Такие смешные человечки

Но вот на дисплее загорелся сигнал окончания перевода. Операция прошла успешно. Теперь осталось только передать полученный материлизационный код на компьютер самовоспроизводящейся системы планетои­да. Но сначала Иван, от греха подальше, стер программу переводчик из памяти компьютера. Мало ли что может случиться. Фея — так они с ребята­ми ласково назвали свою программу, намекая на ее по истине сказоч­ные возможности, Фея дама серьезная, с ней нужно обращаться аккуратно, так что лучше чтобы она хранилась только на дискете, где-нибудь в ук­ромном местечке.

Затем Иван соединился с центром дальней космической связи. Улыб­нувшись он представил как от легкого прикосновения его пальцев к клавишам пульта ожила одна из многотонных тарелок параболических антенн на крыше центра, начала двигаться, нащупывая своим лучом в без­брежных космических далях крохотную пылинку планетоида МН-1450. Через две минуты которые потребовались, радиолучу чтобы добраться до адресата и вернуться назад с ответом, на дисплее загорелся сигнал о готовности центрального компьютера планетоида к приему информации. Иван скомандовал вывод и полученный с таким трудом код, оседлав радиолуч понесся в космос.

Иван уже начал дремать у себя в кресле когда на экране появилось сообщение о том что центральный компьютер планетоида информацию по­лучил и принял программу к исполнению. Никаких осложнений не предви­дится, непонятных мест нет, ориентировочное время реализации програм­мы — 27 часов.

" Ну вот и все, — подумал Иван — сейчас там, за миллионы километров от Земли, сотни старательных роботов под управлением электронно-фотонного мозга развернули кипучую деятельность: преобразуют тысячи тонн вещества, расходуют миллиарды киловатт солнечной энергии и все это только для того чтобы восемь молодых представителей вида хомо сапиенс, этих в сущности вчерашних обезьян, развращенных технически­ми достижениями своей цивилизации, могли порезвиться несколько дней поглазеть на красоты природы, поразмять свои косточки, пощекотать не­рвы, по заниматься сексом на свежем воздухе и прочая. Только стоило ли огород городить если всем этим можно было заниматься и живя на деревьях?"

Иван даже сам был несколько ошарашен такими своими рассуждениями. Может пока он тут дремал ему сон какой дурной приснился? Или он во сне упал с кресла, стукнувшись головой об пол? Во всяком случае подо­бных мыслей Иван не замечал за собой уже несколько лет, еще со вре­мен юношеских метаний и поисков смысла жизни. Хотя, кто его знает. . . Чужая душа — потемки, а уж своя-то. . . . Ой-ей-ей!

"Наверное это на меня общение с Сарой так дурно влияет. Вот откуда ветер дует, — решил наконец Иван. — Лучше мне сейчас пойти поспать. "

Он уже совсем собрался уходить, но в последний момент вспомнил:

— Ах ты господи! Лаборатория. . . Я же обещал Яну все устроить. Ну это мы быстренько.

Отыскав дискету с записанной на ней заранее подготовленной полной программой строительства лаборатории, Иван ввел данные в компьютер и через все тот же центр дальней космичес­кой связи послал одному из самовоспроизводящихся комплексов команду на сооружение в отведенной точке околоземной орбиты комплексной научно-исследовательской лаборатории. Все эти манипуляции Иван производил уже в полудреме, окружающие предметы стали терять свою реальность и все старались куда-то уплыть, мысли тоже начали разбегать­ся, затянувшись легкой розово пеленой, так что Иван и не помнил как в четвертом часу ночи он наконец-то добрался до спальной и упав на кровать мгновенно уснул, свернувшись калачиком.

Утром Эл, сделав определенные выводы из происходивших ночью пере­говоров которые он, естественно, подслушивал но, разумеется, без како­го-либо тайного злого умысла а просто по долгу службы, заботливо разбудил Ивана в половине восьмого. Однако Иван, чувствуя себя совершенно разбитым и удивительно невыспавшимся, никак не мог понять для чего собственно его беспокоят в такую рань и вместо того чтобы похвалить Эла за проявленную сообразительность начал на него отчаянно ругаться и даже схватил подушку намереваясь запустить ею в своего мучителя, но так и не решив куда же именно надо кидать чтобы насолить этому бесплотному созданию, вынужден был отказаться от своей затеи. Возвра­тив подушку на место Иван опять уронил на нее голову и совсем уж было собрался досмотреть прерванный сон, но Эл напомнил:

— Мне кажется, у тебя были планы на сегодняшний день?

Тут уж Иван не мог не вспомнить события прошедшей беспокойной ночи. Он резко сел, откинув одеяло, посидел несколько секунд, обхватив голову руками, затем помотал ею, очевидно для того чтобы все воспоми­нания встали на свои места, и наконец, окончательно проснувшись и осо­знав что сегодня намечается чудесный, свободный от всяких треволнений день, что не надо тащиться опять в наскучившую лабораторию так как ее давно уже и след простыл, что не только сегодня но и еще целую неде­лю не будет никаких экспериментов, никаких взрывов, никаких изрядно уже надоевших расчетов и прочей около научной дребедени, осознав на­конец-то все это Иван вскочил прямо на постели на ноги и заорал:

— Ура-а! Свобода! Гуляем, Эл! Все к чертям! Надоело! Ты молодчина, Эл, что б я без тебя делал!

Издавая эти и иные, совсем уж нечленораздельные звуки, Иван под­прыгивал на кровати чуть ли не до самого потолка, бия себя в грудь кулаками. ухая и дрыгая в воздухе ногами, когда же ему надоело изо­бражать Кинг-Конга, он соскочил с кровати на пол и от избытка энер­гии просто прошелся по комнате на руках.

Наблюдая такое поведение своего подопечного, Эл, наверное, мог бы подумать: до чего же все-таки странные существа эти самые люди, ведь никто же их, а уж тем более Ивана с его миллиардами вовсе не застав­ляет работать, ради бога, отдыхай хоть — всю жизнь, гуляй, наслаждайся — всеми благами цивилизации! Не т же, Иван, подобно миллионам другим, как самый последний древнеримский раб, каждое утро покорно тащился в свою лабораторию, хотя иногда ему этого ох как не хотелось, вкалывал там до темна, порой подвергая при этом свою юную жизнь смертельной опасности, чего-то там пытался узнать, нечто изобрести, что-то кому-то доказать, и все только из-за того что этого требовали некие высшие идеалы, потому что так было надо, хотя кому это было надо не знал ни сам Иван, да и пожалуй никто другой под этим солнцем.

Так вот, создавая себе каждый день различные жизненные трудности, Иван героически их преодолевал, теперь же, когда он сам себе устроил небольшой отпуск, избавился хоть на время от добровольно возложенного на себя груза повседневных забот, он радовался обретенной свободе как ребенок, словно эту свободу пришлось добывать в жестокой схватке с несметными полчищами врагов а не в борьбе с собственными причудами. Нет, люди это существа совершенно нелогичные, а если в их действи­ях все-таки есть какая-то своя, человеческая логика, то уж во всяком случае к точной науке она не имеет совершенно, никакого отношения.

Примерно так мог бы подумать Эл, но к счастью он был наделен од­ним весьма ценным свойством: он думал только тогда когда это было надо, и только о том о чем надо было думать, поэтому-то он ничего подобного и не подумал.

Иван между тем, пока Эл не думал о том о чем ему не следовало думать, уже несколько разрядился, гуляя вокруг кровати вверх ногами. Приняв нормальное, н соответствующее человеческому званию положение, он выскочил из спальной, лихо скатился по перилам крутой лестницы и, распахнув плечом дверь одного ив многочисленных входов-выходов, че­рез небольшой тамбурочек вылетел из дома.

— Может завтрак приготовить? — только и успел поинтересоваться вслед Эл.

— Спасибо, не надо! Завтракать будем на "Фортуне"! — прокричал в ответ Иван и напевая: "Жизнь чудесна, жизнь прекрасна. . . "— пустился бегом по теряющейся в густой траве узкой дорожке усыпанной мелкой, хорошо обкатанной морской волной галькой, так приятно массажировавшей ступни босых ног.

В такое утро жизнь и в самом деле не могла не показаться чудесной: солнце только приподнялось над макушками окружающего леса, не успев еще высушить росу, и капельки влаги сверкали всеми цветами радуги в густом травостое. Влажные стебли иногда хлестали Ивана по щиколот­кам, редкие облачка неподвижно замерли на голубом небе, ни малейшее дуновение не тревожило покой спящих еще деревьев, только пересвист каких-то пичуг порхавших с ветки на ветку, нарушало утреннюю тишину.

Пробежав между полями солнечных батарей дорожка вывела Ивана за пределы усадьбы, в густые заросли молодого березняка. Здесь, в таинственном утреннем полумраке, тропинка долго петляла между деревьями и наконец снова вернулась к Дому, но уже с другой стороны. Оказавшись опять между сверкающими полями фото элементов Иван перешел на шаг, помахал руками, успокаивая дыхание и, войдя в дом, оказался на этот раза прямо на краю большого плавательного бассейна. Иван подпрыгнул как можно выше и с громким криком "бомбочкой" плюхнулся в небесно-голубую воду, подняв тучу брызг. Вынырнув он отфыркиваясь поплыл по периметру бассейна, разгоняя волну как какой-нибудь супертанкер, так что вода налитая почти вровень с краем выплескивалась на бортик.

Вдоволь наплававшись и нанырявшись Иван вылез из воды прямо на­против раздвижной стеклянной двери, ведущей в гостиную, достал из стенного шкафчика большое махровое полотенце и, вытираясь на ходу, вошел в гостиную, шлепая по раскрашенному под дерево пластику бо­сыми ногами и оставляя на нем мокрые следы. Смахнув с себя капельки влаги он бросил, полотенце на спинку ближайшего кресла и внимательно прислушался к своим ощущениям: что ж, можно сказать что поставленная задача выполнена полностью, пробежка и купание сняли вою былую вялость и сонливость как рукой и теперь Иван чувствовал себя бодрым, полным сил и вполне готовым к предстоящим подвигам. Придя к таким выводам он издал восторженный боевой клич, еще больше прибавивший ему энту­зиазма, и в два прыжка взлетев по лестнице заскочил в спальную.

Быстро одевшись Иван уже степенно и неторопливо спустился снова в гостиную, причесывая на ходу влажные волосы, достал из бара банку апельсинового сока, открыл ее и подойдя к видеодисплею поинтересо­вался:

— Как там у нас с почтой, Эл, ничего новенького?

— Личной корреспонденции нет, а из периодики ничего экстренного, все примерно тоже что было и вчера. . .

-. . . и позавчера, и месяц, и год назад, — продолжил Иван, всматриваясь в мелькавшие на экране кадры обычной светской хроники, потягивая через соломинку сок из банки. — Ну что это за жизнь, Эл, тоска да и только! Раньше, говорят. каждый день что-нибудь да происходило: то переворот какой, то бунт, то просто революция, а сейчас — сплошная идиллия, даже воровать пере с тали! Хоть бы маньяк ка­кой сексуальный объявился, так нет же — людям вообще ничего не надо! О боже! Куда мы катимся?

Иван в раздражении смял пальцами опустевшую банку из под сока и швырнул ее на пол. Тот час же послышалось недовольное ворчание Эла, и неизвестно откуда выскочило причудливое механическое существо на колесиках, напоминающее чем-то большого кролика с торча­щими ушками-антеннами и мигающим хвостиком-маячком. Существо ловко схватило лапками смятую банку а заодно и мокрое полотенце со спинки кресла и тут же исчезло.

Иван с интересом наблюдал за этим явлением: Не часто приходилось видеть чтобы робот-уборщик, это домашнее приведение двадцать первого века, показывался в присутствии человека.

Когда робот испарился, Иван подошел к маленькой незаметной дверце в углу гостиной.

— Ну ничего, Эл, мы выберемся из этого сытого, сонного болота! Воспетый поэтами ветер странствий и приключений еще будет развевать наши ку­дри! — И с этими словами, произнесенными с особым пафосом, Иван распа­хнул таинственную дверцу и вошел в крохотный чуланчик, предназначенный, очевидно, для хранения различного хозяйственного инвентаря.

Щелкнув допотопным выключателем Иван зажег столь же древнюю, го­лую и пыльную, всю засиженную мухами лампочку, свисающую с потолка на длинном шнуре. Яркий свет залил помещение. От представшей картины лицо Ивана расплылось в блаженной улыбке, и было от чего. Справа и слева у стен располагались стеллажи, в которых стояло самое разнообразное оружие: здесь были ружья времен наполеоновского нашествия и винтовки Первой Мировой войны, пистолеты-пулеметы Второй Мировой и самое раз­нообразное автоматическое оружие конца прошлого века. На стенах висе­ли шпаги, казачьи шашки, кривые турецкие сабли, какие-то сбруи и порту­пеи, а у свободной от стеллажей стены, в левом углу стояла еще целая вязанка всякого металлолома. Эта комнатушка служила своеобразным запасником отцовской коллекции оружия. Наиболее ценные экземпляры отец расположил в своем кабинете, развесив по стенам, сюда же спрятал все то, что вроде бы было и не нужно, но в то же время и выкидывать было жалко, пускай мол полежит, авось когда-нибудь да пригодится.

Глядя на этот арсенал Иван невольно подумал, сколько же сил тра­тили люди в былые времена на создание различных средств для унич­тожения себе подобных. Эту б энергию да в мирных целях! Сейчас на всем этом некогда грозном металле лежала печать запустения: роботам уборщикам вход в обитель Марса был строго-настрого заказан, по этому и пол, и стеллажи, и оружие были покрыты толстым серым слоем пыли, только в правом дальнем углу тускло блестела вороненая сталь, туда-то и направился Иван. Здесь располагались образцы боевого оружия периода "холодной войны", а так же охотничьи ружья. В пирамиде рядыш­ком стояли три спортивных двустволки-вертикалки для стрельбы по тарелочкам, шесть автоматов Калашникова и пять автоматических винто­вок разных стран. Внизу под пирамидой лежали два ящика с патронами для АК, большая коробка с сигнальными ракетами, ящик с патронами для подствольного гранатомета и еще много разного армейского хлама.

Всем этим добром Иванов отец — страстный коллекционер оружия, за­пасся когда в начале века ликвидировали большую часть военных скла­дов. Только тогда Человечество наверное по настоящему осознало ско­лько сил затрачено в пустую: миллионы единиц самого разного оружия, миллионы тонн боеприпасов, все эти смертоносные творения человеческого гения созданные потом и кровью многих поколений оказались вдруг никому не нужным бесполезным и опасным металлом. Что бы труд миллионов людей не пропал совсем уж в напрасно, решили хотя бы стрелковое оружие не отправлять в переплав­ку а пустить в свободную продажу. Что тут началось! Тащили все кому не лень. Порой можно было увидеть как ребятишки бегали по улице с настоящими боевыми автоматами, которые они по простоте душевной при­нимали за обыкновенные игрушки а не страшные орудия убийства. По том, правда, это дело немного упорядочили и маленькие дети с оружием уже не играли, зато уж большие дети, такие как Иванов отец, порезвились, вволю, тот вообще набрал целую машину автоматов Калашникова а потом дарил их своим многочисленным друзьям-коллекционерам во всех стра­нах. Но и себя, конечно, тоже не забыл, так что хватит еще наверное и Ивановым потомкам.