Детские страхи пожилого юноши

Выучились они своей профессии, кстати, абсолютно бесплатно.

Так вот, советские люди, которые только-только пережили страшную войну, были вообще титанами духа. А если учесть, что во времена Сталина еще и полстраны по лагерям сидела, жила в землянках впроголодь и ходила в кирзовых сапогах поголовно — и женщины, и мужчины, то величие духа просто поражает. Как поражает их доброта, щедрость и простота, которая вовсе не хуже воровства.

Второе поколение, уже появившееся после войны в 60-х, малость уступало в стойкости, но ничуть — в жизнерадостности. Никто не знал такого иностранного слова "депрессия", работать считалось почетно, а воровать — очень стыдно и унизительно. А уж если советский госслужащий вдруг оказывался нечист на руку — что, кстати, тоже временами случалось, но, по сравнению с нынешними временами, крайне редко — то его ждал не только быстрый суд и весьма солидный срок, но и позор на всю его семью. И, конечно же, после отсидки дорога на госслужбу для такого "мазурика" была навсегда закрыта. Разве что в пункт приема стеклотары — бутылок из-под молока, пива, лимонада.

Да и то, если повезет...

Советские люди, что бы там не говорили, имели моральные принципы, которые, кстати, весьма сходны были с десятью Божьими заповедями. Конечно, случались нарушения, но скорее, как исключение. Чтобы кто-то, пользуясь служебным положением, брал к себе на работу сына, зятя, свата-брата — такое очень и очень не приветствовалось, за так называемой семейственность зорко следили партийные, профсоюзные и общественные организации. А так называемые члены общественного контроля регулярно проверяли магазины, рынки, учреждения бытового сервиса — парикмахерские, прачечные, рестораны и кафе — на предмет нарушений социалистической законности.

А уж чтобы работники суда, прокуратуры или милиции эту законность хоть в чем-то нарушили... Это было ЧП и летел такой работник из органов, что называется, "с волчьим билетом", то есть, без права восстановления.

Нет, нельзя рисовать картину того времени сплошь радужными красками. Были и воры, и мздоимцы, и казнокрады, но, во-первых, это были редкие случаи, а не массовое помешательство, как сегодня, во-вторых, было государство, и был закон, была тщательно выстроена система охраны государственных принципов — закона, правопорядка, морального климата и так называемых социалистических ценностей. Гражданин в таком государстве мог быть спокоен — он находится под надежной защитой.

Потому что было государство.

Сегодня, увы, вместо государства многие страны в лучшем случае воссоздали обыкновенную машину подавления инакомыслия, машину выжимания налогов из граждан, машину по распродаже страны. Кучка тех, кто этой машиной управляет, получают все блага, остальные же являются топливом для такой машины. И, самое главное — те, кто этой машиной управляет, совершенно не понимают принципов управления и даже не знают, куда рулить...

Глава семнадцатая, в которой рассказывается, как идеология уступала место физиологии и почему в отношениях мальчиков и девочек главнее всего была романтика

Конечно, Никита чего-то мог не видеть, не знать во взрослой жизни, ведь многие вещи он оценивал со своей колокольни, а с высоты метра 50 сантиметров не очень-то много и увидишь.

Рост был больным местом Никиты. В седьмом классе даже девчонки вдруг резко вытянулись и стали выше половины пацанов, а уж сам Никита никак не хотел расти. Вернее, он как раз хотел, а вот его организм почему-то сопротивлялся. И вроде мама у него была высокая, и папа тоже, а сын у них был, что называется, метр с кепкой в прыжке.

Поэтому-то и со спортом Никите как-то не везло — маленький, легкий, он не мог ни бороться нормально — его все валяли по ковру, как мячик, ни на велике круги наматывать — ветром его просто сносило. А может Никита просто сам себе придумывал оправдания.

Одним словом, спорт у него так и не пошел. Зато певческий его талант развивался весьма успешно: Никита пел на фестивалях, школьных концертах и вот-вот готовился прославиться, как вдруг и тут получился конфуз.

У мальчиков такое рано или поздно случается...

В общем, карьера певца у Никиты не сложилась.

Вернее, она не сложилась именно в этот момент, когда, казалось бы, слава вот-вот должна была поднять на своих крыльях. Потому что у мальчика, как это всегда бывает в переходный период, началась мутация.

Или, иными словами, в седьмом классе у Никиты внезапно стал "ломаться" голос. И петь Никите запретили до тех пор, пока голос окончательно не "сломается". То есть, когда мальчик превратится в мужчину. И голос его возмужает вместе с ним. А когда сие произойдет — никто толком не знал.

Но петь пришлось прекратить. Совсем.

К тому моменту, как мальчик Никита стал "мужать", у него появились уже совсем другие интересы, кроме песен. Потому что мальчик наконец-то обратил внимание на девочек. И вдруг понял, что девчонки нужны не только для того, чтобы дергать их за косички...

Вот только у Никиты как-то не складывалось с девочками. Они не видели в нем... как бы это сказать? Не видели в нем мужчину. Будущего мужчину. Не засматривались на него. Девочки скорее относились к Никите с материнской нежностью, постоянно его защищали от более взрослых и уже вовсю флиртовавших — и не только флиртовавших — одноклассников.

А сам Никита был романтиком. Никаких представлений о физиологической стороне отношений мальчиков и девочек у него вплоть до 10 класса практически не было. Примерно в возрасте 13 лет он однажды случайно увидел у родителей эротические журналы, кажется, польские, которые те небрежно прятали в шкафу. На самом деле это были даже не эротические, а, скорее, журналы по фотоискусству, где на последних страницах публиковались фотоработы в стиле "ню". Но тогда Никита совершенно этого не понимал и эти "запретные" фотографии казались ему жутким развратом.

В СССР, как известно, секса не было. Вернее, не было информации о нем. Как наши папы и мамы учились "этому" — непонятно. Среди сверстников 13-летнего мальчика гуляли порнографические открытки — черно-белые самодельные фотографии или порнографические карты, так же черно-белые. Их можно было купить на рынке из-под полы у цыган, и стоили они баснословно дорого — целых 10 рублей. В Никитином подъезде один пацан овладел нехитрым искусством фотографии и спокойно шлепал нехитрые фотоснимки, переснимая их с западных порножурналов, а потом загоняя это желающим. Желающих было много, но Сашка Карпенко — так звали пацана — сбывал свою продукцию только проверенным людям, потому и не попадался.

Но, несмотря на то, что через некоторое количество лет и Никита приобщился к миру запретной и взрослой любви, его отношение к девочкам не поменялось. А сформировалось оно под влиянием все тех же книг, где о физической стороне любви было написано мало, но зато очень много — о душевных переживаниях, сердечном томлении и неземных страстях. И однажды с Никитой произошел случай, который надолго определил отношение к нему его одноклассниц.

В советской школе была хорошая традиция: девочки на 23 февраля поздравляют мальчиков с Днем Советской армии, а мальчики поздравляют девочек с 8 марта. И в очередной праздник Никита приготовил подарок для своей соседки по парте. В общем-то, ему нравилась совсем другая девочка, Лена Лебедева, такая хрупкая, маленькая, с большущими голубыми глазами. Но ей он стеснялся дарить подарок. В общем, он приготовил открытку и что-то там еще своей соседке по парте Светке. Она тоже была ничего, но не в его вкусе. Свои подарки мальчишки разложили по партам, а потом девочки зашли в класс, мальчишки хором прокричали "Поздравляем" и дальше начался урок. А на переменке Никита случайно увидел, как Лена Лебедева плачет.

Он и подумать не мог, что самой красивой — по его мнению — девочке класса НИКТО НИЧЕГО НЕ ПОДАРИТ!

Шестое лирическое отступление о том, что самые красивые женщины могут быть самыми несчастными и о том, почему женщину можно купить?

Самые красивые часто — самые несчастные. Все думают, что они как раз счастливы, что их любят и моментально разбирают мужики. Фиг! Как раз именно потому, что ВСЕ мужики так думают, никто к ним и не подходит. Тем более, многие комплексуют, мол, она такая красивая, а я рядом с ней.... Нет, конечно, речь идет о серьезных отношениях, а не о.... Как раз купить красивую женщину можно запросто.... Тем более, купить — это необязательно за деньги. Или вещи. Есть кое-что другое: карьера, причем, не только ее — твоя карьера, твоя перспективность. Женщины любят УСПЕШНЫХ мужчин. Что поделать — инстинкт продолжения рода, женщина хочет, чтобы ее дети не ходили в обносках из сэконд-хэнда, хорошо питались и учились в престижной школе, а потом — в престижном ВУЗе. А если ты непризнанный гений, то шансы у тебя...

...Итак, Ленке Лебедевой и еще одной девочке, которая тоже Никите нравилась, никто ничего не подарил. И он, узнав об этой несправедливости, сразу после уроков прибежал домой и стал лихорадочно думать, что бы такое подарить. Ну, выбор тогда был небольшой, как говорили в то время: "Лучший подарок — это книга!" Для Никиты, книжного мальчика, который предпочитал вместо футбола с пацанами во дворе библиотеку, книга была действительно очень значимым подарком. И он выбрал из своей домашней библиотеки самые лучшие, на его взгляд, книги, красиво все это завернул в целлофан, ленточки, цветы, купил у бабушек две астры — они еще удивлялись, мол, на похороны что ли.... И потом поехал домой к Ленке Лебедевой. Приехав, мальчик, словно шпион, тщательно проверился и потом только поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. План был прост — положить на коврик у двери подарок и цветок, а потом быстро убежать. Все так и произошло. Стремительно сбегая вниз по лестнице, Никита только услышал, как отец Ленки спрашивал у соседей что-то...

Такую же операцию юный романтик проделал и с другой девочкой, Ларисой Гончаренко, которая жила с ним в одном доме и которую тоже не поздравили.

Его вычислили быстро. Хотя Никита старательно подписывал книжки и открытки печатными буквами. Но мудрая классная руководительница Людмила Лукинична как-то невзначай после уроков сказала Никите: "Спасибо за чуткое отношение к товарищам девочкам". Честное слово, так и сказала. Нет, дело не в том, что дети учились еще при КПСС, просто она так всегда говорила — товарищи ученики, товарищи мальчики...

После этого случая отношение классной к Никите Васнецову в корне поменялась — она даже позволила пересдать ему единицу по черчению и двойку по геометрии. Изменилось и отношение одноклассниц: если раньше Никиту считали чудаком, ботаном и вообще не от мира сего, то с того дня девчонки стали относится к Никите с удивительной нежностью, истоки которой он, маленький дундук, тогда не понимал. И — самое главное — никогда не использовал эту нежность, так сказать, в корыстных целях. А девочки очень долго опекали Васнецова и даже когда более взрослые пацаны его обижали, становились на защиту мальчишки. И — вот парадокс — их слушали и оставляли Никиту в покое.

И еще один парадокс — когда Никита вырос, отслужил в армии, стал сильным и независимым — вся эта нежность, которая проявляется у женщин по отношению, например, к слабому и маленькому котенку, куда-то пропала...

Глава восемнадцатая, в которой высказывается сожаление о том, что сегодня школьников не посылают в трудовые лагеря

Неотъемлемой и незаслуженной чертой советского общества были так называемые "трудовые лагеря". Нет, это не трудовые лагеря типа концлагерей Пол Пота в Кампучии, где людей убивали мотыгами. И не трудовые лагеря американского президента Франклина Делано Рузвельта времен Великой Депрессии в США. И даже не лагеря строгого режима, где трудом перевоспитывали преступников, осужденных советским справедливым судом.

Но советские трудовые лагеря были весьма остроумным изобретением коммунистической партии, которое позволяло решить или хотя бы помочь в решении так называемой продовольственной программы. Дело в том, что к концу 70-х, когда нефтедоллары от продажи найденной в Тюмени нефти стали понемногу иссякать, а развитие социалистических правительств в Африке или Азии требовали все больше и больше средств, власти в СССР спохватились. Потому что оказалось, что советская промышленность развивалась хорошо только в области гонки вооружений или же в добывающих отраслях. Что тяжелое машиностроение лидировало только в узких сегментах — выпуск самосвалов и тракторов. И что сельское хозяйство развивается крайне плохо, поэтому мяса, молока и прочих продуктов питания Стране Советов катастрофически не хватает. А в самом сельском хозяйстве не хватает рабочих рук — молодежь бежит из деревни в города, и никто не хочет корячиться в колхозах за копейки.

Впрочем, и сама система колхозов себя совершенно не оправдала — коллективное хозяйство на деле означало ничье. То есть, в таком хозяйстве и тащили всё и все, кому не лень, и хозяйствовали из рук вон плохо. А тот же колхозник, кое-как покормив колхозную скотину, тащил украденные корма к своей ЛИЧНОЙ корове, которая и надои давала рекордные, и выглядела, как корова, а не как Кощей Бессмертный.

И вот поняв все это, а может быть часть этого, но решив хоть что-то делать, коммунистическая партия Советского Союза — КПСС — решила посылать советских людей по разнарядке "на картошку". То есть, трудиться: либо в колхозы — помогать собирать урожай, либо на овощебазы — помогать этот урожай сохранять. Точнее, перебирать, сортировать и упаковывать.

Ездили "на картошку" все — институты, заводы, ну и, конечно же, советские школьники, начиная с 7-класса. Правда, школьники чаще всего ездили на уборку — не на картошку, а на помидоры, на огурцы, на капусту и прочие овощи и фрукты.

Ездили примерно на 3 недели в период школьных каникул, в июне-июле. А также в конце августа — когда кто желал. В каждом классе заранее составлялись списки и с учетом этих списков формировались так называемые отряды, или, проще говоря, производственные бригады. Бригады создавали по классам. И поскольку Никита был в седьмом классе, то бригада его класса была "брошена" на огурцы и помидоры. То есть, на сбор и сортировку овощей. Хотя в "трудовые лагеря" ездили в разные сезоны — можно было выбирать, в июне или июле, или в августе. И если ехали в начале лета, то прополка, а если в конце, то уборка. Хотя, в принципе, распорядок был один — с утра зарядка, завтрак, потом развод или развоз на работы, днем обед, потом личное время — футбол, волейбол, телевизор, а вечером — дискотека. Ну, то есть, танцы.

Никита в основном ездил в эти трудовые лагеря в конце лета. Потому что один раз съездил в начале, когда в основном работа была на прополке, и потом зарекся вообще брать тяпку, или, как говорят в Украине, сапку, в руки. После первого же дня борьбы с сорняками спина страшно болела и не разгибалась, на руках были мозоли и даже волдыри, а ноги тряслись. Просто Никита не умел сачковать, а так как к сельскому труду он, изнеженный городской мальчик, был не приучен, то и результат был на лицо. Точнее, на руках. Ну и погодка была не фонтан — то дожди, то холод собачий... В общем, ни позагорать, ни поиграть в футбол.