| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В комнате звучал смех из уст всех присутствующих, а именно Гортензия, Эрики, Валенсия и Рикиния. Причина — результат допроса Амирой мертвого Вахнутия. Феодор с Геррой оказались правы. Ирский оказался мужеложцем, воспылал к юнцу из лакеев, вот и ходил нервный ибо сам презирал это дело. На пиру Вахнутий возжелал юнца, спятил, пошел на башню и прежде чем спрыгнуть, отрезал себе член. Граф, припоминая кошмары с мужеложцами, предположил, что, видимо, невольно поспособствовал. Уже не суть, на Ирского ему было плевать...
До совета побеседовать с Эрикой ему толком не удалось. Она приходила в себя после попойки. Гортензий уже обрадовался, что Императрица перенесет совет, и у него будет больше времени постараться убедить всех в необходимости договориться, но увы, она решила ничего не откладывать. Мало того, судя по всему, Эрика мучилась от жесткого похмелья. Напрашивалась ирония, в таком состоянии даже без его стараний можно войну начать. С Валенсием тоже беседа не удалась, тот отправился в особняк к личному целителю. Зато по возвращении он выглядел заметно свежее Эрики, которая даже от зелья отказалась. Аренский явился только к началу совета, нарядился в своем духе и был как никогда в ударе, отпуская шутки на счет прошедшей оргии...
— Устроил себе смертную казнь, гребаный мудак. Так ему и надо, — позлорадствовал Игрок, когда все устали смеяться.
— Никогда не понимал, чего он настолько неравнодушен к ним. А вот оно что, — со знанием дела заметил Валенсий.
"Когда тебе приснится, что пустили по кругу мужеложцы, равнодушным остаться трудно", — подумалось графу.
— Зря ты на меня грешил, мол довел бедолагу до истерики, — прокомментировал он, поминая подначки Герцога.
— Одно другому не мешает. Довел же, — не унимался Валенсий.
— Господа, мы собрались тут не веселиться и не выяснять, кто кого довел, — серьезно одернула всех Эрика и поморщившись, продолжила, — Давайте перейдем к делу.
Судя по выражению лица, Императрица желала поскорее все закончить. Все замолчали и кивнули, она продолжила.
— Нам нужно решить, что делать дальше. Новый представитель Ирских припрется недели через три. Рассуждать, кто это будет, чего ждать, я не вижу смысла. Это будет такой же болван, с которым договариваться бесполезно. Если окажется умнее, его вовсе не устроит наша прекрасная компания. Вы согласны со мной? — Эрика морщась всех осмотрела.
— Согласен. Я устал от этих плясок, — бросил Валенсий.
— Вынужден поддержать. При всем моем миролюбии, даже у моего терпения есть предел. Сколько можно договариваться с дикарями, — заявил барон.
Все уставились на графа.
— У меня достаточно причин ненавидеть Ирских. Полагаю, больше, чем у всех вас вместе взятых. Тем не менее, я считаю, следует попробовать найти общий язык с новым представителем рода, — заявил он.
В комнате повисло молчание. Все в недоумении уставились на него. Первой прервала молчание Эрика.
— Гортензий, я не ослышалась?
— Нет, я сейчас объясню. Думаю, каждый из нас понимает, что на данный момент конфликт неуместен и слишком рискован.., — Гортензий принялся выкладывать аргументы, почему нельзя упускать возможность решить все миром.
В первую очередь он напомнил про ситуацию на передовой. Ирские как раз заканчивают сбор ополчения. Распустят ли они его? В случае мятежа они могут направить ополчение на Кирию или на Ринию, могут — на Эрию, а если сильно разозлятся, прямо на столицу. Что тогда делать? Кому воевать? Маршал Клиф только направился в занятую фанатиками Кирию. Наемники тильской гильдии сейчас застряли в Олде, они следуют в сторону столицы герцогства. Выдергивать их оттуда в метрополию никак нельзя. Как и прочих, тоже. Генерал Маркус с наемниками переправился в Олд и направляется сторону Ольмики. Северо-восточное ополчение под командованием Лемского держит курс на Порог Мироздания. При том, хватает проблем с обеспечением войск, особенно в Олде. На южном фронте тоже неспокойно. Там держит оборону имперское ополчение, но это не избавило от проблем со стороны халифатских банд. Нужно подкрепление. Помимо прочего, граф упомянул возможные проблемы с Гильдией магов, там пока порядка нет, вдруг часть магов предпочтет поддержать Ирских?
-...поэтому, нам стоит предпринять последнюю попытку. Нельзя исключать, что с другим человеком будет возможно иметь дело.
— Кто будет договариваться? Я не больше намерен устраивать пляски вокруг их сраной морали. С меня довольно, — предупредил канцлер.
— Я готов договариваться, но с условием, что не придется мириться с отлучением от двора. Пусть терпят меня. И мои предпочтения, — процедил Игрок.
"Вот это я постарался", — про себя отметил граф, правда, сейчас едва ли этим гордился.
— Разумеется, мы попробуем договориться, — отметила Эрика и затянулась дурманом, — Подождем, куда деваться. Никто не предлагает начинать войну прямо завтра, тем более, сейчас у нас нет возможностей. Если каким-то чудом они пришлют не идиота, прекрасно. Поговорим. Но я сомневаюсь в успехе, поэтому надо обсудить действия в случае неудачи, — она перешла к тому же, с чего начали.
— Чтобы объявить мятеж, они соберут большой родовой совет. Устроим им упырятник. Это охладит головы выжившим. Кому не охладит, будем вырезать вместе с семьями. Никакой войны не понадобится! — заявил Игрок, выказав весьма необычную для себя кровожадность и недальновидность.
Впрочем, Гортензий никогда не обольщался воинскими талантами Аренского.
— Ты подумал, что дальше? Мало того, мы напугаем всю Империю, ирийская знать и даже чернь возненавидит корону, — возразил он.
— Можно обойтись без упырей, а точнее, обставить так, будто их просто сожгли. Гортензий, ты ведь в этом деле уже имел опыт, — предложил Валенсий.
— Не вариант. Я хорошо знаю ирийцев. Это не охладит их пыл, а распалит. Они потом будут убивать каждого, кто ступит на их землю. В лучшем случае, мы потеряем Ирию, возможно, весь север, в худшем, они пойдут на столицу. Повод будет — месть! Воевать нам придется с толпой тех, кто скорее сдохнет, чем подчинится, — объяснил Гортензий.
— Если так или иначе, война, тогда зачем щадить их верхушку? — поморщившись, спросила Императрица и отпила воды из чаши.
— Действительно, — процедил Игрок.
— Не щадить, а поступить умнее. Войну можно отсрочить и быть к ней готовыми. Для начала, стравить Ирских. Убить Борисея и его прямого наследника, спихнуть на следующего на очереди. Начнутся разборки, подливаем масло в огонь. Пока они будут разбираться меж собой, у нас будет время. Например, мы может успеть впутать Эрию. Там бардак, но это не суть, местную гильдию наемников должны уже учредить. Ирских они терпеть не могут, — Гортензий решил все же выказать часть своего плана.
Разумеется, это не всё, однако выказывать остальное он не собирался. Идеи могут настолько понравиться, что можно будет вовсе забыть про возможность избежать войны.
— Гортензий, ты у нас гений. Как же я сама не подумала. Зачем ждать? Устроим смуту, пока будут разбираться, им станет не до столицы и представителя, — предложила Эрика.
— Прекрасная идея. Они же год и два могут разбираться. Если мы постараемся, конечно. Ну а мы ведь постараемся, — подхватил Валенсий.
— У меня уже есть идеи. Посмотрим, как самый сплоченный род перегрызется! — с энтузиазмом бросил Игрок.
"Проклятье, да у них просто руки чешутся. Хорошо я постарался..." — оставалось только негодовать Гортензию. На себя, в первую очередь.
Он предложил это на случай, если договориться не удастся, чтобы про упырей забыли. Судя по рвению присутствующих, договариваться никто не собирается. Понять их можно, его же стараниями для них теперь такой вариант сродни битью головой об стену — неприятно и бесполезно. Не рассказывать же им правду, в самом деле. Тем не менее, граф все же принялся выказывать аргументы, почему лучше прежде попробовать договориться. Как минимум, бардак еще и в Ирии невыгоден. Если надо, устроить его всегда успеют, но зачем упускать возможность решить все миром. Без толку, Аренский и Мириамский уперлись рогом, мол это всё потеря времени. Пока они спорили, Эрика молчала, только периодически пила воду и потирала голову...
— Гверидиол, тебе легко говорить. Пока ты при дворе не появлялся, эти тупые бараны мне весь мозг сожрали. Я за всю жизнь столько не изгалялся, а толку никакого. Вот скажи, кому с ними говорить? Снова мне? Знаешь, мне надоело впустую трепать себе нервы. Я бы тебе предложил, только это вовсе бесполезно! — негодовал канцлер.
— Я бы мог попробовать от имени Игрока, — подчеркнуто манерно заявил Аренский, будто бы издеваясь.
— Тем более, бесполезно, — одернула его Эрика и осмотрев всех продолжила, — Господа, довольно болтовни. Я подумала и решила, мы все-таки дождемся представителя. Говорить с ним буду я. Как правитель с подданным. Посмеет роптать, значит, будет им смута и война. Это мое окончательное решение. Совет закончен, — поставила перед фактом Эрика, которой, скорее всего, просто надоела болтовня.
"Что же, спасибо похмелью, надежда есть", — мысленно обрадовался граф, глядя на недовольные лица Игрока и канцлера...
* * *
Когда канцелярист сообщил, что прибыли Ее Высочество принцесса Айрин и Посол Королевства Аркадия, Гортензий озадачился и даже обеспокоился. Мало того, эти двое приехали вместе, так главное, куда... Пожаловали в управу Ремесленной округи, причем за четыре часа до полудня. Логично, конечно, через час у него суд начинается, но зачем...? Граф тут же велел их впустить, но когда он услышал о причине, по которой весь суд оказался на ушах, не знал, ругаться или смеяться. От докладов на счет предстоящих судебных заседаний, где он, между прочим, будет решать вопрос о казнях, его отвлекли из-за Тинатиэля...
Как оказалось, аркадиец на следующий день после оргии собрал пожитки, написал отцу прощальное послание и ускакал на запад. Решил вернуться в Аркадию. Послание до Кадмиэля дошло только через три дня, то бишь вчера вечером. Тинатиэль, видимо, чудом додумался озаботится, чтобы отец не сразу его получил. Кадмиэль тут же отправил людей в погоню и пошел во дворец просить помощи у Императрицы, дабы та привлекла подорожную стражу и объявила приказ о поимке. Та его послала и правильно сделала. Причем здесь он? Посол пришел просить помощи. Еще и Айрин с ним увязалась...
-... Ваша милость, только вы можете нам помочь. Тинатиэль точно отправился в сторону Арриенбена, по всем расчетам он еще в вашем графстве, — уверил взволнованный Посол.
— Кадмиэль, он в своем праве. Ничего лишнего тот не знает, а что знает, пусть рассказывает. На каком основании я должен распоряжаться ловить зрелого человека, не совершившего преступления? — сухо спросил граф.
— Вы просто не понимаете, о чем речь. Он же как дитя малое, сам пропадет, он даже до порта не доберется. Ограбят, в лучшем случае. Да и потом, куда он пойдет, за всю жизнь не заработал ни монеты? — увещевал аркадиец.
— Почему же, заработал. Ему за Имперскую правду жалование платили, — небрежно отмахнулся Гортензий.
— Он рано или поздно выкажет себя и тогда... Вы должны понимать! Повторяю, я готов оплатить хлопоты. Более того, готов посильно способствовать вашим делам как Посол Аркадии, — не унимался Кадмиэль.
— Это ваши трудности. Я не стану помогать, — с улыбкой заявил Гортензий.
— Поймите, это просто каприз. Всё, наверняка, из-за того дурацкого случая, вы понимаете о чем я, — Посол покосился на Айрин, определенно не желая поминать оргию, — Когда он поймет это, может быть поздно, — не унимался Кадмиэль.
— Он зрелый человек и должен сам отвечать за свои капризы.
— Ваша милость, не будьте жестоки! — подала голос Айрин.
— Жестоко лишать человека права выбора. Я сам был не намного младше, когда сбежал, — счел нужным заметить он.
— О Великая Мать, как же я сразу не поняла. Он ведь не зря так восхищался вами. Быть может, вы сами внушили ему эту глупую мысль? Что же вы наделали, — с укоризной испуганно бросила Айрин.
"Я еще и виноват?" — мысленно возмутился граф. Логично, конечно, что Тинатиэль вдохновился его претензиями, но ведь он его пинками не гнал...
— Я ничего никому не внушал. Если он из досужей болтовни услышал про мой побег, все претензии к моему брату пьянице. Это он трепался направо и налево, — отговорился Гортензий.
— Вас никто не обвиняет, Айрин погорячилась, — учтиво уверил Кадмиэль.
— Я не погорячилась, — зло бросила принцесса в сторону Посла и более спокойно обратилась к нему, — Да, вы не делали это намеренно, но... он видел в вас пример. Пусть невольно, но вы поспособствовали. Разумеется, вы не в ответе за глупость, совершенную Тинатиэлем, но ведь мы просим помощи не просто так. Мы, действительно, переживаем, — увещевала она.
— Пусть делает, что хочет. Я не стану помогать в вашем рвении из принципа, пусть даже он понятен только мне. Ступайте, у меня много дел, — теперь уже жестко поставил перед фактом Гортензий.
— Приношу извинения за беспокойство, — сухо бросил Кадмиэль и обратился к принцессе, — Идемте, не будем отвлекать его милость.
— Могли бы мы поговорить наедине, — спросила Айрин, не обратив внимания на слова Посла.
— Как вам угодно, — согласился граф, надеясь, что речь все же пойдет не про аркадийца.
— Не нужно меня ждать, — бросила принцесса, даже не обернувшись в сторону Кадмиэля.
— Присаживайтесь, Ваше Высочество. К сожалению, я не смогу вам уделить много времени, через час я назначил суд. Быть может, велеть принести кофе или розовый отвар? — с улыбкой предложил он, когда Посол вышел.
— Благодарю, не стоит беспокойств. Я не займу много времени, — не став садиться, она продолжила, — Простите, что возвращаюсь к своей просьбе... Ваша милость, вы не думайте, что я вас обвиняю. Вы повинны лишь в том, что вами нельзя не восхищаться. Но ваш пример едва ли каждому по силам. Я все же прошу вас, не отказывайте в помощи. Вам ведь это ничего не стоит, — в конце принцесса опустила взгляд.
"Ах, нельзя не восхищаться... Знаю я все ваши женские уловки", — мысленно сыронизировал Гортензий, не собираясь на них поддаваться.
— Айрин, пусть это прозвучит самодовольно, но я не считаю, что чье-либо восхищение меня к чему-то обязывает. Думаю, я выразился достаточно понятно. Меня вот что удивляет, ладно Де Стенк, тот привык сопли отпрыску утирать, зачем вы уподобляетесь няньке? Вам это не идет, — с усмешкой заявил он.
— По-вашему, переживать за друга значит уподобиться няньке? — она изумленно уставилась на него своими огромными зелеными глазами.
Все же красивая... Отправить приказ в Арриенбен ему ничего не стоит... Однако, он все равно сделал другой выбор, поэтому сейчас поступит исходя из своих принципов.
— Ваше Высочество, вы меня разочаровываете. Отказываете человеку в праве делать выбор лишь на основании своих переживаний. Быть может, это его первый мужской поступок, — с укоризной отметил граф.
— Ваша милость, весьма опрометчиво судить людей по себе. Я куда лучше с ним знакома. Тинатиэль очень ранимый и чувствительный, наверняка, вспылил. Всему виной просто глупая обида, — с тревогой увещевала Айрин.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
