался кожаным. Сливался с моими волосами, не отличающимися особой светлостью. На плечах наплечники с загнутыми концами, отчего плечи зрительно увеличивались. Ноги красовались в новой обувке, длинные до колена сапоги со самозавязывающейся шнуровкой. Выглядели они внушительно, и еще большее впечатление создавалось, когда по ним будто проползала электрическая змея.

Парням мой прикид понравился, и они решили меня разукрасить, для этого специально разыскали черную краску. Вначале я упирался, не хотелось мне ходить с боевой окраской бабуина, но меня уговорил Дараг — отдавил ногу. И вот я смотрюсь в зеркало и даже начинаю себе нравиться, впервые за последние несколько лет. Черные линии расползались по моему лицу подобно змеям с головами иглами. Расползались в прямом смысле этого слова! Рисунки на лице переливались как туманные тени, дымкой заволакивая щеки, а потом, медленно испаряясь. Даже глаза разукрасили черными красками, навели длиннющие исчезающие стрелки. Лотос, когда меня увидел, обомлел и оторвал прядь из своего уса. Наконец-то!!!

Эффект ошеломительный! Теперь можно сказать, что я скеттрейтист, только вот еще кататься научиться нужно ...

— Шлем не прилагается в комплект? — спросил после осмотра доски, и с тяжким вздохом обратив ясны очи на страшенную трассу.

Парень усмехнулся, словно я сморозил какую-то несусветную глупость.

— Костюм сам создает силовое поле, защищающее твое тело от смертельных повреждений. Скеттрейк — очень опасный вид спорта и еще нет ни одного спортсмена, не получавшего травмы. Полностью костюм, разумеется, защитить не может, но смертельных исходов еще не было.

— Технологии, блин! — со злостью плюнул. Получается, что страстного поцелуя со столбом не получиться. А у меня были надежды!

— Не зря же тебя так разрисовали, — усмехнулся Грод, — надо же показаться народу.

Один из юношей проверил все ли на мне хорошо сидит.

— Первой соревнование будет послезавтра, — произнес он, — победитель получит скеттрейк в его стиле. Она самого последнего выпуска и самая крутая!

— А почему я так далеко поднялся? — удивленно поднял брови, прикидывая все за и против, — Ведь должны же быть другие турниры? После которых я могу выступать на таком уровне. Просто у меня на родине так было, нужно сначала зарекомендовать себя, а уже потом иметь право выступать на продвинутых турнирах.

Парень смутился и почесал затылок.

— Ты вместо меня будешь на заезде. Я занимал самые последние места. Но я давно в этом спорте и меня пропускают.

— А разве так можно?

— Можно, — ответил юноша, его звали Чихрин. Кличка конечно, но полное имя мозги вскипят, пока выговоришь! — я могу любого поставить вместо себя. Но если ты продуешь и не займешь, хотя бы десятое место, меня больше не допустят к турнирам такого класса.

— Подставляешь себя.

— Ничего, — махнул рукой Чихрин, — все равно высоко не поднимался, а тут может чемпион передо мной стоит!

— Посмотрим.

Мне объяснили обращения с этой доской, но до практики дошло только сейчас. Поставил ее на бетонный пол, верней она зависла в полуметре от земли. Летала нормально, если я в этом, хоть что-то смыслю. Ведь опыт у меня имелся с доской, предназначенной для морских волн. В хвостовой части мягко работали "легкие" двигатели, оставляя после себя красный след. Я так и не понял, на чем они работали, но это точно не бензин, да и запаха никакого нет.

Я долго не решался на нее наступить. Это как погладить чужую собаку и надеяться, что она не оттяпает тебе руку вместе с головой. В годы юности как-то легче постигается новое, чем старше становишься, тем сложнее воспринимается реальность. Но это зависит от личности, если слабая — с мертвой точки не сдвинется, сильная — гору свернет и хвостом дракона спину почешет. Я был еще не очень запущенный вариант, поэтому все-таки наступил на нее и... навернулся. Больно ударился копчиком. Выругал себя за неуклюжесть и вновь повторил попытку. Устоял и даже поехал. Двигалась доска, разумеется, намного легче, чем те, с которыми мне приходилось сталкиваться. Неосторожное движение могло привести к падению. Приблизился к наклонной площадке и попробовал сделать пару трюков, получилось, не так как я ожидал. Если немного потренироваться, то может чего и выйдет. Кто-то презрительно свистнул мне в след, делая немыслимые виражи прямо перед моим разукрашенным носом.

Случайно услышал разочарованные голоса мальчишек, проезжая мимо. Слух у меня все-таки как у монстра, иначе я не смог бы играть на скрипке:

— Он ездит хуже, чем даже Горсок. Неудачник никогда не выбирался с последнего места!

Это и стало последней каплей для моего расшатанного нервами организма. Я остановился и со злостью посмотрел на казавшуюся еще недавно страшной трассу. Гнев разбудил во мне стихии. Они пели внутри боевую песенку, накручивая меня, как это делают африканские шаманы. Я стал воздухом, стал камнем, видел то, что не видели другие. Каждая кочка, каждый выступ был индивидуален, даже скользкая лужа уже не страшила. Огонь горячил кровь, подливая запала адреналином, а поток ветра стал седьмым чувством, и я готов с ним слиться воедино.

— Почему он стоит? — спросил кто-то.

— Тс-с, — шикнул на них дедок, — ща, он вам покажет.

Больше нет преград. Скорость, вот что сейчас нужно. Вы когда-нибудь видели, как ездят бывшие летчики на автомобилях? Это самые настоящие камикадзе без тормозов. Я выжимал из этой малышки все, что только мог, не слыша и не видя ничего вокруг себя. Делал сумасшедшие и безрассудные трюки, за которые мне когда-то давали высшие балы на турнирах. Я был самым безбашенным из всех конкурсантов, и никто не мог повторить того, что делал я, а сейчас и вовсе с катушек слетел.

Не буду говорить, какие трюки выполнял и что творил на трассе. Для того, чтобы описать все, не хватит и дня. Просто вернулся к тому, что любил и боготворил — скорость. Я утратил этот дар, когда начал принимать наркотики. Потерял свою мечту, истоптал ее и испоганил. Но мой дар меня не оставил, как бы я его не предавал. Он вернулся ко мне и стал даже лучше. Я вновь мог растворяться в том, что любил, что доставляло мне немыслимую, несравнимую радость. Что может быть лучше, чем кайф, получаемый от драйва скорости? Когда теряешь голову и перестаешь соображать, видишь только полосу, которую ты должен преодолеть. В этом ли смысл жизнь? Когда занимаешься делом, которое действительно тебе нравиться и от которого радуется твоя душа. Мы предаем мечты, топчем их, забываем их. Но они не забывают о нас и так или иначе взбунтуются и дадут о себе знать нестерпимым и болезненным криком.

Из-за моих опасных пристрастий меня всегда отчитывал приемный отец. Он не пускал меня на соревнования, грозил, что я когда-нибудь сломаю себе шею. Один раз даже запер, а учитывая мой характер, что особенно трудно осуществить. Вот и не свинство? Запереть меня в ванной, пока шли соревнования!? Выл как волк, но никто так и не открыл дверь, я пропустил все на свете! Об мое сердце, словно потушили сигарету! Он не пустил, не потому что опасался, что шею сломаю, а потому что мне это нравилось. Ему было наплевать на мои чувства, ему хотелось только того, чтобы я стал серьезным человеком, а не разгильдяем с доской в руках! Долго не разговаривал с ним, но батяню это не волновало. Кроме его собственных детей с приемной мамой для него ничего важного не существовало. Я являлся потехой для него, красивой игрушкой, куклой с которой можно не считаться. Кукла, которую он обожал демонстрировать своим друзьям и любовницам. Мать меня любила, как и ее родители. Они-то и уговорили меня усыновить. Кроме них никто не хотел, чтобы дома появлялся чужой ребенок. Я был волчонком среди сытых собак. Имелись и приятные моменты, но я был чужим.

— Круто! — сказал пацан, когда я остановился окончательно. Но это случилось, только после того как я утолил жажду скорости. — Сногсшибательно! Ты супер!

— Давно я не катался, а это доска и вправду ничего, — покрутил ее в руках, — только чего-то не хватает.

— Если ты выиграешь, — говорил возбужденно пацан, — ты получишь столько балов что сможешь выступить в главном турнире года! — еще раз напоминаю, балы — это деньги, — Туда съезжаются все фаны скеттрейка!

— И мы скажем Костоногому о тебе! Он обязательно на тебя поставит, и если ты выиграешь, лично пожмет тебе руку и вручит приз!

— Он шишка какая-то?

— Он торгаш, но жутко богат! А главное он владеет компанией поддерживающей турниры скеттрейка!

Круто...

* * *

Тренировался как вол. Но усталость от тренировок приятная. Я забыл, что такое чувствовать себя удовлетворенным, и снова вспомнил. Боль потери затиралась скоростью, давала мимолетное чувство покоя. И для этого не нужно пить алкоголь или колоться героином. После тренировки даже хватало сил возиться с детьми!

И вот наступил день турнира. Я выехал, как участник на полосу старта. Соперники... эм... мягко говоря глазели презрительно, словно я не такой же участник турнира как они, а так, деревенщина с самого занюханного колхоза. Знали бы они, какие деревенские мужики могут быть! Зрители оскорбительно засвистели и что-то кричали нелицеприятное на своем языке. И так понятно, что мой персонаж оценили на минус двойку. Но мне не до них, какое мне дело до этих козлов с ершиками для унитаза на голове? Спокойно скрестил руки на груди, стоял и искоса всех разглядывал.

Арбитр... или как там его, объявлял участников, всего их насчитывалось тридцать душ, особенно фанаты взревели, когда объявили:

— Наш многократный чемпион, лучший из лучших — Шакар!

Эта громила человеческого рода, скорее смахивала на обезьяну, чем на чемпиона в своем коричневом костюме! На голове красовался целый полигон неизвестных мне столбиков и загогулин. Интересно, кто ему их строил? Пусть требует деньги назад на его "башне" халтура!