Живой труп ( 2 части)

Многие карикатуры могли похвастаться мастерским рисунком, авторам нельзя было отказать и в чувстве юмора. Но все они грешили патологической ненавистью и к российской власти, и к самой России. На одном из плакатов начала тридцатых годов английский премьер и президент Франции секли Михаила Второго. Император с обнаженным задом и унылой физиономией лежал на скамейке, а бывшие союзники потчевали его розгами. В дальнем углу картины, натягивая штаны, уходил плачущий кайзер Вильгельм. Из того же периода была и карикатура, посвященная созданию польского государства. Молодая элегантная пани подметала площадку, контуры которой повторяли границы вновь образованной республики. Метла, с явного одобрения автора, выдворяла прочь доставшийся в наследство "мусор" из Правобережной Украины и Восточной Пруссии. Крохотные фигурки злобных гайдамаков, толстых чиновников, бородатых купцов с повязками "черной сотни", кувыркаясь, летели в сторону Российской империи. Еще меньше повезло прусакам. Их разгулявшаяся панночка сметала прямо в Балтийское море. Целую стену занимали шаржи на царствование Александра Четвертого, начиная с финского кризиса. Там императора изобразили в образе плачущей девочки, у которой толстая няня в фартуке с эмблемой Лиги Наций отняла три куклы. Все они были в национальных костюмах: — финском, грузинском и армянском.

" Интересно, а про Тихоокеанскую войну они тоже что-то придумают?" — думал Александр, все больше раздражаясь антироссийской направленностью "отечественной" карикатуры. Оказалось, что и тут нашлось над чем поиздеваться. Большой плакат изображал битву двух стальных великанов. Один был в звездно-полосатом плаще, другой в самурайской куртке с эмблемой восходящего солнца. На американского великана из-за бугорка тявкал мопс в манишке с изображением германского флага, а пятки японского атаковали две маленькие фигурки. Казак на тощей кляче угрожающе размахивал шашкой, а маленький пузатый китаец пытался уколоть пятку великана бамбуковым копьем. Задержавшись у плаката, Александр вспоминал гимназические уроки истории, где утверждалось, что только вступление в войну России спасло Америку от унизительного мира. А также рассказы своего деда со стороны матери, командовавшего во вторую японскую ротой сибирских стрелков.

В это время кто-то совсем близко подошел сзади. Даже притупившееся обоняние уловило пьянящий аромат духов и запах сигаретного дыма.

— Вам не кажется, что автору не хватает экспрессии? — прозвучал за спиной насмешливый женский голос. Александру хотелось ответить, что автору не хватает хорошего пинка под зад . Но вопрос задавала дама, и правильней было сдержать эмоции. Обернувшись, он уткнулся глазами в глубокий вырез декольте и жемчужное ожерелье, лишь символически прикрывавшее мраморно белые перси. Обладательница этих достоинств стояла совсем близко. Изящная рука в черной ажурной перчатке держала длинный мундштук и дым ароматизированной дамской папироски тонкой струйкой тянулся к плакату. Темные стриженные под каре волосы опутала сетка из серебристой ткани, а ярко-алые губы на бледном худом лице напомнили жрицу любви с Цветного бульвара.

Незнакомка глядела насмешливо и в тоже время выжидающе. И тут до Александра, наконец, дошло, что он только что услышал пароль и от него ждут отзыв.

— Не знаю, как на счет экспрессии, а вот над рисунком ему надо еще поработать. — ответил он заученной фразой. Незнакомка рассмеялась:

— А вы, сударь, как вижу, знаток живописи! Буду рада побеседовать с вами на эту и другие темы.

С этими словами она протянула визитку. Беря ее, Александр сначала почувствовал прикосновение тонких пальцев, а уже потом ощутил на ладони приклеенную к обратной стороне флешь-карту.

Уходя, светская львица продемонстрировал еще более глубокий вырез с тыльной стороны платья. И он успел отметить, что изгиб открытой спины и худые лопатки производят впечатление не менее сильное чем то, что наблюдалось с фасада.

Кинув взгляд на соседние "шедевры", Александр убрал в карман визитку и медленно двинулся к выходу. Шаг ускорил только на лестнице. Когда проходил мимо швейцара, показалось, что его кто-то окликает сверху. Не оборачиваясь, он вышел на улицу, быстро пересек Арбат и прыгнул в такси. Водитель, как настоящий джигит, резко рванул с места. Оглушая прохожих ревом мотора, машина пронеслась вверх по переулку. Не прошло и минуты, как она слилась с потоком на Харбинском проспекте.

Отклеив и убрав флешь карту, Рахимов поднес визитку к носу. Сделав несколько глубоких вдохов, удовлетворенно кивнул головой, потом прочитал вслух:

— Элеонора Менжинская. Салон Освобожденного Искусства. Не ожидал, что у нашего друга такие помощницы!

Вернув визитку Александру, он с привычным налетом иронии заметил:

— Поздравляю товарищ Феникс! С заданием справился. Заодно и приобрел светские знакомства. Но пока, к сожалению, не до этого. На следующей неделе у нас свое светское мероприятие, познакомишься, наконец, с товарищами по партийной ячейке.

Что намечается на следующей неделе. Александр уточнять не стал. Задал только вертевшийся в голове вопрос. Позволит ли партия "Социалистов радикалов" публиковать на себя подобные карикатуры, если когда-нибудь возьмет власть? Прежде чем ответить, Рахимов на мгновение задумался. Потом на лице появилась не характерная для него жесткая усмешка:

— Думаю, что мы не будем повторять ошибок проклятого царизма. Так что, пусть резвятся, пока возможно.

Глава 11

Собрание состоялось на квартире одного из членов ячейки на Новослободской улице. По указанию Рахимова все семь человек оделись в камуфляж армейского образца, хотя спецодежда должна была понадобиться только на следующее утро. Но видимо Рахимов решил провести смотр боевой готовности накануне предстоящей акции. Представляя Александра товарищам, он назвал только партийное прозвище Феникс.

— Э, видать птичка из благородных! — протянул один из собравшихся, сходу определив классовое происхождение новичка.

— Отставить разговорчики, Глист! — прикрикнул на него Рахимов.

— Молчу, молчу Шах! — заверил молодой человек, видимо получивший свое обидное прозвище за нездоровую худобу и вертлявость. Даже в армейском камуфляже он больше походил на трактирного полового. Лица остальных товарищей тоже не вызвали особой симпатии. Исключение составил только сам хозяин квартиры. Начинающий полнеть блондин неопределенного возраста выглядел добродушным увальнем. Подвинув новичку стул, он сообщил, что среди своих его зовут Филин, но можно и просто Степаныч.

— Филин Степа! — хохотнул Глист, но тут же заткнулся, получив оплеуху. Наведя порядок в подразделении, Рахимов начал докладывать о планах на завтрашний день. Их ячейке вместе с другими партийными подразделениями, а также делегатами сочувствующих партий, предстояло возглавить несанкционированное шествие к центру города. Демонстрация должна была стать первой протестной акцией в целом ряду мероприятий посвященных грядущему Первому мая. Назвав место и время сбора, Рахимов показал по карте намеченный маршрут колонны, и коротко проинструктировал, как организовать сопротивление полиции.

— А если опять казаков нагонят? — поинтересовался один из собравшихся. На что Рахимов заверил, что есть некие заготовки и для борьбы с конницей. В конце инструктажа он показал на карте запасные плацдармы, на случай разгона колонны, и пожелал всем хорошо выспаться и быть завтра в назначенное время.

Вопреки пожеланиям, Александр в этот вечер долго не ложился. Слушал новости по дальновизору, в которых так и не упомянули о готовящихся протестах. Подходя к окну, смотрел на Цветной бульвар, где должна была пройти колонна. Пытался представить, как все это будет происходить завтра. При этом хорошо понимал, что в реальности все будет иначе, чем сейчас в воображении. Но на несколько часов ему все-таки удалось заснуть, и к восьми утра он уже стоял на одном из проездов Марьиной рощи.

Народ подходил медленно и сначала на месте сбора были преимущественно активисты. Среди разношерстной публики выделялись господа со значками депутатов городской думы и крепкие коротко стриженые молодые люди в армейском камуфляже. У некоторых из них на рукавах висели повязки с расколотым молнией двуглавым орлом — печально известной эмблемой нечаевских бригад.

К девяти часам подошли рабочие с Московского автомобильного и текстильных фабрик Мытищ и Лобни, подтянулась подвыпившая ватага из Объединения безземельных крестьян Подмосковья. Ждали большую колонну из Орехово-Зуева. Появились плакаты "Долой самодержавие", "Михаил третий — лишний". Подъехал грузовик, с которого активистам начали раздавать трехметровые пластмассовые трубы. Обрезанные под острым углом, они походила на копья, которыми средневековая пехота оборонялась от рыцарской конницы. Это и было обещанное средство против казаков.

В одиннадцать подъехали, наконец, орехово-зуевцы и колонна медленно двинулась в сторону центра. Со стороны Нижней Масловки в нее влились студенты, в рядах которых было много одетых как на праздничное гулянье барышень. Пройдя по Новослободской, поток людей хлынул на Садовое, потом, разделившись на две части, свернул на Цветной бульвар. Словно раздвоенный змеиный язык демонстрация двигалась в сторону Рождественского монастыря. В пространстве между колоннами находилась застроенная цветочными лотками центральная часть бульвара. Александр шел в первых рядах, неся вместо плаката пластмассовое копье. Утро выдалось промозгло-холодное. И он очень жалел, что вместе с камуфляжной формой не приобрел в военной лавке комплект теплого солдатского белья. Однако вскоре стало уже не до погоды. На бульвар со стороны центра выехали конные шеренги. Судя по штандартам, это был атаманский полк.

Медленным конным шагом атаманцы двинулись навстречу толпе. Колонна, заколыхавшись, остановилась, послышались команды: "Копья вперед!". Опустив острый конец, Александр двумя руками вцепился в пластиковое древко. Атаманцы перешли на рысь. При виде накатывающейся конной лавы отрезок трубы в руках показался жалкой игрушкой. Похожие на драконов силуэты всадников быстро надвигались. Он уже видел раздувающиеся ноздри коней, фуражки под пластмассовыми шлемами, резиновые дубинки в руках казаков.

Расстояние стремительно сокращалось. Казалось, что столкновение уже неизбежно и покалеченные остриями труб лошади смешаются сейчас с раздавленными людьми. Но атаманцы стали притормаживать. Выкрикивая матерную брань, они поднимали коней на дыбы. Угрожающе вертели дубинками.

Выехавший вперед есаул швырнув свою дубинку в толпу, и, выхватив шашку, крикнул "За мной, ребята!". Размахивая этим более привычным для казака оружием, он начал прорубаться сквозь лес пластмассовых копий. Следом за ним двинулись остальные. Через несколько секунд передние ряды были бы смяты. Но тут отрезок трубы, сплющив пластиковое забрало шлема, оглушил и выбил есаула из седла. Александр успел заметить, что удачный удар нанес Рахимов.

Лобовая атака захлебнулась. Но вскоре атаманцы появились на центральной части бульвара. Пока что между ними и демонстрантами находились деревянные будки цветочников, но Рахимов быстро оценил опасность флангового прорыва и приказал своим "копейщикам" переместиться направо. Александр начал проталкиваться к ограде. Рядом, громко ругаясь, пробивал дорогу молодой парень с повязкой нечаевца. Занять фланг они так и не успели. Складываясь словно карточные домики, несколько ларьков одновременно отлетели в сторону. В образовавшийся проход хлынули казаки. Перепрыгивая через низенькую чугунную ограду, кони с разбегу врезались в толпу. Дубинки обрушивались на головы людей.

Все дальнейшее происходило очень суматошно и быстро, и запомнилось в обрывках, как порезанная кинолента. Увидев надвигающегося конника, Александр выставил вперед острый конец трубы. Казак, ловко увернувшись, на скаку обрушил его голову дубинку. Защищаясь Александр, успел поднять пластмассовое древко. Скользнув по нему, дубинка только слегка задела плечо. Атаманец проскочил вперед и вдруг начал вываливаться из седла. Так и не услышав выстрела, Александр успел заметить в руках нечаевца револьвер. Отшвырнув трубу, он кинулся бежать подальше от места, где возможно только что произошло убийство. Рядом спасались бегством другие демонстранты. Справа отрезая, их от переулка, вдоль домов скакали казаки. Один из них налетел на группу студентов. Разметав молодых людей в стороны, прижал самого нерасторопного парня конем к стене и начал избивать дубинкой. На помощь бедняге неожиданно бросилась барышня. С криком " Не смейте!" она попыталась схватить казака за руку, но тут же отлетела назад, и уже над ее головой занеслась дубинка.

И тут снова сработали рефлексы благородного воспитания. Подбежав сзади, Александр в прыжке вцепился в руку и плечо атаманца. Не удержавшись, тот вывалился из седла, и они вместе рухнули на мостовую. Оказавшись наверху, Александр сбил с атаманца шлем и в ярости нанес несколько ударов кулаком. Но быстро опомнившись, подскочил к барышне. Она все еще стояла, прижавшись к стене, и с ужасом наблюдала происходящее. Схватив за руку, Александр потянул ее за собой. Через несколько секунд они оказались в переулке.

Здесь пока было спокойнее. Но демонстранты, успевшие проскочить в сторону Трубной улицы, теперь бежали обратно. Над их головами мелькали лошадиные оскалы и дубинки казаков. Не зная, как вырваться из ловушки, Александр и его спутница прижались к стене. И тут барышня проявила неожиданную для женщины сообразительность.

— Вон там перелезть можно! — крикнула она, показывая на другую сторону переулка. Решетка с имперскими орлами, ограждавшая дворы от проезжей части казалась слишком высокой, но в голове промелькнула спасительная мысль:

"Можно попробовать!"

Они перебежали на другую сторону. Оказавшись у решетки, Александр обхватил барышню за ноги и поднял вверх. Потом, толкая в обтянутые ковбойскими брюками ягодицы, помог забраться на чугунное изображение двуглавого орла. Дальше она уже сама вскарабкалась наверх и перепрыгнула на другую сторону.

Самого Александра подсаживать было некому. В последний месяц за счет регулярных тренировок и хорошего питания, он нагулял без малого шесть пудов веса. При умении владеть телом, это было подспорьем в драке, но в данной ситуации создавало только проблемы. Подпрыгнув как можно выше, он вцепился в скользкие прутья. Упираясь ботинками, попытался подтянуться. Сделать это оказалось гораздо труднее, чем на турнике в спортивном зале. Пальцы и носки ботинок скользили вниз, а за спиной уже слышался приближающийся конский топот и брань атаманцев.

Неожиданно на помощь пришла спасенная им барышня. Подбежав к решетке, она просунула между прутьями плечо. Поставив одно колено на эту живую опору, Александр смог зацепиться другой ногой за орлиную лапу. Перебирая руками, поднялся еще выше и, наконец, оттолкнувшись ботинком от коронованной орлиной головы, оказался на самом верху. Подскакавший казак успел ожечь ударом дубинки лодыжку. Но в следующую секунду их уже разделяла ограда, и атаманец поскакал дальше, раздавая удары тем, кто подворачивался под руку.