"...Пропал Без Вести, Вероятно, Погиб..." часть третья

...С полудня зарядил жуткий дождь, под рёв которого Серёга домыл посуду, дослушал лекцию Фомы и вырубился. По такой погоде нечего было думать идти куда-либо — натощак-то. Хорошо ещё, что стояли на высоком месте. Гриц выставил под край тента свежеотмытые котелки: лишний раз народ по воду не гонять.

Собственно говоря, оставшимся "дома" было не совсем ясно, почему "охотники" так задержались, выстрелы прозвучали довольно давно, и не сказать, чтобы очень далеко это было... Причина задержки, впрочем, почти тут же разъяснилась. Пыхтя и припадая на разутую ногу, под тент влез Боря — живой, изрядно помятый, сейчас здорово напоминавший мокрого бройлера, непривычно тихий. Его появление встретили без энтузиазма. Фома, поморщившись, достал из кармана "негодную верёвочку", молча передал шнурок вместе с берцем технику и вернулся к общению с "охотниками", поскольку их сюрпризы ещё не были исчерпаны.

— ...А это — от меня — довесок, — сообщил Ян, сгружая к ногам Грини тушку размером с зайца, но с копытцами на ножках толщиной в карандаш; голова у тушки отсутствовала. — А то кто-то жаловался, что соль девать некуда...

— Ты уверен, что надо будет солонину готовить? На восемь рыл, — Фома покосился на Баобаба, — эти два тщедушных тельца? А що, поросята впрямь на Серёгину стряпню набежали? И сильно хрюкали?

— Там и кроме его каши жратва была. Но кашу съели вчистую. Как Костыль Ромку в преф обдирает! — Латыш скосился на "сладкую парочку", которая, воспользовавшись отсутствием Кэпа, уселась за "гусара".

Мешок, насвистывая, сунул колоду в карман и задвинул под чей-то рюкзак пулю, расписанную на фантике от шоколада. Рэм попытался изобразить жгучий интерес к своей тарахтелке, типа, не чистил давно... Вовка сделал вид, что ничего не заметил, стянул с себя верхнюю часть камуфляжа, критически осмотрел её, держа на вытянутых руках, и осведомился:

— Кофий е?

— Пока — е... — стандартный вопрос — стандартный ответ. Грицу было не до кофе: он расстелил на грунте кусок полиэтилена и свежевал на нём добычу Эндрю. — Ян, обеспечь народ кавой. Дрюнь, помоги потрошить, на режик. Латыш, а что за вольпертигнера ты приволок? Цэ — не порося...

— Фома! Я бы попросил не выражаться при несовершеннолетних! Вольтпер... вольтигр... Тьфу, язык сломаешь! — Костя помог Стрелку раскидать растворимый кофе по кружкам (на восемь рыл). — Файф о'клок, плиз!

— Вольпертигнер, он же джеколоп, — пояснил Гриц, — нечто среднее между оленем и кроликом. С рогами, но без копыт. Ростом с зайца. А у этого копыта е, насчёт рогов — не знаю, и — не мифический, вроде как...

— Фома, те череп не жмёт? — поинтересовался Мешок.

— Это — не мифический канчиль, — сообщил Латыш. — Олень такой.

— Это?! Канчиль?! Олень?!! — Костя разразился хохотом. — А кого ж мы с тобой тогда пришили?!! Слышь, Стрелок, у тя, что — проклятие такое — на канчилей охотиться, или как?! Или это — он же, но в новой инкарнации?!

— Так-так, это кому здесь череп жать должон, значит? — Гришка вложил в интонацию максимум ехидства. Ян улыбнулся:

— Костыль, попей кофею и дыши глубже. Сейчас, кстати, только три часа.

— Мы — не англичане. Это они в пять часов чай хлебают, а мы — в три, и кофе. Как это по-аглицки будет? — Рэм выглянул из-под тента. — Three o'clock?

— Мы ж — не англичане! Так нэхай и будэ "три часа", а то с твоим прононсом дюже неприлично звучит... толкните там Серого, а то, кабы не его каша, был бы только этот оленезаяц, без пороси... Он свою каву, как ни крути, тоже заработал...

Серёга спал, как младенец, несмотря на активную перебранку прямо у него над ухом.

— Сегодня четверг, говорите? — Кэп сидел в обнимку со своей кружкой кофе, раздевшись до плавок. — Кому расскажешь, не поверят! Лето, блин! Субэкваториальный климат, твою мать! Дрожу, как цуцик, змерз, как собака! Какое сегодня число, кто помнит?

— Тринадцатое, — Ян отхлебнул кофе.

— Заметно... — Вовка покосился в сторону Баобаба, тупо поглощавшего свою порцию того же напитка. Кэп неуверенно надеялся, что Борис снова впадёт в ступор, по крайней мере, на время; но жизненный опыт подсказывал, что на такую удачу рассчитывать не приходится: чудеса бывают редко.

...Почти сразу после того, как ребята завалили каждый свою добычу, до "охотников" донеслись душераздирающие вопли. Орал, несомненно, человек, причём — до боли знакомым визгливым голосом. К жуткому удивлению ребят, знакомый голос шёл как бы из-под земли.

О том, как техник оказался в ловушке, предназначенной для тех же кабанов-канчилей, оставалось только догадываться. По-видимому, почувствовав, что на него сейчас кинется хищник (что-что, а инстинкт самосохранения у Бориса работал на все сто!), Боря рванулся прочь, не разбирая дороги, теряя на ходу сначала "Узи", потом — берц, а затем — "Стечкина". Выскочив на ту самую водопойную тропу, он через три шага влетел в ловчую яму. Ловушка оказалась не только на совесть выкопанной, но и так здорово замаскированной, что Ромка с Костей не сумели разглядеть её с пары метров. Да что там! — ведь животные полагаются на чутьё... Яма имела вид узкого неглубокого колодца, и, в принципе, человек мог из неё выбраться, упираясь руками в стенки; но Боря то ли был слишком грузен для подобных экзерсисов, то ли боялся, что, вылезь он из ловушки, леопард его непременно слопает... Скорее — именно второе. И в чём-то Борис был прав, зверь ведь не полез за ним в яму! Заорать, позвать на помощь прапорщик тоже боялся, пока не услышал совсем рядом выстрелы: тигры пока ещё из автоматов не палят. Но сам Баобаб обо всём, что произошло с ним в ту ночь, молчал, как то самое дерево. Так что всё вышеизложенное — не более, чем догадки-домыслы. С другой стороны, невозможно было представить, каким образом Борис вообще сумел улизнуть от такого ловкого и коварного хищника. Если бы не обнаруженные следы, можно было бы решить, что техник, как говорится, испугался собственной тени.

...А Вовке с Яном пришлось, оставив добычу на попечение Дрюни, применяя подручные средства, извлекать Бориса из ямы. "Ох, нелёгкая это работа — из болота тащить бегемота..." — прав был классик, ох прав! За данной работой и застал "охотников" внезапно налетевший ливень, промочивший их до нитки.

Как после откомментировал всё произошедшее Фома, "Зря мы надеялись, леопёрды — не идиоты, целлюлозой не питаются!". А Вовка изредка стал называть Борю то "наш Мцыри доморощенный", то "этот Тариэль местного разлива".

А вот для кого тринадцатое число стало днём сплошных удач, так это для Андрея. Он и сам не смог бы себе объяснить толком, почему, но именно в этот день он перестал чувствовать себя пленным. Хотя связывать его перестали несколькими днями раньше. Может — дело в том, что ему разрешили взять в руки оружие? Или — в подстреленном поросёнке? Если честно, то он промахнулся: он целился совсем в другого кабанчика, а попал — в этого; но победителей, как говорится, не судят. А возможно, дело в том, что Гришка наконец воспринял его, как полноправного едока, а не как лишний рот...

Происшествия распределены по времени довольно неравномерно. Несколько дней группа продиралась через джунгли, и, вроде как, ничего не происходило. Мешок ежевечерне минировал подступы к стоянке, изощряясь на тему мин и прочего, но без толку.

Эндрю, впрочем, утверждал, что за ними кто-то идёт, наверное, тот тигр... Когда пацан говорил об этом звере, то от волнения забывал половину русских слов, и речь его в такие моменты сильно напоминала речь Бэзила. Терпения выслушивать Дрюню хватало только у Вовки да у Яна; у первого — по должности, у второго — потому, что Латыш тоже кого-то не то слышал, не то чуял...

...17-го числа, утром, пока остальные сворачивали лагерь, Стрелок отозвал Кэпа в сторону и показал ему округлый след без когтей, отпечатавшийся на влажной тропке.

— Дрюня прав, Вовка, эта тварь прёт за нами...

Кэп нахмурился:

— Думаешь — та самая?

Ян пожал плечами:

— Та — не та... Какая разница? По ходу — та. Ничего не могу доказать, но по ощущениям — она нас "пасёт" всё это время.

Теперь уж пожал плечами Кэп:

— Ужесточаем меры. Хватит, туристы-пляжники, побаловались — и будет.

По возвращении на место стоянки (лагерь уже свернули и ждали только сигнала к выступлению) Вовка рассказал о "находке" и сообщил, что никаких возражений на тему соблюдения дисциплины не принимает, поблажек не даёт и вообще, лучше уж сам грохнет какого-нибудь безбашенного идиота, чем отдаст его на съедение диким кошкам.

После такого заявления, кажется, даже Мешок с Рэмом стали серьёзными (но хватило их не надолго); впрочем, весь народ подтянулся и сконцентрировался, как это бывает перед лицом опасности любого рода.

Выступили. По ходу дела, Вовка обратил внимание на то, что Серёга, как будто, выглядит слегка удручённым чем-то... Командир должен быть в курсе всего происходящего. Пока пробивались сквозь лес, Кэп нанёс визит в голову колонны, подрулил к Серёжке и вполголоса поинтересовался:

— Джо, проблемы?

— Вовка... — Сергей начал говорить и слегка замялся, явно не зная, стоит ли продолжать.

— Блин, да у тебя ж сегодня — день рождения! — осенило Кэпа. — Тебе сегодня тринадцать стукнуло, да?

— Что, невовремя?

— Можно подумать, ты выбирал, когда тебе родиться! — хмыкнул Вовка.

— Вспомнил невовремя? — уточнил Серёжка.

— Да всё путём. На ночь встанем — отметим. Правда, шикарных презентов не обещаю, ты уж извиняй... Но что-нибудь придумаем, — Кэп убедился, что "барометр настроения" у Джо установился на отметке "норма", и вернулся на своё место замыкающего.

* * *

...Пока группа оборудовала стоянку, Кэп чувствовал на себе неотвязный взгляд. Вовка уже заметил, что Дрюня, первые дня три взиравший на всю их команду с неподдельным ужасом (Боря к команде не относился, а отношение Эндрю к теху было скорее похоже на отвращение), теперь, похоже научился всех их уважать. Это было скорее хорошо, чем плохо, если бы не отношение мальчишки лично к Вовке: искреннее восхищение, чуть ли не любовь! Этого только не хватало! Лестно, конечно, но и хлопотно ведь! И вообще: Серого мало, что ли?! Вот и теперь: Эндрю просто ел Кэпа глазами; ему-то что надо? Блин, что ни день, то приключения!

...По-своему оценив досаду Вовки, Дрюня отвёл взгляд и подключился к Фоме, разбиравшему вещи. Надо отдать парнишке должное, любую информацию он схватывал на лету и много что понимал без слов.

Наконец в хозяйственных заботах наметился естественный перерыв. Костик, прихватив Серёжку, смылся мастерить мину; Ян в сопрвождении Ромки потопал на охоту; Боря так вообще с момента подачи команды "стой" уютно пристроился вблизи и сопел в две дырочки... Фома отпустил Андрея передохнуть. Кэп присел, достал начатую пачку трофейного "Беломора" и тут снова почувствовал на себе взгляд — робкий и навязчивый одновременно. Вовка резко повернулся. Дрюня опустил голову, глядя вбок; он явно хотел о чём-то спросить, но не решался; наконец мальчишка искоса глянул на командира, и Кэп кивнул ему, подзывая, и хлопнул рукой рядом с собой: садись. Пацан тотчас переместился к сидевшему по-турецки Вовке, присел рядом и выжидательно уставился на "старшего по званию".

— Ну, что у тебя? — Кэп затянулся "беломориной" и поморщился: ну и гадость!

— "День рождения" — это что такое? — вопрос не был издевательством ни в какой мере, Эндрю действительно не знал.

— День рождения — он и есть день рождения... — трудней всего — растолковать то, что для тебя самого очевидно, доказать аксиому... — День, когда тебе становится больше на один год... на ровное число лет... у нас принято отмечать это, как праздник, — Вовка тщательно подбирал слова, стараясь объяснять доступнее. Вот Вам задачка, будущий юрист Капасовский! А ну-ка, формулировочку! — Ну, там, — дарить подарки, делать пожелания...

— А... а у кого — "у вас"? — этот вопрос, видимо мучил Дрюню давно.

Кэп загрузился. Вот уж воистину: один дурак такой вопрос подкинет, что сто умных в тупик станут...

— У тех людей... среди которых мы жили, — Вовка пожал плечами. — У русских... Да и у других — тоже. Сам потом увидишь... Ты когда родился?

Тут уже в тупик встал Эндрю:

— Не знаю... Но двенадцать мне уже было... Недавно...

— В каком месяце?

— В октябре... Кажется... Да, в октябре, в самом начале... А что?

— Числа не помнишь?

— Не, — Дрюня мотнул головой. — Мама говорила: после равноденствия, но в октябре... А числа не помню. Вовка...

— Да? — Кэп отметил это обращение. До сих мальчишка избегал называть его по имени, обращаясь преимущественно на "военный" манер, то есть — по званию, в крайнем случае — по прозвищу; так же, приблизительно, он общался и с остальными (безошибочно избегая именно имён).

— Ты сказал: "сам увидишь"... А вы меня не убьёте?

Вовка хмыкнул и состроил зверскую рожу. После данного омерзительног "Беломора" это оказалось совсем нетрудно (но уж — охота пуще неволи):

— Ага. Убьём. Вот потаскаем ещё туда-сюда по острову... годик-другой... И грохнем всенеприменно. Чтоб идиотские вопросы не задавал. Фома! С чего детёныш фигню всякую несёт?! Он чё, травок каких нажевался? Али грибов нанюхался?!

— Без понятия, — буркнул Гриц с другой стороны "стойбища".

— Майка... Михаила... Петровича... убили... — Эндрю говорил очень тихо.

— Так дураков — и в церкви бьют, — сказал Кэп довольно зло. — Не будь дураком, Дрюня, и всё будет — о'кей.

— Вовка! Хватит душеспасительных бесед! Верни рабочую силу! — это Гриц. — А то у малого с твоих рассуждений мозги верёвочкой завьются...

* * *

...На берегу крошечного лесного озерца типа "лужа" Костя мастерил очередной "шедевр", призванный беречь ночной покой триста четырнадцатой. Присутствовавший при процессе Сергей был занят оформлением корпуса взрывного устройства: высунув от усердия язык, скрёб ножом дюралевый котелок. Котелок был Мешков личный, никакими реестрами Фомы не зафиксированный. Пользуясь своим положением подмастерья, Серёжка поинтересовался, откуда взялась посудина. В ответ Костыль, совмещая творческий процесс (его руки, похоже, действовали абсолютно автономно, хотя на данный момент ничего особо сложного они не делали) с посасыванием "беломорины" (в отличие от Кэпа, Мешок курил "Беломор" с видимым наслаждением), поведал Серёге о том, что всякая вещь, которую взяла правая рука твоя, становится твоей, и это — честно... Слегка обалевший Сергей перестал терзать котелок и воззрился на Костю, не зная, что и думать: не то — издевается соратник, не то чердак у него съехал? Мешок в течение минуты наслаждался произведённым впечатлением, затем перекинул папиросу из правого угла рта в левый и сообщил:

— Джо, убери язык, а то пиявка съест. И работай, работай...

— Эт как — "правая рука"? Кость, ты чё, издеваешься?! — Серёжка возобновил работу.

— Речь идёт о военных трофеях. Есть ещё и русская поговорка: что с бою взято — свято. А смысл — тот же, что и там...

— "Там" — где?

— В Коране. Ты пили, а то чем минировать будем?