Прорвёмся!

Виктор получил эту информацию от своих осведомителей третьего июня вечером. Времени для подготовки совершенно не осталось, а предпринимать что-то было необходимо. Виктор хорошо знал, на что способен Пронькин и его подельники. Он проворочался в постели всю ночь, но всё же придумал план действий. Однако утром пришлось менять всё на ходу: оказалось, что операция направлена против его отдела и имеет целью дискредитацию Виктора.

С утра четвёртого июня Виктора пригласили в кабинет директора филиала банка, где в присутствии господина Пронькина от старшего кассира он получил пять пачек облигаций муниципального жилищного займа. В них всего содержалось десять тысяч штук бумаг номинальной стоимостью десять тысяч рублей каждая. Одновременно он получил проспект эмиссии этих облигаций, подготовленный мэрией Питера, и распоряжение мэрии о включении Дойче Банка в число распространителей этих облигаций среди предприятий и частных лиц города.

— Господин Новиков! С большим трудом благодаря связям и стараниям господина Пронькова наш банк стал участником этой пилотной акции. Для нас она очень важна и выгодна: во-первых, премия банка составит до пяти процентов от стоимости распространённых облигаций в зависимости от срока выполнения, а, главное, во-вторых — от успеха этой операции банк может стать постоянным участником этих акций. Что сулит банку получение в будущем очень большого дохода от этой операции с ценными бумагами. Мэрия наметила строительство целого района девятиэтажных домов в Девяткино, финансируемых средствами от продажи этих облигаций,— проговорил директор филиала Дойче Банка. — Я понимаю, что эта работа для Вас является большой неожиданностью, однако нами уже получено согласие головного офиса банка на её проведение. Временя на подготовку к ней совсем нет, поэтому я считаю, что премия в три процента при продаже всех облигаций — отличный показатель. Возьмите у меня также несколько подписанных договоров на продажу облигаций. Думаю, это позволит ускорить их реализацию.

— Не понимаю, для чего Вы передаёте мне эти облигации? У меня в отделе имеется всего один сейф для хранения ценных бумаг, да и то он полностью занят документами. Не лучше ли их отдать в хранилище?

— Не волнуйтесь, мы это уже предусмотрели: через час привезут специальный сейф, который будет установлен в Вашем кабинете. В нём Вы сможете хранить и эти облигации, и облигации других выпусков и эмиссий,— улыбаясь, произнёс Пронькин. — Хранилище полностью занято. Там сейчас нет места для облигаций. Да и Вам удобнее будет работать, если распространяемые Вами облигации будут находиться под рукой. Все помещения банка, как Вам известно, находятся под охраной, поэтому за сохранность облигаций, находящихся в сейфе, можете не беспокоиться.

Виктор вызвал свою помощницу, и они с ней вдвоём в присутствии старшего кассира приняли облигации на ответственное хранение. К этому времени уже установили дополнительный сейф, и облигации были перемещены туда.

"Теперь мне ясно, что задумал Пронькин. Если завтра утром я не обнаружу этих облигаций в сейфе — виновным в их исчезновении буду я, так как принял их на ответственное хранение. А их стоимость эквивалентна миллиону долларов. Мало того, что мне придётся возмещать их стоимость, так ведь ещё и за решётку посадят лет на десять. И хана всем моим планам. Что же делать?"

Глава девятая.

Виктор распорядился, чтобы помощница срочно составила реестр полученных облигаций, передал ей ключ от сейфа и сказал, что отправляется на поиск клиентов по своим связям. На самом деле Виктор связался с банкиром того банка, при котором раньше была создана инвестиционная компания, в которой работал господин Белов, которая была год как ликвидирована, и договорился о встрече. Уже через час он вошёл в кабинет банкира.

После приветствий и недолгого разговора о погоде и здоровье, Виктор перешёл к сути дела.

— Анатолий Васильевич, как Вам известно, я занимаю должность начальника отдела ценных бумаг филиала Дойче Банка в Санкт-Петербурге. Наш банк был включён в список банков, занимающихся распространением облигаций жилищного займа, выпущенного мэрией. У нас имеется этих облигаций на десять миллионов рублей. Работников в моём отделе немного, знакомств среди потенциальных покупателей мало, поэтому распространять эти акции мы будем долго. Но дело это очень выгодное: премия — пять процентов от суммы продаж. У меня имеется следующее предложение: давайте распространять эти акции вместе! Например, пополам или даже Вы — семьдесят процентов, я — тридцать. Или другие пропорции. Но имеется одно условие: Вы должны оплатить полученные от меня облигации немедленно по получению за вычетом своего бонуса.

— Интересное предложение. Не скажете, как Ваш банк смог войти в список банков, работающих по этому проекту с мэрией?

— К сожалению, это закрытая информация.

— Хорошо. Вы правы, я могу продать все Ваши облигации за два — три дня. Имею готовых покупателей. У меня встречное предложение: я немедленно покупаю у Вас все облигации с премией в один процент.

— Премия в три процента и гарантия, что я буду постоянно привлекать Ваш банк для распространения следующих выпусков облигаций жилищного банка на аналогичных условиях. Разговор идёт о миллиардах рублей. Тем более Вы отлично понимаете, что если мой банк занимается первичным размещением облигаций, то купив их у меня на предложенных условиях, Вы переходите сразу на вторичный рынок и можете продавать их не по номиналу, а за такую цену, по которой договоритесь с покупателем.

— Когда Вы готовы передать мне все облигации жилищного займа?

— В течение часа. Но при условии оплаты их сегодня же.

— Согласен.

— Вот стандартный договор купли/продажи облигаций уже с подписью директора. Проставьте в нём количество продаваемых облигаций и цену покупки. Я подожду, пока Вы его подпишете, и на Вашем автомобиле с Вашим представителем мы отправимся в мой банк, где я передам ему облигации. Обратите вниманием на санкции за задержку сроков исполнения: они одинаковы для продавца и покупателя.

Через час Виктор передал старшему кассиру Банка-покупателя по доверенности десять тысяч облигаций, а ещё через час получил сообщение о переводе денег за них на счёт Дойче Банка. Поступление их ожидается завтра до трёх часов дня.

"Теперь можно связаться с господином Зомме и проинформировать его о ситуации с облигациями в банке. Также надо получить его согласие на подачу заявления в ФСБ о готовящейся краже из банка."

Разговор с господином Зомме состоялся, и Виктор получил разрешение на сотрудничество с ФСБ.

Ночью Пронькин с подельниками был задержан при изъятии из сейфа обманки: пяти пакетов облигаций, положенных туда Виктором по совету сотрудников ФСБ.

* * *

Из Германии по интересующему Виктора вопросу — ни слуху, ни духу. Интересоваться об этом у Герхарда Зомме Виктору было не с руки: как бы не поставить человека в неудобное положение. На работе всё — без изменений. Аналитика, отчёты, предложения по инвестициям в Россию.

Единственное событие: Виктор получил письмо с угрозой убийства. Теневым руководителям Пронькова стало известно о его роли в задержании их подопечного. Самое главное: этим была сорвана давно подготавливаемая операция по краже средств из хранилища филиала Дойче Банка. И прощать этого Виктору никто не собирался. Виктор немедленно поставил в известность об этом письме Рихарда Зомме.

Наконец наступил долгожданный отпуск.

Не теряя ни одного дня, Виктор прилетел в Германию и оказался в собственном доме в Ханау. Долго ждал он этого события! Первые дни просто обследовал доставшуюся ему недвижимость, залезая в самые укромные уголки. Всё было интересно, всё не так, как привык видеть в России. Через неделю понял, что дом ему нравится, а потом почувствовал какой-то непонятный отклик от дома: вроде бы удовлетворение, что появился хозяин, который дом полностью устраивает. И начались непонятные сны.

"Это же надо! Цветные сны! Простые, чёрно-белые сны для меня и то — редкость. А тут во сне вижу целые фантастические истории, в которых я не просто зритель, а главный участник! То я где-то в Германии что-то строю, то в Швейцарии работаю в банке и на бирже, то в России: совсем малолетка, иду с бабушкой в церковь креститься ... Интересно! Завлекательно! Одно плохо: совершенно не хочется, чтобы это случилось со мной на самом деле. Не моё это. Чувствую, не моё! Явно перечитал немецких фантастических романов на ночь. Сейчас это очень модной литературой стало в Германии. А я чуть не каждый день новый покупаю! Да на ночь читаю."

Виктор потянулся и встал с кровати. Небольшая зарядка, душ, завтрак — и пора приступать к тому, что давно хотелось сделать, да что-то постоянно мешало.

Он вышел на улицу и медленно направился в сторону муниципалитета в местный архив. Вчера ему позвонили оттуда и сообщили, что запрошенные им документы подобраны, и он может прийти и познакомиться с ними, предварительно перечислив деньги за эту работу на счёт архива. Деньги он, конечно, перечислил, и теперь всё ближе подходил к месту, где рассчитывал узнать историю дома, в котором жил.

Виктора провели в отдельную комнату, где вручили толстую папку, содержащую копии всех имеющихся в архиве документов так или иначе связанных с домом и его хозяевами, жившими в нём со дня строительства.

— Господин Новиков. Можете ознакомиться с запрошенными Вами документами. Если после ознакомления захотите их приобрести в собственность, то скажите об этом служащему архива. Он подскажет, как это можно сделать.

— Я предпочитаю сразу купить эти бумаги и уже дома знакомиться с их содержанием. Мне так будет удобнее.

— Хорошо. Берите папку и идите за мной. В кассе оплатите пятьдесят марок — и можете забирать документы.

Виктор внёс деньги в кассу и вышел из архива. Тревога не покидала его с момента, когда он решил выяснить, что же за дом он купил так неожиданно для себя полгода назад.

* * *

В кабинете Виктор положил папку на стол. Рядом лежала пачка белой бумаги, карандаш и стёрка. Он развязал завязки на папке и выложил пронумерованную синими чернилами в правом верхнем углу стопку отксеренных листов с рукописным и печатным текстом. Всего 31 лист.

Первый лист датировался 1896 годом и содержал зарегистрированную властями Ханау купчую на покупку земли неким герром Вильгельмом Прустом, юнкером, прибывшим из Пруссии, где он продал принадлежащее с восемнадцатого века его семье поместье.

Далее: разрешение ему же на строительство дома на купленном участке земли по представленному проекту. Затем шло несколько официальных бумаг, разрешающих Прусту заниматься некоторыми видами банковской, биржевой и промышленной деятельности.

Следующим документом была справка о продаже Прустом участка с домом купцу Курту Ханцелю в июле 1899 года. После этого следы герра Пруста теряются на просторах Германской империи.

Купец перевёз свою семью в дом в сентябре 1899 года, поэтому счастливо избежал первого официально зафиксированного удара молнии во двор своего дома. Сторож, находящийся в этот момент в доме, прибежал в полицию Ханау и рассказал об этом случае. Полиция осмотрела место удара молнии и составила официальную справку об этом событии, которая также оказалась в папке с документами. Сторож не пострадал, дополнительного расследования не проводилось.

Семья купца прожила в этом доме вплоть до 1914 года, когда продала его некому Вилли Фросту — мелкому промышленнику, имеющему заводик, выпускающий металлическую посуду. В отдельной справке отмечено, что в грозу, произошедшую в 1924 году, молния опять ударила во двор поместья, но в доме никого не было, и никто не пострадал. Фрост с семьёй прожил в этом доме до 1949 года, пока не был убит молнией во дворе своего дома. После чего семья срочно уехала из Ханау во Франкфурт-на-Майне и сумела продать принадлежащий ей дом только в 1950 году полковнику вермахта, вернувшемуся из плена в России.

Имелся и специальный документ, в котором господин полковник уведомляет семью Фростов о том, что ему известна судьба предыдущих хозяев этого дома и в случае каких-либо неприятностей, никаких претензий к ним он предъявлять не будет.

Семья полковника прожила в этом доме до 1975 года, когда он был продан новым хозяевам. Имеется справка о сильнейшей грозе, произошедшей в Ханау в 1974 году, когда опять молния попала в поместье, но никто не пострадал ввиду отсутствия там жильцов. Дом долгое время простоял без хозяев, пока не был приобретён в 1976 году новыми хозяевами и был опять выставлен на продажу в 1996 году, так как владельцы дома: пожилая супружеская пара боялись в нём жить, поскольку в 1999 ожидался очередной удар молнии в этот участок. Дом никто не хотел покупать и в 1998 году университет Франкфурта-на-Майне силами своих учёных обследовал участок земли и сам дом, но ничего необычного обнаружено не было, о чём было широко объявлено. Однако желающих приобрести дом не было.

Следующим хозяином дома стал Виктор.

"Значит, в течение ста последних лет один хозяин дома был убит молнией, а трое — избежали этой участи, вовремя продав дом и уехав из Ханау. Справка из университета подробно описывает все проведённые исследования участка и дома. В ней же дано заключение, что ничего, способствующего удару молнии именно в это место, не обнаружено: ни залежей железной руды, ни повышенной магнитной напряжённости поля, ни чего другого. И каким-то шутником от руки на последнем листе справки сделана приписка: "Если не считать того, что все поражённые молнией жители дома якшались с нечистой силой!" В этой справке приведён план участка с нанесёнными на него местами удара молнии. Все три точки вписываются в круг, радиусом в метр. Исследователи подчеркнули, что на этом месте они произвели раскопки, вырыв яму глубиной в три метра, но так ничего особенного не обнаружили кроме костей каких-то животных, пролежавших в земле несколько десятилетий. И вот как мне к этому относиться? Самое интересное, что моя интуиция не предупреждает ни о какой-либо опасности, исходящей от этого места. А ведь именно в этом году заканчивается двадцатипятилетний период, через который наблюдаются удары молнии в этом месте. Как же мне поступить? Начать раскопки самому? Забыть об этих трагических смертях? Или попробовать всё же поискать причину ударов молнии во двор моего дома, расширив участок поисков, взяв за его центр эту точку? Почему молнию к этому месту не могут притягивать силы, расположенные на некотором удалении от точки удара молнии, корректирующие направление этого удара? Почему-то такая мысль не пришла университетским учёным и дальше границы участка они свои исследования не проводили.

И ещё одна мысль: удары молнии во двор поместья происходят ровно через каждые двадцать пять лет! Вполне вероятно, что они происходили и ранее, только никто не удосужился это зафиксировать. Произошло это потому, что строительство поместья началось только в 1896 году. В то время этот участок находился практически за территорией Ханау, и никого не интересовало, что происходило на этой земле ранее. Этот феномен: "двадцать пять лет между ударами молний в одно и то же место" сотрудники университета также почему-то не исследовали.