"Проклятый"

— Отец! — раздалось за спиной, и Кейн, обернувшись, нос к носу столкнулся с высоким широкоплечим мужчиной, который лицом так походил на разговорчивого старика, что не оставалось никаких сомнений в их родстве. — Все готово? Марта ждет!

— Подождет твоя Марта, — меланхолично заметил старик и протянул руку Кейну. — Спасибо тебе за заступничество. И не ходи ты к обороткам, не доброе это дело.

— Это кому как, — усмехнулся Кейн, крепко пожимая сухую жилистую ладонь. — Внучку береги.

— Да кто ж вас, молодежь, убережет-то, — махнул рукой тот и, ловко вскарабкавшись на повозку, тронул поводья. — Бывай!

Кейн смотрел им вслед до тех пор, пока они не скрылись за поворотом. За мгновение до этого, ему показалось, будто за спиной у старика мелькнула гибкая фигурка с длинными рыжими волосами, но повозка тут же завернула за угол, потерявшись из вида. Кейн быстро огляделся вокруг и, не увидев больше ничего интересного, отправился обратно в гостиницу.

Дверь в комнату оказалась закрыта. Кейн еще раз толкнул ее плечом, недоумевая, с чего это Скаю приспичило запираться, а потом кровь бросилась ему в лицо. Из-за двери донесся жалобный женский всхлип.

— Не надо, пожалуйста, не надо...

— Ах ты, тварь! — раздался в ответ голос Ская, полный злости, а за ним последовал глухой удар. — Ты что творишь, гадина?

— Нет, нет, нет! — снова запричитала девушка, и Кейн одним махом вынес дверь с петель. Ему открылась ужасающая картина.

На взрытой кровати, от которой моментально отпрянул Скай, лежала девушка, приносившая им воду. На ее лице алели ссадины, обнаженные грудь и плечи украшали красные пятна, а на виске наливался огромный кровоподтек. Встрепанные волосы разметались по подушке, разорванная юбка не прикрывала даже коленей, а остатки кофты валялись на полу. У Кейна зашумело в висках.

— Капитан! — с явным облегчением воскликнул Скай. — Я...

— Я сказал тебе, что пришибу, — стиснув зубы, процедил Кейн, надвигаясь на него. Пальцы сами собой до хруста сжались в кулаки. Девушка, закутавшись в покрывало, шмыгнула ему за спину, и там, в безопасности, разрыдалась навзрыд.

— Я только кувшин забрать зашла, — сквозь слезы прохныкала она, и Кейн, не выдержав, успокаивающе обнял ее рукой. Скай смотрел на него расширившимися глазами, а потом внезапно прищурился и зло сжал губы.

— Ты ни о чем не спросишь? — холодно поинтересовался он. Кейну стоило большого труда ответить спокойно.

— Недостаточно того, что я видел?

— Это тебе решать, — качнул головой Скай, и от его уверенности Кейну вдруг стало не по себе. — Только я ей ничего не делал. Эта дрянь сама пришла, на меня набросилась, душить начала. Я ей двинул, конечно, но лишь слегка, чтобы отпустила. А она как оглушенная метаться начала и калечиться. Я к двери — а она закрыта. Эта сзади подкралась, навалилась и хохочет. Одержимая она, посмотри. Или ведьма.

Девушка мелко затряслась и крепче вцепилась в руку Кейна, всхлипывая от страха. Того и самого потряхивало от злости и отвращения.

— Ты хоть слышишь, какой бред несешь? — сказал, словно выплюнул он, дурея от желания взять Ская за горло. В груди клокотала ярость — незнакомая, жгучая, больше напоминавшая обиду, но Кейну было некогда разбираться в тонкостях. Он осторожно отстранил от себя девушку и двинулся к Скаю.

— Бред, значит, — сказал тот, кусая губы и глядя на обнаженный рунный меч в руке Кейна. — Ну, давай, герой. Только вспомни, врал ли я тебе когда-нибудь. С того самого момента, как ты разрешил мне подняться на борт "Танцующего".

В голове назойливой мухой зудело ощущение неправильности, фальши, и Кейн огромным усилием воли заставил себя остановиться буквально в полуметре от напряженного, но не отступившего Ская. Он сделал глубокий вдох, пытаясь привести в порядок мысли, а потом внимательно заглянул в заледеневшие синие глаза. Скай был зол. Не смущен, не напуган, не растерян, как тот, кого застукали с поличным. Нет. Он злился, был обижен и разочарован, а это значило... Сердце забилось чаще. Кейн медленно, не опуская меч, повернулся к кутавшейся в покрывало девушке.

— Покажи свой крест, — велел он, и та вскинула голову. — Где твой крест?

— Не знаю, — протянула она, машинально кладя руку на горло и отступая назад. — Он сорвал!

— Ладно, — согласился Кейн и, сняв свой, протянул его девушке. — Надень мой. Ну, бери смелее, не бойся.

— Я... — залепетала та, делая еще один шаг назад. — Я...

Ее глаза забегали по сторонам, ища путь к отступлению, пальцы стиснули покрывало, на щеках загорелся нездоровый румянец. Кейн, растеряв все сомнения, шагнул к ней, держа крест на вытянутой руке, и ведьма, издав каркающий крик, бросила ему что-то в лицо. Глаза ожгло, словно огнем.

— Все равно не уйдешь, Кейн! — услышал он, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь выступившие слезы, и наугад махнул мечом, целясь на голос. Раздался визг, злобное ругательство, а потом все стихло, и Кейн без сил опустился на пол, разжимая пальцы.

— Скай, — позвал он, боясь открыть глаза. — Вода еще осталась?

За спиной послышались быстрые шаги и плеск. Через мгновение его руки аккуратно отвели от лица, и глаз коснулась холодная влажная тряпица. Кейн застонал от облегчения. Боль постепенно уходила, и вскоре он смог разглядеть лицо склонившегося над ним Ская. Ведьмы в комнате не было и только снятая с петель дверь, да разорванная кофта на полу напоминали о ней.

— Выглядишь хреново, — сообщил ему Скай, и Кейн сумел выдавить из себя ухмылку.

— Ничего, — хрипло произнес он и попытался подняться на ноги. Голова немного кружилась, но в целом дела обстояли неплохо. — Скай, я...

— Не нужно, — отозвался тот, отворачиваясь. — Ты все видел и сделал свои выводы. Кто я такой, чтобы верить мне на слово.

Извинения застряли у Кейна в горле. Он стоял, в растерянности глядя, как Скай выкидывает в окно рваную кофту и обрывки юбки, а потом укладывается на кровать, повернувшись к нему спиной. В комнате воцарилась тишина — такая же неуютная и давящая, как и на привале, когда Скай спрашивал его о проклятии и ведьме. Тогда он нашел нужные слова. Что делать теперь Кейн не знал. Оставалось только кое-как пристроить дверь на место и, прислонив к ней таз на случай тревоги, последовать примеру Ская. Разговор можно было отложить до утра, когда стихнет обида.

Утром Ская в комнате не оказалось. Умудренный опытом, Кейн проверил его вещи и, обнаружив их на своих местах, немного успокоился. Значит, вернется. Только что делать дальше? Кейн слонялся по комнате весь день, пытаясь найти ответ на этот непростой вопрос, а потом, плюнув на все, отправился вниз, в харчевню.

Там он и обнаружил Ская. Тот сидел за столом, методично расправляясь с куском мяса и, судя по всему, занимался этим уже долгое время. Кейн, подумав, подозвал хозяйку, а потом, вооружившись у нее кувшином самого крепкого вина, подсел за стол Ская. Тот даже не поднял голову.

— Я порасспрашивал про нашу девицу, тут ее не знают, — сказал он, не глядя на Кейна. — Где искать, тоже не в курсе. Ее вообще никто не видел, кроме нас. Такие вот дела.

— Знаю, спрашивал уже, — скривился Кейн и подтолкнул кувшин к Скаю. Тот окинул его скептическим взглядом.

— Хочешь споить меня, капитан? Или это твои извинения?

— Это просто способ развязать тебе язык, — серьезно ответил Кейн, и Скай впервые с начала разговора посмотрел ему прямо в глаза. — Ты прав, я ничего о тебе не знаю. Даже где ты родился. Где-то на юге, вроде, а может и нет. Мне кажется, я тоже заслужил несколько ответов.

— И какой же будет первый вопрос? — зубасто улыбнулся Скай, так что у Кейна мороз прошел по коже. Отступать, однако, он не собирался.

— Кто твои родители? — спросил он, разливая вино в два кубка. Скай взял свой, шутливо отсалютовал им Кейну и поднес к губам.

— Веришь или нет, но я сам не знаю, — сказал он, вернув вино на стол. В записях приюта святого Иоанна значится, что меня принесли на восьмой день месяца пахарей, аккурат в вечернюю зорю. Кто принес, монахи не разглядели, подкидыша приняли и нарекли Эдгив.

— Божий дар, — перевел со старого языка Кейн. Скай изобразил поклон. — Интересное имя для пирата.

— О, тогда мне пророчили совсем другое будущее, — рассмеялся Скай, но в его смехе не было ни капли веселья. — Настоятель по каким-то своим книгам высчитал, что я стану знаменитым праведником, который одним только словом сможет устрашать силы тьмы. Меня растили в аскезе и любви к Богу, впрочем, как и остальных. На практике это означало молитвы день и ночь, житье на хлебе и воде и каторжный труд по хозяйству. Нас в приюте было человек двадцать, и работа находилась всем. В свободное время нас учили Писанию, грамоте, езде верхом и управляться с оружием. За отлынивание или ошибки секли розгами. Особенно усердствовал один монах, отец Жерон. Он вел у нас слово Божье, и если ему казалось, что мы недостаточно внимательны, лупил палкой по рукам. Некоторым даже ломал пальцы, но это преподносилось, как способ духовного роста. Считалось, что страдания нас облагораживают. Как-то у меня не получилось выучить стих. Может, дело было в том, что накануне мы все простояли пять часов на горохе. А может — в ночных молитвах, призванных очистить наши души от скверны. В общем, в голову мне не лезла даже первая строчка, и отец Жерон просто взбесился. Он выволок меня из-за парты, занес свою палку, и я... У меня словно туман кровавый перед глазами сгустился. Я вырвал у него палку и принялся лупить его по рукам изо всех сил, пока она не сломалась. А потом пришел в себя и увидел, как он пытается закрыться от меня изувеченными пальцами, из которых торчали осколки костей.

— И ты испугался? — стиснув кубок с вином до побелевших костяшек, спросил Кейн, у которого от услышанного голова пошла кругом. Скай улыбнулся жуткой мертвой улыбкой.

— Я почувствовал себя богом. И забил его до смерти. Так хорошо мне еще никогда не было. Остальные воспитанники смотрели на меня с ужасом, а когда я шагнул к ним, в панике отпрянули. На крики сбежались святые отцы. Знаешь, что? Никто, никто не попытался меня остановить, когда я уходил из приюта. Они смотрели на меня, и я чувствовал их страх. И мне это нравилось. Как ты понимаешь, вопрос моего дальнейшего духовного роста отпал сам собой.

— И что ты делал дальше? — поинтересовался Кейн. Скай сгреб ладонью полный кубок и одним махом осушил его до дна.

— Бродяжничал, — пожал плечами он и рассеяно подпер голову рукой. — Научился воровать еду. Потом — грабить. Потом как-то забрел в порт и пропал. Там стояла "Ласточка", самое быстроходное торговое судно, что я видел. Она была прекрасна. От нее пахло морем и свободой. В этот момент я понял, чего хочу.

— Сколько тебе было тогда? — поражаясь лихорадочному блеску в глазах Ская, спросил Кейн.

— Пятнадцать, — сообщил тот и мечтательно улыбнулся. — Славные были денечки. Меня обнаружили на судне на третий день плавания и едва не выкинули за борт. К счастью, за меня вступился капитан. Мне... — он как-то по-особенному усмехнулся, — всегда везло на капитанов. Каждый из них учил меня чему-то новому. Капитан Ледмар научил меня драться. По-настоящему, без дураков, не то, что эти чертовы монахи. А потом продал меня в Хадде вместе с грузом. Новый хозяин тоже оказался не промах. У него был богатый дом с огромной библиотекой, и я просиживал в ней днями и ночами, переводя древние тексты. А он потом продавал мои переводы. От него я сбежал, прихватив все деньги, что были в доме. Их мне хватило, чтобы купить место на судне, идущем в Ривзу, но по пути на нас напали пираты. Мне удалось прирезать пятерых из них, прежде чем меня скрутили. Мне тогда только-только стукнуло восемнадцать, но выглядел я куда как хлипче. Капитан долго не мог поверить, что я один убил пятерых громил. А поверив, оставил у себя на корабле. Так я и попал в Гильдию. Все оказалось не так плохо. У меня было море, деньги, выпивка и петля на нок-рее в перспективе, но... Ты знаешь, капитан, это такая смешная штука — судьба. В одном рейде мы взяли отменную добычу. Золото, груз кофе и чая, специи, и вдобавок целый трюм отличного рома. Мы встали на якорь у одного из мелких островков, чтобы пополнить запасы воды, и уже предвкушали дележ, как вдруг на горизонте замаячили два хаддидских военных корабля. Трое из команды в это время находились на суше. Капитан не стал нас ждать. Мы видели, как "Оливия" поднимает паруса, и ничего, ровным счетом ничего не могли поделать.

— Как ты оттуда выбрался? — спросил Кейн, когда Скай надолго замолчал, погруженный в свои мысли. Ему уже не казалось, что было хорошей идеей начинать этот разговор, но сделанного не воротить. К тому же, теперь он куда лучше понимал Ская.

— Повезло, — усмехнулся тот, выныривая из воспоминаний. — Через две недели нас подобрало проходившее мимо судно. А еще чуть позже мы узнали, что те два хаддидца все-таки потопили "Оливию", а всех выживших вздернули на мачте. Так что капитан, выходит, спас нам жизни. Вот такие дела. Ну а потом, я оказался в порту в Бирне, где как раз стоял "Танцующий". Мне показалось хорошей шуткой испытать судьбу в третий раз, а ты, как ни странно, взял меня в команду. Я потом все удивлялся, почему? Я ведь тебе сразу не понравился.

— Интуиция, — пожал плечами Кейн, тоже вспоминая. — Ты был нагл, но прям. Умен, не старался подлизываться и не врал мне. И я не ошибся.

— А я вот думал, что да, — взглянув на него в упор, сказал Скай и недобро сверкнул глазами. — Помнишь вылазку в Торине, капитан? Когда мы с тобой застряли в колодце?

— Помню, — нахмурился Кейн, пытаясь понять, к чему он клонит. — Ты подсадил меня, передал камни, а я потом... Вот оно что! — озарило его. — Ты думал, я тебя там оставлю?

— В какой-то момент именно так я и думал, — Скай внезапно расслабился и потянулся к кувшину. — Но ты вытащил меня. И ты слушал меня. Знаешь, капитан, с тобой я понял, что бывает по-другому. Что кто-то может быть с тобой честным, даже если ты ему не по душе. Мне понравилось. Поэтому я здесь, если тебя это интересует. И нет, я не насилую женщин. Вот убить могу.

— А с оборотком справишься? — поинтересовался Кейн, и в глазах Ская разгорелся интерес. — Завтра выезжаем в Вястлу. Так что не пей много.

Часть четвертая

Город удалось покинуть только в полдень. Кейн еще вечером сходил в оружейную лавку и оставил срочный заказ, а утром пришел забрать обещанное.

— Зачем это? — удивился Скай, увидев пристегнутый к его седлу арбалет. Кейн вместо ответа протянул ему точно такой же с запасом стрел. — И что мне с ним делать?

— Я знаю, арбалеты на море не в чести, — сказал Кейн, показывая ему наконечник стрелы, сделанный с добавлением серебра. — Но в охоте на оборотков это первейшее оружие. Точное, дальнее, бесшумное. Здесь несколько обычных стрел, для тренировок, остальные с серебром. Понимаешь?

— Лучше б это были пули, — проворчал Скай, взвешивая на руке арбалет. — Не уверен, что у меня получится.

— Для этого я и взял обычные стрелы, — успокоил его Кейн. — Будем тренироваться.