"Долог путь до Эскобара"

Хотя были два часа, в течение которых Эйрел находился вне присмотра Иллиана... Он вздохнул, покосился на спящего — не слишком ли тихо тот дышит, не собирается ли проснуться, — и решительно уселся за комм-пульт, предусмотрительно отключив звуковой канал. Комм даже не был погашен — просто уснул. Типовую программу, блокирующую спящий режим, мог бы вскрыть даже стажер СБ. Проблема была скорее этической, чем физической: впрочем, лезть в чужой комм не предосудительней, чем копаться в шкафу с личными вещами, а это Иллиан уже проделал меньше часа назад. Шпион — он и есть шпион. Но не помогло и это: гипотеза оказалась несостоятельной. По комму Эйрела под хмельком не мог видеть никто — регистратор не отметил ни одного звонка.

Однако Форратьер знал.

Подслушивающие устройства? Он проверял помещение на их присутствие позавчера, но... Скорость, с какой Иллиан успел пробежаться по коридору до своей каюты за сканером и обратно, могла бы навести встречных на размышления. Как говорится, бегущий офицер в мирное время вызывает смех, а в военное — панику. Иллиан сейчас был не то чтобы близок к панике, но равновесие духа его было поколеблено. Он усомнился в собственной компетентности, а ощущение это более чем неприятное. Но зря. Каюта оказалась абсолютна чиста от "жучков".

И все-таки Форратьеру стало известно происходящее в запертой комнате, где нет подслушивающих устройств. Как учили аналитиков: "отбрось все опровергнутое — и в сухом остатке будет правда"? Если командующий не мог узнать об опьянении Форкосигана в процессе, значит... значит, сам организовал его заранее.

Мотив, способ и возможность — классическая троица расследования. С первым пунктом, по крайней мере, очевидно — вице-адмирал получил бы явное удовольствие и выгоду от пьяного бунта Форкосигана на глазах собравшихся офицеров. Остальное — сложнее. Способ... что там копается Заровски со своим фармакологическим справочником? Придется идти к нему.

Иллиан заблокировал комм, потом оторвал лист распечатки и, размашисто написав на нем для Форкосигана новый код дверного замка и просьбу перезвонить, положил посреди черной стеклянной поверхности. Если Эйрел проснется в здравом уме, не заметить бумагу он не сможет. Если нет — лучше ему лишние полчаса побыть в каюте.

У Заровски поиски близились к завершению. Тот принялся за базу данных всерьез. Над пластиной комма светился ворох развернутых файлов, а оборот пластиковой распечатки рядом был испещрен пометками. И правильно. Документ, написанный от руки, мгновенно и без следов уничтожается; документ в компьютерной сети могут углядеть любопытные с высоким уровнем допуска: например, начальник личной охраны кронпринца.

— Так. Иллиан, смотрите. Здесь у меня только наш, барраярский фармакологический реестр. Бетанцы наверняка имеют множество аналогов, но эту информацию в корабельный архив скинуть никто не удосужился. И насколько я понял, делать запрос домой — несвоевременно и нежелательно. Упаковки вы не нашли, я верно понял? Значит, возьмем весь спектр препаратов. Смотрите и запоминайте, я пока прокомментирую. Мы имеем дело с сильным анксиолитиком... проще — транквилизатором, это слово вам знакомо? В норме он снимает раздражительность, эмоциональное напряжение, агрессию. В сочетании с алкоголем вещество этой конкретной группы дает короткую парадоксальную реакцию — агрессия и психомоторное возбуждение вместо угнетения, — а потом быстрое нарастание сонливости вплоть до комы. Активное действие... так, от получаса до двух часов после приема, что согласуется с нашей ситуацией. Иллиан, когда вы в последний раз видели Форкосигана днем?

— За обедом, — успел, наконец, вставить слово Иллиан.

— И не заметили в его поведении ничего необычного?

Иллиан подумал и решительно подытожил: — Ничего.

— Ну вот вам и верхняя граница. Теперь относительно самого препарата. Необходимая доза активного вещества — тысячные доли миллиграмма на килограмм веса. Встречается в капсулах или 0.1-процентном растворе, применяется перорально или в инъекциях. Кстати, второй вариант логичнее исключить — отметки от пневмошприца я у Форкосигана не заметил; можете удостовериться в этом сами, только не забудьте о тех двух проколах, что сделал я. В ресурсах корабельного синтезатора, разумеется, этого лекарства нет — в боевых условиях ему вряд ли найдется применение. А вот отметки о назначении препаратов этой группы в медкартах нескольких членов экипажа имеются. Правда, все довольно давние. Вот список.

Список состоял из шести позиций — совсем немного для экипажа в полтысячи человек. Пять фамилий Иллиану не были лично знакомы, но шестым оказался сержант Константин Ботари. Личный номер... да, именно тот Ботари, не однофамилец. Выписка говорила о лечении пятилетней давности, однако это не помешало Иллиану сделать стойку.

— Сержант, — Иллиан ткнул пальцем в строчку списка, — сейчас считается практически здоровым?

— Лечение ему давно отменено, — довольно хмуро признался полковник, не задержавшись с ответом и не заглянув для справки в медицинское досье. Необычный статус Ботари был явно предметом его особого внимания. — У меня он медицинского обследования не проходил, в личном деле отметки о строевой негодности тоже нет. И...

— Минуточку, — безо всяких церемоний остановил Иллиан развернутой ладонью продолжавшего свой ответ Заровски. — Мне надо сосредоточиться, хорошо?

При точной дате и фамилии поиск в памяти много времени не занял. Зашифрованные медицинские данные, обследования, лечение. Да, все правильно. Теперь надо посмотреть записи в досье сержанта времен прошлого капитанства Форкосигана. Взыскания, гауптвахта, рукоприкладство по отношению к капитану, ого! Арест по подозрению в мятеже, сразу потом — благодарность за героизм при подавлении мятежа. Того же самого? Ничего не понятно. Но отношения с Форкосиганом у этого странного типа явно не были безоблачными. И уж не настолько дружескими, чтобы Ботари по-свойски зашел к Форкосигану и тем более предложил ему успокоительное из своих старых запасов.

Головоломка не складывалась. А тот вопрошающий взгляд, каким сверлил его остановленный на полуслове главный хирург, и вовсе не способствовал мгновенному решению. Что ж, список людей и перечень названий он получил, а большего Заровски ему сейчас дать не может.

— Бог с ним, с Ботари. Есть что-то еще, что мне необходимо знать об этой отраве? Побочный эффект, меры предосторожности?

— Обычные предупреждения, — вздохнул Заровски. — Форкосигану стоит воздержаться от любого алкоголя по меньшей мере сутки, а психотропные вещества впредь принимать, только посоветовавшись со мною. За обедом пусть пьет минеральную воду, это чудесно впишется в образ язвенника. Но все это я ему сам скажу.

— Благодарю, сэр. — Иллиан вежливо откозырял и направился обратно к себе. Точнее, обратно к Форкосигану.

В коммодорской каюте не изменилось ничего. Форкосиган спал, самым трогательным образом посапывая. Картина была мирной и спокойной настолько, что Иллиан сам подавил непроизвольный зевок. Может, стоит пойти к себе и последовать примеру старшего офицера? Не в смысле массированного запоя, конечно. Однако старая привычка работать по ночам, которой он был обязан Эзару, уснуть пока не давала. Впрочем, как и другие, тоже непроизвольные ассоциации. Нет, нельзя так реагировать на этого самого старшего офицера, спящего на расстоянии вытянутой руки от тебя...

Ладно. К делу.

Рассмотрим новую, вернее, весьма старую фигуру. Ботари — исполнительный слуга Форратьера. Исполнительный настолько, что исправно прислуживает ему за обедом, хотя при виде его чудесной физиономии у обедающих порой кусок в горло не лезет. Кстати. Сегодняшний обед — последний случай, когда Форкосиган с Ботари находились как минимум в одном помещении... и что? С сержантом Форкосиган, естественно, не разговаривал, и тем более ничего у него не брал. Не на глазах у кронпринца, вовсю держащегося за идею "недопустимой фамильярности с нижними чинами". И все же... Ботари прислуживал им за столом. Мог он что-то незаметно передать или подложить?

В обязанности стюарда в полуофициальной обстановке входило в основном подливать вино и уносить испачканные тарелки. При этом вино разливали из трех общих бутылок, а горячее и салат обедавшие накладывали себе сами с подноса в центре стола. И посуда была сервирована заранее. Кроме... Да, бокала. Разбитого Форратьером бокала.

Иллиан мысленно обозвал себя слепым идиотом и восстановил в памяти картинку. Как младший за капитанским столом, он сидел на самом невыигрышном месте, лицом к кухонной двери и сервировочному столику. В тот момент он, разумеется, смотрел только на лицо Форкосигана, молясь, чтобы тот сдержался. Сейчас же он заморозил изображение и проглядел задний план. Вот рука стюарда в зеленой форме промокнула винное пятно на скатерти и застелила салфеткой... другого стюарда, не Ботари. А тот тем временем отходит к сервировочному столику, почему-то опускается на колени, так что виден лишь край плеча... едва слышный скрип и щелчок... сержант встает уже с бокалом в руке. На столике стоит целая батарея сверкающих чистых бокалов, но он достает запасной снизу, из-за закрытых дверец? Шаги... рука Ботари протягивается из-за плеча снова сидящего за столом Эйрела и ставит бокал на скатерть. Судя по виду — свежевымытый: на внутренних стенках бокала — прозрачные линзочки капель, которые тут же смывает услужливо налитое густое бордовое вино. И почти сразу звучит завершающий тост "За нашу победу!", который офицеры пьют стоя и до дна.

Возможно, Иллиан — просто параноик. А Эйрел сам принял таблетку успокоительного, не взглянув на противопоказания. А бокал в спешке ополоснули перед тем, как подать на стол. А Ботари — неумелый официант. А Джес — добрый самаритянин, решивший навестить больного...

А крокодилы летают. Только низенько-низенько...

Ботари — ненормальный. Ботари — психопат, готовый броситься на кого угодно. Ботари, в личном деле которого записаны множественные взыскания от Форкосигана, включая карцер за нападение на командира. Ботари, своими руками оглушивший своего капитана в джунглях безымянной планетки, на орбите которой они сейчас стоят. Ботари с пачкой транквилизатора в кармане. Ботари — послушное орудие. Ботари, чей нынешний хозяин одержим Эйрелом.

Но сам Форратьер, разумеется, ни в чем не виноват!

* * *

Итак, отравление за обедом?

Идея казалась настолько стройной и мелодраматично-зловещей, что в ней наверняка был изначальный изъян. И прежде, чем обвинять, хотя бы мысленно, Джеса Форратьера в отравлении Форкосигана руками денщика Ботари, нужно было отсеять все прочие варианты. Иллиан вспомнил инструкцию: проверить все остатки доступных отравленному пищевых продуктов на наличие препарата. Так какие именно?

Иллиан извлек из ящика пресловутую упаковку орешков, положил на стол. Подумав, принес из ванной зубную пасту — Форкосиган мог почистить зубы после обеда, значит, такой способ введения наркотика тоже не исключен. Посуду после обеда давно вымыли, зато... на брючине так и осталось винное пятно, и хотя скорее всего препарат был добавлен в алкоголь после, а не до столь неудачно разлитого бокала, это вариант тоже нельзя было списывать со счетов. Иллиан полез в шкаф извлекать недавно убранные форменные брюки. Достал, потом оценил, как он будет выглядеть на пути в лабораторию с коммодорскими штанами в руках, и, сняв с вешалки еще и чехол от парадной формы, тщательно их запаковал.

Потом он посмотрел на хроно, прищелкнул языком и быстро набрал на комме код Заровски. Должно быть, за этот вечер он успел изрядно надоесть главному хирургу.

— Сэр, мне нужна ваша помощь. Я могу найти вас в лазарете?

— С вами что-то случилось? — нахмурился тот.

— Ничего серьезного, но срочно.

— Через четверть часа, лейтенант, — распорядился полковник, и изображение погасло.

Иллиан собрал свои трофеи, проверил наличие на пульте заветной записки и вышел в коридор, мимоходом подумав, что выглядит сейчас весьма странно: озадаченный, из нагрудного кармана торчит колпачок зубной пасты, через одну руку перекинут пакет с форкосигановскими брюками, в другой — зажат прозрачный кулек со сладостями.

Разумеется, ему не повезло пройти до своей цели в таком виде незамеченным.

— Иллиан? — окликнул его у самой лифтовой шахты удивленный голос коммандера Форинниса. Только зерговского адъютанта ему сейчас не хватало! — Вы что, переезжать собрались?

Просто буркнуть в лучшем стиле СБ "секретно, дела службы!" и скрыться в лифте Иллиану не позволило ни чувство юмора, ни здравый смысл. К тому же раньше Фориннис был малоразговорчив; любопытно, отчего такая перемена. Не связано ли это со звонком несколько часов назад?

Сделав вид, что так и надо и половина офицерского состава обычно разгуливает по коридорам с мундиром в руках, Иллиан пояснил: — Решил прибраться.

Узкое, щучье лицо Форинниса сделалось обескураженным. — В... — быстрый взгляд на часы, — половине первого ночи?

"Жаль, что мы на корабле. В штаб-квартире или во дворце вполне прошло бы объяснение, что посреди ночи я возращаюсь от своей дамы. Но здесь такая аргументация подходит только Форратьеру...". Иллиан улыбнулся и дружески, склонясь чуть вперед, пояснил: — Только не говорите никому. Вообще-то я в лазарет, а это заодно.

Быстрый взгляд на колпачок зубной пасты, и адъютантская солидарность подсказала Фориннису вывод: — Решили пересидеть в медблоке, подальше от начальства? Понимаю. Говорят, язвенники — жуткие придиры. — И коммандер со вздохом подытожил: — Не знаю, как насчет язвы, но когда у кронпринца мигрень, впору пожалеть о том, что родился на свет божий.

— Ничего-то от вас не скроешь, — покаянно признался Иллиан. — Вот именно. Пока уговорил своего шефа, что он болен, мигрень разыгралась у меня самого.

Фориннис не мог не понять намека, однако любопытство — а может, результат взбучки от сиятельного командующего, желающего знать последние новости о Форкосигане, — пересилило тактичность. — Так теперь мы еще долго не увидим коммодора Форкосигана в строю?

— Спросите что-нибудь полегче, — с полнейшей доброжелательностью развел руками Иллиан. — Приговор в руках врачей, а будь воля коммодора, он оказался бы на посту с завтрашнего утра.

— Да... — протянул Фориннис то ли завистливо, то ли сочувственно, — с трудоголиками работать тяжело. Надеюсь, хоть вас минует язва. С таким режимом, да сухомяткой... позвольте? — Иллиан и возразить не успел против разбазаривания возможных улик, как тот ловко запустил руку в прозрачный пакет и деликатно выудил орешек. И захрустел им с откровенным удовольствием. — Вкусно. Из домашних запасов, да?

— Берите выше. Кондитерская через два квартала от дворца. — Иллиан вовремя вспомнил вывески в окрестностях. Сам он ни разу не переступал порога дорогого столичного магазина, избегая соблазнов: цены на лакомства там не просто кусались, они пожирали лейтенантское жалование в один глоток. — Сладкое вредно зубам, но прочищает мозги. Хотя сейчас моей голове уже ничто не поможет, кроме болеутоляющего и сна.