-Всё ясно, но почему ты даже не позвонила?
-Там не было телефона. Разрешили писать только маленькие записочки. Ты знаешь.
-Я знаю, я хотел приехать, а ты сказала что нельзя.
-Туда не пускают. Это военный объект, этот НИИ экспериментальная лаборатория, меня там держали как подопытную крысу, а потом сказали, что я должна быть благодарна, что мне давали лучшие лекарства и лечили на лучшем экспериментальном оборудовании. А записки, все, что писала тебе, их проверяли, чтобы я не сболтнула лишнего.
-Хорошо, ладно... Тогда понятно...
-Расскажи как у тебя дела, тебя повысили?
-Нет, завод и конструкторское бюро вообще закрыли. Потому что это конверсия и военные производства закрывают, в стране началась перестройка. Ну, я держался до последнего, и вот недавно стал безработным, встал на биржу. Пока не знаю, куда пойду работать, но сейчас в стране дела идут плохо, эта перестройка портит всё. Тем, кто даже работает, зарплату задерживают, и сильно. Хотя, говорят, свобода, дышать стало легче, в газетах пишут... Появились импортные товары, но дорого. А полки в магазинах обычно пустые и полупустые, колбасу не купишь, особенно если хорошую. В общем, дела не очень. Но ничего, как-нибудь проживём...
Глава 3: Раннее детство. Первые проблемы.
Было раннее утро, совсем раннее. Жанна подошла к раздевалке детской больницы, подняла малыша на столик, стала раздевать, он весь был потный, на улице так холодно, а ему жарко. Она аккуратно сняла с его рук варежки на подтяжках, убрала их в карман, потом сняла кофту и верхние штаны, потом разделась сама и отнесла всю одежду в гардероб, малыш терпеливо стоял, оценивал, ждал. Она взяла его на руки, понесла на второй этаж.
-Носками... — Сказал малыш, ему хотелось идти туда самостоятельно, но слишком уж он медленный, ещё маленький, ждать его неудобно. Мама донесла его до второго этаж, сегодня она планировала пройти полное обследование, хотела придти первой, но не удалось, здесь уже была очередь, такие же мамаши с детьми.
-Женщина, после меня будете, — сказала одна из бабушек.
-Хорошо, а вы за кем?
-Я вот за этой женщиной, четырнадцатая в списке.
-Понятно.
Жанна села, посадила малыша на ручки, малыш сидел и ждал, необычно тихо и спокойно, но Жанна уже привыкла, её малыш тихий, и почти никогда не капризничает. Рядом сидело несколько женщин, держали на руках своих малышей, они плакали, и никак не могли успокоиться. Один малыш капризничал и требовал от мамы уйти отсюда, а маленький Саша только таращился вокруг и изучал обстановку.
-Ну что кровь будем брать, — сказала Жанна.
-Кловь блать, — повторил малыш.
-Ужас, — улыбнулась Жанна соседке.
-А у вас сколько месяцев малышу? Я смотрю такой маленький, а уже говорит.
-Да не говорит, повторяет только слова, а так ещё не говорит, а вообще нам недавно год исполнился.
-В смысле год? — Не поняла женщина. — Вот моему, полтора года, но он говорить только начал, не может быть, чтобы ребёнок в год сам говорил.
-Ну что я вас обманывать буду?
-Смышлёный малыш, и какой спокойный.
-Да, мы очень спокойные, никогда не капризничаем...
-А мой вот опять разревелся. Всё время ревёт и ревёт, и что-то требует.
-Вообще, ребёнок в этом возрасте и должен быть таким, — вмешалась в разговор ещё одна женщина. — Ребёнок спокоен лишь, если страдает дефицитом внимания. В год младенец и должен постоянно реветь и требовать, это нормально. Не обижайтесь женщина, но если он постоянно ведёт себя столь пассивно, это не хорошо вообще-то.
-Да я знаю, вот поэтому и пришла на обследование, сначала кровь, потом к окулисту хочу сходить и к лору, ну и потом в конце к невропатологу. Послушаю, что скажут. Но хотя меня все и предупреждают, смотрю, никакими задержками в развитии он не страдает, даже наоборот болтает очень даже не по возрасту.
-А моему вот четырнадцать месяцев, орёт и орёт, и слов не говорит вообще, только гу, да гу... Эх, не знаю что и делать... Все нервы вымотал...
Мимо женщин прошла врач, открыла кабинет и объявила:
-Заходите женщины с направлением в порядке очереди.
Женщины с детьми зашевелились, и первая пошла с ребёнком, сдавать кровь.
-А вот моему диагностировали подозрение на диабет, представляете какой ужас, в таком возрасте, всё этот Чернобыль...
-Да, я слышала, из-за этого Чернобыля столько заболеваний у детей, хорошо, что хоть закончились эти выбросы...
-Экология нынче ужасная, вот дети и болеют...
-Мой вообще уже три раза гриппом болел, иммунитет слабый...
"А мой вот никогда ничем не болеет" — Подумала Жанна, "не замерзает и не капризничает, и болтать уже начал с десяти месяцев, что вообще повергло в шок многих, и ходит сам, а не на четвереньках ползает..." Очередная мамочка тем временем зашла в кабинет с малышом, а предыдущая вышла с орущим и дерущимся младенцем, у него в руке была ваточка с кровью.
-Сдавать кровь в год настоящий кошмар, ребёнок боится, ему больно, и он ничего не понимает...
-Да, но сдавать надо как-то... Без анализов диагноз не поставишь.
Наконец, дошла очередь и до Жанны с её Сашей, она зашла в кабинет, врач скомандовала ей:
-Садитесь сюда, помассируйте пальчик.
-Я массировала.
-Хорошо, держите его.
Она взяла чистое лезвие, и аккуратно проколола пальчик маленькому Саше, ребёнок завизжал и начал сопротивляться, мама с большим трудом удержала его в руках.
-Женщина, держите его крепче. Ужас, да что это такое.
-Я не могу, он слишком сильный. Постоянно дёргается и вырывается.
-Женщина ему же год с небольшим, вы что каши мало ели... Ох, действительно, какой сильный, прям Илья Муромец, — удивилась врач, когда ребёнок очередной раз рванул свою маленькую ручку, и она с большим трудом смогла его удержать.
-Ну, всё? Я не могу его удержать.
-Нет, не всё, надо порезать ещё один пальчик, кровь не капает из пореза почти совсем.
-Женщина, может, хватит?
-Нет, не хватит, мало крови, всего капля, надо ещё один палец порезать, не знаю, кровь из пореза совсем не идёт, надо порезать глубже.
-Аккуратнее ради бога, у него же пальцы совсем маленькие, не порежьте сухожилие.
-Да знаю я. Не первый раз уже. Держите, сильнее, чтобы не дёргался, ужас, да что это за бестия, он у вас, что допинга, что ли объелся. Что за монстр...
-Не смейте.
-Извините, никак не могу удержать, никогда таких детей не встречала, давайте, успокойте его.
-Успокоить? Вы ему два пальца порезали, думаете, годовалый ребёнок успокоится после такого?
-Но надо же как-то кровь взять, и она совсем не капает, я не знаю, это бесполезно, не капает и всё. Я давлю на палец, а крови нет, да и что за... Нет, это бесполезно, надо брать из вены, идите к соседнему столику. Из пальца не давиться, не хочу резать третий. Держите ваточку, аккуратно. Да у него и так ничего из пальца не капает, можно и без ватки.
-Так что делать?
-Идите, не задерживайте очередь, мы возьмём из вены, иногда так бывает. У малышей мало крови в пальцах, приходится брать из вены.
-Ясно.
Жанна подняла ребёнка, он продолжал сопротивляться и ревел, пинался, и сильно, она с трудом отнесла его к соседнему столику, здесь работал врач мужчина. Он своими сильными руками аккуратно взял ребёнка за руку, с большой силой прижал, чтобы он не дёргался, и аккуратно ткнув, промахнулся мимо вены. Пришлось ткнуть несколько раз, каждый раз в вену попасть ему не удавалось.
-Что не так?
-Вена маленькая, извините, никак не попаду, да он ещё дергается, не знаю, вена просто не прокалывается, иголка соскакивает каждый раз, тыкаю будто в камень.
Мужчина вздохнул поглубже, успокоился, сосредоточился, надавил шприцом сильно и аккуратно, и наконец попал вену, взял на анализ кровь.
-Всё, отмучались, извините женщина, простите, что так не сразу.
-Да уж, это же ребёнок... Могли бы и аккуратнее с первого раза попасть.
-Простите, всё этой крови более чем достаточно на анализ. Идите.
Жанна вынесла ревущего и брыкающегося Сашу из кабинета, около входа он дёрнулся, и уронил ватку на пол, Жанна выругалась про себя. Попыталась поднять, но одна из женщин остановила её.
-С пола нельзя, она же грязная, занесёте инфекцию, идите возьмите новую.
-Да ладно, кровь уж больше не течёт, — ответила Жанна и пошла дальше.
Кровь из пальцев малыша действительно не текла совсем, из вены тоже. И самое странное то, что он почти успокоился, снова на его лице застыла детская спокойная заинтересованная улыбка. Он перестал капризничать всего спустя пару минут после того как его перестали мучить с этим анализом крови. Жанне даже немного стало страшно, ребёнок вёл себя неестественно спокойно по сравнению с другими детьми. Все остальные ныли, ревели, орали, что-то требовали, она впервые заметила это здесь. Дома же она уже привыкла к тому, что её Саша такой спокойный. Здесь же она увидела других детей, и спокойствие ребёнка стало выглядеть не естественным. И даже то, что он начал говорить, и уже говорил первые слова, уже не могло убедить женщину, что он нормальный. Они дошли до окулиста, здесь почему-то очереди не было, что неестественно для перестроечной больницы. Жанна постучала и зашла, здесь за столом сидел высокий мужчина.
-Что хотели?
-Мне бы зрение проверить ребёнку. Назначили полное обследование.
-А он у вас говорит? Просто интересно как проходить такое обследование с годовалым ребёнком. Интересный у нас педиатр, не правда ли?
-Ну, маленько говорит.
-Ясно, садитесь, попробуем.
-Малыш? Это какой цвет? — Доктор показал ему карточку.
-Цвет! — Повторил малыш.
-Цвет какой? Скажи.
-Цвет, — повторил малыш.
-Ясно, думаю, буквы у него тоже бессмысленно спрашивать, да и значки он тоже... В общем ладно, давайте посмотрю глазное дно, это максимум что я могу сейчас сделать. Для полного обследования надо чтобы он хотя бы мог назвать значки, а лучше буквы, умел говорить и различал цвета. Такое обследование можно пройти года в три не раньше. Когда малыш хоть чуть-чуть начинает соображать. Приходите через годик...
-Придём...
Она вошла в кабинет невропатолога, здесь сидела приятная женщина лет сорока. Жанна прошла к ней, села напротив и взяла на руки ребёнка.
-Ну, на что жалуемся?
-Знаете, у нас такая история, я, когда рожала, лечилась в спецклинике, и мы вроде пока ни на что не жалуемся. Но профессор, который изучал некоторые особенности моего ребёнка, он провёл диагностику, очень тщательно, и понаписал в карточку всякой ерунды. Сказал, обязательно наблюдаться у невропатолога. Сказал, что с возрастом могут возникнуть проблемы с развитием мозга. А так ни на что не жалуемся. Всё вроде бы хорошо.
-Хорошо, я сейчас прочту... — Она открыла карточку, стала смотреть. — А здесь по написано много, я бы сказала, даже очень много, сорок страниц, ох... Надо прочесть. Подождите минут пятнадцать хотя бы, я такую массу слов с ходу не осилю. Наверное, действительно что-то серьёзное у вас, раз врач наблюдавший его так старался. Так... Отклонения мозга, ужас... Зрительные и слуховые области... Так... Да, ужас. Знаете... Да... Какой кошмар... Не может быть такого, ладно... А он у вас вообще как нормальный? Ну, реагирует на всё спокойно? Говорить пробовали?
-Пробовали, говорит уже маленько, пока просто повторяет чужие слова.
-Слова... — Повторил ребёнок.
-То что говорит это хорошо, очень хорошо, так, я смотрю у окулиста были, глазное дно с небольшими отклонениями, сосуды расширены, реакция на раздражители хорошая... Ладно... Думаю, большинство написанного врачом, наблюдавшим ребёнка не подтвердилось. Ребёнок нормально слышит, видит, и уже повторяет слова. Это очень хорошо, но тут есть рекомендация, надо бы сделать рентген головного мозга.
-Рентген?
-Да, рентген. Я бы сама может не назначила его, не вижу смысла, раз всё нормально, но перестраховаться необходимо, учитывая три восклицательных знака, которые стоят здесь у вас в карточке. Тут говориться, что мозг изучали на каком-то особом аппарате УЗИ, даже не знаю такой модели, и отклонения были и чёткие... Хотя, как-то не верится... В общем, вот направлении, идите сделайте рентген прямо сейчас, результат заберёте завтра утром, и если всё нормально будет я вас отпущу на пару месяцев... Потом придёте...
-Но мне завтра... Ладно, приду, хорошо приду. Всё? Можно идти?
-Подождите, надо проверить рефлексы, это главное, как реагирует на раздражители. Если всё нормально, то... Посадите его на стул, и уберите штанину, я хочу ударить по коленке. Давайте, так...
Она аккуратно ударила резиновым молотком малыша по коленной чашечке, но никакой реакции не последовало. Она сделала это ещё раз пять, очень аккуратно и настойчиво.
-Да... Странно... Очень странно, никакой реакции... Такого быть не должно, не знаю, он у вас хорошо ходит сам? У него всё в порядке с равновесием? Давайте посмотрим, выведите его на середину комнаты и отпустите, мне просто хочется посмотреть как он.
-Да ему всего годик.
-Я понимаю, я всё равно постараюсь посмотреть, как он держит равновесие, если хорошо, всё в порядке, если плохо, то надо будет следить.
Жанна вышла на середину комнаты и отпустила малыша, сделала несколько шагов назад, малыш побежал за ней, сам, на ногах, не на четвереньках, и не упал.
-Вот видите, всё нормально вроде.
-Да, равновесие держит, и даже очень хорошо для своего возраста, очень хорошо, а вот нервный узел на ноге совсем не реагирует, так быть не должно. Ну, как малыш, держи игрушку, поиграй, давай. Так... Держит вроде игрушку нормально, это тоже хорошо... Ладно, сейчас сделайте рентген, и завтра утром снова ко мне, я подумаю... Если рентген будет хорошим, я вас сниму с учёта, в этом очевидно нет необходимости, и ни один из жутких диагнозов того профессора не оправдался, ребёнок абсолютно нормален. Кроме отсутствия реакции в коленной чашечке, но думаю, она появится с возрастом. Посмотрим рентген. А теперь идите, до свидания.
-До свидания...
* * *
На улице стояла зима, было невероятно холодно, стояли жуткие холода, никак не меньше минус тридцати пяти градусов. Она шла сквозь эту стужу с ребёнком в районную больницу, её продувало, и постоянно мёрзли руки. Тридцать пять градусов и такой лютый ветер, это страшно, в такой мороз он продувает до костей. Это тяжело, и что хуже всего, это ребёнок, ему нельзя дышать таким холодным воздухом, но и пройти обследование и сняться с учёта невропатолога, было необходимо, к тому же после невропатолога, ещё надо было зайти к педиатру, чтобы провести осмотр после взятия крови, поговорить, узнать, как дела. И если бы не первое и не второе, она бы не потащила ребёнка в такую стужу, тем более, идти до больницы минут двадцать, а это далеко, в такой мороз. Она только прижимала Сашу к себе, и старалась держать его лицо закрытым платком, чтобы не обморозить, надо лишь потерпеть... Хотя по пути, мысль, что не стоило идти в такой мороз с ребёнком, посещала её всё чаще. Учитывая то, что её собственное лицо болело от холода, и руки в рукавицах больно ломило.
