Наваждение

Михаил Семенович шумно выдохнул, так ничего и не сказав. Еще раз посмотрел на Лизу. И кивнул.

— Хорошо, тогда я пойду, у меня сейчас совещание. Передайте искренний привет от нас Дмитрию Владленовичу, — он еще раз пожал руку Виталию Сергеевичу.

— Непременно, — кивнул Виталий Сергеевич в ответ. И, подождав, пока декан отойдет, сам глянул на Лизу. — Если есть время, можешь сейчас с нами поехать, покажем, что к чему, осмотришься, наши тебя в курс дела введут. Если нет, Константин тебе адрес даст, если не помнишь, приезжай завтра, после двенадцати.

Он отошел от доски и направился к входным дверям.

— Я могу! — торопливо уверила Лиза, вдруг испытав какой-то подъем и нетерпение. Двинулась за Виталием Сергеевичем и Костей. — У меня пар сейчас нет, так что я свободна.

На ее заверения никто не ответил, только кивнули оба, и пошли дальше, к такому же огромному автомобилю "мерседес", какие она видела три недели назад у их офиса. Лиза на таких машинах еще ни разу не ездила, хотя недавно получила права и у них в семье была машина. Но обычная "лада", хоть и новая. Однако, очевидно, не чета вот такой вот махине. Почему-то Лиза начала нервничать, что совсем неуместна здесь, в таком автомобиле, и когда Костя открыл ей пассажирскую дверь, с какой-то боязнью очень осторожно опустилась на сидение, обтянутое кожей. И так и просидела всю дорогу молча, прижимая к груди свои книжки, да то и дело поправляю сумку, ремешок которой давил в плечо, из-за того, что Лиза стеснялась немного удобней сесть. Хотя места на этом заднем сидении хватало с лихвой.

Дмитрия Владленовича она в тот день не увидела. Как и на следующий. И за всю последующую неделю тоже. Но Лиза вроде и не расстроилась: ей было очень интересно, кстати, и она с энтузиазмом подключилась к работе. Опыта у нее в этом имелось не много, на самом деле, как Лиза поняла уже на месте, им требовались не столько журналисты, сколько реклама работы компании Калиненко и его общественной деятельности. А участвовал и сам Калиненко, и его фирмы в очень многом.

Это все надо было осветить для общественности города, для каких-то гражданских организаций, для местных каналов и газет. Ясное дело, Лизу пока допустили к очень малой части всех этих процессов. Но она старалась, действительно увлекшись. И с интересом бралась за все, что ей давали делать. С каждым днем, видимо, проверив, что ей можно такое доверить, Лизе поручали все больше. Тем более что из трех человек, составляющих пресс-отдел, двое действительно уходили в отпуск со следующего понедельника. А Лиза, очень переживающая о том, как же она при таком темпе погружения в практику, сдаст экзамены (о чем даже раз упомянула своему новому начальнику), с удивлением узнала, что деканат пошел ей навстречу и сессию засчитали автоматически, по среднему рейтингу. Вроде и нормально, ведь Лиза действительно прекрасно училась. Но в тоже время, она этого не ожидала. Зато получила больше свободы для "практики". Или работы? Ведь, как она уже поняла, Виталий Сергеевич не шутил, когда говорил об оплате. Через две недели ей выдали "аванс", что чаще всего сейчас не происходит при обычной летней практике, насколько Лиза узнавала у старших студентов. Причем, аванс очень солидный.

В общем, все еще чувствуя себя немного не на своем месте и смущаясь Виталия Сергеевича, которого изредка встречала в коридорах этого большого и очень современно отделанного офисного здания, принадлежащего Калиненко, Лиза тем не менее, работала увлеченно. И с удовольствием. Она внимательно наблюдала за сотрудниками пресс-отдела, старалась интересоваться всеми нюансами, которые ей только готовы были позволить узнать, и училась, училась, училась. А так же старалась все "узнанное" и выученное тут же применять на практике в заданиях, которые ей поручали. Хотя иногда ей приходилось тратить на это практически все своей рабочее и свободное время. Особенно, когда начался отпуск у сотрудников, и их в отделе осталось только двое — она и Кирилл Андреевич, зам начальника отдела, тридцати пяти лет от роду. Причем, у Кирилла Андреевича сейчас серьезно болела мать (насколько Лиза знала, она лежала в стационаре), и он задерживаться после окончания рабочего дня не мог никак. Хотя начальник оставлял ей всегда четкий и структурированный план с подсказками, что и как сделать. Да и позвонить ему она могла в любой момент. Так что, хоть это целиком и полностью падало на ее плечи, Лиза все равно работала с желанием и максимальной самоотдачей.

Задержалась она в офисе и в тот вечер, спустя уже больше трех недель после начала своей работы здесь. Благотворительный фонд, который недавно организовал Калиненко, выступил спонсором реставрации городского Дворца Спорта. Послезавтра назначили торжественное открытие этого объекта. И Лиза должна была завершить речь самого Калиненко, а так же набросать список тем для вопросов журналистов, которые стоит или не стоит поднимать, учитывая нехватку времени Калиненко. До утра она собиралась отправить эти списки на каналы и в газеты, чтобы те успели подготовиться, и тогда, со спокойной совестью, уже отдыхать.

Немножко иная сторона журналистики. Лиза оказалась по другую сторону от микрофона, чаще анализируя статьи и материалы, написанные о Калиненко, нежели сама их создавая, делая вот такие рекомендуемые планы тем. И не считала, что это бесполезный опыт, наоборот.

В общем, в тот вечер она осталась одна, причем, не только на этаже, но и в здании. Кроме нее здесь сейчас находились только охранники, сидевшие в комнате у входа. Они знали, что Лиза здесь, да и привыкли уже к тому, что пресс-отдел перерабатывает. Да и сами охраняли здание круглосуточно, так что Лизе страшно не было. К тому же, кто-то из парней потом всегда отвозил Лизу домой, чтобы она не бродила по ночному городу, их об этом попросил Кирилл Андреевич, испытывающий некоторую неловкость от того, что свалил всю работу на практикантку. Кроме того, условия работы здесь включали непомерное количество различных снеков, а так же чая и кофе. И все это бесплатно.

И поскольку голод Лизе не грозил, она продуктивно работала над речью, насыщая свой мозг глюкозой при помощи совсем не полезных, но вкусных шоколадок. И запивая это все чаем, несмотря на наступившую летнюю жару (уж очень хорошо в офисе работали кондиционеры).

Время приближалось к одиннадцати ночи, работалось хорошо, даже спать не хотелось, настолько Лиза увлеклась. Закончила с речью, отложила, собираясь немного отдохнуть и еще раз перечитать минут через двадцать, для объективности, так сказать. Попыталась найти черновой вариант списка тем, который составил днем Кирилл Андреевич, и не смогла. Даже весь кабинет пару раз обошла. А потом вспомнила, что сама отнесла этот список секретарю Калиненко, чтобы Дмитрий Владленович внес свои коррективы. И не забирала еще. Наверное, секретарь так и оставила план в приемной на столе, как это часто бывало. Одним глотком допив уже остывший чай, она вышла из кабинета и, спустившись по лестнице, на которой (как и на этажах), оставили "дежурное" освещение, зашла в приемную перед кабинетом Дмитрия Владленовича. Даже лампы не включала: расположение мебели здесь Лиза уже знала наизусть, а на стол секретаря прекрасно падал свет из коридора через двери, которые она оставила широко открытыми. Поиски одной единственной бумажки среди кипы папок и документов заняли у Лизы минуты три. Наконец, обнаружив искомое, она взяла листок и подняла его на свет, проверяя, не ошиблась ли?

В этот момент сбоку от нее, в совершенно неосвещенной части огромной приемной, где, как помнилось Лизе, стоял длинный кожаный диван, раздался низкий и недовольный голос:

— А ты уверена, что что-то здесь теряла, а?

Лиза от неожиданности вздрогнула, выронила листок и с "охом" оглянулась. Ясное дело, ничего не увидела, но голос узнала, поскольку так и не смогла забыть ни единой мелочи, связанной с Дмитрием Владленовичем, после той встречи, почти два месяца назад.

— Добрый вечер, Дмитрий Владленович, — неуверенно поздоровалась Лиза, чувствуя, как испуганно заколотилось сердце. Да и испытывая робость перед Калиненко, приобретшим в ее глазах за время работы здесь едва ли не ореол всемогущества и всевластия.

Наклонилась, подняла листок с планом. Сильно сжала его в руках, не замечая, что мнет.

— Это список тем, для журналистов. Ну, для конференции послезавтра, — в тишине, которую он не спешил нарушать, попыталась объяснить она, нервничая из-за его молчания все больше. — Нам секретарь его не занесла, после согласования с вами. А я должна до завтра чистовой вариант...

Прервав ее на полуслове, Калиненко как-то тихо хмыкнул и щелкнул чем-то. В кабинете тускло засветился небольшой светильник, стоящий у края дивана. Лампа была явно декоративной и вовсе не справлялась с освещением такого пространства, но Лиза, настроившись на темноту, все равно зажмурилась. Ей и такой свет в первый миг показался чересчур интенсивным.

— Я тебя помню.

Она моргнула и постаралась сфокусировать взгляд. Калиненко сидел на этом самом диване, откинувшись на спинку. Пиджак светлого летнего костюма неаккуратно валялся на полу, у его ног, а галстук, полностью распущенный, был отброшен на диван сбоку. Калиненко сидел в шведке как раз под потоком ледяного воздуха из кондиционера. Лиза почему-то подумала, что ее мама (кстати, безумно недовольная тем, как именно Лиза работает, и все время сомневающаяся в целесообразности зарабатывания денег ночами), так вот, мама точно бы возмутилась настолько неразумно выбранным местом для отдыха. Лиза же просто промолчала, глядя на Калиненко.

Одна рука Дмитрия Владленовича лежала вдоль подлокотника и, глядя на нее можно было подумать, что этот человек совершенно расслаблен. Однако стоило перевести взгляд на его лицо, как появлялись сомнения. И ничего такого, никакого выражения злобы или там гнева, или еще чего-то. Но какая-то неуловимая совокупность глубокой складки между бровями, резко выраженные скулы и просто-таки "борозды" в коже по бокам рта, которых она не помнила по прошлой встрече, наталкивали ее на мысль, что он напряжен. И очень устал. А еще — продолжает в упор смотреть на нее. И Лиза от этого все больше смущалась.

— Да, я работаю в пресс-отделе у вас, — попыталась она отреагировать на его непонятную реплику.

Как он ее мог помнить, если они за эти недели ни разу не пересеклись?

— Нет, — Калиненко снова хмыкнул и, совсем неожиданно для Лизы, закрыл глаза. Откинулся затылком на спинку дивана. Будто решил уснуть. — Потеряшка. Ты дома перепутала.

— Да, — Лиза непроизвольно улыбнулась. И внутри стало так приятно-приятно. Она и не думала, что он, Калиненко, ее тогда запомнил. Ух ты! — Я тогда заблудилась...

— Как тебя зовут? — так и не подняв голову, все еще с закрытыми глазами, прервал ее Калиненко.

— Лиза, — она все больше комкала бумагу с планом, не зная, как себя вести дальше. И не пора ли ей уходить?

На несколько секунд в приемной повисла тишина. Лиза даже успела подумать, что он все же уснул. И тут Калиненко ее поразил в очередной раз, так, что Лиза даже от неожиданности на стол секретаря села:

— "Вдоль маленьких домиков белых

акация душно цветет.

Хорошая девочка Лиза

на улице Южной живет.

Ее золотые косицы

затянуты, будто жгуты,

по платью, по синему ситцу,

мелькают, как в поле, цветы..."

Начал декламировать Дмитрий Владленович низким голосом, так и не подняв головы.

— Там — Лида, — немного придя в себя, робко поправила она. — В стихотворении, там "девочка Лида", — стушевавшись, добавила Лиза, когда Калиненко в ответ на ее замечание все-таки приподнял голову и посмотрел на нее в упор.

Посмотрел секунды три, наверное. И хмыкнул, скривив губы в какой-то такой резкой ухмылке. Выпрямился, уперся локтями в расставленные колени.

— "Лида", говоришь? — переспросил он.

Лиза кивнула, почему-то побоявшись теперь говорить.

— Без разницы, — Калиненко резко и несколько неуравновешенно мотнул головой. Слишком сильно. Даже весь качнулся из-за этого. — Не в этом суть, девочка, поверь мне. Лиза, Лида — без разницы. Один хрен, — он резко и коротко рассмеялся.

Опустил голову на ладони, так что теперь Лиза смущенно и растерянно пялилась на его макушку.

— "Что в имени тебе моем?...

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке"

С выражением прочитал Калиненко очередной стих, почему-то этим окончательно дезориентировав и смутив Лизу. Вот не думала она, что он так подкован в поэзии. Поднял голову, осмотрел ее с ног до головы, широко улыбнулся, видимо, заметив ее растерянность.

— Главное что, девочка? — спросил он ее, непонятно о чем.

Лиза, все еще сидя на столе, неуверенно покачала головой.

Калиненко улыбнулся еще шире. И вдруг поднялся с дивана. Ощутимо качнувшись при этом всем телом.

"Он пьяный. Причем, прилично пьяный", только теперь поняла она. Но что с этим пониманием делать дальше и как себя вести, так и не знала. Для нее в принципе стало шоком, что даже на такого небожителя, каким ей стал казаться Калиненко, алкоголь действует обычным способом.

— А главное то, что ты — хорошая девочка, — подмигнул ей Дмитрий Владленович. — Как бы тебя не звали, — веско так сделал он вывод, все еще улыбаясь. — Ведь хорошая? — как-то в один момент улыбка сменилась прищуром и напряжением на его лице.

Лизе даже немножко неуютно и боязно стало.

— Наверное, — опять робко передернула она плечами.

— Вот, — Калиненко довольно хмыкнул и рухнул назад, на диван.

Не сел, а именно рухнул. Но и не упал, вроде, а занял почти один в один то положение, в котором сидел несколько минут ранее.

— Это суть, все остальное — шелуха, — он даже голову откинул назад, на спинку.

Снова закрыл глаза и замолчал.

Прошла минута. Вторая.

Лиза так и сидела на столе, сжав в руке бумажку и глядя на него. Совершенно не понимая, что делать дальше. Осторожно спустилась. Калиненко тут же открыл глаза и посмотрел на нее.

— Куда? — севшим голосом, требовательно спросил он.

— Может, вам чай сделать, Дмитрий Владленович? — растерявшись, предложила Лиза, вновь с недоверием посмотрев на работающий кондиционер. — Горячий, с лимоном?

Калиненко, кажется, удивился.

— Чай? — переспросил он.

— Чай, — нервно кивнула Лиза. — С сахаром, — зачем-то уточнила.

Он засмеялся. Громко, открыто, как-то, совсем не сдерживаясь.

— Чай, — еще раз повторил Калиненко, продолжая смеяться. — А, хрен с ним, давай чай, девочка! С лимоном и сахаром, — размашисто махнул он рукой.

Задел светильник. Тот угрожающе качнулся, но выстоял.

Дмитрий Владленович этого даже не заметил. Опять лег головой на диван.

Лиза почему-то заторопилась, совершенно скомкала уже позабытый план и рванула к двери.

— Я сейчас. Быстро, — пообещала она, выбегая в коридор. Совершенно не подумав о том, что все необходимое должно быть и здесь, или в кабинете Калиненко.

Но она привыкла готовить у себя, потому и побежала на этаж выше.