Технократы и имперцы

Вдруг она обратила внимание, что Сельма как-то слишком внимательно смотрит на Бокрёнка, сидящего в обнимку с Таллан. Потом хозяйка подошла к этим двум гостям и что-то им сказала. Они встали и вышли из зала.

Лаура подошла к Сигрид, которая стояла у камина и листала какой-то журнал, взятый с каминной полки, и спросила:

— Что это они?

— А, это Таллан активно соблазняла Пера. А он и не против. Сельма заметила и предложила, раз уж им так невтерпёж, отправиться в гостевую спальню.

— Она так сразу на него запала? — удивилась журналистка. После нескольких дней в одной каюте она воспринимала друидку как очень скромную и сдержанную девушку.

— Таллан — друидка. У них отношение к сексу сильно более утилитарное, чем даже у нас во Флоте. Если моё поведение в этом вопросе ты могла бы счесть жуткой неразборчивостью, то от непосредственности Таллан даже мне иногда икается.

Через некоторое время в доме Сельмы появилась ещё одна девушка, которую Сигрид представила Лауре как Хельгу.

— А Бокрёнок тут не пробегал? — озабоченно спросила она у Сельмы. — Договаривались же с ним...

— Тут он, — попыталась успокоить её Сельма. Он новую подружку Сигрид в заднюю комнату потащил.

— Прибью! — взвилась Хельга. — Вот что такое, назначил свидание с одной девушкой, а сам в постель с другой.

— У него не было выбора, — вступилась за приятеля Сигрид.

Хельга пересчитала взглядом нашивки на её мундире:

— У неё что, право первой ночи?

— Шернхольм вообще-то коронный город, — ответила баронесса. — Тут права первой ночи даже у кронпринца нет. Тебе рассказать про это?

Лаура навострила уши. Разговор коснулся какого-то имперского установления, о котором и местные не очень-то в курсе.

— Можно подумать, ты про это больше меня знаешь, — возмущённо фыркнула Хельга.

— Знаю. — спокойно настаивала Сигрид. — Я этим правом даже пользовалась однажды.

Хельга, которая пропустила объявление Сигрид о своём дворянском происхождении, поглядела на неё с большим удивлением. Но звание лейтенанта у девушки явно только что из училища кое на что намекает.

— У меня есть служанка, Хильда. Она моя горничная лет с десяти, и я её всегда воспринимала скорее как подружку-ровесницу, чем как челядь. А ещё у нас в поместье есть конюх Стефан. Он года на два нас старше. Мог бы, кстати, стать моим первым мужчиной, если бы не был таким стеснительным. У дворянских девочек это сплошь и рядом — первый опыт с кем-нибудь из молодых слуг. Ну вот, приезжаю я после первого курса на каникулы домой. Уже вся из себя такая космический кадет, йотун мне не брат и права на легкомоторные самолёты в кармане.

И замечаю я, что Хильда к нему неровно дышит. А он что на неё, что на меня, что ещё на нескольких девушек кидает одинаково красноречивые взгляды, но дальше некоторого распускания рук при подсадке на лошадь дело не идёт. Я у Хильды спрашиваю, и выясняется, что они даже не целовались ещё за конюшней ни разу.

Я значит, затаскиваю его на сеновал, и вижу что парень совершенно неопытный, стесняется. Понимаешь ли, у людей, в отличии, скажем от кошек или лошадей, инстинктивных программ поведения почти нет. Всему учить надо. Но зато учить можно всему. Но вот в интимной сфере почему-то считается, что все само получиться должно. А вот фиг. Мне-то повезло, у меня парень заметно меня старше и он мог меня многому научить.

Ну в общем, вправила я мозги Стефану немножко, чтобы понимал чего от него Хильда хочет. А на следующий день смотрю, на меня Хильда немножко косо смотрит. Я ей, мол говори прямо, что не так. А она, тебе мол в училище парней мало? Пришлось ей тоже вправить мозги, что Стефан, как и она, мне вообще-то вассалы, и право первой ночи у меня есть. Потому что этот дуралей не придумал ничего лучше, как ей в первую же ночь про меня рассказать.

— Но причём здесь я и Пелле, — удивилась Хельга. — Сама же говоришь, коронный город, здесь ни у кого сеньоральных прав нет.

— При том что Бокрёнка уволокла в постель не просто так какая-то девица, а Посвящённая Таллан. Друиды, они, как ты знаешь, имеют власть над жизнью и смертью, разумом и безумием, болью и наслаждением. Не знаю как там насчёт смерти, хотя... — и Сигрид потрогала два зелёных значка на своём мундире. — Но над болью и наслаждением Таллан точно уже имеет власть, несмотря на низкую степень в Ордене. На себе проверяла. И всё наслаждение, которое она научит дарить твоего парня, будет твоё.

Хельга недоверчиво хмыкнула:

— Много она его научит, за один-то вечер...

— Ты не представляешь, Хельга, — с неожиданным для Лауры энтузиазмом возразила лейтенант, — насколько в этом деле практична хорошая теория. У нас в военном училище всего два семестровых курса психологии, и там довольно мало чего даётся. А друидов чуть ли не десять лет учат чувствовать другого человека, и главное — передавать это умение. Я тебе точно говорю, у нас в экипаже качество этого дела заметно возросло после того, как она стала с нами летать.

— А она там прям весь экипаж перетрахала? — недоверчиво переспросила Хельга.

— Весь не весь, это её личное дело. Ты пойми что в космосе у неё там вокруг биосферы планеты нет, и получать свою энергию кроме как от товарищей по экипажу неоткуда. А наилучший способ поделиться жизненной силой, это как раз секс.

— Ага, откачает значит из Пелле всю жизненную силу...

— Не волнуйся, у мужиков это моментально переходит в голод. Мы его тортиком накормим и через два часа будет готов к употреблению. Быстрые углеводы, да ещё и теобромин в количестве.

— Ну ты меня совсем запутала, — проворчала уже слегка успокоившаяся Хельга. — Ты вообще офицер-коспех или биохимик?

— Ты бы знала, сколько в нас в училище вдалбливали физиологии человека, — ехидно улыбнулась Сигрид. — Ведь нам надо уметь не только с гарантией испортить организм вражеского солдата, но и не дать испортиться своим. Так что уж чему-чему, а как можно быстро скомпенсировать расход сил, меня учили.

Хельга отошла от Сигрид и завела какой-то разговор с Линдой.

А Лаура нетерпеливо спросила:

— Слушай, Сигрид, ответь мне на два вопроса.

— Ну, задавай, — пожала плечами та.

— Во-первых, про право первой ночи. Я думала что это только мужчин касается, а ты говоришь — пользовалась.

— Понимаешь, право первой ночи это именно право. Хочешь — пользуешься, хочешь — нет. Это не то что барон обязан провести первую ночь с невестой каждого из своих вилланов. Просто очень многие общины у нас в Империи ценят нетронутость невесты. И вдруг выясняется, что девушка до свадьбы с кем-то переспала. Скандал. Но если этот кто-то — местный сеньор или его наследник, то никакого скандала. Считается что девушка не могла ему отказать, поэтому связь с господином её не бесчестит. Хотя на самом деле обычно может. Кому охота спать с девушкой, которая не хочет. Ну и с зеркальной ситуацией то же самое — ну как у нас с Хильдой и Стефаном. Не может невеста обвинять в измене вассала, если его затащила в постель дочь господина.

Кстати, довольно часто бывает, что девушка гуляла непонятно с кем, а потом её сын местного сеньора таким образом прикрывает от разгневанной родни. Правда, если она хочет этого прикрытия, то должна и правда с сеньором переспать. В смысле, он-то не поинтересуется, была она с кем до него или нет. У нас, дворян в этом плане довольно свободные обычаи. А для всех прочих — у неё первая ночь с сеньором.

Давай свой второй вопрос.

— Второй — про Таллан. — Ведь когда ты говорила про её власть над болью и наслаждением, ты не наслаждение имела в виду.

— Ну да. Было дело, валялась я с компрессионным переломом ноги в лазарете "Антареса", ждала пока какой-нибудь регенератор освободится. Очень тяжёлый абордаж был. Если б не Таллан, я бы так три дня и скрежетала зубами от боли.

— Это поэтому ты с ней возишься как кошка с котёнком.

— Ответ "потому что кэп попросил" тебя не устроит?

— Не устроит, конечно. Кэп тебя попросил её отвезти на этот остров и сдать этой просветлённой тётке, как там её...

— Просветлённая Гудрун.

— Ну да. А она как только оклемалась там немножко, отпросилась в город и нашла тебя. Потом в парке ты ей чай таскала, сюда приволокла, теперь от Хельги прикрываешь.

— От Хельги я прикрываю не столько её, ну что ей можно сделать, сколько Бокрёнка. Вот ему Хельга действительно может сделать больно. Самой ей, правда, тоже будет больно, потому что она его любит, но ведь её бы это не остановило. А так вообще-то, ну, во-первых, Таллан моя подруга. Полгода прожить в одной каюте — это не так уж мало. Я не знаю сколько соли израсходовал камбуз "Антареса" за этот рейд, был там пуд или не было, но тем не менее. Во-вторых, она спасает людей. Весь этот рейд она занималась тем что лоцировала место нуждающихся в помощи, которых затем вытаскивали мы: я, Марта, Петер, мой взвод. И вот такие зелёненькие значки за них получали мы. А Таллан получала головную боль, состояние опустошения и прочие неприятности, которые преследуют друида, оторвавшегося от родной планеты. В парке она тоже человека спасала, ещё толком не восстановив связи с планетой, влила в него такую кучу энергии, что сейчас секс для неё остро необходим. Ну вот ей Бокрёнок подвернулся. Хороший парень, сколько лет я его знаю. Таллан же не знала, что через полчаса сюда заявится ревнивая Хельга.

— И ещё, почему ты зовёшь Бокрёнка Пер, а Хельга — Пелле?

— Потому что мы с ним так ещё лет десять назад договорились. Мы оба в детстве не любили свои уменьшительные имена. Я с тем, что меня могут звать Сири смирилась только тогда, когда меня так стал звать Харальд. Возможно, Пер от Хельги тоже согласен слышать уменьшительное имя. А тогда, нам было лет по десять и очень хотелось почувствовать себя взрослее, чем мы есть. Поэтому стали звать друг друга только полным именем.

В поместье Сйошерна

Полёт в Сйондер

Из дома Сельмы девушки ушли последними. Уже испарились и Линда со своим кавалером, и Бокрёнок с Хельгой, вполне помирившиеся и, кажется, не собирающиеся расставаться до утра, а Сельма, которую Лаура наконец смогла разговорить, откровенно зевала, отвечая на её вопросы.

Наконец, Сигрид сказала:

— Сельма, позволь откланяться. Если мы хотим успеть в Спьютпорт к вечернему рейсу в Нируну, нам уже пора трогаться.

— Может, такси вызовете? — спросила хозяйка дома.

— Вот ещё, — фыркнула Сигрид. — От твоего дома пятнадцать минут пешком до Рундторг, а оттуда автобусы в Спьютпорт круглосуточно ходят четыре раза в час.

Пятнадцать минут, конечно же, превратились в двадцать, поскольку ни Таллан, ни Лаура не были способны совершать такие марш-броски как выпускница коспеховского факультета, но, как оказалось, Сигрид это учла. И не прошло и трёх минут после того как они вышли на Круглую Площадь, как к остановке подъехал автобус, на ветровом стекле которого светились крупные буквы "Spjutport".

Полчаса езды по ночному городу, где тёмные двухэтажные дома периодически сменяются парками, с деревьями, куда более высокими, чем дома, и вот автобус уже тормозит перед довольно большим зданием вокзала.

— Это переаэропорт, недокосмопорт, — объяснила Сигрид. — отсюда летают суборбиталы во все концы планеты, а иногда ещё и челноки на транзитные пассажирские корабли, которые не хотят здесь садиться на планету и паркуются на орбите. Когда-то давно большую часть пассажирских суборбиталов составляли модели, называвшиеся "Копьё", на нашем языке "Спьют", с тех пор и закрепилось название "Копейный порт".

Внутри порт представлял собой что-то похожее скорее на провинциальную железнодорожную станцию. Небольшой зал ожидания, несколько киосков с едой и дорожными мелочами, огромный экран над дверьми ведущими куда-то, видимо на лётное поле. Высмотрев на экране нужную строчку. Сигрид сказала:

— Десять минут у нас есть, пойду посмотрю что-нибудь на дорогу.

Через пару минут она вернулась с огромной, литра на два, пластиковой бутылкой. Таллан бросила взгляд на этикетку и глаза её радостно вспыхнули:

— О, келгартенский! Здорово!

— Ладно, пошли на посадку.

— Интересно как ты собираешься провести меня на борт, — поинтересовалась Лаура. Я смотрю тут люди предъявляют какие-то удостоверения личности. А у меня никаких имперских документов.

— Не волнуйся! — Сигрид криво усмехнулась и подмигнула. И действительно, что-то на контроле предъявила только она, а остальные прошли по её взмаху руки.

— Я заказала билет как "баронесса Сйошерна со свитой из двух человек", — пояснила она, когда они уже рассаживались в салоне суборбитала.

Таллан внезапно хихикнула:

— Меня потеряют. Наверняка у нас в Лухольме триггеры стоят на все имена наших людей. И вот Таллан Лееланд из Шернхольма не улетала, в Нируну не прилетала.

— Тоже мне проблема тебя найти. Коммуникатор-то у тебя с собой. Даже если постесняются запрашивать оператора, можно же тебе позвонить.

— О, это идея! — друидка извлекла из кармана коммуникатор, выключила его, вытащила батарею и спрятала её в другой карман.

Салон суборбитала был узким и тесным, почти как у автобуса. Два ряда кресел с одной стороны, два ряда с другой. Сигрид усадила Лауру около иллюминатора, а сама с Таллан заняла два кресла по сторонам прохода.

Взлетала эта машина настолько плавно, что Лаура ничего не почувствовала. Огни порта провалились вниз и всё. Впрочем, "Антарес" тоже поднимался с Нью-Марселя когда она там обустраивалась в каюте и ничего не заметила.

Пока Лаура наблюдала за уходящими вниз огнями Шернхольма, лунной дорожкой на океанских волнах и темнеющим материком, расстилающимся внизу, Сигрид открыла свою бутылку и разливала её содержимое в пластиковые стаканчики:

— Лаура, ты будешь?

— Да.

В стаканчике был налит ярко-розовый пенистый напиток. Лаура попробовала. Явно что-то яблочное, но горьковато на вкус.

— Оно что, с алкоголем?

— Это же сидр. Он должен быть с алкоголем.

— И у вас разрешено пить алкогольные напитки в общественных местах?

— А у вас что, нет? — искренне удивилась Сигрид. — Я в вашем Нью-Марселе в кафе заходила, так там половина меню — винная карта. Кафе же общественное место.

Лаура задумалась. Действительно в запрете пить в общественных местах, не включающем заведения общественного питания, было что-то нелогичное.

От размышлений над полным стаканом сидра её оторвал возглас Таллан:

— Лаура, смотри в окно, сейчас там Солнце на западе восходить будет.

Действительно, за иллюминатором серпообразная полоска атмосферы, окаймлявшая тёмный диск планеты, засветилась голубым светом. Ещё немного и на ней, как перстень на кольце, вспыхнул яркий кружок местной звезды.

Аппарат стремительно догонял уходящий день.

Ещё минут пятнадцать, и суборбитал стал снижаться над местом, которое с высоты нескольких сотен километров показалось Лауре клубком спутанных верёвок. Шар планеты превратился в огромную чашу, куда медленно опускался аппарат, потом в плоскую землю внизу. Стало ясно что это не верёвки, а переплетение горных хребтов. Вот в лучах вечернего солнца блеснула гладь большого озера.