— А на этих, — он кивнул в сторону озадаченных мордоворотов. — Ты не обижайся. Они люди простые, в искусстве ничего не смыслят. Модильяни от Дали не отличат! Импрессионизм для них — ругательное слово!

Он сунул Сереге бутерброд с дорогой копченой колбасой, потянулся за бутылкой.

— Не стесняйтесь, ребята, — ободряюще сказал он Тильвусу и Сидору. — Это же кореш мой! Учились мы вместе. Талант, ох, какой талант!

К машине приблизился жених. Он одет с иголочки: в дорогом черном пиджаке, лацкан которого украшала орхидея, в белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой, однако при виде жениха мужик отчего-то скривился.

Жених был деятелен и высокомерен.

— Я там ребят еще за пивом послал, тут круглосуточнй магазин недалеко... — он презрительно глянул на бомжей. — А это еще кто? Что за сброд?

— А это, — холодно сказал мужик. — Мои друзья. Мои старые школьные друзья, ясно?

— Эти оборванцы-то твои друзья?!

— Слушай, новобрачный, — сдержанно проговорил мужик. — Я тебе свадьбу оплатил? Ресторан, машины, свадебное путешествие? Кольца тебе и невесте купил? Твоей зарплаты только на букет хватило. Так что могу пригласить, кого хочу, понял? Исчезни отсюда!

Он махнул рукой и жених пропал.

— Сестра моя замуж выходит, — пояснил мужик. — А вы — угощайтесь. А если кто наедет — мне говорите. Давай, Серега! — он протянул ему стаканчик. — Давай — за искусство!

Он выпил коньяк, зажевал ломтиком лимона.

— Я ведь, Серега, тоже художником не стал, — печально сказал он, тыкая вилкой в ломтики мяса. — Время такое... не до живописи.

— А кем вы стали? — вежливо поинтересовался Тильвус, прожевывая бутерброд с икрой.

— Гробовщик я, — сообщил мужик. — Ритуальное агентство у меня, "Земля и люди" называется. Может, слышали?

Тильвус помотал головой.

— Ничего, бизнес прибыльный, не жалуюсь. Дела хорошо идут. Каждый день — по пятьдесят похорон. Филиал вот открыл недавно: "Тихая обитель".

Он налил коньяка.

— Но искусство — это да... Живопись, литература. У меня Пушкин, "Повести Белкина" — настольная книга. Часто перечитываю. Особенно, конечно, вот это... — он опрокинул в рот стаканчик и процитировал: — "В кухне и гостиной поместились изделия хозяина: гробы всех цветов и всякого размера, также шкапы с траурными шляпами, мантиями и факелами. Над воротами возвысилась вывеска, изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом в руке, с подписью: "здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются на прокат и починяются старые". Гробовщик Андриян Прохоров, — пояснил он. — Коллега... Гробы напрокат — кстати, хорошая идея. Но у нас не прижилась.

Сидор бочком подошел к столу и, воровато озираясь, засунул в карман пару бутербродов. Он был человеком запасливым и хозяйственным и понимал, что среди такого изобилия грех не позаимствовать что-нибудь.

Гробовщик вынул из нагрудного кармана пару сигар, протянул одну Сереге.

К машине, не совсем твердо держась на ногах, приблизилась женщина в длинном вишневом платье.

— Коньяк остался? — она поглядела в пустой стакан. — Плесни-ка... А это кто?

Она уставилась на Серегу.

— Это мой брат-близнец, — серьезно пояснил гробовщик. — Нас разлучила в детстве коварная судьба и вот только сейчас, совершенно случайно, мы с ним встретились. Здравствуй, брат! Ты угощайся пока, брательник, я сейчас. Насчет коньяка распоряжусь.

Он отошел.

Серега кивнул и с важным видом понюхал сигару.

— Здравствуйте, — проговорила дама несколько растерянно.

— Бонжур, — неожиданно галантно произнес Серега. — Рад вас видеть, мадам!

— Вы действительно его брат-близнец?

— Конечно, — кивнул Серега.

— Но вы не похожи!

— Судьба, мадам! Вынужден был сделать во младенчестве пластическую операцию.

Он засунул сигару в карман.

— Чего ты не прикуриваешь? — вполголоса спросил Тильвус, щедро накладывая икру на ломоть свежего хлеба.

— Если прикуривать, так и сигар не напасешься! — пояснил Серега и потянулся за сыром.

Сидор подобрался к другому столу, оглянулся и, как бы между прочим, смахнул в пакет нарезанное копченое мясо. Потом подумал и добавил туда же упаковку хлеба. Тильвус хмыкнул.

— "Помнишь ли отставного сержанта гвардии Петра Петровича Курилкина, того самого, которому, в 1799 году, ты продал первый свой гроб — и еще сосновый за дубовый?" — спросил гробовщик, появляясь рядом. — Заметь, уже тогда сосновые гробы продавали как дубовые. Ничего придумывать не надо, только читать классику! Слушай, дед, тебе мой братишка врезал сильно?

Тильвус отыскал взглядом крепкого темноволосого парня в кожаной куртке.

— Не, не успел. Так, по уху съездил. А это ваш настоящий брат?

— Настоящий. Младший. Я его в садик водил когда-то. Ты на него не обижайся, он хороший. Я ему институт оплатил, Академию экономики и права. Самая крутая контора в городе! Думал, он юристом станет...

Тильвус еще раз оглядел парня и почему-то сразу понял, что юристом тот не стал.

— А кто ваш брат? — осторожно поинтересовался великий маг.

— А брат у меня — бандит, — грустно сообщил гробовщик. — Убьют его скоро, как пить дать. Опасную профессию выбрал. В таком бизнесе долго не живут. Погуляешь, покуражишься, да и налетишь на пулю. Жаль братишку.

Он вздохнул и выпил стопочку.

— Да что делать-то? Все там будем... Ты, дед, кушай, не стесняйся. Налегай на икорку, на рыбку. Супруга сама солила. Коньяк наливай.

Он хлопнул Тильвуса по плечу и отошел к Сереге.

Маг налил коньяка, откусил бутерброд. Еда была вкусная, коньяк дорогой, качественный. Он не обжигал желудок, а разливался в крови блаженным теплом. Неподалеку Сидор, совершенно обнаглев от вседозволенности, не таясь, запихивал в пакет батон колбасы.

— Мужчина, налейте даме коньяку, — раздалось над ухом, и Тильвус вздрогнул от неожиданности. Рядом стояла пышная блондинка, похожая на сильно постаревшую Мальвину, увешанная деревянными бусами и с потухшей сигаретой в зубах.

— Хороший день для свадьбы! — сообщила Мальвина. — Это я посоветовала, знаете ли, — она икнула и покачнулась. — Сегодня звезды выстроились в н-нужном порядке.

Тильвус налил ей коньяка.

— А вы астроном? Или этот... как его? Астролог?

— Нет. У меня необычная специальность, — подчеркнуто скромно сказала Мальвина. — Я — потомственный белый маг! Очень могущественный!

Тильвус поперхнулся коньяком.

— Да, да. Магистр высшей ступени. Владею Энергий Высшего Разума, энергией создания гармонии, избавляю от негатива. Снимаю порчу и сглаз, выравниваю энергетические оболочки, обеспечиваю профессиональную пожизненную защиту от любых видов магических нападений! — доверительно сказала дама. — Ну, конечно, мне помогают Светлые Силы! — она залпом выпила коньяк и снова протянула стакан Тильвусу. Тот глядел на потомственного мага во все глаза.

— Разумеется, важен опыт, накопленный предыдущими поколениями. В нашем роду все были магами! Я и обряды на исцеление провожу!

— Вот как... Светлые Силы, значит. Понятно... А от чего лечите? — осторожно поинтересовался Тильвус, наливая ей коньяк.

— От всего, — небрежно пояснила могущественная чародейка, размахивая стаканом. — Буквально от всего! А еще — магические привороты, заговоры на удачу! Провожу золотой обряд на деньги.

Она, прищурившись, оглядела Тильвуса.

— Могу изменить вашу судьбу! Ж-желаете?

Тильвус поставил свой стаканчик на капот машины.

— А вот этого — не надо! — твердо сказал он и поспешно отошел.

Рядом появился оживленный Сидор с мешком в руках.

— Где Серега? Давайте, это самое, сваливать уже! Еды у нас на завтра хватит!

— Да и я так думаю, — согласился Тильвус. — Пора и честь знать!

Они дождались, пока Серега распрощался с гробовщиком и направился к ним, на ходу разглядывая черную блестящую визитную карточку.

— Ритуальное агентство "Земля и люди"! — прочитал он с выражением. — Хорошие люди там работают!

— Хорошие! — подтвердил Сидор, нежно поглаживая туго набитый пакет. — Хлебосольные!

— И в фонтан лезть не надо! — не унимался подвыпивший Серега. Он принялся подробно объяснять, почему, несмотря на то, что план Тильвуса, хоть и казался ему, Сереге, блестящим, осуществлять его все же не стоило.

— Да, мародеров из нас не получилось! — сокрушенно сказал Тильвус. — Ну, ничего. Пусть деньги в фонтане нашим неприкосновенным запасом будут. Они ведь тут лежат, как в банке!

— В какой банке? — насторожился Серега, прервав объяснения.

Тильвус только рукой махнул. Они как раз проходили мимо фонтана и великий маг не удержался: вскарабкался на парапет и глянул в воду.

— Много? — перекрикивая шум фонтана, гаркнул Сидор. — Денег, это самое, много?

— Много! — крикнул Тильвус, поскользнулся, не удержался и грохнулся в воду.

Серега мигом протрезвел.

— Ты что?! — завопил он. — Дурак старый! Вон милиция! А вон губернатор! Окна светятся!

— Да что ты орешь, художник, блин! — орал Сидор, бросив пакет с едой. — Тащи его, значить, из фонтана! Тащи!

Тильвус ухватился за протянутые руки и с трудом выбрался из воды.

Два гостя, приглашенных на свадьбу, покачиваясь, приблизились к фонтану и некоторое время молча глубокомысленно созерцали мокрого Тильвуса.

— Он, вроде как, в бассейн упал, — наконец, заметил один гость.

— Вроде того, — подумав, согласился второй.

Он еще немного подумал и предложил неуверенно.

— Может, пойдем выпьем? У нас тут свадьба!

— Мы только что оттуда! — отказался Серега. — Были мы уже на свадьбе!

— Были? А вы кто?

— Подружки невесты! — буркнул Тильвус, и пошел, оставляя на сером мраморе мокрые следы. Вскоре его нагнали Серега с Сидором.

— Слышь, — Сидор ткнул мага в бок. — Ты, это самое, в фонтане когда барахтался, денег не прихватил?

Глава-5.

— Срочно нужен пенсионер-орденоносец! — печально произнес фотокор Аверченко. — Срочно.

— Это еще зачем? — буркнула Сати, сосредоточенно роясь в куче бумаг на столе.

— Никита сказал: дизайнерам нужен снимок орденоносца. Какой-то материал проиллюстрировать.

— А где каталог фотоархивов? Там полно снимков ветеранов.

Аверченко запечалился еще сильнее.

— Понятия не имею, где он. Ты не видела?

— Не видела, — нелюбезно ответила Сати. — Если он тебе так нужен, так ищи! Хотя.... Она окинул взглядом захламленную редакцию. — В нашем бардаке кавалерийский эскадрон спрятать можно, причем, вместе с лошадьми. Никто и не заметит.

Она помолчала, прислушиваясь: из отдела рекламы доносились приглушенные крики.

— Слушай, нет у меня знакомых орденоносцев. Ясно? Ну, пригласи своего деда....

— А у него нету орденов, — сообщил расстроенный фотокор. — Он в войну в оккупации был.

— Да ордена-то я могу достать в драмтеатре, на время. Они бутафорские, конечно, но издалека очень похоже! Даже форму генеральскую можно попросить ненадолго в штабе округа. Мы в прошлом номере писали про них хвалебную заметку, так что не откажут.

— Подумаю...

— Думай! — великодушно разрешила Сати. — А теперь иди, не мешай мне!

Внезапно крики стали громче, хлопнула дверь, и на пороге редакции собственной персоной появился начальник рекламного отдела

— Где Хамер? — заорал он яростно. — Наша же очередь на машину, наша! А Хамер, гад мелкий, захватил ее и уехал на свой труп смотреть! Ну, в смысле не на свой, конечно. Но когда он приедет, он точно будет труп!

— Ты, неврастеник! — заорала в ответ Сати, выскочив из-за стола. — Если твоя контора-автомойка мне за рекламный текст не заплатит, даже не мечтай, чтоб я еще что-то для них писала!

— Заплатили уже! Наличкой! Иди в наш отдел и получай!

Он вылетел из комнаты и грохнул дверью. С потолка белым облачком осыпалась штукатурка.

— А раньше ты сказать не мог?! — крикнула Сати, но начальника уже и след простыл. Она выскочила из редакции и понеслась на другой этаж. Бухгалтер Ольга Андреевна, попавшаяся на дороге, испуганно отпрыгнула в сторону.

— Ты куда? — поинтересовалась она, но ответа не получила.

Бухгалтер сверкнула глазами и сердито топнула ногой.

— Корреспонденты! Не сдадите гонорарную ведомость, за зарплатой не приходите! — угрожающе крикнула она вслед. — Сати, поняла? Ты в этом месяце гонорары считаешь?

— Да сдам я, сдам!

— Стой! Распишись в авансовом отчете! В командировку в прошлом месяце ездила?

Сати повернула назад.

— Надо срочно деньги получить, — пояснила она, быстро черкая в ведомости. — А то рекламщики их быстренько пристроят! Ну и бардак у нас в конторе! Каталог фотоархивов уже неделю найти не можем!

— Не удивляюсь! — процедила Ольга Андреевна, проницательно глядя на Сати поверх очков. — Ты его, небось, и потеряла.

Получив гонорар, Сати повеселела и решила потратить деньги немедленно:

график работы у журналистов был свободным и она этим беззастенчиво пользовалась.

В половине третьего Сати поднялась с бульвара на центральную улицу: на углу здесь находился популярный парикмахерский салон "Алмаз". На ступеньках салона со скучающим выражением лица, развалившись, сидел самый известный и уважаемый в городе нищий по прозвищу Марксист и крошил булку упитанным голубям. Среди горожан ходили упорные слухи, что когда-то он был преподавателем в институте марксизма-ленинизма, поэтому к знаменитому нищему относились с почтением и даже показывали гостям как местную достопримечательность. Рядом со ступеньками стояла старая эмалированная миска с мелочью.

— О, Сати, — ленивым голосом сказал Марксист, щурясь на солнце.— Приветствую. Небось, к Дориану ? Газетки принесла? Сегодня среда.

Она протянула свернутые в трубку еженедельники.

— А денежку? — нахально поинтересовался он и ногой в разодранном башмаке двинул по асфальту миску.

— Не наглей, — посоветовала Сати, но все же порылась в карманах в поисках мелочи. — Наверное, больше меня зарабатываешь. Вот, держи.

— Да уж, конечно, больше, — снисходительно произнес ей вслед знаменитый нищий и развернул газету.

В парикмахерской было пустынно, лишь в мужском зале гудели фены и доносились оживленные голоса.

— Где Дориан? — мимоходом поинтересовалась Сати у толстой кассирши за стойкой. Та, не поднимая глаз от вязанья, махнула рукой в сторону дамского зала. Сати просунула голову в дверь: Дориан с кофейной чашкой в руке одиноко стоял посреди пустого зала и с задумчивым видом разглядывал собственное отражение. В многочисленных зеркалах повторялся высокий красавец-блондин с вполне голливудской внешностью

Сати и с минуту наблюдала, как он изящно поворачивается перед зеркалами, пытаясь оглядеть себя со всех сторон.