Синойла пошевелила кистями, пытаясь растянуть веревки, но проклятые обезьяны знали толк в путах. Тогда эльдарка постаралась вывернуться так, чтобы руки оказались впереди. Гибкая и тонкая девушка ловко проскочила ногами в петлю рук и теперь, сидя на попе в грязи, рассматривала узел. Толстая веревка впивалась в кожу и после проведенных Синойлой действий оставила на ней глубокие следы, да еще и поврежденное от выстрела правое плечо вновь стало кровоточить — засохшая корка крови от движений треснула и на мышце выступили первые капли. Мысленным усилием подавив боль, эльдарка начала грызть узел зубами, сплевывая волокна на земляной пол. Веревка поддавалась неохотно, но все же поддавалась. Девушка постоянно сплевывала и вскоре во рту поселился мерзкий вкус путов, а слюна перестала выделяться. Решив немного передохнуть, Синойла занялась ногами, вцепившись ногтями в толстые узлы веревки. Та поддавалась еще неохотнее, но во-первых, эльдарка, хоть и выглядела хрупкой, но все же была сильнее среднестатистического мон-кей, и во-вторых — упорства ей было не занимать. Сколько прошло времени, Видящая не знала, но снаружи сарая до сих пор было темно, лишь редкие проблески костра напоминали ей, что часовые не спят, поэтому нужно вести себя тихо. Веревка на ногах начала постепенно поддаваться и Синойла утроила старания. Вскоре ей удалось размотать первый узел, остальные тут же последовали за ним. Девушка скинула путы и коснулась пальцами кровоточащих ран на лодыжках, рассматривая красные капли. Видящая попыталась встать и охнула, казалось, ноги превратились в два деревянных обрубка, а раны закровоточили еще сильнее. Пришлось снова сесть и заняться узлами на руках, шевеля стопами и возвращая ногам подвижность. На сочащуюся кровь девушка решила не обращать внимания.
Внезапно ее тонкий слух уловил чьи-то грузные осторожные шаги и у двери сарая один из мон-кей завозился с ключами, чуть погромыхивая замком. Сознание Синойлы заметалось в панике, ища выход из создавшегося положения. Ее приготовления к побегу сразу же разглядят и свяжут еще крепче, а то и подвесят где-нибудь на суку за руки так, что не сбежишь. Девушка быстро набросила развязанные веревки на ноги, которые подогнула к попе так, чтобы часовой сразу не заметил освободившегося пленника, легла на бок и прикрыла глаза, "включив" все остальные чувства на полную. К сожалению ментальные силы пока ей были недоступны, а то бы она живо взяла этого тугодума под контроль и он легко вывел бы ее из лагеря. Пока же придется довольствоваться тем, чем наградила ее природа — острым слухом, различавшем малейшие звуки, обонянием и осязанием. А почувствовать на расстоянии вонючего мон-кея, который не мылся годами Синойла могла и без псиспособностей.
Часовой справился с замком и дверь тихонько отворилась. Через прикрытые веки девушка заметила отблески факела — страж направлялся к ней, предварительно потушив "осветительный прибор". Он подошел к тихо лежавшей эльдарке и склонился над ней. Синойла ощутила его зловонное дыхание и попыталась сдержаться, чтобы не сморщиться от презрения, но уголки губ предательски дрогнули. К счастью часовой этого не заметил. Он наклонился еще ниже, рассматривая белую кожу эльдарки.
— И чего в ней такого омерзительного? — глухо спросил часовой сам себя. — Красивая смазливая баба. — Он замолчал и протянул руку, хватая Синойлу за грудь. — И сиськи ниче так. Жрец даже ничего не узнает, все равно ее сожгут.
Синойлу чуть не вырвало от прикосновения мон-кея, но эльдарке удалось опять же сдержаться. Она уже поняла, что хочет с ней сделать этот похотливый самец. И это был ее шанс на побег. Мон-кей развязал веревочку, поддерживающую штаны, и оголил свое хозяйство. Факел он притушил еще на входе, чтобы снаружи не заметили его долгого отсутствия. Мол, проверил, что с пленницей все в порядке и вернулся к своим обязанностям. Его можно будет запалить позже. Красотка ничего не сможет ему сделать, а зажать ей рот рукой — пара пустяков. Как это было с дочерью того охотника, пытавшейся потом обвинить Скопа в насилии. Дура, неужели она на что-то рассчитывала? Добиться осуждения его, входящего в свиту жреца, умелого воина, которому доверили Разящий Луч? Три раза ха! А эта... все равно будет сожжена на празднике, так что никому не сможет разболтать. Тем более, что ей и не поверят. И длинные уши его не смущают, даже придают некий колорит — внизу-то у нее вроде все одинаково. Вот сейчас и проверим.
Страж хрюкнул в предвкушении получения удовольствия и схватил Синойлу на бедра, поднимая ее задницу вверх, как эльдарка извернулась и обхватила ногами шею крупного мужчины. Тот от удивления опешил, а девушка не стала дожидаться, когда он придет в себя и начала действовать. Руки ее были связаны, но пальцы-то свободны. Большими она вдавила глазные яблоки человека внутрь черепа, одновременно сдавливая мышцами ног шею. Мон-кей захрипел, попытался крикнуть, замахал руками, цепляясь за эльдарку, намереваясь ее скинуть с себя, но Синойла давила что есть сил. Она отчаянно хотела выжить и использовала все возможности своего тела. Чувствуя, что задыхается, мон-кей замолотил кулаком в бок Синойлы, но девушка дистанцировалась от получаемой боли, сконцентрировавшись на давлении. Она сунула размочаленный зубами кусок веревки в рот мон-кею, чтобы тот не крикнул. Мужчина в этот момент попытался ее укусить, но Синойла продолжала пихать грязные узлы и тот поперхнулся. Кислорода в тело мужчины поступало все меньше и меньше, пока мозг мон-кея не отключился от голодания. Мужчина навалился на хрупкую эльдарку, придавливая ее собой и Синойла вывернулась из-под него. Быстро ощупав тело, она нашла грубо выкованный, но острый нож и мигом перепилила себе веревки. После чего перерезала горло насильнику. Тело того дернулось и окончательно затихло. Девушка пошатываясь встала и оперлась рукой о стенку сарая, восстанавливая дыхание. Схватка далась ей тяжело и Синойла позволила себе несколько секунд отдыха. Кровоток в теле повысился, да и возня с мон-кей вызвала повторное кровотечение на плече. Перевязывать раны грязными тряпками не хотелось, но пришлось — относительно чистая верхняя рубаха мон-кей вполне на это сгодилась. Запястья пострадали не так сильно как лодыжки, но девушка не забыла и про них. Перевязавшись, вооружившись трофейным тяжелым ножом мон-кей, она скользнула к двери и осмотрела в щель местность, раскрывшуюся перед ней.
Сарай находился почти в центре поселения — стоял рядом с другими более крепкими и богатыми хижинами. Такое соседство объяснялось только одной причиной — здесь содержались жертвы. Об этом же говорил и толстый вкопанный рядом с костром столб, сделанный целиком из железа. Похоже, это какая-то сливная труба с приваренными к ней ушками для удержания жертвы. Возле трубы горел костер, рядом с которым сидели трое, расположившись спиной к сараю и о чем-то тихо переговаривались. Вооружены они были по-простому — пара сабель в ножнах, кинжалы и у одного лук с колчаном. Никаких лазганов, один из которых поразил ее в плечо. В пылу схватки и борьбы за жизнь Синойла забыла о ране и сейчас посмотрела на кровоточащую воронку. Броня сдержала основную энергию выстрела, но все же позволила поразить плоть. Синойла пошевелила плечом — рука двигалась, но от прежней реакции не осталось и следа. Пришлось наложить повязку и на плечо, чтобы окончательно не истечь кровью. Она, к сожалению, не орк, который вообще бы даже не заметил такие царапины. Конечно, эльдары обладали чуть лучшей регенерацией чем мон-кей, но в основном использовали для лечения свои психические силы, а не возможности организма. А их-то на данный момент Синойла была лишена. Нет, конечно, можно прямо сейчас плюхнуться на попу рядом с трупом и попытаться помедитировать, рассчитывая, что часть к ней вернется, однако сколько это займет времени? Она не дура, чтобы ждать, когда за ней придут, дабы привязать к столбу и спалить. Нужно найти броню и шлем, в нем передатчик, и связаться со своими.
Стоп. Вот тут Синойла задумалась. Для всех она покинула корабль и сейчас путешествует по паутине вместе с Зираэлем, так что подобный вызов будет выглядеть по меньшей мере странно. Это во-первых. И, во-вторых, рассчитывать она может только на свои силы, Хаззаш дал ей это четко понять. И что-то ей подсказывает, что далеко от мон-кей она не убежит. Они знают этот лес и горы как свои пять пальцев — она тут впервые. Спрятаться на дереве или вырыть нору не вариант — девушка помнила, что у местных есть поисковые сквиги. Кажется, они зовут их собаками. И разнюхать следы беглянки для них пара пустяков. Можно надеяться только на себя, но Синойла ведь умная, и понимает, что помочь ей может только чудо. Или же просьба. Эльдарка мысленно вздохнула. Как там говорят мон-кей? Не гадь в ведро с водой, захочешь пить — другой под рукой не будет, кажется так. Придется идти на поклон к оркам. Ну, как идти, связаться с ними по радио, частоты-то сохранились в ее шлеме. И добыть хотя бы его теперь архиважно. Синойла снова посмотрела на троих сидящих возле костра. Она может на них напасть, но уверена ли в своих силах? Нож в ее руке это не силовой клинок, он может не разрезать кожаную кирасу или же скользнуть по ней, значит, бить надо наверняка и в открытые участки тела. А это шея, запястья рук и... и все. Ноги и руки прикрывает плотная грубая ткань, разрежет острие ее? Может и разрежет, с веревками-то справилось. Но надеяться только на остроту ножа что-то не хочется. Да и нападать на троицу тоже глупо — костер освещает всех троих и она не может сказать, что в темноте никого нет. Только три сторожа — это катастрофически мало для большого поселения. Где-то здесь наверняка есть часовые с собаками и они обходят периметр. Торопиться пока не следует, нужно послушать, что они говорят, расстояние вроде небольшое. Синойла напрягла слух и начала разбирать глухую болтовню мон-кей.
— В этом году будет славный праздник, а то сжигать диких тварей уже порядком поднадоело. — Довольно трепался один из охранников, тот, что с большой саблей за спиной. — Больно уж зубастые.
— Ага, они-то и помогли нам ее поймать. — Хмыкнул второй, у которого оружие было поменьше и лезвие сабли не такое узкое. Оно к концу расширялось и напоминало орочий тесак, но с гардой. — Вопили так, что в поселке было слышно. — Значит деревня находится не так далеко от реки, решила Синойла.
— Это да. — Подтвердил лучник и протянул ноги к костру. — А почему она? — спросил он.
— Да потому что баба. — Ответил Сабля. — Ее когда сюда притащили и доспехи сняли, тут сразу все и увидели. Сиськи, жопа, все дела.
— Я на восточном посту стоял, не видел. — Признался лучник. — Ну и как, смазливая она?
— На наших совсем не похожа. — Кивнул Тесак. — Красавица, не то слово. Кожа белая, нос тонкий, губки маленькие. — Он облизнулся. — А сиськи — во! — он показал размер на себе. Сабля засмеялся.
— Тебя только это интересует.
— Скажи, что тебя нет. — Огрызнулся Тесак. — Все охотники на нее пялились, когда жрец ее с песнопениями раздевал. Он еще пообещал над каждым провести обряд очищения, кто касался ее тела.
Сабля передернул плечами.
— Он сможет. — Помолчал. — Так ведь за погляд вроде денег не берут?
— Не берут, но наказывают. — Не остался в долгу Тесак. — Сразу же у всех неотложные дела нашлись, а нас сюда определили — сторожить. Вдруг сбежит.
— Да куда она из сарая связанная денется. — Отмахнулся Сабля. — Я ее крепко связал, хрен освободиться. Да и в отключке она была, когда я ее того...
— Лапал. — Ухмыльнулся лучник.
— Ну лапал! — чуть громче чем нужно возмущенно ответил Сабля. — А ты бы не лапал? — Он почесал затылок. — Правда худая она слишком, какая-то хрупкая, косточки тоненькие. Я ее руки и ноги сломать боялся, когда узлы вязал.
— Жрец сказал, что это все обман. — Заявил Тесак. — Ушастые они сильные, быстрые и ловкие, они тебя запутают, обманут и убьют. Надо было ей рот завязать, чтобы не орала, когда очнется.
— Сходить что ли? — спросил Сабля и Синойла насторожилась.
— Ага. — Ехидно закивал Лучник, улыбаясь. — Сходи, сходи. А мы посмотрим, как ты ее связывать будешь.
— Ты это на что намекаешь?
— На то самое, тугодум ты наш. — Захохотал охотник. — Скоп вон как облизывался на нее, когда жрец доспехи содрал. Расстегнуть их не смог вот и вырывал с мясом, я сам видел, что на ее боках ссадины остались. — Синойла скрипнула зубами. Варвары!! Испортили крепеж бронекостюма, даже не догадавшись как он снимается! Уроды!!
— Странные доспехи, вроде тонкие, а Разящий Луч сдержали. — Заметил Тесак. — Абас в нее стрелял, а на плече только маленькая ранка осталась.
— Жрец же сказал, что ушастые коварные и хитрые твари. Да и доспех на наши не похож, больно прочный. — Лучник пошевелил угли. — Не такой прочный, как у великана, но тоже ничего.
— Может быть мне их выпросить у него? — задумчиво спросил Тесак.
— Не отдаст. — Уверено заявил Сабля. — Он их вместе с ней сожжет на празднике. Одевать только не будет, а то мало ли что, а так — уничтожит. Точно говорю.
— Жаль, могли бы пригодится. — Покачал головой Тесак.
— Это ксенотех. — Припомнил Лучник. — Кажется, жрец так сказал. И те, кто его касался, тоже должны пройти обряд Очищения.
— Задолбал он со своими обрядами. — Проворчал Сабля. — Скоро шагу нельзя будет ступить, чтобы какую-нибудь молитву не произнести. Как в лес идем на охоту, так молимся по десять раз, время теряем. А зверь в это время все дальше уходит. Скоро дичи совсем не останется, придется за реку переправляться, а там дикие твари. И Тот-Кто-Сидит-В-Скале. Это место вообще по дуге обходить надо.
— Пришла она с той стороны. — Заметил Лучник. — Где Тот. И твари за ней гнались, но переправиться не смогли. Думаешь, она от Того бежала?
— Все может быть. — Пожал плечами Сабля и сказал уже тише. — Я там всего раз был, жуткое место, сразу говорю. Там вокруг колючий кустарник растет и деревья все какие-то искривленные, скрученные, засохшие. Словно Тот всю жизнь из них выпил.
— А чего ты туда поперся? — спросил Тесак.
— Молодой был, храбрый и глупый. — Честно ответил Сабля. — Думал, чего мне бояться? Я же сильный охотник и воин, это пусть землепашцы трясутся от страха в своих хижинах, мне все нипочем. А когда вышел к месту, то поджилки знаешь как затряслись? Чувство такое возникло, как будто на меня кто-то из горы смотрит. А потом скала как вздохнет. — Сабля пошерудил палкой угли. — Словно увеличилась в размере, а потом сдулась. Тут-то меня и проняло. Взял я ноги в руки и ходу оттудова. — Охотники беззлобно засмеялись — каждый из них ходил на ТО место и каждый испытывал схожие ощущения, вот только признался в этом только Сабля. — Больше я там не появлялся. А тварям диким все нипочем, бегают рядом и в ус не дуют. — Зачем дуть в ус, спросила сама себя Синойла. Какие-то странные у этих мон-кей выражения, совершенно непонятные.
— Потому что они дикие, не соображают. — Важно заметил Лучник. — Старуха Итиса говорит, что это потому, что у них нет, — Лучник припомнил дословно, — "высшей нервной деятельности", как у нас. Потому Тот на них и влиять не может — не видит он их.
