Les

Я начертил сперва крест и указал на прямой угол. А затем на его основе начертил треугольник и опять квадраты. Теперь же чёрные снова приняли свою изначальную позу истуканов. Но только на секунды. Вновь засуетились. На нас со Светлой внимания и не обращали. Пользуясь моментом, девушка стала потихоньку отступать.

— Не бойся, милая, теперь они нам плохого не сделают.

Возможно, мой голос, а может, они просто закончили обсуждение, но в мозгу снова возникли слова.

— Приходи! Завтра! Сейчас!

— Как это? Завтра или сейчас?

— Сейчас есть! Сейчас! Завтра приходи!

— А-а! Может завтра, но в это же время? — Догадался я.

— Приходи!

И мои новые знакомые разом повернулись и скрылись в березняке.

Повернули домой и мы со Светлой. Но идти не могли. Ноги не держали. Во всём теле появилась дрожь. Я обмяк и уселся прямо на свои чертежи. Ну, прямо как Аристотель. Мне даже смешно стало. Так мы и сидели, и смеялись как ненормальные.

Домой мы вернулись довольно поздно. На подходе к деревне встретили толпу угрюмых мужиков с дубинами. Но, увидев нас, просияли и с радостью кинулись нас обнимать, словно встретили лучших друзей после очень долгой разлуки.

Оказалось, корневики заметили свежие следы Чёрных людей, а тут ещё и мы пропали. В деревне решили, что нас постигла судьба предыдущих жертв этих странных существ. Но, на всякий случай пошли на поиски.

Распрощавшись со своей спутницей, я пошел обо всём рассказывать Веку.

— Я ничего не понял! — Заявил Век. — Ты забыл, я ничего этого не знаю. И слова, что ты произносишь, мне чужды. Но я понял главное. Ты сумел договориться с Чёрными! Но, может, это просто тебе кажется? Сам же говорил, что для тебя встреча с ними была потрясением. Может, не в себе был и всё пригрезилось?

— А вот завтра схожу на встречу, и если они вновь будут там, значит, действительно, сумел их понять. А они — меня!

— Никуда ты не пойдешь! Может быть, они заколдовали и тебе втемяшилось, что они зовут. На самом деле заведут к себе, как не раз уже бывало с нашими родичами.

— Чего же они сразу не забрали? Ведь могли! Да к тому же, они обычно девушек забирали, а не мужчин. А на Светлу сейчас даже внимания не обратили.

— Не знаю! Такого на нашей памяти не было. И я просто боюсь. Я не знаю что делать!

Он стоял сгорбившись и выглядел постаревшим.

Только сейчас я понял, что случилось. Нет не неожиданная встреча тому виной. Всё дело во мне. До моего появления вождь был абсолютным авторитетом, все его слушались. Более того, сам вождь всегда знал что, когда и как нужно делать. С моим появлением в этом роду, он внезапно растерялся. Весь его старый опыт оказался ничем, по сравнению с тем, чего я могу легко сделать. И он не мог понять, что это новое принесет людям. Поэтому, потерял главное для вождя — веру в себя. Бедняга, он не знал, что теперь говорить своим опекаемым людям. Пока ему верили по-прежнему, но чем дальше, тем меньше он оставался вождём.

— Знаешь, Век! Судьба привела меня сюда, и, если надо, заберёт отсюда. Тут уж спорь с ней или нет — не изменишь. Просто нужно верить, что всё, что ни делается — всё к лучшему!

Вождь молчал и не смотрел на меня.

Ночь прошла без сна, и весь следующий день я с нетерпением ждал семи часов. Времени, во сколько произошла прошлая встреча. Вчерашний мешочек со стёклянными шариками так и остался нетронутым. И ребятня меня не беспокоила. Либо вновь испугались меня, либо понимали, что ни сказать им нечего, ни утешить не смогут. Просто ждали, что же будет дальше. Как и я.

На стеклянную поляну я пришёл раньше времени, но мои вчерашние знакомые уже были тут.

— Ты — человек! — Ошарашили они меня.

— Конечно, человек. А вы это только сейчас поняли?

Но на вопрос они не ответили и продолжали своё.

— Ты — слышать! Нас! Понимать — мало! Надо — много! Правда?

— Согласен. Конечно, согласен. Будем понимать друг друга, не будем врагами.

— Стой! Страх — нет! Хорошо!

— Ну, хорошо, так хорошо.

Один из них подошел ко мне вплотную и поднял над головой руки и...

Что со мной произошло, я и не понял. Показалось, что сквозь меня прошла молния. Хотя никакой молнии не было. Я перестал видеть слышать, а так же дышать и даже думать. Я перестал жить.

— Как вы себя чувствуете, Николай? — Послышалось как бы издалека.

— Хорошо, — услышал я свой собственный голос и понял, что всё же слышу. Затем, что всё же способен мыслить. А когда Чёрный человек отступил от меня, то и вижу, как и всегда. То есть, со мной ничего не произошло.

— Расскажите, что вы ощущаете?

— Ощущаю, будто меня разложили на атомы и вновь собрали. Но атомы в молекулы не соединили и я снова рассыплюсь.

— Не рассыплитесь. Смелее!

— Надеюсь. — Пролепетал я.

Действительно, всё было нормально. Если не считать, того что речь пришельцев стала полностью человеческой.

— Ага, — обрадовался я, — вот что вы сделали — научили слышать вас на своем языке. Это прекрасно. Теперь нам ничто не мешает общаться.

— Не обольщайся. Мы очень разные. Твой способ контакта чуть не привел вчера к твоей гибели.

— Как это?

— Вчера с нами был специалист по иным цивилизациям. Именно он распознал в тебе разумное существо.

— Мило! А то, что я с вами общался даже при минимуме слов, не говорит о разуме?

— Минимум слов понимают и звери. Но разума у них нет.

— Вообще-то да! Тогда что же убедило в моей разумности?

— Ты умеешь считать. Но более того, ты знаешь фокусы с пространством. Наши специалисты пришли к выводу, что многие цивилизации начинают свое умственное развитие именно с таких знаний.

— Благодарю покорно! Значит, мы, по-вашему, на низкой стадии разумности?

— Здешние обитатели — на очень низком. Если и разумны вовсе.

Я покраснел. Забыл, где я нахожусь. Ведь и для меня это первобытный век.

— Ты — из другого мира. Ты — другой.

— Что, правда — то, правда. Я действительно попал сюда случайно. Собственно, до того как попал сюда, в такие переходы даже не верил.

— Это говорит о том, что и твой мир ещё не далеко ушёл от здешнего. Расскажи про свой мир, откуда ты пришёл.

Я открыл, было, рот, но тут же захлопнул его.

— Знаете, вы пришли сюда из своего мира, вы можете, наверно и в мой мир попасть. Я бы не хотел, чтобы с ним что-либо случилось. Мне нужно верить, что вы ничего в том, моём мире не сделаете плохого.

— Расскажи нам про свой мир, и, если мы попадём туда, то узнаем и постараемся быть очень осторожными.

Снова покраснел. Тоже ещё, защитник цивилизации выискался. Их цивилизация, по всему видать, значительнее старше моей. Ведь и в той самой Ивановке, возле которой мы вели раскопки, бытовали легенды о Чёрных людях. Да и сейчас, кто им запретит туда попадать. Я согласился, но, прежде всего, попросил помочь самому вернуться домой. Их ответ меня не порадовал и даже удивил.

— Вернуться ты можешь всегда. Нужно только уметь правильно думать. Лес этот слышит твой разум и пропускает, когда ты правильно думаешь. Если нет — то возвращает.

Стыдно стало спрашивать как же это нужно "правильно" думать. Слава богу, только-только признали в тебе человека разумного, а ты тут же и спросишь, а как это думать?

Говорили мы долго. Рассказал и о Гагарине, и о полёте американцев на Луну, о вычислительных машинах, о транспорте и связи. Затем перешёл к культуре, а от неё к нашему быту. Всё это слушали как-то равнодушно. До того момента пока я не коснулся культовых зданий. Почему-то они их заинтересовали. Здесь они попросили рассказать поподробнее.

— Да что тут говорить? Есть ещё у нас люди, в основном старушки, которые ещё верят в бога. Я понимаю, им умирать страшно. Все мы жить хотим. Вот религия и успокаивает их, обещая вечную жизнь.

— Как у вас понимают слово "Бог" и означает "вечная жизнь"?

— Ну, вечная жизнь, это вроде, как сознание после смерти остается, но не в теле, которое хоронит, а оказывается на небесах. Мне хотелось добавить, что никаких "божественных небес" не существует. Космонавты и повыше поднимались. Но, почему-то, промолчал. Зато существ эта тема заинтересовала сильно.

— Сознание каждого человека попадает на эти "небеса"?

— Нет, старушки, да и попы, то есть служители церквей, где молятся богу, говорят, что не всякая душа, то есть, сознание, попадает в рай. Некоторые люди, вернее их сознание, после смерти попадает в ад. Это если люди при жизни были грешниками, ну, плохими были.

Моё объяснение было корявым, путанным, но оказывается, мои слушатели всё поняли правильно.

— После смерти тела, сознание не умирает, а попадает либо в ад, либо в рай. Сразу попадают?

— Не знаю. Я такими вещами не интересовался. Кто может сказать, что после смерти может быть? Мне кажется, что ничего не происходит. Человек умирает и сознание его тоже. Это просто у наших людей есть такие мысли, выдумки, что после смерти наступает другой этап некой жизни. Но никто из загробной жизни не возвращался и не рассказывал как там.

— Тогда откуда же столь подробные сведения и роли Бога, и о существовании рая и ада?

— Я же говорил, это просто выдумки, сказки.

— Не совсем. В нашем мире нет техники, нет специальных домов. Нет ничего, собранного своими руками. Мы в своём мире создаем с помощью мысли, разума. Сейчас создали, а потом уничтожаем, чтобы создать что-то новое. Да и наш разум, не есть собственно наш. Мы ощущаем, как нам некая сила помогает нам правильно использовать разум. И сознание наше после смерти не исчезает. Оно трансформируется в другой вид сознания. В первые дни сознание умершего находится рядом, и мы можем его слышать, как ты нас. Затем оно начинает меняться, и мы его уже не слышим. Нам объясняли, что оно становится частью общего сознания вселенной. Это объяснение грубое. На самом деле все гораздо сложнее. Я рассказал, чтобы ты понял, что разум — очень непростая штука и с ним нужно быть осторожным и не разбазаривать зря.

Конечно же, я ничего не понял. Что же это? Выходит религия, попы правы? А мы, с детства привыкшие, что все церковное есть пережитком прошлого, в действительности жили неправедно? И нам что, после смерти в ад спускаться? И сознание будет страдать и мучаться? Ерунда какая-то. Вот соседка моя, Нина Петровна со второго этажа. Потеряла на войне любимого человека. Пожениться так и не успели. Поэтому к ней не относятся как к вдове погибшего. Всю войну работала на заводе, но во время перевода завода с Урала назад, её личное дело куда-то потерялось, и, поэтому, для пенсии посчитали лишь послевоенный стаж. А его оказалось мало для полной пенсии. Очень долго она жила в домике на краю города, который ей помогли построить соседи, помнившие и её, и, главное, её очень добрую мать. Когда город стал расширяться, то снесли и эту убогую хибару. Но квартиру ей выделить отказались, поскольку, оказывается, жила она в жилье незарегистрированном, стало быть, незаконно. Так пусть спасибо скажет, что хоть в тюрьму не посадили. Только чудом ей досталась квартирка. Подруга её матери дала письменные показания, что Нина Петровна является её родной тётей. Благо, фамилия, имя и отчество совпадали с реальной тётей, пропавшей без вести в первые дни войны. Таким образом, подруга матери Нины Петровны, и она сама получили однокомнатную квартиру на двоих. Подруга вскорости умерла. Сказались фронтовые раны. И Нина Ивановна осталась совсем одна. Ни родственников, ни близких, с пенсией, на которую не проживешь. То есть, вся её жизнь была сплошное страдание. Но никогда и никого не обвиняла, а наоборот, пыталась помочь всем, кому она считала, требуется помощь. И при этом она была глубоко неверующей. Что же? И такой святой женщине уготована дорога в ад из-за своего неверия? Что-то здесь не так.

А впрочем, из-за чего я так расстроился. У нас есть религия, и у чёрных людей есть своя. Возможно, всё живое, боясь смерти, придумывает себе одинаковые мифы.

Всё это я обдумывал уже, когда шёл назад. О новой встрече мы, почему-то, не уговорились. Но мне казалось, что этого и не нужно. Просто, когда возникнет новая потребность в разговоре, встреча состоится сама собой. Сейчас и мне и им нужно время для осмысливания случившегося.

Деревня не спала. Все высыпали на дорогу, вдоль которой и находились пещеры. И, хотя было уже поздно, около полуночи, но светила луна и всё было видно. Да и меня было видно издалека.

Спать хотелось страшно, но меня очень долго не отпускали. Пришлось рассказывать, как проходила встреча.

Главное, деревенских обрадовало то, что бояться чёрного человек больше незачем. Те обещали не трогать здешних людей. А забирали для различных опытов. Ведь они не полагали, что имеют дело с разумными, хоть и по-своему, людьми.

ПЕСНИ

Зарядили дожди. Какое в этих местах время года сказать я не мог. В моём мире это должен был быть сентябрь. Возможно, что сентябрь был и здесь. Поэтому не удивительно, что стало гораздо дождливее. Впрочем, холодов тоже еще не было. Утром свежо, но днём по-прежнему было жарко. Даже в дождь было тепло.

Мои ребятишки, раззадоренные первым трудовым успехом, не могли остановиться и стали прокладывать гравиевую дорогу к огородам. По-хорошему, дорогу не так делать нужно было. Но ребята решили всё делать сами. Я не стал их отговаривать. Пусть делают ошибки. Они тоже нужны. И поймут об этом уже скоро. Вряд ли их дорога доживёт до зимы. А по весне её нужно будет восстанавливать. Уже как следует.

Подумав об этом, мне стало грустно. Сыро, серо, дождливо. Грандиозных, как дамба, планов у меня нет. Просто помогаю всем по мере возможностей. Никто от меня не ждет чудес. Жизнь в деревне вернулась в устоявшееся русло. Всем хорошо. Всем, кроме меня. Я сижу, вытачиваю столбы для входной двери. Захотелось сделать надёжную защиту от приближающейся зимы.

И вот дождь, и осознание, что зима не далека, а я вдали от своего привычного мира, от близких, от знакомых, от матери, наконец — мне стало невыносимо грустно. Сел я на бревно и запел. Тихонько так. Для себя просто.

"Из-далека-а до-о-лго

Течёт река Во-олга..."

Чего именно эта песня мне вспомнилась? Не могу сказать. Может оттого, что она тоже долгая, заунывная, как и моя грусть? А может потому, что в ней говорится тоже о путнике, который давно дома не был, а его всё ждут.

Я себе пел и не обратил внимания, что у меня есть внимательный слушатель. Совершенно забыл, что у входа сидит Лешек. Хоть и дождь на дворе, он наотрез отказался зайти в пещеру. Вроде как флаг. Коль Лешек у входа, то я дома, а если его нет, то и меня дома нет. Впрочем, однажды эта традиция была нарушена и именно в тот раз и произошла встреча с Чёрными людьми.

А тут он сам вошёл, и стоял с таким видом, будто я медведя превратился.