— Товарищ Ильюшин, пожалуйста, не забывайтесь! На этом совещании мы сейчас обсуждаем совсем другой вопрос, и о необходимости для Красной Армии бронированного штурмовика, никто с вами не спорит. Задание вы получили уже давно. Сроки проведения государственных испытаний переносились уже три раза. И как мы поняли из ваших слов, в этом сентябре испытания тоже вряд ли начнутся. А Красной Армии нужен штурмовик! Жуков докладывает, что именно такой самолет приносит атакующим войскам наибольшую пользу прямо на поле боя.
— Товарищ, Ворошилов. Я прошу товарища народного комиссара авиапромышленности подтвердить, что мы выполняем распоряжение НКАП, о предварительном проведении расширенных статических испытаний. И что задержка с проведением летных испытаний ЦКБ-55 связана только с этим.
— Михал Моисеевич, что вы по этому вопросу можете ответить?
— Конструктор Ильюшин ссылается на наше распоряжение от 9-го июля, но отменять его наркомат не имеет права. В такой конструкции необходимо обеспечить гарантированную прочность, соответствующую значительной массе брони и заложенным в техническое задание боевым режимам. А, значит, бронированный штурмовик не может создаваться 'тяп-ляп', и разработка его требует проведения глубоких исследований. Вот поэтому НКАП настаивал, и продолжает настаивать на расширенной программе наземных испытаний штурмовика. Ну, а задержки с передачей самолета на государственные испытания в таком деле неизбежны.
Шея и уши Ильюшина продолжали пылать, но с голосом ему удалось совладать. Теперь он просто гнул свою линию. Бросать свою бронированную мечту на растерзание он не собирался. А сейчас ему нужно было заставить наркома авиапромышленности вступиться за его 'броненосца'. Но Каганович играл намного тоньше. И конструктору стало мерещиться, что снова его проект оказался под угрозой.
— Товарищ народный комиссар, но вы же, знаете о причинах всех этих задержек с испытаниями ЦКБ-55. Самым слабым местом машины до последнего времени оставался мотор. Но сейчас моторы нами получены...
— Мы знаем об этом, товарищ Ильюшин. Этим летом практически на каждом совещании мы с товарища Микулина спрашивали готовность М-35. Сейчас моторы у вас есть, но вот время уже упущено. А за это время Микулин выпустит новые более надежные моторы. Так что спокойно доводите до ума планер вашего 'летающего танка', до октября НКАП вас особо не торопит. И, учитывая эти обстоятельства, вопрос о прекращении работ над БШ-2 сегодня не ставится.
— Товарищ Каганович, но ВВС не могут ждать, пока моторостроители выпустят надежно работающий мотор нужной мощности, а ОКБ-240 доведет штурмовик до серийного производства.
— А кто ВВС мешает использовать для обучения пилотов-штурмовиков наши последние на данный момент серийные машины Р-зет? Насколько я помню, в августе-сентябре прошлого года завод выпустил доработанную модификацию, у которой прекратились проблемы со штопором, и значительно улучшилась управляемость. Возможно, мы поторопились со снятием этой конструкции с производства?
— Товарищи, а я предлагаю заслушать присутствующих здесь пилотов-штурмовиков, капитана Мещерякова и капитана Витрука. Что по этому поводу думают командиры штурмовых эскадрилий участвовавших в боях в Монголии? А товарищи летчики.
— Действительно, интересно. Что вы скажете товарищи летчики? Слушаем вас капитан.
По лицу капитана Витрука было видно, как тяжело ему выступать на столь представительном совещании, но его слова укладывались спокойными кирпичами. Трижды чудом уходя из-под атак японских истребителей на фанерном Р-зет, и оценив в бою защиту 'Кирасира' под сказанным сейчас, он готов был расписаться кровью...
— Товарищ Маршал, товарищи... Я лишь перенимал опыт наших боевых соседей из особой штурмовой эскадрильи капитана Мещерякова, и совершил всего два боевых вылета на ИП-1Ш, но готов подтвердить, что машина это стоящая. Спасибо Иван Иванычу за то, что разрешил нам ее испытать в бою. На тех мизерных высотах, с которых мы работали, все бомбы укладывались в цель с первого захода. Шестипулеметное вооружение позволяло нам рассеивать плотные порядки противника. Маневренность выше всяких похвал. Скорость машины выше скорости Р-зет километров на тридцать-сорок. Наши бипланы уступают ей по всем статьям, кроме массы бомб в перегрузку. Больше, пожалуй, мне и добавить-то нечего.
— А вы как думаете, товарищ Мещеряков?
— Я согласен с Андреем Никифоровичем. До этой командировки мы использовали ИП-1, или как его окрестили пилоты Харьковского Учебного Центра, 'Кирасир', только для обучения и обстрела учебными пулями. С новым мотором М-62 эта машина почти сравнялась по своей летной динамике с ранними типами И-16, значительно превосходя их в горизонтальной маневренности. Но тот вариант самолета штурмовым не был. Кроме пары ПВ-1 на нем стояла всего два бомбодержателя для осколочных бомб. А вот фронтовая модификация с блиндированным фюзеляжем и усиленным вооружением оказалась очень удачной. Сам я на ней выполнил восемь боевых вылетов в зоны сильного обстрела с земли. Несмотря на сильное повреждение вражеским огнем внешних слоев обшивки, мы не понесли потерь в людях, а самолеты всегда возвращались на базу. Боевая нагрузка такого 'Кирасира' на 160 кг меньше, чем максимальная загрузка Р-зет, зато ни один Р-зет не сможет так успешно действовать в зоне плотного огня с земли.
— Товарищ командарм, вы согласны с командирами штурмовых эскадрилий?
— Полностью согласен с ними, товарищ маршал. Р-зет по всем параметрам не тянет на удачную машину для учебных штурмовых авиачастей. По сравнению со своим предком Р-5 он сложен в пилотировании. Пикировать на нем еще то удовольствие. А боевая нагрузка и вооружение его также недостаточны. Даже вести по нему тренировочный обстрел с земли харьковскими учебными пулями не возможно из-за деревянной конструкции. Поэтому предлагаю до принятия на вооружение нового бронированного самолета, использовать испытанного огнем в небе Монголии 'Кирасира'. И прошу НКАП поставить в планы 39-го года срочный выпуск полутора сотен таких штурмовиков, но с нормальным бронестеклом, для вооружения двух-трех учебных штурмовых авиаполков...
— Ну как, справится с таким заказом наша авиапромышленность, товарищ Каганович?
— Если пожертвовать чем-то другим, то справится...
— Но ведь с 36-го года ИП-1 один было выпущено более трех сотен! В чем же тут проблема. Взять те старые экземпляры, заменить им моторы, забронировать да вооружить...
— Вы, конечно, правы, товарищ Локтионов. Но и тут, увы, не все так просто...
Капитаны первыми покинули совещание. Им не по чину было слушать завершающие кулуарные беседы высокого начальства. Но даже того, что было услышано, фронтовикам хватило, для детонации в их сердцах горячей надежды на скорое обновление парка советской штурмовой авиации...
* * *
В буйной зелени за горизонтом уже давно растаял Милуоки со своим шпилем Собора святого Иосифа Евангелиста. Снова солнце бежало вдогонку за машиной, ныряя в ветки лесополос и выпрыгивая из них на проплешинах. Терновский недовольно молчал. Иногда Павле казалось, что во взгляде Анджея мелькает махровая зависть. Хотя за одно утро полученный диплом пилота до сих пор аукался ей странными ощущениями в животе и слипающимися глазами, но второму разведчику, похоже, все это казалось глупой удачей. Такой же глупой, как и та песенка, которую с рассеянным видом мурлыкал сейчас навязанный Терновскому попутчик...
Асфальтированная дорога с приятным шорохом проносилась под колесами. Павла держала вполне комфортную в своей комсомольской молодости скорость 90, регулярно выслушивая замечания напарника о безответственном лихачестве. ...
— Адам, прекрати... Это голодранская песня о нехватке денег, которых им никогда не хватает...
— Ну и что? Мы с тобой сейчас как раз польские голодранцы. Да и денег у нас строго в обрез...
— Не это главное, хотя из-за твоей дури мы могли тупо потерять деньги. Но проблема не в самих деньгах, если потребуется, нам их добавят...
— В советское консульство за ними поплетешься?
— Адам! Хватит уже меня задирать! Между прочим, это из-за тебя у нас дыра в бюджете. Зачем ты опять все переиначил, и авиашколе переплатил?
— Действительно, зачем? Вся операция по внедрению рассчитана на неделю пребывания в Штатах. Недостающего налета у нас как раз столько, чтобы всю эту неделю из кабины не вылезать. А остальные точки маршрута, да и хрен-то с ними. Подумаешь, инструкторы особо обращали наше внимание на важность сдачи экзаменов в разных школах, и аккуратность при подкупе. Это ведь все мелочи. Да, пан Анджей?
— А ты не мог еще вчера вот так спокойно напомнить мне все эти резоны?
— Мог... Но тогда ты бы так натурально не возмущался...
— Значит, ты меня втемную играл! Гм. Ладно. Но сейчас-то нам, зачем раньше времени ехать на этот аэродром? Нас же Йоганн Пешке ждет.
— Хотя бы затем, чтобы поглядеть на трассу, и уточнить условия заездов. И не только за этим. Сколько у нас осталось денег?
— На второй сертификат нам хватит. И на билеты до Европы тоже.
— А как ты смотришь, насчет того, чтобы немного подзаработать перед гонками? А то у наших биографов может проснуться интерес, об источниках наших финансов, да и штрафы за аварии могут оказаться немаленькими. Лично я собираюсь опробовать модифицированный парашют...
Пока Терновский переваривал новую вводную своего беспокойного коллеги, Павла меланхолично выкручивала ручку радиолы. Её музыкальные поиски уже почти увенчались успехом, когда по ушам резанул взволнованный вскрик.
— Адам, тормози! Глянь направо!
— Он с ума сошел! Тпрру, старушка! Как там нас учили. Из двух водителей на дороге, хотя бы один должен быть умным. Пусть лучше умным буду я.
Со стороны торчащих в кронах деревьев крыш соседнего городка, серой кометой к шоссе летел пыльный султан. Серебристая длинная машина с обтекаемым кузовом на сумасшедшей скорости вылетела с боковой грунтовки на шоссе, рыскнула по полосам. И оставив после себя на асфальте пятно пыли, умчалась в сторону Чикаго...
— Псих...
— Точно, скаженный. Вот только, что он тут делал?
— Гм. Есть у меня пара соображений... Ты его машину видел?
— Вроде, гоночная какая-то.
— Угу. Судя по манере вот так выеживаться, на трассе он будет точно не подарок.
— Адам мне показалось, что он какого-то велосипедиста догонял. А сейчас никого не вижу!
— Сейчас я припаркуюсь, и вместе глянем. Хотя нет, ты лучше посиди в машине.
— Адам! Хватит уже самовольничать! Постоянно один во все дырки лезешь.
'Таких уродов в зародыше убивать надо. Как только земля таких носит? Лично бы этому пи...ру черепушку отрихтовала и сказала, шо так и було...'.
— Вот гад! Ты успел разглядеть номер этой сволочи?!
— Брось Анджей, не до этого сейчас! Что с девушкой? Жива?!
— Велосипед точно всмятку, а она... вроде дышит. Готовь аптечку! Быстрее, Адам!
Девушка лежала в метре от велосипеда. Видимо, уворачиваясь от машины, она успела скатиться в канаву. Терновский бережно поднял ее, и положил на откинутое сиденье машины. Ресницы пострадавшей дрогнули.
— Эй, мисс! Где у вас болит?
— Голова. И сбоку все онемело.
— Там у вас большой синяк, и кровь. Мы отвезем вас в клинику, только скажите нам, где тут ближайшая?
— Не надо в клинику. Я живу отсюда в полумиле. Вы кто?
— Я Адам Моровски, это мой друг Анджей Терновски. А вас как зовут?
— Я Джульетта Гроус. Мой отец владеет магазином. Здесь близко, я покажу вам дорогу.
— А марку сбившей вас машины, вы случайно не запомнили?
— Я знаю, чья это была машина.
— И чья же?
— Это был Алекс... Алекс Вандеккер.
Девушка прижимала все сильнее пропитывающийся кровью носовой платок Анджея к своему разбитому носу. Глаза ее были пусты, но слез не было. Увидев, что спасителям ничего не говорит это имя, она устало объяснила...
Он давно пристает ко мне. Раньше все предлагал прокатить меня на своем 'Деляж-8 Спорт'. Знаю я эти 'катания'... Лиз Кроули аборт из-за этого гада делала! А сегодня он решил отомстить мне за мой отказ. Знает, что его папаша окружной прокурор, прикроет сыночку зад, вот и выпендривается. А сам он продает машины в Чикаго, приезжая сюда отдохнуть на ранчо своего дяди...
— Мы заявим о нем в полицию!
— Не надо, мистер! Вас еще арестуют за, то, что это вы сами меня сбили, и наводите клевету на честных граждан. Они быстро найдут пару свидетелей. А мои показания вообще потеряют, или спишут все на травму головы, и былые счеты с Алексом... Или я не знаю, как они с его дядей обтяпывают свои грязные делишки.
— Анджей, она права. Это вопрос решается в другом месте.
— Адам! Какого черта. То ты, ни с того ни с сего, вступаешься за мальчишку. А то сидишь истуканом, когда человека чуть не убили!
— Сейчас для нас главное это здоровье мисс Гроус. А эмоции оставим на потом...
Когда, через десяток минут, девушку сдали с рук на руки встревоженному пожилому владельцу сельского магазина, спортсмены продолжили свой путь. Павла нежно баюкала в ладонях баранку руля. Губы ее были плотно стиснуты, а во взгляд ее плескался жидкий азот. Терновский же, напротив, продолжал возмущаться вслух.
— Какой мерзавец! Сбить девушку. Это ж... Адам, ты почему сейчас такой спокойный?!
— А чего толку психовать? И еще потому, что с этим 'милягой' Алексом, мы с тобой почти наверняка очень скоро встретимся...
— Вот, только не нужно тут устраивать 'вендетту'! Не забывай о нашем задании.
— Мстить не придется, а вот воплощать в жизнь третий закон Ньютона... Я своей печёнкой чую — это один из главных наших конкурентов на гонке. Так что, дорогой пан, готовься, эти заезды не будут легкими.
— А ты, что еще собрался по-настоящему биться за призы?!
— А как же? Иначе, чем тебе кроме знатности предков в Варшаве хвастаться. Надо нам же хоть как-то поддержать твою шляхетскую репутацию...
— Адам, ты здоров? Устал я тебе постоянно что-то доказывать. Прямо как в стенку горохом... Но какой все-таки гад этот Вандеккер!
— Не 'в стенку', а 'об стенку'. Впрочем, русский говор нам с тобой сейчас совсем не нужно оттачивать...
— Иногда мне начинает казаться, что ты болен. Причем на всю голову...
Павла скептически хмыкнула на последнее замечание излишне эмоционального товарища, и вырулила обратно на шоссе. Справа мелькнул указатель 'Чикаго 41'. Поскольку из-за получения летного диплома в Милуоки был потерян целый день, она, не задумываясь, проложила курс к будущему месту гонок. Ожиданиям 'Чикагского отца' суждено было продлиться до вечера...
* * *
На военной полосе аэродрома 'Лэнсинг-Филд' бодро приземлилась одномоторная 'Дельта Нортроп' с белыми звездами авиакорпуса армии США. На скошенный газон летного поля из открытого люка легко соскочил высокий подтянутый офицер с дорожной сумкой в руке. Несмотря на прибытие раньше запланированного часа, его тут уже ждали. У здания диспетчерской замер серый 'форд' с военными номерами, от которого к офицеру быстро подошел один из встречающих...
