Властелин бумажек и промокашек

— А подменил его молодой Илья Захаров, подвизавшийся ранее в канцелярии, — вспомнил Химик, — с Наследником на войну полдворца укатило. Шанс отличиться для юнцов. Николаю он все расскажет и покажет, но маманьке шепнуть все же стоит про намечаемую экскурсию. Сам знаешь, она любит всё контролировать.

— Безусловно, — согласился Историк, — думаю ко второму обеду она уже прикатит из Зимнего. Все равно основная нагрузка по работе Красного Креста лежит на действующей императрице.

Под ухом Николая раздался шепот Радцига: "позвольте, ваше высочество, вручить вам новый ключ" и из рук камердинера ключ перекочевал к царевичу.

Все по плану, — сказал довольно Историк, — гвоздь загнули английской буквой эс, ключ в руках профессионала, наш новый ключ у нас, мамка ожидается через пару часов. Пойдем что ли географию учить?

— Зачем географию знать — ямщику сказал, довезёт, — начал было зубоскалить Химик, но был сражен ответным доводом.

— Чтобы враги от нас не убежали, — поставил точку Историк.

— Жорик, — вкрадчиво произнес Николай, — а ты хотел бы знать куда птички улетают зимовать? Александра Петровна нам сейчас на географии все расскажет.

— Подлиза, — фыркнул Химик.

— Ретроград, — не остался в долгу Историк.

Жорик кинулся к глобусу в кабинет, а Володька, проходя мимо Николая, наклонился и тихо пообещал, что даже если проиграет в споре в следующий раз, то без знания на что уходит его желание ничего не будет делать.

— Растет мушкетёр, — оценил его позыв Химик.

— Ладно уж, — сблагодушествовал Историк, — операцию "Письмо" по Кулаеву проведём через него и его брата Константина из Первой классической Санкт-Петербургской гимназии.

* * *

— Маменька, а правда, что Ханс Кристиан Андерсен про тебя сказку "Принцесса на горошине" написал? — встретил непосредственным вопросом возвращение Марии Фёдоровны Жорик.

— Было у короля три дочери: красивая, умная и добрая, — интерпретировал вопрос Историк, — ты из них какая?

— Но ведь она и красивая, и умная, — не согласился Химик.

— Да и кучера не выгнала, когда тот напился и упал со своего места, и даже запретила об этом говорить казакам из Конвоя, — внес дополнительную деталь Историк. — Просто Жорик маленький ребенок, нельзя же так откровенно лепить культ личности с помощью непревзойденного сказочника. Старшая ее сестра будет королевой Великобритании, но не особо счастлива в браке. Младшая забеременеет от лейтенанта кавалерии и замуж удачно выйти не сможет, а бастарда придется отдать другим родителям.

— Правда, — пошутила Мария Фёдоровна, — только я все равно тогда не умела читать. Вы читали сказки?

Немного суетясь АПешечка доложила, что прочитали "Гадкого утёнка" с целью выяснения истинных причин и ареала миграции пернатых. Затем по просьбе Жорика, что-то про маму, читали "Принцессу на горошине".

В советское время сказку считали иронической, — вспомнил Химик.

Обычный стресс-тест на настоящую принцессу, — произнес Историк, — был бы необычный — горошина фигурировала не одна и не под периной, а на ужин.

У нас был День скворечника, — отрапортовал Николай, — мы сделали две штуки для зимовки отставших и больных пернатых. У Володьки вышел самый красивый. У Жорика самый вместительный.

— Поэтому на твой не хватило материала, Ники? — посмеялась глазами Мария Фёдоровна.

Это был бы самый безрассудный поступок в моей жизни, — подтрунил над собой Николай, — начать работать. И не для людей.

Вместо ответа Мария Фёдоровна вгляделась в него пристально, и Историк мгновенно себя проклял: перегибаю, уж слишком ехидная шутка для особы королевской крови.

— Ники ты же сам всё придумал, — заступился за брата Жорик, — и достал инструменты.

— И залез на дерево, как самый ловкий, чтобы их повесить, — подтвердил Володька.

— Тоже мне работа, — подумали синхронно Историк и Химик, но для мальчугана, главным достоинством которого до этого была умильная мордашка и знание молитв — это был триумф самосовершенствования.

К такому же выводу пришла Мария Фёдоровна, прижав Николая к себе и чмокнув в гладенький лобик.

— Ну что, коллега, куем рубль не отходя от мамки, — выдал Историк.

— Даешь пять, — несогласился Химик, — на всякий случай.

— A ту лярэ инципэ (начни со своего очага, лат.), — заявил Николай, — маменька, я хочу больше знать об истории нашего дворца и окружения, о том как мы вознаграждаем своих преданных слуг. Позвольте мне поэкскурсировать с ребятами по дворцу?

— Хорошо, Ники, — Мария Фёдоровна приподняла брови, — с Александрой Петровной?

— Не хотим отрывать время от занятий, — сказал Николай, — пусть это будет в свободное от уроков время. И позвольте, проводить вас, маменька, до кабинета?

Очень толстый намёк, что ему надо наедине переговорить с цесаревной.

— Ники, — благосклонно проговорила Мария Фёдоровна, — Хиз грейтнисс вайд, хис вил из нот хис оун. Возьми меня под руку, мой кавалерственный сын.

— Што?! — запереживал Химик, — английский-то мы не учили!

— Это из Шекспира, — успокоил его Историк, — великие в желаниях не властны.

Николай гордо зашагал под ручку с мамой к лифту, этому антуражному монстру, ручному подъемному механизму Аничкова дворца, что тянули двое солдат.

— Я помню как в прошлом году летом, мы сидели с Жоржиком в Белой комнате для рисования в Фроденсборге, — сказал Николай, — был дивный вечер и бонна читала нам сказку от Ханса Андерсена. Потрескивал стенной камин сбоку от нашего столика. Пламя кидало причудливые отблески на угловые часы и казалось само время горит. А бонна все читала и шевелились тени на стене. Было так уютно, что когда ворвалась ты, вернувшаяся с папой после прогулки мерещилось, что вы спугнули сказку. Но ты обняла нас, усевшись на леопардовом диване, а папка сел в ногах, слушая бонну и стало ясно настоящая сказка только начинается.

Он перевел дух.

— Я знаю как на самом деле назвал свою сказку про вас, мама, Ханс Андерсен, — произнес Николай, — Де ниэ Орхундрес Муса (Муза нового века, дат.)

— Маленький льстец, — довольно ответила Мария Фёдоровна, — говори уже, что случилось? Я еще не настолько стара, чтобы провожать меня до кабинета.

— День рождения у Володьки скоро, — бухнул сразу Николай, — хочу его, как верного товарища, наградить томиком Александра Дюма.

— Дело верное, подарок нужен, — согласилась Мария Фёдоровна, — от слов расти большой, тянись верстой, прибытку не будет. Десяти рублей достаточно, Ники?

— Да, — сказал Николай, — спасибо, ты всегда меня понимаешь. И склонившись к ее руке обозначил поцелуй.

* * *

Буфетчик Илья Захаров был похож на молодого Стива Мартина. Высокий блондин с зачесанными назад волосами, уложенными маслом. В глазах вместо смешинки — почтительность. Левая рука машинально теребит нижнюю пуговицу на темно-синем фраке зильбединера. Правая угодливо показывает местные достопримечательности.

— Волнуется буфетчик, думает обобрать пришли, — оценил Химик, — для охоты на винные запасы мы маловаты, но на сладкое в самый раз.

Жорик уже зажевал первый персипан из предусмотрительно выставленной на поднос небольшой россыпи кондитерских и конфетных сладостей, что подготовил к встрече внуков императора и началу экскурсии Захаров, и выглядел первым, полностью счастливым ребёнком в девятнадцатом веке.

— Тоже мне бизон Хиггса, — фыркнул Историк, — мало насыплет дети будут недовольны, много — главповар. А еще мы спереть можем что-нибудь, как бы это глупо не было воровать у самих себя.

— Бизон Хиггса? — комично переспросил Химик, забыв о проблемах буфетчика, — это тот самый знаменитый бизон из отряда порнокопытных?

— Хедшот! — поднял воображаемые руки вверх Историк, — контр-террористс вин!

— Вообще, — сказал Химик, — камер-фурьер Руфим Фарафонтьев на его месте так не волновался. А ведь мало ли что: называется садовый павильон для хозяйственных предметов, а возьмешь какой-нибудь секатор французский — им кабанчика завалить можно.

— Ну да, — скептически отозвался Историк, — вот пойдем завтра в павильон Росси, знамёна, холодное оружие, снаряжение воинское, значки осматривать — вот тогда у него руки и затрясутся. Туда, после постройки павильона, весь военный арсенал дворца с 18 века сложили. Вроде там даже пушка завалялась старинная.

— Шерлокхолмим тут, а он просто молодой пацан вот и волнуется, — предположил Химик, — ну не ворует же он с первых месяцев как занял место.

— Это, ваши императорские высочества, Кофешенская часть, — бубнил Илья, — кофе, чай и шоколад готовятся для ваших высочеств именно здесь. Обратите внимание на серебряный самовар с рокайльным орнаментом, когда-то он принадлежал вашей царственной прабабушке.

— Шоколад! — радостно воскликнул Жорик, а Володька сделал хищную стойку.

— Парни, — проникновенно сказал Николай, — мы сюда не грабить пришли, а за историей. Давайте не будет пачкать липким шоколадом наши чистые руки. Илья Андреевич нам пару плиток положит к ужину, когда станем уходить.

— Совершенно так, ваше императорское высочество, — поспешил согласиться Илья. — А это обратите внимание Кондитерская часть. Она не так роскошна как императорская в Зимнем дворце и большую часть продуктов мы получаем оттуда.

— За конфетами и сладостями этой части всегда давка, — поделился знаниями Историк, — от графьев до главы Кабинета. Домой таскают для детишек. А мороженое... Да что я тебе рассказываю. Сегодня вечером опять будем кайфовать.

— Далее по диспозиции винный погреб, — произнес Захаров, — желают ли ваши высочества спустится и осмотреть оный? И покосился на мальчишек, дескать, ну что там интересного?

— Желаем, — твёрдо выразился Николай, — веди нас почтеннейший Вергилий!

Поскольку Захаров явно не знал кто такой Вергилий, комплимент прошел мимо. Открыв дверь к лестнице, ведущей в подвал Илья предупредил, что зажжет вначале лампы и только после этого позовет мальчишек. Он стал осторожно спускаться с лампой по кованой, чугунной винтовой лестнице и вскоре скрылся из виду.

— Вот так друзей и теряют, — комично и грустно сказал Николай.

Володька, до которого шутка дошла, неприлично громко для Сервизной засмеялся, а Жорик, раскрыв глаза, испуганно крикнул в темноту: "Илья Андреевич, ау, вы еще живой"?!

"Кхм", "ой", стеклянное звякание, глухой шум от удара об ящик и "Роскомнадзор", "Роскомнадзор" — целый набор звуков донесся тотчас же снизу.

— А что такое "Роскомнадзор"? — удивленно спросил Жорик.

Володька и Николай с ухмылкой переглянулись, инициативу взял на себя Николай.

— Есть люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают, — начал объяснять Николай, — а есть люди, которые чтобы они не делали выходит только хуже. Когда таких людей собирают в кучу — получается "Роскомнадзор".

— Ну, эй, — сказал Химик, — слово-то не ругательное, мы в начале пару раз так говорили

— Да, — согласился Историк, — но сейчас с нами ребёнок. Ты что, хочешь чтобы он с такого возраста узнал что такое "Роскомнадзор"?

— Счастливый Жорик, — позавидовал Химик, — как безмятежно детство в царской России.

— Никогда Жорик, слышишь никогда, братишка, — положил ему руку на плечо Николай, — не произноси вслух это ужасное слово на людях.

— Гоните это слово прочь, насмехайтесь над ним, — саркастически сказал Химик.

— Хорошо, Ники, — чуть испуганно прошептал Жорик, — а когда я вырасту?

— Да хоть в телеграмме кому пиши, — великодушно разрешил Николай, — к хорошим людям "Роскомнадзор" не прилипнет.

* * *

— По бумагам, старик Чукувер наш педиатр, кстати, из здешних ингридиентов ёрша лепит, — обмолвился Историк, — каждый день ему относят пару бутылок пива и каждую неделю по бутылке "Английской горькой"

Илья Захаров стоял в центре погреба и вещал о роли кваса в жизни современной России. Выбора предмета для спича у него особого не было, поскольку квас был единственным безалкогольным напитком. Посмотреть в царском погребе, конечно, было на что. Мёдовуха, квас, спирт, коньяк, пиво, вино, включая самый первый урожай вин от Абрау-Дюрсо.

— Но на самом деле, — продолжил Историк, — винный погреб — такая синекура. Воруют от лакеев до камер-фурьеров.

— Я ни разу не видел Чукувера пьяным, — подтвердил Химик, — запашка даже не припомню.

— Думаю и он, и большинство служивых бутылки, записанные на свой счет, банально толкают, — сказал Историк. — По рублику-два в день солидная прибавка к заработку. В 1911 году царский вагон, следующий в Крым с винными припасами, сошел с рельс. Большинство разбитых бутылок оказалось пустыми. Граф Бенкендорф , гофмаршал царского двора, чуть не самовыпилился узнав о таком позоре. Рвал и метал, начал расследование, но царь-тряпка, конечно же, всех простил.

— В общем, — подытожил Химик, — мы знаем, кто крышует все хищения — от сервизов, масла для ламп и золотых мундирных пуговиц до алкоголя из царского дворца. Час расплаты настал: пузырики украденного кваса стучат в мою голову!

— А это серебряная кладовая погреба, — величаво обвел нужный закуток эффектным жестом Илья Захаров, — в ней хранится сервизы, именные жетоны на бутылки и подарочные фляжки — все из серебра. Часть из них, из-за войны, осталась дожидаться в кладовой владельцев с фронта. Еще здесь кипятильник и кувшины со специальными фильтрами для воды, применявшейся при мытье серебряной посуды.

— Так-с, вижу искомый предмет, — возбужденно произнес Историк, — а может сейчас авантюру закрутим?

— Почему? Ты клептоман что ли? — возмутился Химик

— Расклад такой, — объяснил Историк, — чтобы добраться до погреба придется вскрывать заднюю дверь Сервизной, потом погребную и могут помешать патрули. Или через переход в дворец, но тут уже три двери надо осилить. Со стороны парадного въезда у Невского вскрывать абсолютно не вариант — там стоит караулка. Легче всего, сейчас отвлечь Илью и хапнуть по-быстрому. Даже репутацией в случае обнаружения не рискуем: так, дети просто пошалили. Я же думал фляжка большая, а она грамм на триста, изогнутая и плоская, легко влезет за голенище нашего сапога.

— И что, — скептически спросил Химик, — кого ты под танк бросишь?

— А что есть варианты? — улыбнулся Историк и с хрипотцой исполнил, — Аничковский дворец, ветер северный, Володька с Коломны, пальцы — веером

— Это не круто, бро, — с укором сказал Химик, — пацана подставлять.

— Тебя походу сильно бесит, когда кто-то говорит, что идеальных людей не бывает, — не удержался Историк, — уронит он жалкую бутыль с квасом, делов то! Лучше уронить чем стащить, нет?

— И то, и другое плохо, — дипломатично ответил Химик, — но мы знаем почему идем на это, а он — нет. Использовать втёмную — это неправильно.

— Друже, — трогательно выговорил Историк, — есть тайны, которые убивают. Готов Володьку на такое подставить?

— Ну почему, — с тоской спросил Химик, — почему благие намерения всегда заканчиваются каким-то тривиальным злодейством?

— Потому что их пытались осуществить глупые люди, — рявкнул Историк, — а мы не такие. Слыхал что Пушкин говорил: гений и злодейство несовместимы! Соберись, тряпка!