Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вместо попытки уговорить пропустить и не морочить голову я просто оставил им свой багаж, моментально перестав объясняться на привычном для здешней публики языке. Надменный вид и возмущение на французском. Эф Би Ай звучит одинаково на любом наречии. Что здешние товарищи имеют некие познания на английском, я уяснил с обращения. Умеют ведь определять, кто заявился, с первого взгляда. Вид у меня что ли не такой? Вроде никаких особых тряпок, выделяющих из остальных посетителей, не заметил. Хотя нормальный человек конечно с чемоданом не припрется. Могли бы и встретить.
Языка культурной столицы мира Парижа они не знали и это вышло удачно. Я просто бросил чемодан, ткнув внушительно пальцем сначала в него, а затем погрозив и гордо прошествовал дальше. За время нашего бурного общения с мычанием и жестами уже скопилась очередь и им стало некогда догонять и вязать нарушителя режима. Нервные гости и работники многочисленных фирм подняли немалый хай. Один даже сунулся переводить и пришлось ему с наидружелюбнейшей улыбочкой посоветовать не лезть не в свое дело. Якобы проверка профессиональности МВД проводится. Парни ее явно бы не прошли, что наводило на определенные мысли.
На этаже торчал еще один охранник. На наше общее счастье, уж очень хотелось устроить скандал, этот не столько проверял, сколько подсказывал направление. Все-таки бардак у них. Кто ж так пускает?
Ровно через пять минут я понял все. Громкое название 'отдел ФБР по связям с советскими правоохранительными органами' представляло из себя не слишком большое помещение, разграниченное на несколько клеток. В каждом стол, два стула. Для доблестного агента и посетителя. Как положено стенки не выше голов, чтоб видно было начальству чем занимаются. Трудность заключалось в наличии в штате аж трех человек помимо внимательно изучающей ногти секретарши.
Эти были заняты не менее ответственным делом. Они с увлечением смотрели телевизор. С него проникновенно вещал новый глава СССР Мальцев. Я в тезисы последнего съезда КПСС не заглядывал по причинам сильной занятости на поприще ловли бандитов, но думаю, там тоже звучали правильные слова. Повышение занятости, внимательное отношение к нуждам трудящихся. Создание справедливой системы трудовых договоров, борьба с отдельными недостатками и коррупцией. Полный набор. Наши политики тоже нечто подобное обещают.
— Уильям Мак-Кинли? — без малейшего удивления спросила секретарша при моем появлении. — А где чемоданы?
Я упал на стул напротив и посмотрел внимательно. Девушка уже давно была не вполне молода. За тридцать с лишним. Пожалуй под сорок. При этом кроме морщинок и глаз и чего-то неуловимого, ничего не выдавало в ней взрослую женщину. Такая вся из себя приятная и пустая молодая куколка. По запаху натуралка, не фэйри.
— Внизу, — сказал я из принципа на русском. — Не пропустили мусора поганые.
— Не надо путать, — ответила она с легкой насмешкой во взоре, — менты, мусора, легавые, фараоны — это работники МВД. Государственные люди на зарплате. А наша охрана вертухаи. Так называемая вневедомственная охрана. И лучше при них такие вещи не говорить. Ни при тех, ни при других. Слова имеют оскорбительный оттенок.
Ого. А она совсем не глупа. Меня ждут разнообразные открытия и постоянное тыканье лицом в грязь.
— Я явно нуждаюсь в консультанте, — каюсь, разводя руками. — Столь далеко мои познания не распространяются. Когда мы сможем начать? Например вечером?
— Я замужем.
— Ну муж не стенка и кольца не наблюдается.
Взгляд был не сердитый, но запах не изменился. Серьезная мадам.
— Так, — говорит. — Начнем с начала. Меня зовут Татьяна Лобова.
— Ты местная? — изумился.
— Политика доверия, — еле заметно морщась, объяснила. — Нанимать обслуживающий персонал в стране. А я заодно уже много лет миссис Гордон О'Коннор.
— Снимаю свое предложение. Нельзя обижать братьев-ирландцев! Я тоже частично.
— А здесь я сейчас единственная тщательно выполняющая служебные обязанности.
Ясное дело, остальные получают информацию с экрана и им некогда на посетителей внимание обращать.
'Создание базовой системы медицинского и санитарного обеспечения, гарантирующей всем получение медико-санитарных услуг', — неслось из динамиков.
В чем собственно отличие, медицинского от санитарного обслуживания? Уровни что ли разные? Плевать. Это ко мне не относится.
— Хороший выбор сделали, — на всякий случай польстил. — Заодно и двух зайцев одним махом побивахом.
Она впервые улыбнулась, показав ямочки на щеках.
— Неправильно сказал? — озадачиваюсь. — Вечно я с этими пословицами путаюсь. Почему нельзя искать булавку в сене, а обязательно иголку?
— Понятия не имею. Просто так говорят. Есть общие для всех коды. Не сбивай меня! Мы так никогда не закончим. Я твое дело читала, ну насколько доверяют, хотя не уверена, что они, — взгляд через плечо, — знают больше подробностей. — Ладно. Переходим к делу. Слушай внимательно. Согласно закону о въезде в СССР ты относишься к категории 'Ф'.
— Знакомая буква.
Она опять мило улыбнулась.
— Английская, не русская. И здесь обычное совпадение. На обучение дают 'Х'. А ты на работу. Вот это сам закон — на стол ложится не очень толстая брошюра. — Первоначально имелась идея поселить в семье милиционера, для близкого знакомства.
— И?
— Ну, знаешь, пол года терпеть чужака в квартире желающих не обнаружилось. Тут и знакомый достанет до печенок. Потом расходы, еда, как прикинули... Вобщем не из антипатии, а чисто по практическим соображениям от этого решили отказаться. Жить будешь в общежитии министерства внутренних дел. Там обычно либо командировочные, либо недавно переведенные и или переехавшие в Москву. Посторонних нет и вполне приличная обстановка. Вот.
Очередные бумаги появляются у меня под носом.
— Направление. Регистрация.
— Чего?
— Иностранцу положено ставить власти в известность о местожительстве. Закон, должен понимать. Раньше гораздо хуже было. Лет пятнадцать назад я вместе с мужем жить не имела права.
— Это как?
— Советские граждане не имели права находиться в специально отгороженном для иностранцев районе ночью за исключением персонала. И запись о замужестве роли не играла. У меня ему разрешалось находиться, а не жить постоянно. Для иностранцев отдельный квартал. И туда уже мне запрещено.
— Дурь какая.
— Закон суров, но он закон. Забор, шлагбаум, вертухай, проверки документов. Впрочем в гостиницах тоже самое для местных. Прописанным можно, остальных в ментовку. Обычно штрафами отделывались, но могли и телегу на работу прислать. А это уже неприятности.
— А заплатить коридорным или дежурным?
— Платили, как без этого, но нарушение. Захотят — прижмут. Теперь многое изменилось, стало свободнее и в тарелку заглядывать перестали. Неизвестно правда что наш новый генеральный секретарь сделает.
'Всемерно улучшить и обеспечить', — раздалось из говорящего ящика синхронно.
— Будем надеяться, хуже не станет, — дипломатично говорю.
— Обязательно зайти вот сюда, — еще одна брошюра, к первой странице приколот листок с адресом, — и оформить советскую страховку здоровья. Без нее не примут ни врачи, ни больница, хоть помирай на улице. И, — явно неоднократно спрашивали, — американская не поможет. Пока все согласуют можно и помереть. Вот с оплатой задним числом проще, но не стоит лишний раз показывать. С большим удовольствием отправят на сотню проверок при малейшем чихе. Не обманут, но денег подоят непременно. Рентген, томография, доктора, специалисты, консилиум. Поэтому ознакомиться с этим, — палец постукивает по книжке, — внимательно. Есть несколько вариантов оплаты и обслуживания. Очень хорошо, что с языком трудностей нет. Значит я была права, пробивая назначение.
— Э? — сказал я в некоторой растерянности.
— Ну не эти же, — с отчетливым пренебрежением ответила Татьяна. — Они бумаги по факсу отправят и трава не расти. Люди в возрасте и здесь срок отбывают до пенсии. Редко что случается. Кроме официальной экстрадиции преступников раз в пол года им все по барабану. Нет, если пошуметь и поскандалить можно чего и выбить, но оно тебе надо? Лучше звони мне, вот телефон.
Бардак, подумал я. Могучая организация не имеет нормального персонала и все делает секретарша. Если здесь имеются какие-то секреты, их давно унесли. Вот интересно, можно ли отсюда залезть в тамошние базы данных ФБР.
У телевизора горячо спорили по поводу речи. Но только двое. Третий пробежал рядом. Рыжий мужик с огромным пивным брюхом. Посмотрел на меня без особого интереса и произнес значительно:
— Введи его в курс дела, Татьяна.
Я понял, что на меня обратило благосклонное внимание непосредственное начальство. Правда оно задерживаться не стало. Судя по скорости передвижения, мужику не терпелось в туалет.
— Вот так и живем, — сказала секретарша. Похоже она прекрасно видела о чем я подумал. — Со здоровьем у тебя порядок, опыт работы реальный, а не бумажный. Пойдешь в Главное следственное управление. Вот адрес. На проходной скажешь фамилию. Они назовут кабинет. В принципе я договорилась пристроить к нормальной работе. Не против?
— Я за! — уже ничему не удивляясь, соглашаюсь. — Пол года скучать за столом...
— Твой банк здесь отделения не имеет.
Действительно досье читала внимательно. Целиком или выдержки? Не верю, что все мои подвиги отразили. Тем более досье ведь и советским показали. Будто отвечая на мои мысли, она моментально опровергла умозаключение:
— Есть несколько частных советских банков, но нет иностранных, и всех юридических и физических лиц обслуживают в государственном. Откроешь счет в Сбербанке. Прямо сегодня. Туда будут переводить местную зарплату и снимать за страховку, аренду квартиру и прочее. Прямо на счет и со счета. Никаких чеков. В конвертике наличку не дадут. Это госучреждение. Если потребуется в Сбербанке можно сделать все перечисления. Домой, оттуда. Работать с программами накопления, акциями.
Я невольно хихикнул, представляя полицейских играющих на бирже. Миллионы так и мелькают. Нет, в теории все бывает. Видеть не приходилось.
— Ну это там объяснят. Просто покажи паспорт и визу.
Открыла ящик, извлекла оттуда простенький с виду мобильник, зарядное устройство и защитный пластмассовый чехол. Попутно добавила очередную бумагу.
— Подписать здесь и здесь, — показала.
Я послушно исполнил указание, вычленив из множества слов стоимость. 17 долларов. Интересные у них цены. Хотя конечно без наворотов. Заглянул в спецификацию. Микропроцессор (название ничего не говорит, тактовая частота в мегагерцах (тем более), литий-полимерный аккумулятор (смутно вспоминается долгоиграющий), разъем для подключения карт памяти, также 8 мегабайт оперативной памяти, фотоаппарат, четырехдиапазонный GSM, слотом для SIM-карт и двухцветный OLED-дисплей.
— Свой не используй, — продолжали поступать указания. — Слишком дорого. Аппарат продавался без контракта и 'привязки' к оператору связи. Я подключила к нашей внутренней программе. Официально ты прикомандированный, вот и пользуйся. За двадцатку в долларах покрывает всё — от воровства до 'поломался' или 'уронил в унитаз'. Сколько то там сотен единиц разговора бесплатно. Фактически будешь говорить целый день с утра до вечера, в конце месяца получишь счет на сущую мелочь. Но при условии разговоров в Москве и области. За границу с него звонить не рекомендуется. В республики дороже.
— Почему так мало?
— Оптовый договор. Сразу несколько федеральных организаций впрок номера приобрели. Да и не так уж дешево по здешним понятиям. Сходи, купи переходник обязательно. Здесь напряжение 220 и любая американская электротехника мгновенно сгорит.
— Это я в курсе.
— Ну что еще... Вот информация по американскому культурному центру.
Еще одна брошюра.
— Станет скучно — заходи. Встречи, вечеринки, ресторан, знакомства.
— Студенты? — спросил я, невольно поморщившись. Поздновато в моем возрасте на вечеринки с детьми ходить.
— Не без этого, но у них свои тусовки. Кто из иностранцев постоянно живет в Союзе, давно превратили центр в место встреч. Да и советом помогут. Ну вроде на первый раз все. Будут вопросы — обращайся. По серьезным.
Не слишком надоедай, закончил мысленно. Пока что мне мягко указывали на дверь. И то, давно сижу и мешаю ногти полировать.
Я вздохнул без особого огорчения и, не спрашивая разрешения, зацепил телефон на столе. Извлек из кармана визитку и посмотрел что там собственно написано. Екатерина Дангеева. Что такое Дангей без понятия. По аналогии с Ивановым имя предка. Где такие водятся? Петров, Василиев, Янов, Сулико и разных Махмудов знаю. Такое имя в первый раз слышу. Ответила она практически сразу.
— Я тот самый шпион, — говорю, дождавшись 'Алле', — что двадцать минут назад вылез на улице Бахранова. Ты как свободна? Ага. Прямо сейчас. Тогда подъезжай назад. Буду ждать у входа. Займемся делами. Ну как какими, магазины, банк, квартира, обед. Поехали кататься, красотка!
Глава 4. Полицейский участок. Два года назад.
Что-то со страшным грохотом упало за поворотом и я с интересом заглянул посмотреть. На полу валялась огромная туша тролля. Рядом с гордым видом торчал Родригес, с непередаваемо довольным выражением мордочки. Повергая наземь очередного громилу, он испытывал наслаждение сродне сексуальному. А чем, дубинкой, электрошокером или увесистым сроком ему всегда было не важно. Мужик давно и серьезно страдал комплексом низкого роста. В принципе безобидный заскок, пока работе не мешает.
— Этот гад назвал меня паршивым вонючим гоблином! — с неподражаемым возмущением сообщил мне Альберт.
— Ты предпочитаешь именоваться monkey ? — искреннее удивляюсь.
— Я предпочитаю не слышать ругательств по расовому признаку! — гордо ответил вспыльчивый гоблин. Будто раньше не приходилось выслушивать оскорбления и глотать. Хотя я его прекрасно понимаю. Сколько ж можно терпеть? На публике все-таки не стоит показывать реакцию, а здесь свидетелей нет. Я не в счет. У меня с первого дня службы в полиции выборочная слепота и глухота.
— Каждый человек имеет право высказывать своё мнение — это гарантированно Конституцией, и за это арестовывать и бить нельзя.
— Прилюдно высказанные непристойные слова, сказанные отдельно или в совокупности с вульгарными жестами или просто вульгарные жесты в общественном месте которые приводят к нарушению гражданского спокойствия, могут служить причиной для ареста, — тут же отреагировал он.
Естественно Родригес не оправдывался. В данном случае мы занимались выяснением, кто лучше помнит правила. Я тоже не люблю показанный палец и помои изо рта в свой адрес. И никто не любит. Но по закону, если в словах или жестах нет реальных угроз, они защищены первой поправкой (свобода слова). Так что люди нам могут показывать пальцы, называть, как им вздумается. А вот обратный вариант чреват серьезными последствиями.
Мы люди в форме (даже если в штатском, но в рабочее время) и на службе должны вести себя исключительно корректно. Поэтому и случается вот такое — без свидетелей и желательно следов. Обычно люди очень хорошо усваивают урок и лишний раз рот после этого не раскрывают.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |