Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь?
— Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию.
— Тоже на войну что ли? Охренеть...
— Ну работа такая у меня.
— Хреновая у тебя работа... Глаз там потерял?
Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня...
Алиса по бабьи подперла щёку. — Ох мужики... Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?
Чёрт... Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же...
— С фашистами.
— Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же.
— Ну да. Только не всех. Повылазили.
Алиса удивилась ещё больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже.
— Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.
— Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?
Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.
— Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое.
Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но...
— Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришёл.
Младшая, ты понимаешь, что натворила?
— Да я...
— Ты понимаешь на что его обрекла?
— Я плакала...
— Плакала она... Вот отшлепать бы тебя как следует.
— Отшлепай.
— Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.
Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.
Неожиданно Алиса спохватилась — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно.
Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но... У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.
— Мне тоже. А что дальше... Бог знает лучше.
Алиса хмыкнула: — Да ну тебя... Его же нет.
— Ага, а кто сверху смотрел?
Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда...
Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали.
Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только... — она помолчала. — Дурные как... Ладно пойдем.
Лагерь нас встретил восторженным гулом и обсуждением итогов соревнований. Ко мне подбежала Мику.
— Учитель, поздравьте меня. Я победила в бадминтоне и в настольном теннисе.
— Поздравляю, ты молодец.
— А меня поздравить? — Ульяна подёргала меня за руку. — Я тоже молодец, смотри... — она показала мне шоколадную медаль.
Достав шоколадку, Ульянка отломила кусочек и протянула мне.
— Держи. А вообще, ты где был? АААААА! Ты же с Алисой был, ну-ка рассказывай давай быстрее.
Мы сели с ней на лавочку.
— Признавайся, целовались, да?
— УЛЯ... — Ага, засмущался он тут. — она нахмурилась. — Всё, я на тебя обиделась, вот.
— За что? — это я сказал уже лавочке.
Ну вот и что теперь делать? На обед идти наверно, а потом Ульянку опять находить и за что-то прощения просить. Ну не умею я с детьми...
В столовой я заметил Ульяну и хотел уже подойти, но она демонстративно показала мне язык. После чего села за стол рядом с каким-то вихрастым мальчишкой и начала ему что-то рассказывать. Слушал он её внимательно. Данька наверно из пятого отряда. Заметив, что я смотрю на них. она погрозила мне кулачком. Блин...
Брат, если ты ещё не знал, женская ревность страшная вещь. Плохо кончишь. Сидевшая рядом Алиса, улыбнулась и наклонившись ко мне прошептала на ухо
— Всё ты попал. Смотри, точно без глаза останешься.
Ужас. Хоть сейчас беги, только куда...
После обеда я хотел уже идти в свой домик и хоть полежать немного. Не получилось.
— Азад...
Ольга?
— Надо поговорить. Это не только тебя касается.
Да они что сговорились? Ладно, пойдём поговорим.
Зайдя в дом, Ольга подвинула мне стул, а сама села рядом.
— Ты что творишь? Ты хоть понимаешь...
— Подожди, ты сейчас хоть о чём?
Она даже стукнула кулаком по столу.
— О том самом. Думаешь я не знаю, что ты с Алисой на Поляне признаний был, что Ульянка у тебя ночует... Я уже про музыкальный клуб и эстраду промолчу.
— Но...
— Запомни, от них у меня секретов нет.
Я только выдохнул — Ольга ты меня за кого принимаешь?
Она махнула рукой.
— Да не за кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. — помолчав она продолжила. — Просто... Ты же всего не знаешь.
— Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом проблемы тоже знаю.
— Знает он... А что над Алиской срок висит уже за её болтовню знаешь? А если она ещё твои песни перепоёт... А она может. Про Ульянку...
— Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и... — Ты же не знаешь кто он. Подонок с партбилетом, а она... Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в могилу не свёл. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до Афгана это было, понимаешь?
— Алиса говорила...
— Говорила? Как он хотел её в интернат для умственно отсталых сдать... Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и тапочках, как с синяками ходила... — она вздрогнула. — Азад, ты что? Ты...
Я улыбался: — Убью, суку...
— Не надо... Господи. Ты не понимаешь? И менты, и... все под ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже... Да не скалься ты. Ты же на зверя похож.
— РАЗБЕРЕМСЯ.
— НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.
— Аргх... Не по людски живете, не по-божески...
Ольга только вздохнула — Ты-то сам кто? Приехал, лезешь куда-то, помогать рвёшься... Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде. Взрослый мужик вроде, а...
— Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу.
Она снова вздохнула: — Волкодав... Скажи ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.
Я удивился: — А что в зеркале?
Ольга внезапно рассмеялась.
— Ну ты даешь... Хайр ниже плеч, прикид 'милитари', фенька вон на руке... Олдовый, да?
Оппаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.
— А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга Дмитриевна... Фамилия как твоя?
Ольга застыла. — Семенова, начальник.
— Вот... Откуда советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька... А?
Она закрыла лицо руками, потом... — Дай закурить.
— Сейчас. — я свернул ей самокрутку, поднёс зажигалку. — Держи.
Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно бросаясь в омут.
— Я ведь не всегда такой была.
— Прости, не понял. — Чего не понял-то... Строишь из себя... Смотри. — она показала мне руки. — Видишь?
Ну а что не видеть... Вены коцаные все.
Она опустила голову. — Сломали они меня. Сначала на иглу, а потом... За что спросишь? За многое. Они ведь любого могут, понимаешь? Да что я тебе рассказываю... Восемь лет назад я должна была сдохнуть. Спасибо Линде, подруге моей... Вытащила. А эти... Документы новые, из Москвы увезли, забыть себя заставили. Нового человека из меня сделали. Да ещё говорили, что государство обо мне позаботилось.
Она застонала. — А я... Я даже Линде позвонить не могу, боюсь. И да... Меня Дженис звали.
Ой я мудак... А что ты хотел здесь увидеть? Счастливое будущее...
— Ладно, ты иди. Мне, наверное, поплакать надо после таких разговоров. Что сейчас делать будешь.
Я пожал плечами. — В музыкальный клуб...
— Давай, я попозже подойду.
Подойдя к двери, я обернулся.
— Девчонки знают о твоём прошлом? — Нет. Зачем...
В клубе было тихо и похоже никого. Я сел на крыльцо. Занесло же тебя... Эх, наш табур бы сюда... Но мечтать не вредно. Неожиданно я почувствовал, как кто-то наваливается на меня, закрывая ладошками лицо.
— Попался, да!
— Слушай, я с тобой заикой стану.
— Ага! — Ульянка засмеялась. — Испугался? Будешь знать!
— Уля, ты же вроде обиженная?
Она села рядом и нахмурилась. — Конечно я обиделась. И даже сейчас, вот. А ты почему внутрь не заходишь?
— Да вроде там никого нет.
— Это кого тут нет? — сказала Алиса, выглядывая из-за двери. — Улька, ты репетировать пришла или почему? Давайте заходите.
В комнате приятно пахло свежезаваренным чаем, лимоном и ещё чем-то сладким.
Ульянка тут же заволновалась. — А это вы чего тут? И без нас?
Мику засмеялась. — А мы пирожные кушаем.
— А где вы их взяли?
— Меня за победу в соревнованиях наградили. Забыла?
Алиса потрепала Ульянку по голове. — Мы вам оставили. Две штуки. Давай жуй и за барабаны. Поиграем хоть...
На удивление быстро проглотив своё пирожное и половинку моего, Ульяна вытерла руки, села за установку и выдала дробь. — Давайте, играйте. Чего там...
Примерно полчаса я слушал современные обработки эстрадных песен... Потом Алиса отложила гитару.
— Хватит. Надоела на... эта попса.
И многозначительно посмотрела на меня. Мол, всё понял?
Ульянка уже перебралась на матрасы и с интересом глядела на меня. Мику села рядом с ней. Я только вздохнул. Интересно, за что ей срок грозит? Я тронул струны...
— Ой, Ольга Дмитриевна...
— Уля, да сиди, я просто зашла посмотреть, что вы тут делаете, послушать...
Я кивнул. Ну да, послушать говоришь... Ольга Дмитриевна Семенова, которую раньше звали Дженис. Примерная комсомолка... Только следы от уколов? Ладно... Не очень я люблю, когда сразу в воду макают, да придется. Просто времени у меня мало.
'Мой дед был врагом народа,
А отец офицером внутренних дел,
Ну а я уцелел,
Хоть и долго болел,
Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.
Я ее конечно не виню,
Но, что осталось мне еще — только вены на руках,
А в ее сухих глазах — безысходность, боль и страх,
Так и не поняв, как надо было жить и кто же враг.
Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей.'
Ольга опустилась рядом со мной. В её взгляде читался немой вопрос — Что же ты делаешь?
Вспомни кем ты была, Дженис...
'Наша жизнь сквозь ментовский прицел,
Поэтапно в приказах стоять и ложись,
Коммунизм иль фашизм, что же дальше, окстись,
Это даже не смерть, но смертельная жизнь.
Дети трасс и железных дорог,
Что же держит вас здесь, ведь больше нет лагерей,
Не осталось корней, а на гадов камней,
Только водка и боль, да могилы друзей.'
Мельком я заметил, как Алиса сжала кулаки...
'Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей.
Эй, ей-ей-ей!
Черный ворон над домами все наглей и злей
Мой дед был врагом народа,
А отец офицером внутренних дел,
Ну а я уцелел, хоть и долго болел,
Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.'
В глазах Мику удивление мешалось с ужасом. Разве такое можно петь? Нельзя конечно-ответил я ей взглядом.
Ульянка только ойкнула — Тебя же посадят. Ты чего...
Ну пока же не посадили...
'Наша Вольница без одежд пришла
В край, где верили, где варили власть
Скорые до рук, до расправ-услад
Локти выголив, порезвившись всласть.
Наша Вольница болью корчилась
Шарил грудь свинец, шею сук искал
Выкормыши бед тенью Кормчего
Шабаш правили в долгих сумерках.
Нашу Вольницу ветер выплюнул,
Отрыгнул огонь прелым порохом,
Выструнили псов, гимны выть в плену
Не изранить жуть нервным сполохом.'
— Не хочу... Ольга закрыла лицо руками.
Знаю, что очень больно, а по-другому никак. Ты уж прости...
'Наша Вольница бьет поклоны лбом,
Догмы рабские вбиты молотом.
Крылья дерзкие срезаны серпом,
Горло стянуто тесным воротом.
Наша Вольница зарешечена,
Меченых аркан в темноте настиг
Кость щербатая, кнут-пощечина
Стражи верные безмятежности.
Нашу Вольницу ливень выхлестал,
Отрезвила хмарь теплой водкою,
Выцвели шелка хором выкрестов,
Вехи топлены липкой рвотою.
Наша Вольница, без одежд пришла
Наша Вольница, болью корчилась
Наша Вольница, бьет поклоны лбом
Наша Вольница, зарешечена...
...Ястребы арканов
Холод ятаганов.'
Наступила неловкая тишина, которую нарушила Ольга.
— Лиска, не вздумай это петь.
— А что сразу я? Ольга Дмитри...
— Алиса... — в ольгином голосе зазвенел металл. — Ты меня знаешь, ты меня поняла.
— Я вас очень хорошо поняла. — ответила Алиса тоном послушной девочки.
— Мику, Ульяна... Вы ничего не слышали. — Ольга внимательно посмотрела на них. — И вообще... Шли бы вы все... погуляли хоть. А то торчите тут в духоте. Давайте... Только в лес не уходите. На речку или... Если что, скажите я разрешила.
— Ольга Дмитриевна, — подозрительно вежливо спросила Алиса. — а можно с собой гитару взять?
— Ты без неё куда-нибудь ходишь?
— Ага, посрать...
Ольга схватилась за голову. — Лиска, свободна. ИСЧЕЗНИ, ПОЖАЛУЙСТА, ДО УЖИНА!
Алиса только хмыкнула, выходя: — Вот спасибо...
Ольга повернулась ко мне. — А ты... Ты... Лекарство у тебя очень горькое.
— Ну конфетками тебя уже досыта накормили... И ещё, напряг я тебя, Дженис, извини. Больше не буду. Пока хватит.
Она только покачала головой. — Ты сам-то не боишься?
— За себя нет. Боялся, когда живой был.
— А за них?
За ту что стала мне дочерью?
За ту что вернула мне любовь?
За Мику?
А как ты думаешь?
Ольга отвела глаза. — Давай иди, присмотри за ними, а я здесь посижу...
Девочки, перешептываясь, ждали меня на улице. — Ну что, куда пойдем?
— Ой, а давайте на наше место, раз в лес нельзя.
Мику кивнула, соглашаясь. Краем уха я услышал.
— Уля, никому не рассказывай о том, что в клубе было. Хорошо?
Та лишь по-взрослому вздохнула
— Да я чего, не понимаю... Ох, вас же всех посадят. И меня тоже. Мамочка...
— Поэтому и молчи.
Алиса пихнула меня в спину, потом дёрнула за руку. — Подожди, стоять... Совсем ебанулся? Такое петь, да ещё при Ольге. Кстати, что с ней было? Первый раз её такой видела.
— Сама расскажет, когда время придёт. Ты лучше колись, за что тебе срок нарисовался?
— Что, Ольга тебе нашептала?
— Не стесняйся давай. А то может я в уголовницу влюбился.
— Да ну... — она махнула рукой. — Скажешь тоже. Ну сидели, болтали...
Алиса понизила голос.
— Знаешь, как бывает... Слово за слово, хуем по столу. Ну и... Нашёлся один умный, просигнализировал, блядь. Хотели сначала по пятьдесят восьмой... Да тот мудак ещё в больницу нечаянно попал... А потом.
— Что потом?
Она лишь хмыкнула
— Да ничего. На условное и вот Ольге на поруки спихнули. Она же общественница, трудными подростками занимается. Таких как я перевоспитывает. Да ладно, спецшкола всё одно висит... Да по херу, только Ульянку жалко. Пропадёт она без меня. А ты уголовница... Получишь ведь.
