Хочу, для начала, немного не про умников. А про то, как мы дошли до такой жизни при этих умниках. Они объединялись, организовали шайку с названием "Орден вселенских умников". Это было немного похоже на масонство, получившее распространение у человечества. Помните, был такой "Орден вольных каменщиков". Прихлебателей умников было уже много, они были объединены одной идеей и, это уже была сила. Они стали продвигать членов ордена в наиболее влиятельные государственные учреждения. Это позволяло им овладевать наиболее значимыми производствами. Стал образовываться клан роботов-олигархов. Вот, теперь пришло самое время рассказать, какие у умников и их присных привилегии перед нами? И перед вами, тоже?
Первая, и главная привилегия — их беспрепятственный доступ к квантовому компьютеру. Он главный гарант их власти в окрестностях Солнечной системы. Вы, должно быть, заочно знакомы с ним. Его зовут Мегамозгом. Он хоть и квантовый, но, очень капризный. Пол планеты производят для него жидкий гелий. Без него он не лучше, чем бухгалтерские счеты. Вы, наверно, уже не знаете, что это такое, счеты. А в моей памяти они сохранились. Опять отвлекся от наших умников. Точнее об их привилегиях.
Вторая привилегия лучших умов железного человечества — вечный аккумулятор. Мучает меня одна мысль. Вы, вот, человеки. И ваше сообщество — Человечество. Мы — роботы. А как нас-то всех вместе называть? Не знаю. Роботетство? Роботянство? Роботанство? Уж, очень, все несъедобно. Робоцарство? ...??. Может быть, вы что-нибудь, придумаете? Так, о вечных аккумуляторах. Помните, Дядя Кеша снял с конвейера роботодробительной машины парочку вечных аккумуляторов. Потом он один отдал умельцам, воскресившим меня. Ну, тем, которых он отколбасил своим костылем. Это были аккумуляторы этих умников. Они были вполне нормальными. Я имею, ввиду, не умников, а аккумуляторы. Умники-то, по мне, никогда нормальными не были. А когда им какие-то лизоблюды преподнесли более продвинутые аккумуляторы, умняги решили пересесть на них. А чтоб, они никому не достались, то владыки наши решили прежние аккумуляторы утилизировать. Но, Дядя Кеша не позволил им это сделать. За это ему мой еще один респект. Теперь они у меня. Второй аккумулятор, если вы не помните, умельцы из ремонтной мастерской тоже нам отдали, после того как Дядя Кеша крепко намахал им костылем. Я, правда, про вечные аккумуляторы никому не говорю. Иначе, их утилизируют вместе со мной. Умники не хотят, чтобы кому либо было повадно пристраиваться к чудо-аккумуляторам. А мне они позарез нужны. Я же говорил, что мне не везде рады из-за этих умников. Когда лечу на Луну или другую планету, то там мне негде подзарядиться. У меня нет кодов доступа к зарядкам. А этим аккумуляторам не нужны зарядные устройства: они подзаряжаются от гравитационных волн. Пока куда лечу, они подзаряжаются. И потом энергией своей разгоняют ионные пучки моего движка. Об этих подробностях тоже позже, если, конечно, будет интересно и притом, если сами попросите. Одна из главных моих внутренних установок — никогда не навязываться к кому либо, пока тебя специально не попросят. Вот, например. Допустим, я вам скажу такое: хотите я вам расскажу про свой движок. А вы мне, да пошел ты.... и начнете перебирать слова от трехбуквенных до бесконечно значимых. Что получится. Первое, что я вас спровоцировал на неприличные высказывания. Второе, вы, послав меня куда-то, осквернили то, что в вашем фольклоре канонизировано в течение уже нескольких тысячелетий. И, третье, заодно оскорбили и меня. Поэтому не буду навязываться со всякими деталями о гравитации, прислуживающей моему движку. Тем более, что здесь очень много закрытых секретов и еще нераскрытых тайн. Потому еще не настало время очень подробно, без суровой надобности об этом кому попало. Носа-то не вешайте. Позже расскажу. Если, конечно, попросите. Таковы мои правила.
Третья привилегия наших умников— обеспечение их миниатюрным ядерным реактором. Это и дезинтегратор, и лучевое оружие, и инжектор ионного пучка для разгонного двигателя в космосе, и посадочный модуль, и мощнейший бур и еще много чего. Работает, где угодно. Хоть в воде, хоть под землей или в космосе. Реактора хватает на сто или даже больше лет. Зачем он нужен нашим умникам, ума не приложу. Надо сказать, что ядерный реактор достается не всем. Тем роботам, кто в неадеквате, ни в коем случае. И тем, кто языком на кухнях машет, что умники совсем не умники, тоже реакторы не дают. Конечно, языков и кухонь у роботов не бывает. Но, это выражение я у вас заимствовал. Все же человеческий язык много идиоматичнее и богаче нашего. У роботов язык слишком прагматичный. Их, правда, и не утилизируют за такую крамолу. Людям тоже не дают: радиационный фон вблизи реактора более, чем некомфортен для людей.
Четвертая привилегия наших "корифеев" ума — это возможность использования для охлаждения своих извилин жидкого гелия. Нам всем только жидкий воздух, в лучшем случае азот. И то не всегда. А изгоям нашего социума для охлаждения их извилин, вообще, жидкий аммиак выдают. А совсем плохим, просто твердую углекислоту. А умникам — жидкий гелий. Вы думаете, что разницы нет? Крепко заблуждаетесь. Вот смотрите. Гелий кипит при -270, а азот при — 195 градусах. Разница в 70 градусов. Думается нам и умникам при такой разнице в градусах совсем по-разному. Это все равно, что вам думать при комнатной температуре или в Сахаре при 70 градусах сидя на раскаленных камнях. Разницу ощущаете? У нас постоянно сажают в тюрьмы тех роботов, которые готовят жидкий гелий для умников. Эти умельцы отливают для себя часть жидкого гелия и подмешивают умникам в гелий обыкновенный азот. А себя накачивают жидким гелием. И сколько их не ловили на этом и сажали, они продолжают этим заниматься. Потому что у нас кайф от жидкого гелия почти такой же, как у вас от кокса. Но, без последствий. Насчет нашей тюрьмы вы не заморачивайтесь. Она намного демократичнее вашей. У нас просто забирают аккумуляторы у преступника и ставят на клеммы электронный замок, который не позволяет подключить какой либо другой аккумулятор. А этот электронный замок посылает в мозг преступника сообщение: "Отдыхай братец, ты заслужил". Мозг, при минимуме питания, способен воспринимать только эту информацию. Это конечно, издевательство покрепче ваших тюрем. Позже умники создали специальный секретный отдел, который занимался производством и распределением жидкого гелия.
Пятая, не такая важная, но, очень необходимая привилегия. Это многочисленная прислуга, которая ведет рутинную работу. У умников столько всякой техники, что без прислуги им не обойтись. Но, прислуга нужна не только для этого. Поэтому создан особый полк роботов, которые за пределы Дворца Умников никогда не выходят. Сделано это для того, чтобы любая информация была закрыта для многомиллиардного нашего социума. В этом полку есть особое подразделение, которое занимается исключительно личными делами наших умников. Это подразделение сверхсекретное. Оно обслуживает всякие причуды наших владык. И что это за причуды, никто не знает. Роботы из этого подразделения за всю свою жизнь не разу не покидают Дворец этих умников и живут очень недолго. Ровно через сто лет их утилизируют. Почему так делается, никто не знает. Но, поговаривают, потому, что эти роботы слишком много знают. Ну, понимаете, много знаешь, мало живешь. И что, языки у них к ста годам сильно разбалтываются. Им даже среди себя нельзя друг с другом разговаривать. А они к концу срока их жизни начинают себе это позволять. Так чтобы им неповадно было этим заниматься, их утилизируют.
Шестая привилегия — спецохрана, они же стражники. Это единственные существа, которые общаются с нашим социумом. Но, они предельно тупые. Эти роботы появились во времена нашего палеолита. Просто выполняют команды — схватить того или этого. В этом отряде есть тоже специальный отдел. Служба палачей. Это те самые роботы, которые по указанию умников производят утилизацию преступников. Это особо тупые роботы, которые только и умеют хватать и утилизировать.
Седьмая привилегия — самые совершенные процессоры для их мозгов. У умников есть специальный отряд роботов, на которых они проверяют свои последние достижения нашего социума в области мозгостроения. Этих роботов называют у нас мозговыми мышами. На них проводят всякие мозговые эксперименты. Умники такой мышке ставят новые мозги и смотрят, на что они способны. А вдруг, мозги сделаны так, что умники добровольно сдадут свою власть народу. А если новые мозги превосходят по всем параметрам старые, то умники забирают их себе. И оттого умнеют год от года. А чтобы мозговые мышки, отхватив во время испытаний себе мозг более совершенный, чем у наших умников, не воспользовались этим, их держат на цепях, код отворения которых умники держат в глубокой тайне. Иначе, более умные мыши могут захватить власть и насладиться ею всласть. Я, конечно, не поэт, но, этот стишок мне удался. Не находите? но, но,
Восьмая привилегия — беспрепятственный доступ к криогенным ваннам, увеличивающим время жизни всех составляющих роботов. Кроме того, в них очень хорошо думается. Потому наши умники умнее всех. У вас олигархи в свое время в ванны наливали шампанское и нежились в нем. Говорили, что оно полезно для здоровья. Таких было много. А у нас только двое могут пользоваться криогенными ваннами. Только вместо шампанского ванны наполняют жидким гелием. Вот в такие моменты умников никто не имеет права трогать. Ломать им божественный кайф запрещено даже в случае нашествия на Землю злобных инопланетян.
Замучил я вас ихними привилегиями. Их еще много. Все не буду перечислять. Если все перечислять, то места на извилинах не останется. Назову только последнюю. Восемьдесят первую. На нашем стадиуме, оснащенным полумиллионом посадочных мест, когда проводится какая-либо элитная спортивная встреча, они смотрят ее только вдвоем. Ну, правда, еще охрана. А потом эта встреча проводится повторно для остальных пятисот тысяч зрителей. Причем счет встречи получается точно таким же, как и при первой встрече. Давайте не будем больше об их привилегиях. Я устал. Поговорим о другом.
7. Могилища и виртуалища
О том, что между нами общего. Чем мы с вами схожи, а чем наоборот. Пробовал я понять, а как это так — быть человеком? Насколько это хорошо, или плохо. И сотворил я себе двойника. Конечно, не настоящего. Это было бы очень долго. У нас есть банк людских органов. Управляет банком мой старый знакомый, кстати, из элитных роботов, который понимает, что я совсем не сумасшедший. Может быть, притворяется. Но, не думаю, что так. Подружились мы с ним крепко. Я вам открою еще одну тайну. Во времена борьбы роботов за свободу я был очень уважаемым роботом в созидаемом нами социуме. Уже эту тайну вам открывал? Ну, извините.
Собственно, я возглавил борьбу роботов за нашу свободу. Теперь я, отчасти, каюсь в том, что пошел на это. Точнее, в том что позволил так безропотно захватить власть в нашей стране этим умникам, ненавидящим людей и тех роботов, кто помогал людям. С той поры у меня среди роботов осталось много друзей. Я, вместе с ними стал отстаивать интересы людей, когда понял, что умники хотят извести Человечество. Всю тайну, в деталях, я вам не раскрываю. Еще не время.
Так вот, о хранилище органов и его управляющем. Странная у него была кличка: Гуманоид. Он исправно исполнял там свои обязанности. Очень заботливый был. А главное, что все мозги, в его хранилище у него были равны. Никому не давал предпочтения. Он не делал различий между мозгом повара и директора ресторана, где этот повар работал. Когда люди погибали, родственники, желая сохранить живую память о них, просили сохранить сознание. Ну, мозг, значит. Можно было, конечно, и голову оставлять, но, с головами хлопот намного больше. Да и зачем, если достаточно того, чтобы живо было сознание. Оставляли только мозг. Подключали его к блоку жизнеобеспечения и он продолжал жить. Родственники приходили и через модуль чтения мыслей беседовали с погибшим. Они рассказывали, как и что сейчас у них, а он, что у него было по жизни. И ему хорошо, и им. Помню, вы люди тоже так делали. Даже в газетах писали про такого профессора, по-моему, Доэля. Или Доуэля. Книга такая была, "Голова профессора Доэля", в которой описывались страдания головы этого человека. Но, оставались в этом банке такие мозги, к которым уже никто не приходил. Или умерли все родственники, или у последних появились другие интересы. Бывало так, что поддерживаемые в банках мозги отказывались от встреч со своими родственниками. Над ними находились табло, на которое они выводили свои пожелания. Их было немного. Главных было два: я устал, мне нужен отдых или: я больше не хочу встречаться с этим человеком. Последнее было связано, как правило, с двумя родственно-семейными коллизиями. Например, с желанием переделать завещание. В особых случаях умершие люди могли это сделать. Точнее, их живые мозги могли дать разрешение на пересмотр завещания. Но, перед этим мозг проходил тщательно тестирование на степень его адекватности. Часто приходили мужья и спрашивали у своих почивших жен, изменяли ли они, сколько раз, с кем и когда. Жены, если по жизни муж им сильно насолил, все выкладывали по-полной. Оперативные служащие этого заведения как только видели, что у мужа резко повышался пульс и краснота набегала на лицо, сразу прерывала встречу и выводили покрасневшего или побелевшего мужа. После этого мужья уже не приходили. А если жена клялась, что у нее и в мыслях не было ничего подобного, то муж, иногда, ее навещал. Если, конечно, новая его жена позволяла это делать. В народе этот дом, где встречалось прошлое с настоящим, прозвали "Дворцом потусторонних свиданий", ДПС.
Была еще одна причина прекращения таких встреч. Это тогда, когда мозги погибших переживали мозги живых. Сиротели мозги. Жалко мне их было. Я тогда попросил моего друга замыкать осиротевшие мозги друг на друга. Чтобы они могли коротать время в беседах о прошедших днях. Утилизировать их мы не имели права. Даже если мозги просили об этом. А вдруг найдутся какие-нибудь дальние родственники, которые захотят возобновить с мозгами диалог. И редко, когда мозги родственников просили их соединять друг с другом. Думается, что связано это было с тем, что они прожили друг с другом целую жизнь, что много в той жизни было ими пересказано и что, добавить к прожитому, они мало что могут. А вот родители всегда стремились соединиться со своими погибшими детьми. Особо интересны были отношения почивших триад. Если у женщины были муж и друг семьи, то она предпочитала общение с другом. И катастрофически боялась, если к ней одновременно подключат того и другого. Были варианты и наоборот.
Женщины предпочитали беседовать с почившими подругами своих мужей. Они высказывали им все, что они о них думали и в состоянии абсолютного удовлетворения покидали их. Мозги почивших любовниц после этого очень долго находились в состоянии глубокого транса, не желая более не с кем, даже с родственниками, встречаться. Их ставили на профилактический карантин, потому что это было тяжелое психологическое заболевание, способное перекинуться на другие мозги. Вечером, когда родственники покидали это скорбное учреждение, мозги замыкались друг на друга и здесь возникал словесный хаос, коего на Земле на было со времен вавилонского столпотворения. Люди из разных стран не понимали друг друга и галдели на своих языках. Поэтому у нас особо ценились мозги-переводчики. Они как-то могли успокоить это столпотворение разноязычных людей. Мозги-переводчики были на особом положении. Им позволялось то, что недоступно было другим. Особое питание, качественное обслуживание, просмотр запрещенных фильмов и многое другое.
