Бенедикт осклабился.
— Так все же были или являются, Карл? Я ведь не просто так спросил, многого ли ты мне еще не сказал? Ты назвал мои идеи безумными, но мысль о хаффрубах тебя не удивила. Да и мысль о магии, как я погляжу, тоже, — Бенедикт медленно подошел к столу начальника и оперся на него руками, внушительно поглядев на старика. — Настало время выдать мне еще кое-какие сведения, мой друг. За весь наш разговор ты проявил удивление лишь раз, когда узнал о способностях Мальстена Ормонта, обо всем остальном ты был прекрасно осведомлен. Выкладывай. В Культе ведь имеются сведения и о гнездах хаффрубов, и о некромантах, так ведь?
Карл Бриггер неуверенно пожевал губу.
— Ты когда-нибудь бывал во Фрэнлине? — вздохнув, спросил он.
— Не доводилось.
— Фрэнлинское отделение Культа уже много лет передает в Крон отчеты о деятельности двух семей хаффрубов, давно поселившихся в городе. Горожане заключили с этими существами мирный договор, похитители кожи охотятся только за… странниками, местных не трогают.
Колер изумленно изогнул брови.
— И наши жрецы предпочли просто закрыть на это глаза?
— Ты не путаешь нас с охотниками на иных, Бенедикт? — недовольно проворчал Бриггер. — Хаффрубы — сильные стражи города, вдобавок, они умеют сотрудничать, приносят множество полезных сведений. Нашим людям при наличии мирного договора не было никакого смысла уничтожать этих существ.
— Ясно, — отмахнулся Бенедикт. — А некромант? Тоже есть на примете, как я понимаю? Много их, вообще, осталось?
Старик опустил голову.
— Немного. На материке у нас есть сведения только об одном. Знаем еще о троих: в Ярле, Каливере и Сарезоре, но с ними у нас нет как таковой связи.
— А с тем, что на материке, есть? — прищурился Колер.
— Его зовут Ланкарт. Представился только именем. Из всех известных нам некромантов он, если так можно выразиться, самый юный — практиковать начал, когда массовые гонения на магов смерти совсем стихли. Культ об этом узнал, направил жрецов для переговоров, и после совещания было принято решение позволить некроманту практиковать на определенной территории. Никому из монархов о его существовании не сообщалось.
Бенедикт криво ухмыльнулся.
— Позволь угадать: ему, разумеется, сказали, что гонения на него не начнутся, но он будет обязан оказать Культу посильную помощь по первому зову?
— На твоем месте я бы стер эту язвительную улыбку с лица, — недовольно сдвинул брови Бриггер. — Знания некромантов весьма обширны, и многие из нас были убеждены, что стирать их с лица Арреды полностью есть решение глупое и неверное. К слову, услугами Ланкарта до этого дня никто и не думал воспользоваться, ты — первый жрец, кому они понадобились.
Бенедикт примирительно приподнял руку, чувствуя, как его начальник начинает выходить из себя.
— Я понял тебя, Карл. К слову, в моем вопросе не было и намека на язвительность, ну да боги с ним! Итак, где я могу найти господина Ланкарта?
Бриггер вздохнул.
— Есть одна безымянная деревня в Карринге, в Сонном лесу, почти у самой границы с Нельном. На картах она не обозначена, но у нас есть ее точное расположение, — кивнул он, тут же изучающе посмотрев на Колера. — Намерен отправиться к нему?
— Как только закончу здесь дела с Советом. Надеюсь, я могу рассчитывать на твое содействие?
Старик кивнул.
— Сначала я хочу увидеть, как именно ты намереваешься работать с Советом. Представишь план действий, я свяжусь с членами комиссии, и тогда решение о том, оказывать содействие, или нет, будет принято. Пока я лишь могу сказать, что не буду препятствовать твоей работе, но о посильной помощи, особенно о денежных вложениях в столь рискованную операцию, говорить рано. Знай, если бы речь шла только обо мне одном, я бы поддержал тебя, но на мне ответственность за всю организацию, Бенедикт, и здесь скоропалительных решений принимать нельзя.
Колер плотно сомкнул челюсти, однако Бриггер кивнул и приподнял руку, заговорив раньше, чем Колер успел что-либо возразить.
— Думаю, на этом наш разговор следует завершить. Вам со спутником необходимо отдохнуть с дороги хотя бы несколько часов. А после — сможешь приступить к работе, как сочтешь нужным. Договорились?
Бенедикт глубоко вздохнул и согласился, поняв, что спор, начавшись, может в действительности затянуться надолго, а без нужных сведений от Ренарда и Иммара должной практической пользы это не принесет.
— Хорошо. Пожалуй, ты прав.
— Вот и славно. Ступайте. Ваша комната на третьем этаже, дежурный проводит вас, распоряжение у него имеется.
— До скорой встречи, — небрежно бросил Колер, направившись к двери.
Киллиан, поднявшись со стула, поспешил за наставником, попрощавшись со старшим жрецом головного отделения лишь коротким кивком.
* * *
Грат, Малагория
Шестой день Реуза, год 1483 с.д.п.
Когда небо Грата с наступлением заката окрасилось в свою пламенную с розовыми проблесками гамму, Бэстифар неспешно переступил порог небольшого шатра, который занимали Райс и артисты его команды, часть из которых при сегодняшнем знакомстве с Мальстеном решили последовать примеру возмутившегося гимнаста и покинуть малагорский цирк.
Райс стоял ближе других ко входу в шатер и первым обернулся на звук шагов принца, тут же вздрогнув при виде него. Никогда прежде Бэстифар шим Мала не давал волю своим силам иного в отношении артистов, но сейчас решившие уйти циркачи не имели ни малейшего понятия, будет ли аркал столь же милостив с ними.
— Ваше Высочество, — почтительно кивнул Райс, отступая на шаг от нежданного посетителя.
— Как я погляжу, вы не стали тянуть со сборами, — констатировал принц, сложив руки на груди. Голос его казался спокойным или даже равнодушным. Похоже, некоторые артисты именно так и восприняли тон Бэстифара, а потому заметно расслабились, однако Райс не мог прогнать недоброе предчувствие, притаившееся внутри и заставлявшее его нервы натягиваться подобно струне.
— Мы… подумали, что не стоит более злоупотреблять вашим гостеприимством, — со всем должным почтением отозвался Грийр, младший брат Райса. Из всех присутствующих здесь он первым поддержал инициативу взбунтовавшегося против данталли гимнаста и решил также покинуть малагорский цирк.
Бэстифар понимающе кивнул.
— Что ж, ваше решение на моем гостеприимстве не сказалось бы никоим образом, — с добродушной улыбкой развел руками он, чем вновь заставил Райса нахмуриться: нечто в этой самой улыбке — неуловимое, неявное — отчего-то по-настоящему пугало, хотя внешне принц не демонстрировал ни агрессии, ни злости, ни даже недовольства или простой обиды в отношении покидающих его труппу артистов.
— И все же мы не хотели стеснять вас… — повел плечами Грийр.
— Глупо было тянуть с уходом, Ваше Высочество, — чуть прищурившись, склонил голову Райс, с напускным спокойствием выдерживая взгляд аркала. — Кукловод, который вполне мог превратить нас в вечных марионеток, любезно отпустил нас и позволил самим решать свою судьбу. Стоит поспешить, пока он не передумал.
Пожиратель боли заинтересованно посмотрел на циркача. Райс сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу от этого пронизывающего взгляда. Пара секунд молчания, повисшего в шатре, когда никто из артистов был не в силах даже пошевелиться, казалось, растянулась на несколько застывших вечностей, и, лишь когда Бэстифар, наконец, нарушил тишину, время возобновило ход.
— Знаешь, Райс, ты ведь довольно давно работаешь в моем цирке. Когда вы с братом только пришли, я успел повидать более умелых артистов, чем вы двое, однако взять в труппу решил именно вас. Знаешь, почему?
Циркач напряженно качнул головой, понимая, что не может позволить себе издать ни звука, ведь голос его — он знал — при первом же слове пронзит предательская дрожь. Аркал криво ухмыльнулся и кивнул.
— Мне пришлась по вкусу ваша с братом манера держаться. Особенно твоя. Ты всегда был смельчаком, Райс. Новатором. Бунтарем. Если честно, мне нравилось наблюдать, как именно эти твои качества толкали тебя к совершенствованию твоего мастерства. Однако эти самые качества неизменно сопровождала несокрушимая гордыня. Ты всегда чувствовал себя мастером, Райс, и тебе показалась невыносимой одна лишь мысль, что тобою во время представления будет руководить кто-то другой. Даже не так: тебе претила сама идея, что кто-то может знать лучше тебя, как сделать представление зрелищнее и насыщеннее. Это жадность и самовлюбленность, мой дорогой друг, и эти качества ты привил всем тем, кто уходит с тобой.
Циркач едва заметно побледнел и напрягся сильнее прежнего.
— Ваше Высочество, я чувствую себя весьма глупо, — нервно усмехнулся он. — Я понимаю все слова, которые вы произносите, но, мне кажется, не слышу, что именно хотите ими сказать.
Бэстифар улыбнулся: реакция артиста, похоже, была именно той, на которую он надеялся. Или рассчитывал — трудно было судить наверняка.
— Ты всегда умел подобрать наиболее точную формулировку, — кивнул принц. — Это также было одним из моих любимых качеств в тебе. Я хочу сказать, что мне горько расставаться со столь ценными людьми…
— Ваше Высочество, при всем нашем почтении, — покачал головой Райс, — о том, чтобы работать в цирке под контролем данталли, для нас не может быть и речи.
— Я знаю, знаю, — примирительно приподнял руку аркал. — Я вовсе не собирался просить вас остаться. Напротив: теперь я и сам считаю, что это невозможно.
Райс недоверчиво изогнул брови, беспомощно обведя глазами своих друзей, однако ни в ком из них не нашел подсказки, как реагировать на слова принца.
— Вы всецело продемонстрировали, насколько вам претит идея работать под контролем данталли. Даже если бы вы решились остаться теперь, я не сумел бы принять вас обратно: Мальстен счел бы такую работу недобровольной, а я бы каждый раз думал о том, сбежите вы после очередного представления под покровом ночи или нет. Знаете ли, мне не нравится занимать свое время подобными размышлениями, особенно с завидной периодичностью.
Райс прерывисто вздохнул: предчувствие, что ждать от пожирателя боли не следует ничего хорошего, еще отчетливее застучало в его висках.
— Но переживать вам не придется, — многозначительно кивнул он, напомнив, — мы ведь уходим.
— Верно, — аркал нарочито задумчиво поджал губы, тут же вновь растянув их в улыбке — на этот раз невеселой. — Но здесь у нас возникает другая проблема, друзья. И она касается не только вас.
Выждав несколько мгновений, Бэстифар, задумчиво соединив подушечки пальцев, принялся неспешно расхаживать по шатру из стороны в сторону.
— Скорее, эта проблема касается нашего кукловода. Мальстена. Видите ли, иногда он проявляет жесткость там, где надо проявить милосердие, и наоборот: недавно он собирался лишить жизни сильно насолившего ему человека, и я этому помешал, потому что с той смертью могло быть сопряжено много проблем. Сегодня же он проявил милосердие и позволил вам уйти из цирка, а ведь за этим также неизбежно последует множество неприятностей. Слухи, которые вы можете распространить, к примеру, за границами Грата или даже за границами Малагории, могут существенно навредить моему дорогому другу, а этого мне допустить никак нельзя. К тому же я хотел, чтобы о работе нашего художника знала труппа, но не вся Арреда.
Глаза всех присутствующих циркачей округлились от резко накатившего опасения.
Райс набрал было в грудь воздуха, чтобы возразить, но тут же повалился наземь, подавившись собственным вскриком, когда ладонь аркала засияла алым светом. В следующую секунду остальные отпущенные Мальстеном на волю циркачи также упали замертво.
Сияние вокруг руки пожирателя боли тут же погасло, и он изумленно замер, пытаясь осознать, что видит перед собой шесть безжизненных тел. В мыслях его все еще мелькало возможное развитие этого разговора: долгие уверения в том, что Райс и его команда пообещают никогда никому не рассказывать, почему ушли из малагорского цирка; затяжной спор о том, что данное обещание не будет подкреплено никакими гарантиями (кроме, разве что, отрезанных языков, однако при том, что Райс и часть его друзей были обучены грамоте, Бэстифар на такое бессмысленное зверство был идти не готов); утомляющие мольбы о пощаде и неизбежно следующий за этим финал. Изменять свое решение аркал не планировал — он изначально шел в этот шатер с определенными намерениями, утвердившимися в тот самый момент, когда Райс и часть его команды сказали свое последнее слово на арене. И все же в мыслях принца в свете столь стремительного развития событий осталась некоторая незавершенность, от которой было весьма непросто избавиться. Возможно, виной этому чувству послужила столь быстрая смерть циркачей? Ведь обыкновенно договаривать свои мысли пожирателю боли приходилось уже в процессе воздействия, перекрикивая стоны, вырывающиеся из груди жертв. А на этот раз все обстояло иначе.
Бэстифар был искренне удивлен, что убил «дезертировавших» артистов так быстро, лишь передав им на секунду ту самую расплату, которую впервые забрал у Мальстена в дэ’Вере. Люди были неспособны даже несколько мгновений переносить столь сильную боль, и Бэстифар невольно поражался тому, сколь сильной выдержкой наделены данталли — особенно Мальстен Ормонт, который, испытывая такие страшные муки, думал лишь о том, чтобы не привлечь внимание криком.
Размышления принца прервал неожиданно вошедший в шатер командир кхалагари Отар Парс.
— Ваше Высочество, если позволите… — начал он, осекшись на полуслове при виде остекленевших глаз мертвых циркачей. В следующую секунду он выхватил из ножен меч и приготовился к атаке некоего неизвестного противника, который мог угрожать представителю царской семьи.
Бэстифар поджал губы, разведя руками.
— Отар, — произнес он, кивнув в знак приветствия, — ты вовремя. Оружие можешь убрать.
Командир кхалагари недоуменно уставился на принца, однако уже через мгновение поспешил выполнить приказ.
— Что здесь произошло?
— Весьма досадное событие, — пожал плечами Бэстифар, — повлекшее за собой смерть этих замечательных артистов. А теперь необходимо убрать отсюда их тела и похоронить, как подобает. Я надеюсь, ты и твои люди, Отар, поможете мне организовать эти похороны без особенного шума? Не хочу, чтобы безвременная кончина этих чудесных циркачей стала достоянием общественности: пусть люди запомнят их живыми.
