Как только грохот паровоза смолк, Джинджер, продолжая сидеть верхом на Партлоу, быстро оттолкнула револьвер от своей головы. Рука мужчины почти безвольно упала на кровать. С трудом переводя дыхание, Партлоу заставил себя заговорить.
— А ты не часто занимаешься сексом, я прав?
— Не часто. Но, когда случается, выходит сногсшибательно.
Джинджер забрала пистолет из его руки и извлекла из цилиндра единственную пулю. Затем она слезла с него, взяла пистолет и пулю и убрала их в свою сумочку, после чего вернулась в кровать и легла рядом с ним, но не стала класть голову на его плечо, а расположилась на второй подушке.
Некоторое время они просто лежали, слушая дыхание друг друга, и не произносили ни слова. Затем Джинджер спросила:
— Сколько тебе лет?
— Тридцать два, — ответил он. И хотя это был немного нескромный вопрос, он все равно задал его:
— А тебе?
— Тридцать четыре, — ответила она без колебаний.
— Ты был женат?
— Нет, никогда. Что насчет тебя?
— Сейчас нет. В прошлом да. Дважды.
— Дети?
— Нет, — она сказала это так, словно сама идея заставляла все ее нутро болеть, и повторила для верности: — Господи, нет.
Партлоу ждал несколько ударов сердца, прежде чем рискнул двинуться дальше.
— А что это было, с пистолетом? Ты получила от этого удовольствие?
— Еще бы. А ты?
— Думаю, что да, — признался он и добавил серьезно: — Но не было бы такого удовольствия, если б мой палец дернулся на курке.
— Но этого не произошло, — отмахнулась она. — Пойми, Золотко, суть в том, чтобы устроить азартную игру и выиграть ее. И еще вот в чем: продолжать контролировать часть себя, независимо от того, что ты делаешь или думаешь, независимо от того, где ты находишься, независимо от того, в ком твой член или чей член в тебе… всегда есть некая часть тебя, которая остается… ну, отстраненной, я думаю, можно так ее назвать. Как будто ты смотришь на происходящее со стороны, а не участвуешь в нем. Я должна сказать, что ты вошел во вкус этой ночью… или скорее этим утром. Это хорошо для тебя, Золотко. Это закалит тебя.
— Закалит меня для чего? — спросил он.
— Для чего бы то ни было, — ответ ее был, как всегда, туманным. — Ты никогда не сможешь угадать, что ждет тебя за следующим поворотом.
— Рассвет, я полагаю.
— Да, — кивнула она. — Рассвет. И я хочу ускользнуть из этого городишки пораньше, — она встала с постели, и Партлоу увидел, как она подняла платье и надела его, прикрыв свое соблазнительное тело. — Мне нужно поспать, — сказала она ему. — В моей собственной комнате. Встретимся внизу в шесть тридцать. Не возражаешь?
— Да. Согласен.
— Ладно, тогда, — она подошла к комоду и взяла свою сумочку. — Попробуй тоже поспать. Завтра, вероятно, тебе понадобится быть в форме.
— Я постараюсь.
Она остановилась у двери и внимательно посмотрела на него.
— Как долго ты планируешь оставаться «охотником за наживой»?
— Время покажет, я думаю.
— Чем еще ты занимаешься?
— Прямо сейчас ничем особенным, — признался он, пожав плечами. — В последние недели я подчистил все хвосты, но скоро еще что-нибудь подвернется. Мне просто нужно это найти.
— Это может само тебя найти, — сказала она, улыбнувшись. — Сладких снов.
Она отодвинула задвижку, выскользнула из комнаты и ушла.
Некоторое время Партлоу просто лежал в постели, предаваясь приятным воспоминаниям, а затем встал, чтобы запереть дверь. После неистовой скачки, которую устроила на нем Джинджер, ему казалось, что некоторые кости его тела выскочили из своих суставов. Он вернулся в постель, слегка прихрамывая, лег, вытянулся и, когда его, наконец, сморил сон, он слышал в своей голове отдаленное эхо выстрела.
* * *
Наручные часы Партлоу показывали четверть шестого утра, когда он, стоя в розовом свете рассветного солнца, обнаружил две вещи: во-первых, ключи от его «Паккарда» исчезли с комода, а, во-вторых, на правой штанине его белых брюк — чуть выше подворота — темнели два пятна крови. Одно из них было небольшим, размером с ноготь, но другое было крупнее и имело форму морского конька.
Начав собираться в дикой яростной спешке с раскрасневшимся от ярости лицом Партлоу дважды неправильно застегнул рубашку. Мысли в его голове лихорадочно перескакивали с сожаления, что ночью он не размозжил голову Джинджер ЛаФранс, на анализ всего произошедшего. Он понял, что хитрая сука убрала ключ в свою сумочку, когда вытаскивала из нее револьвер — или когда возвращала его обратно. В панике Партлоу проверил свой кошелек и обнаружил, что все деньги на месте. Это удивило его: он думал, эта ушлая стерва решит обчистить его полностью… хотя, надо думать, она перестраховалась: пропади вместе с ключами кошелек, Партлоу заметил бы это сразу, как она ушла.
Продолжая мысленно проклинать Джинджер, он оделся, решив обойтись без галстука и шляпы, и, продолжая выравнивать ногой левый ботинок, наспех открыл задвижку, распахнул дверь и едва ли не бегом спустился с лестницы. Однако на полпути Партлоу заставил себя поумерить пыл: хотя он и понял, что его одурачили, он не забывал, что все еще должен держать себя в руках. Оправив пиджак и выпрямив спину, он продолжить свой путь размеренным, неторопливым шагом.
— Доброе утро, — поздоровалась Хильда Невинс, когда Партлоу дошел до нижней части лестницы. В этом приветствии не было никакого выражения: ни хорошего, ни плохого — чистая вежливость. Эта суровая старуха-моралистка, одетая в сдержанное коричневое платье, застегнутое до самого горла и почти поглощавшее ее целиком, показательно орудовала перьевой метелкой и смахивала пыль с полки, на которой стояли керамические колокольчики. — Вы рано встали, — не преминула заметить она.
— Да, мэм. — елейно отозвался Партлоу, одарив женщину мягкой улыбкой, за которой крылось лихорадочное движение шестеренок его мозга, вращавшихся со скоростью девяносто миль в секунду в попытке просчитать все варианты развития событий. Партлоу обвел взглядом помещение в поисках каких-либо следов Джинджер ЛаФранс: сумки, шляпы — чего угодно. Но следов не было.
Старуха продолжала смотреть на него и убирать пыль с такой осторожностью, будто эти чертовы колокольчики были коллекцией бриллиантов и изумрудов, которые подарила ей какая-нибудь особа королевских кровей.
— Можете позавтракать в кафе, — сказала она.
— Спасибо, но… видите ли, мэм, я… в некотором замешательстве. Как бы так сказать?..
Он всерьез замялся.
Просто скажи, как есть, — подтолкнул его внутренний голос.
— Я планировал поехать в Шривпорт вместе с доктором Ханикаттом и мисс ЛаФранс, — спокойно произнес он. Хильда Невинс оставила свое кропотливое занятие и повернулась к нему. В этот момент Партлоу едва преодолел желание отступить от нее на несколько шагов: ему показалось, что глаза старухи прошивают его насквозь, что она знала и про убийство в лесу, и про все остальное. Лишь титаническим усилием воли он заставил себя не сдвинуться с места, улыбнуться и спросить: — Они все еще здесь?
— Эта дама, — с саркастическим нажимом процедила Хильда Невинс, — разбудила нас около четырех часов утра. Кажется, ей нужно было выйти и проверить доктора — он заболел прошлой ночью и спал в машине. Кажется, с того момента, как она оставила его, ему лучше не стало, поэтому она решила оплатить счет и отправиться дальше. Гровер предложил помочь ей вынести сумки, но она сказала, что их всего две, и она справиться с ними сама. Так она заплатила, и они уехали, вот и все, — хозяйка пожала плечами. — Мне же лучше. Эти духи, которыми она пользовалась, вызывали у меня головную боль.
— Ах, — Партлоу постарался выжать из себя сочувствие. Неужели его голос дрогнул? Он почувствовал, как пот выступает на его висках.
— И, — продолжала Хильда Невинс, глядя на него с осуждением своими темными совиными глазами, — вы заплатите мне еще доллар за то, что произошло в вашей комнате прошлой ночью.
— Мэм?
— Вы выкурили сигарету, — выдала она таким тоном, как будто говорила: Я знаю, что ты кое-кого вчера убил. — По крайней мере, одну, — добавила она. — Я унюхала дым в коридоре, когда поднималась проверить их комнаты. Поэтому к вашему счету будет добавлен доллар, и завтра произойдет то же самое, если вы сделаете это снова.
— Прекрасно, — это слово прозвучало как невнятное бормотание, поэтому он попробовал произнести его снова: — Прекрасно.
— Генри сейчас на работе, и если вы хотите позвонить ему, — она указала метелкой на телефон на черном лакированном столе, — телефонная книга в верхнем ящике.
Затем она повернулась к нему спиной и начала энергично смахивать пыль со своей коллекции маленьких керамических лошадок.
Баллард ответил после четвертого гудка.
— Нет, мистер Партлоу, я жду звонка от моего поставщика в Шривпорте. Может быть, сегодня, может быть, завтра. Я дам вам знать, когда дело прояснится. Это вас устраивает?
— О, конечно, — мрачно ответил Партлоу. Взгляд его остановился на пятне крови в виде морского конька на брючине. — Да, это просто прекрасно.
— В кафе можно позавтракать, — снова повторила Хильда, после того как он вернул трубку на место. — Молодому человеку полезно начинать день с плотного завтрака.
Черт, — подумал Партлоу, но выдавил натянутую улыбку и ответил:
— Благодарю вас, мэм.
Мысль о том, что его охмурила кровожадная шлюха, острым клинком все сильнее впивалась в основание его шеи. Он не мог позволить этому остаться безнаказанным! Если он когда-либо надеялся сделать еще один вздох, как мужчина, он должен был найти эту женщину, вернуть «Паккард» и отомстить. Так или иначе, он отследит ее… каким-то образом, он пройдет по ее следу — независимо от того, где она будет прятаться. В этом он поклялся как себе, так и любому Богу, который его слышал.
Внезапное озарение сильно ударило по его нутру.
— Миссис Невинс, — обратился он, в то же время переступив с ноги на ногу и изменив положение своего тела так, чтобы его брючина с обличительными пятнами крови была спрятана. Женщина перестала наводить чистоту и повернулась, чтобы взглянуть на него, вопрошающе приподняв брови. Партлоу продолжил: — Мне надо купить кое-что из одежды, — он улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря, что он просто бедный и честный путешественник, которому не повезло с дерьмовым автомобилем. — Я надеюсь, здесь поблизости есть какой-нибудь магазин?
— Конечно, — ответила она. — Вы, вероятно, проходили его по дороге в кафе прошлым вечером. Через две двери от парикмахерской. Открывается в пол-одиннадцатого, — ее взгляд прошелся по его костюму. — Ничего подобного, там нет. В основном рабочие штаны, рубашки и другие обычные вещи.
— Я ничего не имею против одежды, сшитой для мужчин, которые являются солью этой земли, — сказал он.
— Ну, тогда вы наверняка сможете там приодеться, — она нахмурилась, и на мгновение Партлоу подумал, что она увидела пятна, но затем его страх миновал, потому что она смотрела ему прямо в глаза. — Предупреждаю вас, — напутствовала она, — следите за своим кошельком и будьте начеку, чтобы Винсент Ли не обсчитал вас. Заявитесь к нему в этом наряде, и он примет вас за простофилю, который готов оставить все свои деньги в его кармане.
— Спасибо за совет.
— Винсент Ли — такой же ужасный человек, как его брат шериф, — вынесла вердикт Хильда Невинс и снова вернулась к своей уборке. — Две горошины из одного гнилого стручка.
Партлоу уже собирался пропустить это высказывание мимо ушей и просто направиться к себе, но вдруг вздрогнул: его обдало волной жара, тут же сменившегося холодом. Он понял, что идти в магазин одежды, которым управляет брат шерифа, с пятнами крови на брючине будет слишком опасно. Выходит, он не сможет пойти туда, как самый обычный покупатель. Равно как не сможет и расхаживать по городу в такой одежде — пятна крови хоть и были маленькими, они могли привлечь к себе внимание. А ведь рано или поздно ему придется выйти в город — например, в кафе, если он захочет съесть что-нибудь до того, как этот чертов провинциал Баллард починит его машину.
Через три секунды Партлоу решил, что у него всего один шанс выбраться из этой заварушки, и без дальнейших колебаний он им воспользовался.
5
Партлоу, наконец, наткнулся на дверь, которую искал — с запятнанными цифрами «3» и «7».
Тридцать семь, отправляйся на Небеса, — подумал он и замер перед дверью с поднятым кулаком. Он не сомневался, что если бы Рай или Ад существовали на самом деле, то именно Люцифер потребовал бы себе душу Джинджер ЛаФранс. Партлоу даже думал, что, когда дверь откроется перед ним, врата Преисподней тут же разверзнутся, и Князь Тьмы заберет эту суку раньше, чем обманутый ею мошенник сможет досчитать до трех. На это он был не согласен — сначала он намеревался как следует отомстить ей. И, Бога ради, разве сам Сатана не сочтет, что Джон Партлоу заслужил получить свою расплату?
Он постучал.
Раз… два… три… Колени приклони.
Он подождал несколько секунд, а затем произнес, прижавшись лицом к двери:
— Полиция Шривпорта, мисс Уайли. Откройте, — а затем добавил, — внизу, у пожарной лестницы ждет человек, который…
Дверь открылась перед ним одним плавным движением. И там стояла она — ростом в пять футов и шесть дюймов. Он должен был признать, что, если б не знал, что Джинджер ЛаФранс сейчас скрывалась под личиной Ланы Рэй Уайли, он никогда не узнал бы ее.
Она перекрасила волосы в темный цвет с приглушенным красным отливом, а одета была в строгое и консервативное серое платье с синей отделкой. Ее глаза цвета шампанского (их, разумеется, было бы крайне сложно изменить) окинули его прохладным и спокойным взглядом, которым мог бы глядеть строгий библиотекарь. На ней почти не было макияжа, никакой помады или лака для ногтей. Ее пышная грудь была прижата тесным бюстгальтером, который, должно быть, имел стальной каркас. Она с вызовом приподняла подбородок, положила руку на бедро и тихо произнесла:
— А тебе понадобилось много времени, чтобы найти меня.
