Корпорация "Приют"

— Эх, хитрец ты, Лю Гуан! Ну, что же, пусть будет по-твоему. Мне нравится вот этот дом, — указал Лапин на один из эскизов, — места под новые дома уже определены. С завтрашнего дня приступим к строительству. Каменщики, что приехали с нами этим и займутся. Первое время поработают с местными работниками, которые мой особняк строили. Всё-таки у тебя на родине дома ставят немного по-другому.

— Благодарю, Иван Андреевич. А где до этого времени я со своими девушками буду жить?

— Тебе комнаты, которые я для вас отвёл, нравятся? — спросил Иван и, дождавшись кивка, продолжил, — вот в них и будете жить. А сейчас иди, мне своими делами нужно заняться.

Лю Гуан снова поклонился и вышел. Оставшись один, Иван стал составлять план первостепенных дел. В первую очередь ему требовался повар или повариха. Не в ресторан же постоянно бегать. Территория вокруг дома тоже не маленькая, поэтому садовник был необходим. За чистотой помещений присмотрят китайские служанки, а вот в прачечную для стирки и глажки белья стоило присмотреть парочку девушек. Да, дом был большой. Первый этаж занимала просторная зала, в которой вдоль стен стояли кресла и столики. Здесь можно было принимать гостей, человек сто вмещалось свободно. Справа от залы находились столовая и кухня. Слева от неё располагались спортзал и сауна с небольшим бассейном, попасть в которые можно было только со второго этажа или через небольшую дверь с улицы. Ключ от этой двери хранился только у Лапина. На втором этаже имелся просторный холл с выходом на балконы. Один балкон располагался над центральным входом, а второй выходил на задний двор усадьбы. От холла справа размещались помещения для проживания прислуги. Слева приютилась небольшая столовая, совмещённая с парой комнат, отведённых для приёма гостей. Далее шли три спальни. Одна из них являлась спальней Лапина. Она была совмещена с рабочим кабинетом, в котором Иван хранил бумаги и ценности. Лестница в спортзал вела именно из его спальни. Третий этаж был почти похож на второй. Правую половину этажа занимали спальные помещения, а левую комната для игры в бильярд, комната для танцев и музицирования, библиотека. Библиотека находилась над спальней и кабинетом Лапина. В неё можно было попасть только по лестнице из его кабинета. Все спальные помещения в доме имели туалет и ванну. Бойлерная, отопление и канализация стоили столько же, сколько стоил весь дом Ивана. Это всё вместе обошлось ему в пятнадцать тысяч рублей. Ресторан и гостиница вместе стоили двадцать тысяч. Зато привёз он из путешествия в Китай сумму в тридцать раз больше той, что затратили на общее строительство. Плюс имелся товар, который тоже стоил не мало.

На другой день Лапин вместе с Маллером и Казанцевым отправился на стекольный завод. Учредителями завода были только друзья, поэтому посторонние сюда допуска не имели в отличие от первых трёх заводов. Да и туда старались никого из соучредителей не пускать. А все работники подписывали бумагу, по которой в случае разглашения технологий производства или описания механизмов, на них накладывался такой штраф, за который они не расплатятся всю жизнь. Поэтому сотрудники лишнего не говорили. А если им вне завода задавали чересчур прямые вопросы, то включали дурочку, а сами докладывали об очень любопытном человеке Агееву. Эти действия поощрялись премией. За время отсутствия Лапина скоропостижно скончалось пятеро таких любопытных. Причём один из них был иностранцем, трое из Тобольска и один местный. Насильственной смертью умер только один, на него ночью напали "бродячие" собаки и закусали до смерти. Остальные же, кто случайно упал в реку и утонул, кто отравился грибами, у кого просто остановилось сердце, а один и вовсе повесился, оставив предсмертную записку, в которой говорил о неразделённой любви. Конечно, умирали не сразу, да и не все годились в смертники. Прежде, чем что-то предпринять, Агеев тщательно изучал, что это за любопытный человек такой попался? Любознательность — это черта характера или приказ чей-то исполняет? Те, кто реально что-то разузнали уже на том свете, остальных кормили дезой. Один из дворянчиков, который работал на лакокрасочном заводе в небольшом чине и составлял отчётные документы, вынес и передал кой-какие бумаги иностранцу. Зарубежный гость увёз липовые документы, а продавец тайн повесился. Причём Кощеев запустил среди рабочих слушок, что повесился тот не от неразделённой любви, а от того, что лишнего говорил.

Так вот, пришёл Лапин сегодня на свой завод (официально считался хозяином) по той причине, что друзья спешили ввести его в курс всех дел, которые тут происходят. Кроме основных цехов, два шли, как экспериментальные. Один был химической лабораторией, а другой приспособили под конструкторское бюро, где и новые марки стали разрабатывали, и механизмы усовершенствовали, и другие новинки воплощали в жизнь.

— Вот тут, Иван, мы с Артуром по методу Сергея Васильевича Лебедева по новой создали синтетический каучук, — говорил Казанцев, показывая на какие-то печи, баки и трубки из различного материала.

— А кто такой этот Лебедев?

— А, так ты же не технарь, поэтому не знаешь. Учёный это советский был. Вот мы благодаря ему теперь резину можем выпускать, правда, пока в малых количествах. Исключительно для нужд завода. Например, шланги для аппарата газовой сварки изготовили. У нас уже есть два умельца, которых можно по праву считать сварщиками, хотя они сами кузнецы.

— Я тоже с собой из Китая кузнецов привёз. Сюда их надо, пусть работают и учатся. А что ещё интересного?

— Пробуем нержавейку делать. Небольшие успехи есть, но с хромом проблемы, мало его, да и других компонентов не всегда хватает. В этом мире он ещё практически неизвестен и называется по-другому. Красная свинцовая руда. Недалеко от Екатеринбурга есть залежи. Я купцам показывал образец, обещали привезти.

— Нержавейка, это хорошо. А что ещё интересного?

— Динамит, — озорно улыбнулся Казанцев, — это тебе интересно?

— Конечно, интересно! Ты сделал?

— Нет, это Артур. Он в химии поумнее меня будет.

— Ну, и как, применяли?

— Применяли и применяем. Горную породу взрываем. Только всем говорим, что используем бочки с порохом. Купцы пальцами у виска крутят, мол, слишком дорого нам завод по переработке камня обходится. Да и воевода тоже спрашивал, откуда столько пороха?

— А ты?

— С купцами грустно соглашаюсь, а воеводе говорю, что на свои деньги закупаю, а то иначе слишком дорого камень для завода раздобыть. Агеев научил, как через жену ему дезу скидывать, она всё равно в этом не разбирается, а поболтать любит. Кстати, у неё же сестра есть младшая. Так та от Маллера без ума. Был бы он дворянского звания, то сразу бы замуж за него вышла.

— Да, было бы не плохо, — сказал Иван и подмигнул Маллеру, — ладно, что-нибудь придумаем. А как твоя жена, с сыном ладит?

— Ладит. Она у меня добрая. Он тоже к ней хорошо относится и сестрёнку любит. Они вместе с дочкой возятся, хотя нянька и кормилица стараются сами за Любушкой присматривать.

— Любушка-голубушка, значит. Дети, это хорошо. У меня вот никогда не было детей. Жена бесплодной оказалось. Может на стороне где и были, но я про них ничего не знаю.

— Ничего, вон у тебя какая танцовщица есть. Женись, родит тебе детей.

— Кто же, Алексей, на своих работницах женится? — усмехнулся Лапин.

— Тебе виднее, Иван Андреевич, — ответил Казанцев.

— Ладно, проехали. А по поводу хрома, может завод возле Екатеринбурга поставить, раз руда там хорошая есть? Недалеко от нас-то. В хорошую погоду за два дня можно доехать на почтовых.

— Было бы не плохо.

— Может, поговоришь с воеводой, да и съездишь туда, пробьёшь, что да как? Недельки тебе хватит. Моя охрана вся с тобой поедет на всякий случай.

— Хорошо. Только сначала нужно кое-какие дела здесь решить.

— А ты не спеши, моя охрана пока в отпуске. Дела делай, а через неделю можно будет и поехать. Может, там специалистов подыщешь каких-нибудь. Сам понимаешь, технически грамотных людей у нас мало.

— Решаем эту проблему. Училище механико-техническое строим. Первое время сами будем преподавать, а потом глядишь и преподаватели более менее опытные появятся. Если честно, Иван Андреевич, разрываемся. Артур вон практически живёт на работе.

— Понимаю, парни, понимаю. Но ничего, приехал я, как вы знаете не пустой. С материальными проблемами обращайтесь, всегда помогу.

— Тогда поговори с купцами, что с нами в доле на кирпичном заводе. Они всё равно кругом мотаются. Пусть за вознаграждение привезут из Москвы или Петербурга нормальных специалистов. И им прибыль и нам польза?

— Хорошо, поговорю. Ещё вопрос, что здесь с основным производством?

— Всё нормально. Стекло оконное делаем, а ещё стандартные бутылки и банки, зеркала. Купцы раскупают всё, продукция пользуется спросом. Так что с этим проблем нет, — ответил Казанцев.

— Хорошо, парни. Я сюда завтра приду, осмотрю всё более подробно и постараюсь вникнуть в специфику работы завода. А сейчас мне нужно батюшку местного навестить, подарочки ему сделать, смотришь, чем и поможет. Да хоть молитвой, тоже лишним не будет.

Распрощавшись с друзьями, Иван направился в церковь при Свято-Троицком монастыре.

— День добрый, владыка, — перекрестившись и поклонившись, сказал Лапин, войдя в келью.

— И тебе доброго дня, сын мой, — ответил священник внимательно глядя на Ивана, — с чем пожаловал? Три дня, как в городе, а в дом Господний не спешишь зайти. Совсем о душе не думаешь.

— Каюсь, святой отец, но сам понимаешь, не праздным бездельем маялся. Людей с собой привёз много, всех требовалось разместить, дать кров и пищу.

— Нехристей одних привёз, Иван.

— Так нехристи тоже люди. Вот ты их, батюшка, и окрестишь и научишь слову Божьему.

— Хорошо, коли так. А охрана твоя, что же не приходит? Или веру родную потеряли? Второй день по кабакам, как пьянчужки последние шляются. Как только господин городничий это терпит? — недовольно спросил священник.

— Не серчай на них шибко, святой отец, радость у них, три года дома не были. Сколько раз под смертью ходили! Двоих товарищей потеряли, прими Господь их души, — перекрестился Иван, — накажу я им, чтобы пришли к тебе, в грехах покаялись.

— А тебе есть в чём каяться?

— Есть, батюшка. Кровь на мне людская. Гневу и мести поддался. Как ребят в ночной стычке потерял, мстить начал.

— Кому же ты мстить начал, люду православному?

— Нет, племя дикое то было. Деревню их сжёг, а всех мужчин под нож пустил.

— Свят, свят, свят, — перекрестился священник и чуть позже добавил, — нет на тебе большой вины, Иван. Скверну людскую нужно калёным железом выжигать. Погрязли язычники в разбое и неверии. Может благодаря тебе ходят сейчас по тем дорогам православные люди безбоязненно и кладут молитву Господу нашему. Отпускаю я тебе этот грех. Какие ещё на себе грехи знаешь?

— Тяжело мне молодому со страстями плоти бороться. Грех прелюбодейства на мне лежит.

— С мужней женой прелюбодействовал или с девицей.

— С девицей, отче.

— Плохо, что без венчания лёг с девицей в постель, но и этот грех отпускаю тебе. Что ещё?

— Разреши, батюшка, дар преподнести во Славу Божию? — с этими словами Иван достал из сумки завёрнутую в тряпицу икону Святой Богородицы в очень дорогой оправе и передал её священнику.

— Где ты взял это чудо, Иван?! — спросил изумлённый служитель Господа.

— В Цинской Империи. Аглицкие флибустьеры корабль греческий разграбили, а там священник находился. Разбойники, не смотря на сан, ограбили божьего человека и живота лишили. Икону потом голландскому купцу продали, у него я её и увидел и решил выкупить святую реликвию.

— Благодарю тебя, сын мой. Ты совершил достойное дело. Я буду молиться за твою душу, — крестя Ивана, сказал священник.

— Батюшка, прими ещё сто золотых червонцев на укрепление церкви нашей, — и Лапин передал ему кожаный мешок с монетами.

— Это достойное подношение, — не в силах больше удивляться, ответил священник.

После этого он попросил Ивана обождать в келье, а сам с иконой и деньгами куда-то вышел. Минут через двадцать батюшка возвратился уже с пустыми руками.

— Может быть, Иван, у тебя какие-нибудь просьбы есть ко мне? Говори, чем смогу, помогу обязательно.

— Отче, ты, наверное, знаешь, что в городе строится механико-техническое училище?

— Слышал такую новость.

— Сам понимаешь, для работы на заводах нужны грамотные люди, которые бы разбирались в механизмах, могли бы на них работать и чинить в случае поломки.

— Понимаю.

— Так вот, я хочу попросить тебя, пока строится училище, не мог бы ты организовать при монастыре обучение отроков возрастом от тринадцати до шестнадцати лет? Чтобы когда училище будет готово, они бы могли читать, писать и считать. Большего не прошу. Да и всех подряд тоже не нужно учить. Если отрок тянется к знанию, то хорошо, из такого в будущем хороший мастер выйдет. А если нет у него желания постигать науки, это, конечно, плохо, но знания тоже даются не всем. Может у тебя на примете есть смышлёные отроки, на которых не придётся напрасно тратить время, потому что обучать детей в училище будут бесплатно?

— Обучить отрока ремеслу, чтобы он трудом праведным зарабатывал свой кусок хлеба — это угодное дело для Бога. Я помогу тебе. Много ли нужно народа для твоих задумок?

— Много, отче, не прошу. Хотя бы десятка три...

— Думаю, мне по силам найти столько смышлёных отроков. Как я понял тебе неважно, из какой семьи они будут? Вы и дворян и простолюдинов туда будете принимать?

— В училище всех будут учить.

— Хорошо, сын мой. Это всё?

— Ещё одна маленькая просьба.

— Слушаю.

— Ты недавно сам сказал, что охрана моя пьянствует шибко. Хочу, чтобы ты их пристыдил немного. Делом им пора заняться. Деньги я каждому из них выделил на постройку дома. Негоже мужчине быть без кола, без двора. Но боюсь, что не успокоятся они и все деньги по кабакам спустят.

— А тебя значит, они не слушают?

— Да говорил я с ними. Головы стыдливо опустят, мол, каемся, а потом по новой начинают. А у меня без них сейчас забот хватает.

— Хорошо, я поговорю с ними.

— Благодарю тебя, отче, — поклонился Иван и поцеловал священнику руку.

— Ну, ступай с Богом, — ответил тот и перекрестил Лапина.

Вечером Иван встретился с Агеевым и рассказал все новости, которые накопились у него за день.

— Ну, и как, — спросил Марсель, — тяжело с батюшкой разговаривать?

— Тяжело. Взгляд такой, будто насквозь тебя видит. Пришлось рассказать пару историй, которые нам повредить не смогут. Подаркам моим сильно обрадовался. Только я не понял чему больше, то ли иконе, то ли деньгам.

— А где ты на самом деле взял икону?

— На пепелище её нашёл, когда деревеньку сожгли. Как цела осталась, сам не знаю.

— А чего же правду не сказал?

— Нее, вдруг ещё бы подумал, что деревенька та была православная. С пиратами как-то спокойней.

— Ну, раз тебе спокойнее с пиратами, пусть так и будет. Кстати, а ты знаешь, что батюшка ко мне сегодня приходил и просил твоих охранников угомонить?