Посланник Небес

— Пиратская этика требует молчать.

— Когда речь идет о жизни и смерти, хватаются за соломинку.

Наконец они добрались до пансиона, обнесенного высокой металлической оградой. А в сотне ярдов от него стоял особнячок, где жила Мэри. Заехав во двор особнячка, Гриффитс спрыгнул с коляски и передал вожжи конюху, вышедшему из конюшни.

— Распряги лошадей, милейший, и задай им корму, — Гриффитс положил ему в ладонь шесть пенсов. — Мы пробудем здесь часа два-три.

Из дверей особнячка вышла женщина лет пятидесяти и, поклонившись, приветливо улыбнулась. Она хорошо знала обоих джентльменов и пригласила их в дом.

— А леди Киссинг больна, — посетовала экономка.

— С ней что-нибудь серьезное, миссис Дюк? — с тревогой в голосе спросил Гриффитс,

— О, нет, нет. Просто небольшая простуда. Проходите.

Мисс Мэри Киссинг, укрытая пледом, полулежала в кресле перед растопленным камином — и это несмотря на теплый весенний день — и читала книгу. Она явно была не особенно рада появлению незваных гостей.

— Что-то давно вас не было видно, — ехидно обратилась она к Гриффитсу. — Я уже начала волноваться. Какая причина вашего визита на этот раз? Вы привезли приглашение от Маттерсона на очередной концерт его шедевров?

— Нет, не привез. Просто, узнав о вашем плохом самочувствии, решил вас проведать.

— Да, — подхватил Мейкенфрут. — И я заодно!

— Не думаю, что слухи о моей простуде уже успели разнестись по всему Девонширу, — заметила Мэри. И жеманно добавила, посмотрев на Оскара: — Но мне это лестно, дорогие друзья!

Гриффитс протянул Мэри букет из нарциссов, которые нарвал утром в своем саду. Он обернул их от жары мокрой тканью, чтобы сохранить в дороге, но все равно цветы уже слегка подвяли.

— Очень мило, — довольно сдержанно сказала Мэри, принимая букет. — Кстати, ваши розы укоренились.

— Какие розы?

— Из того букета, что в конце прошлого лета вы привозили мне. Они завяли буквально на следующий же день. Я велела миссис Дюк их выкинуть, а она взяла и воткнула их в землю в саду. Теперь они растут, можете полюбоваться.

— Ничего удивительного, — ответил Гриффитс. — Именно так я и размножаю розовые кусты в своем саду.

— Сэр Гриффитс у нас вообще большой любитель роз, — заметил Мейкенфрут.

— Да. И я доверяю им самые сокровенные тайны.

Гриффитс и Мейкенфрут пробыли у леди Киссинг около четырех часов. Они испили чаю с клюквенным пирогом и поговорили обо всем, но только не о главном. Вернее, говорил один Мейкенфрут. Он изливал такой словесный понос, остановить который просто не представлялось возможным. Мэри уже устала его слушать и украдкой заглядывала в книгу, Гриффитс тупо смотрел в окно и пытался определить, права ли Эмили, что между Мэри и Оскаром есть любовная связь. Получалось, что либо они очень умело маскируются, либо между ними действительно ничего нет. Успокоившись, Гриффитс погрузился в свои собственные мысли. Под конец Мэри заявила, что ни в какие морские круизы ехать не собирается, а к продаже Посланника Небес относится индифферентно — хотите, мол, продавайте, мне все равно.

Уже смеркалось, когда друзья спускались на двуколке по горной дороге. Закат выглядел очень неприветливо: багрово-красное солнце опускалось в фиолетовые с оранжевым отливом облака, повеял сырой прохладный ветер. Судя по всему, погода портилась. На развилке Гриффитс повернул налево, лорд Мейкенфрут уговорил приятеля подвезти его к своему замку, все равно крюк получался небольшой, а идти от развилки целую милю пешком Оскару не хотелось. Значительную часть пути они проехали молча, видимо Мейкенфрут израсходовал весь свой арсенал слов у Мэри.

— Ты дурак, Гриффитс! — прорезался, наконец, его голос, когда из-за леса показались силуэты строений Принстауна, возле которого стоял замок Мейкенфрута. — Она не боится тебя, она тебя презирает. Ты ей противен, Гриффитс! Ты меняешься прямо на глазах. Я поражаюсь, откуда в тебе, таком гордом и сильном человеке, берется столько раболепия, когда ты начинаешь разговаривать с этой девицей. Я потому и не давал тебе вставить ни слова, потому что ты непременно начнешь молоть какую-нибудь чушь, пресмыкаться и портить к себе отношение. Будь с этой дамой строже, и ты увидишь — все переменится, она посмотрит на тебя совершенно другими глазами!

— Да, ты прав, Оскар. Действительно, когда я нахожусь рядом с ней, со мной что-то происходит. Я теряю уверенность в себе, словно я — нашкодивший школьник. И ничего не могу с собой поделать, ничего!

— Эх, Винсент, Винсент... Подумай, а нужна ли тебе вообще эта женщина. Ведь если даже она станет твоей женой, ты превратишься в простого подкаблучника. А ты — капитан, морской волк!

— А, в конце концов, наплевать мне на нее! К дьяволу! Больше я ни за что не поеду к этой девчонке. Если я ей понадоблюсь — сама прибежит.

— Молодец, Гриффитс! Вот это слова настоящего мужчины!

— Черт с ней, пусть живет, как хочет. Постараюсь ее позабыть и никогда не видеться с ней. Разве что через две недели...

— Зачем?

— Ну, мне же предстоит вручить Посланник Небес на хранение Эмили. А по такому поводу мы всегда соберемся все вместе...

— А, ну да! Правда, я думаю, что придется провести эту встречу немного раньше. Мы с тобой должны убедить Эмили в необходимости продажи Посланника Небес. И сделать это надо как можно скорее.

— Прекрасно. Только давай сделаем это вместе. Ты, все-таки, умеешь на нее надавить. Завтра суббота, у меня много дел накопилось в конторе. Давай заскочим к ней в воскресенье?

— Давай. Да, и вот еще что. Я все думаю по поводу этого твоего боцмана. Завтра поеду к графскому судье. Если бедолагу уже отвели на эшафот, то все нормально. А если нет, постараюсь, чтобы это сделали немедленно. Чего доброго — и вправду развяжет язык. А ведь он может наболтать не только про тебя, но и про всех нас.

Друзья распрощались. Лорд Мейкенфрут был у ворот своего замка, а Гриффитс направил лошадей в сторону Плимута.

Глава 11

На следующий день погода и в самом деле испортилась. Ночью похолодало, с утра моросил противный дождь, а к вечеру разразилась настоящая буря. Дул порывистый ветер, сверкали молнии, грохотал гром. Дождь то усиливался, то прекращался, но ненадолго. Едва луч солнца находил прореху, и ему удавалось пробиться к земле, как небо снова заволакивали черные грозовые тучи.

Гриффитс хотел пораньше уйти из конторы, но к нему в кабинет вошел клерк и сообщил, что его хочет видеть какая-то женщина. А вдруг это владелица судна, подумал Гриффитс, пришла застраховать свой корабль? Это хорошо. Хуже — если будет требовать выплату за потерпевшее крушение судно.

— Ладно, проси! — велел он клерку.

В кабинет вошла Оуэн.

— И давно ли вы стали судовладельцем, мисс Уордли? — вместо приветствия задал вопрос Гриффитс.

— У меня более серьезное дело, чем страхование какой-то паршивой калоши! — возбужденно произнесла вошедшая дама, плюхаясь в кресло для посетителей. — Позавчера Мейкенфрут сделал мне предложение.

— Мои поздравления, Оуэн. Когда свадьба?

— Перестаньте шутить, сэр Гриффитс. Он хочет снова заняться морским разбоем. Он хочет распилить Посланника Небес, на свою долю купить корабль и отправиться пиратствовать. И предлагает мне, как и в прошлый раз, стать соучастницей.

— Что ж, это большая честь!

— Не надо паясничать. Разве вы не понимаете, что пиратская вылазка — это всего лишь отговорка. Зато, как только к нему в руки попадет алмаз, он снова нас обдурит! А если мы сядем с ним на корабль, нас всех арестуют. Он подставит нас и сдаст властям, чтобы владеть Посланником одному!

— Откуда такая подозрительность, Оуэн?

— Я слышала собственными ушами. В прошлое воскресенье я заезжала к Мэри. Миссис Дюк впустила меня в дом, она даже не предупредила, что Мэри не одна. Перед дверью в гостиную я задержалась, потому что услышала голоса. Я узнала голос Оскара. Он говорил: "Когда мы посадим всех на корабль, их арестуют, а Посланник будет наш..."

— Чепуха. Оскар не мог быть в то воскресенье у Мэри. Я это точно знаю, потому что он был на приеме у барона Готсфилда в Дорсетшире. Вы что, видели его своими глазами?

— Нет, видеть не видела. Но я четко слышала его голос. Возможно, мне и показалось, когда я вошла, в гостиной его уже не было. Но он мог воспользоваться потайным ходом. Но, в конце концов, это не важно. Главное — я точно знаю, Мейкенфрут плетет какую-то интригу.

— Оуэн, что вы хотите от меня? Вас никто не заставляет садиться с ним на корабль. Оставайтесь на берегу, и живите спокойно.

— Как можно оставаться спокойной, когда он завладеет Посланником Небес и оставит нас носом?! Мы не получим ни единого пенни! Вспомните, в прошлый раз, когда мы делили добычу на корабле, он заграбастал себе сорок процентов! А мне досталось только три. Где справедливость? Гриффитс! Камень сейчас у вас. Давайте возьмем его и сбежим отсюда!

— Оуэн, вы в своем уме? Во-первых, это бесчестно. А во-вторых... Во-вторых я просто не хочу говорить на эту тему. На следующей неделе мы соберемся все вместе и решим судьбу Посланника Небес сообща. Возможно, мы его продадим, а деньги поделим поровну. Прощайте, Оуэн, мне надо идти.

Вернувшись из конторы домой, Гриффитс налил себе в кружку горячего грогу и устроился в гостиной возле камина. До чего же приятно в такую погоду посидеть у огня, уютно расположившись в кресле. В дверь постучали, вошла горничная Бетти.

— Сегодня суббота, сэр, — сообщила она. — Завтра у меня выходной. Мне срочно надо домой.

— Куда же вы пойдете в такую погоду, Бетти?! Оставайтесь тут, а к завтрашнему утру, возможно, буря утихнет.

— Ничего, я как-нибудь доберусь. До деревни всего три с половиной мили. Я получила записку, с моим отцом плохо, мне срочно необходимо к нему.

— Хорошо. Возьмите кучера, Бетти, пусть он отвезет вас. Назад он может не возвращаться, оставьте его ночевать. Быть может, потребуется послать кого-нибудь за лекарем. Если нужны деньги...

— Нет, не надо, у меня есть.

— Как знаете. Удачи вам. Дай Бог, чтобы ваш отец поскорее поправился.

— Спасибо.

Через час совсем стемнело. Гриффитс зажег свечу. Оставаясь один, он старался экономить и не зажигал верхний свет. Ветер гудел в каминной трубе и порывами бросал в оконные стекла крупные капли дождя. Гриффитс поднялся в свой кабинет, поставил свечу на стол, налил себе полстакана бренди. Выпив, он раскурил свою любимую трубку и подошел к глобусу. Перед ним лежал Атлантический океан. Да, конечно его тянуло в море. Услышать снова, как ветер гудит в такелаже, и хлопают паруса, увидеть, как сердитые волны перекатываются через палубу и почувствовать, как сама палуба уходит из-под ног, побывать на далеких, неведомых островах. Он повернул глобус. Вот, например, тут, внизу, где Тихий океан смыкается с Индийским, южнее берегов, открытых голландцами, на глобусе приделана медная роза ветров. А там, под ней, наверняка скрывается что-то неизведанное, ведь именно там Уильям Дампир исследовал новые земли. Быть может, Новая Голландия — это не остров, а большой континент, простирающийся далеко и на восток, и на юг... А что если бросить все к чертовой матери и наняться на корабль капитаном или помощником — и уйти в плавание, нет, не за сокровищами, а за открытиями! Ведь открытия — тоже сокровища и куда более ценные, чем золото и алмазы.

Зазвонил дверной колокольчик, отвлекая его от мыслей.

— Черт, я же велел кучеру не возвращаться, — Гриффитс выругался вслух, но все же со свечой в руке пошел открывать дверь.

На пороге стояла женщина в мокрой накидке с надвинутым на глаза капюшоном. Ворвавшийся в открытую дверь ветер тут же задул свечу. По дорожке от дома, цокая копытами и грохоча колесами, в темень и сырость удалялся экипаж. Гостья отпустила карету, а значит, намеревается остаться здесь до утра. Гриффитс посторонился, пропуская женщину в дом. Войдя, она скинула плащ. Даже в кромешной тьме он не мог ее не узнать, это была леди Мэри Киссинг.

В гостиной Гриффитс запалил свечу от горящего камина.

— Я бы скорее поверил, что ангел спустился с небес, чем в то, что вы удостоили меня своим визитом, миледи! — сказал он.

— Перестаньте, Гриффитс. Ведь вы этого хотели, не так ли?

— Я каждый день представляю себе в мечтах, что вы здесь. Я вижу это в своих снах. Но поверить, что это случилось наяву...

— Однако это правда. Потрогайте меня, я не привидение и не галлюцинация. Ну?!

Он протянул к ней руки и взял за плечи.

— И в самом деле — это вы. Но вы дрожите, вам холодно? Садитесь к камину, я сейчас приготовлю грог.

— В детстве, когда мне было холодно, моя мама брала меня к себе под одеяло.

— Мэри, но где я в такой час и в такую непогоду разыщу вашу маму?

— Разве что на вудширском кладбище, моя мама умерла много лет назад. Это шутка, Гриффитс. Делайте грог.

Она пододвинула кресло к камину и протянула к огню озябшие руки. Гриффитс оставил ее одну. Когда он вернулся с двумя кружками грога, то застал Мэри стоявшей возле бюро. Она спешно захлопнула дверцу.

— Я проходила мимо, а дверца распахнулась. Почему ты не запираешь бюро? — она впервые обратилась к нему на "ты".

— От кого? — удивился Гриффитс, протягивая ей кружку. — Джек сюда не заходит, он все время в конюшне или во дворе. А Бетти я доверяю, она никогда ничего не возьмет.

— Кстати, как она?

— Нормально. Справляется. Очень прилежная девушка.

— Она влюблена в тебя.

— Я знаю. Но я не даю ей повода.

— Правда? Это хорошо. Я очень ревнива.

— Мэри, я не могу поверить! Это вправду ты?

— Ну, я, я, кто же еще?! И перестань удивляться. Прости, я была к тебе несправедлива, а иногда и жестока. Но я всегда любила тебя. Я отвергала тебя из любви к тебе же. Мне казалось, что со своим несносным характером я испорчу тебе жизнь. Но вчера я, наконец, поняла, что была не права. Я провела непростую ночь. Я не смыкала глаз. Я думала, думала, думала. Раз ты меня любишь такой, какая я есть, то просто бесчеловечно дальше мучить тебя...

Голос Мэри дрогнул, глаза ее заблестели, в них скапливались слезы.

— Мэри! — Гриффитс обнял ее за плечи и приблизился к ее губам, но девушка отстранилась.

— Погоди, не сейчас. Винсент, нам надо принципиально решить один вопрос.

— Конечно, Мэри. Считай, что мы его уже решили. Я согласен. Точнее, я хотел спросить: ты согласна? Считай, что я официально делаю тебе предложение.

— Спасибо, но в данный момент я не об этом. Я знаю, что твои финансовые дела плохи. Если честно, мои тоже идут неважно. Но ведь мы уже не в том возрасте, когда счастье может быть в шалаше. Это — во-первых. А во-вторых, мне чертовски надоело в Англии. В этой чопорной, старопоряднической Англии. Я хочу в Америку. Ты готов туда отправиться со мной?

— С тобой — хоть на край света!

— Тогда давай уедем. Завтра. И заберем Посланника Небес!

— Как? Одни? А как же...

— А ты что, хочешь захватить с собой Мейкенфрута? Или свою сестричку Эмили? Конечно одни.