Дикий Мир. Гиены

— О, это эти, — замялся я, не зная как сказать "чека" во множественном числе, — как чека во множественном числе будет?

— Это, — подняв один из штырей с кольцом, заговорил Жека, — запал. А вот это, — показал он на кольцо, — чека. Ром, ты тоже иди сюда покажу, лишним не будет.

— Смотрим, — поднял Жека в руках отдельно гранату с запалом, показывая, — это граната, это запал. Переносить гранату рекомендуется без запала, перед применением запал вкручивается, вот так, — он снял с гранаты колпачок и начал вкручивать запал. Ну, мы этим рекомендациям следовать не будем, запалы сразу все вкрутим, — кивнул он на Стаса, который был занят делом, а сам приподнял уже готовую гранату, держа ее за дно пальцами. Это чека, — продолжал показывать он, — чтобы ее выдернуть, нужно разогнуть вот эти усики. Делать это надо непосредственно перед броском, зажав гранату в правой руке. И обязательно, внимательно смотрите, прижимая к корпусу гранаты вот этот рычаг, — показал он пальцем.

— То, что в кино показывают, как чеку зубами выдергивают, это все туфта. Можете попробовать, если зубов не жалко. Но... — поморщился Джексон, — не советую. Итак, чеку выдернули, — обозначил он движение, — и после этого гранату можно держать в руке еще сколь угодно долго, пока рычаг вот этот, — еще раз показал он, — прижат к корпусу. Когда гранату бросили, рычаг этот... в принципе, не грузитесь, просто запомните, что это граната не ударного действия. Она взрывается через три — четыре секунды как этот рычаг отпущен. Граната эта наступательная, поэтому...

— Жек, а в чем разница между наступательно и оборонительной? — не удержался, и спросил я.

— Оборонительные гранаты это Ф-1, или более современная, РГО к примеру, с ударным взрывателем. То, что граната оборонительная, подразумевает, что у нее большой радиус разлета осколков и бросать ее необходимо из укрытия. Наступательная граната создана с целью того, чтобы бегущий в атаку боец мог ее кинуть во врага впереди себя и, двигаясь вперед, не попасть в зону радиуса разлета осколков. Так понятно?

— Жек, а какой конкретно радиус разлета?

— Разный. У Ф-1 надо рассчитывать примерно метров на пятьдесят. У этих, эргэдэшек, не больше двадцати. Но! — Жека поднял палец, — посмотри, видишь какого граната размера? Надо понимать, что когда в чистом поле, с гранатой это лотерея. Нас учили, что если граната рядом с тобой упала, надо падать головой к ней. Та же эфка может рядом с тобой рвануть и на тебе не царапины не будет, а может взорваться за полсотни метров и наглушняк осколок прилетит. Ты сам видел, когда мы со спецами черными схлестнулись, помнишь, две гранаты от них прилетело? И никаких гор трупов как в кино показывают. Зато в помещении граната аргумент реальный — не осколками посечет, так оглушит. Еще в Сталинграде наставление было бойцам: "В помещение вы должны заходить вдвоем, сначала граната, потом ты". Так что без гранат боец совершенно неполноценен. Плохо только, что Васильев этот нам РГД подогнал, хотя бы эфок ящик, было бы лучше.

— Нам бы учебную одну потренироваться, а то есть личности, чеку выдернут, и сжимают гранату так, что из нее сок течет, — оторвался от вкручивания запалов Стас. — Или чеку дернут, ее же и кинут, а потом гранату в руке рассматривают, — произнеся это, он коротко на меня глянул.

— Да мы не такие, — посмотрел я на него в ответ.

— Я не в плане того, что в способностях твоих сомневаюсь, просто тренировка нужна в любом деле, а с гранатами уж полюбому. И с одной стороны хорошо, что эргэдэшки, они слабые самые, если кто закинет не туда, может и пронесет.

— Мы кстати на полигоне только их и бросали, — кивнул Жека.

— Так их практически везде используют на полигонах, потому что самые слабые, мало ли что бывает. И списывают их под это дело ящиками, поэтому нам такие и подогнали — наверняка у прапора какого куплены были. Так, давайте делить наверно?

— Мне две, больше не надо, — сказал я, подумав.

— Мне вообще не надо, я как-нибудь без них, — поднял руки Рома, у которого на пальцах четко когтистые ногти видны.

— Прекрасно, нам больше достанется, да Жек? — кивнул Стас.

Поделив гранаты, расселись чай пить. Когда я спросил, где Дим с Гешей, узнал, что Дим ту самую девушку Иру повел не видные пока в вечернем небе обе луны искать, а Геша где-то на кухне нюхом водит. Пошутили, посмеялись немного. Стас рассказал мне, все проспавшему, что приходил Васильев, куда-то торопящийся жутко. Гостил он недолго — сославшись на занятость, оставил гранат ящик и убежал куда-то в спешке. Упомянул Васильев и о комендантском часе с семи вечера до шести утра, но мы и так про это уже знали. И да, самое главное — вспомнил Жека — переночевать здесь предложил.

— Ты чего такой задумчивый? — спросил я Стаса, который по-прежнему то и дело кусал губы, периодически отвлекаясь своим мыслям.

— Васильев приходил только что, — ответил тот и снова задумался.

— Это понятно, — коротко глянул я на гранаты.

— Между делом сказал, что к ним сегодня из Великополья два врача приехали — мол, там доктора недовольны решением местной власти и понемногу сюда перебираются.

— Какими решениями?

— Я спросил, но он обтекаемо ответил, а уточнять я не стал, зачем ему лишняя информация обо мне.

Жека в этот момент бросил на Стаса быстрый взгляд, чуть-чуть кивнув согласно.

— Ну, я выспался, давай сгоняем, — сразу предложил я.

За окном скоро ночь, там мутанты и стреляют, а мне почти не страшно. А раньше ведь иногда ночью в круглосуточный магазин с опаской выходил. Хотя тогда у меня и автомата с пистолетом не было.

Это конечно не хорошо, что у приятной девушке доктора Юли, которая нас приютила недавно, могут быть проблемы, но то, что не мне одному надо в Великополье, радовало — в событиях последней пары дней я почти забыл о не очень ясных последних словах Артема про жену, и сейчас было стыдно. Одному все же срываться с места не с руки, к тому же всех тащить за собой во враждебный город, а вдвоем со Стасом сгонять самое то.

— Я тоже поспал, вместе с тобой, — кивнул между тем он, — проснулся только раньше, когда Васильев пришел. Но у них тут, если что, комендантский час с семи вечера.

— А сейчас сколько?

— Шесть не так давно было, когда Васильев нарисовался. Не больше получаса прошло.

— Мы можем накрайняк на мобиле моей время назад перевести и показать, мол, у нас семи нет еще, — развел я руки.

— Ну да. Жек, мы до Великополья по темноте сгоняем, — сказал Стас, обернувшись к внимательно глядящему на нас Джексону, — туда доедем, ночь там перекантуемся. Утром здесь будем.

Не очень удивленный Жека все же одним словом-вопросом передал смысловой посыл фразы "а зачем вам это надо?".

— Жек, Артем про жену мне что-то говорил, помнишь? Я сегодня на блоке утром с ментом разговаривал, он брат Антона, с которым мы в Змеиный приезжали, на газоне помнишь водилу? — я посмотрел на Джексона и тот кивнул, — вот, его. Он в Чернецово живет, это деревня совсем рядом с Великопольем. Хочу к нему в гости зайти, узнать хоть о жене Темы. Может, помочь ей надо, не зря же он просил. И машину там оставить можно будет. И после уже к доктору заглянем. Да, Стас?

— Да, она нас выручила так, а мало ли к ней траблмэйкер какой зашел. Там есть нюансы, даже если ментов не считать, которые по нашему следу могли идти. Помнишь трупы у ее кабинета проезжали? К ней приходили.

— Это ты их? — поднял бровь Джексон.

— Не, не я, — мотнул головой Стас. — Черт, да говорю же не я! — повысил он голос, увидев наши с Джексоном скептические взгляды.

— Ночевать где будете? Там же? — спросил Жека задумавшись.

— Уж определимся, если что, — улыбнувшись, посмотрел Стас на меня, наверняка имея в виду дом симпатичной милиционерши, к которой я на кофе заходил.

— Посмотрим, — пожал плечами я, но без особого энтузиазма. Джексон посмотрел было на Рому, молчаливо слушавшего нашу беседу, но предлагать его нам в компанию не стал.

— На патриоте поедете или на патруле?

— Патрик приметный, — посмотрел на меня Стас, пожав плечами, — а нам его перед Великопольем бросать. Может на патруле?

— В патриоте рация есть, — сказал Жека.

— С кем мы связываться будем? Жек, давай так — мы может еще в Змеиный заскочим, мало ли как сложится, а он недалеко ведь оттуда. Если нас утром здесь не будет, мы с семи утра, если на базу заедем, на связь будем выходить. Если же нас ни тут, ни там не будет, вы просто сориентируйте их... ну, для Савичева или Толстого того же оставьте информацию, где сами будете, если мало ли вас Васильев вдруг подпишет на что.

Под задумчивым взглядом Жеки мы со Стасом собрались, надели подвесные, набрали патронов впрок, наколенники нацепили. Чтобы не светиться перед охранниками на выходе, не мудрствуя лукаво в окно вышли. Быстрым шагом дошли, почти добежали до машин, и Стас завел патруль, прогревая. Подождали всего около минуты — просто масло разогнать и поехали потихоньку — нам ведь до начала комендантского часа успеть выехать надо.

Успели. Притормозили немного у поста на выезде из города — я Серегу увидеть хотел, но того не было. Несколько незнакомых полицейских и несколько парней с повязками дружинников перекуривали, греясь у бочки, сквозь дырки в которой виднелись отсветы огня. После нескольких дежурных вопросов, кто и откуда, на которые уверенно отвечал Стас, мы проехали под поднятый шлагбаум, получив предупреждение о том, что обратно нас до утра не пустят.

Когда пост скрылся из виду, я попытался устроиться удобней на сиденье, но ничего не получилось — непривычная амуниция давила и натирала со всех сторон. Еще и арафатка сбиваться начала, все ее нормально не повязать было — то в нос тыкаться начнет, то край слишком длинный болтается. Чертыхнувшись раздраженно, потянулся наколенники снимать, которые казалось слишком туго на ноге сидят, но тут Стас ко мне обернулся.

— Да не парься ты, все равно непривычно поначалу, мне тоже неудобно сейчас. Побегаешь в сбруе немного, замечать перестанешь.

Наколенники после его комментария я оставил, лишь спустил их вниз, на голени к ботинкам, чтобы не мешали пока. Дальше ехали в молчании. Потихоньку смеркалось, но фары не включали. Минут через двадцать езды совсем стемнело и я, чтобы рассмотреть дорогу, наклонялся к самому стеклу. Стас же рулил на удивление спокойно, откинувшись на сиденье и не сбавляя скорость. Я некоторое время периодически поглядывал на него удивленно, и он это заметил.

— Че, грязный что ли? — потер Стас щеку, посмотрев на меня. Когда он повернулся, мне показалось, что с лицом у него действительно что-то не так. Но что именно не порядке, сразу понять не получалось.

— Ничего себе у тебя зрение, — прокомментировал я.

— А что у меня со зрением? — вопросительно посмотрел на меня Стас.

— В темноте хорошо видишь, — я пожал плечами, — мне то дорогу с трудом различить получается, а ты едешь как засветло.

— В какой темноте? Сумерки же еще? — удивился Стас.

— Эээ... — даже не нашелся я сразу что сказать, — чувак, мне темно сейчас, как у негра в заднице. Может слепота какая куриная?

Стас несколько секунд еще рулил, сохраняя внешнюю невозмутимость, потом ударил по тормозам, и остановился на обочине. Он посмотрел на меня мельком и вышел из машины. Я, помедлив мгновенье, последовал за ним.

Сейчас, когда Стас по мне взглядом мазнул, у меня по спине мурашки пробежали. Что-то не так у него с лицом, но вот что, понять никак не могу.

— Видишь, что на километровом указателе написано? — спросил Стас, показывая вперед.

— Честно? — посмотрел я в указанном направлении, — указателя-то не вижу.

Стас громко выдохнул с шипением и застыл. В этой кромешной темноте окружающего нас леса мне стало не по себе — слышал сейчас только свое дыхание, которое казалось мне очень громким, да изредка раздавалось потрескивание остывающего двигателя патруля. Тут Стас начал бормотать что-то сквозь зубы невнятно и мне совсем не по себе стало.

Блин, еще и автомат в машине остался. Стараясь делать это незаметно, потянулся рукой к кобуре, которая на боку разгрузки висела, но вспомнил, что Стас все равно в темноте видит. Рука застыла на полпути, и тут я услышал, что невнятное бормотание Стаса это просто поток ругательств матерных.

— Алекс, а что с лицом у меня? — спросил он, глянув на меня.

— Не знаю. Сейчас, подожди... не уходи только, — невесело хмыкнул я, доставая телефон. Включив его, не без усилия подошел поближе к спутнику и посветил мобильников, не прямо в лицо ему, но рядом.

— Ух епть, — выдохнул я, рассмотрев все же, за что у меня глаз цеплялся. По спине сразу холодом повеяло.

— Слушай, Стас, у тебя радужка вся черной стала. Как у этих, ну... бездушных, — закусил я губу от догадки.

Он ничего не ответил, а быстро запрыгнул в машину и включил салонное освещение. Сразу же зажмурился, видно светом стегануло, но было видно, как он с усилием открыл глаза, глядя в зеркало. Я тоже сел в машину, смотря за парнем.

— А сейчас нормально, — с облегчением произнес он, глядя на меня. Действительно, при ярком освещении глаза его приобрели нормальный вид.

— Ну и чего париться, — вспомнив, как он матерился, высказался я, — в темноте видеть начал, плохо, что ли?

Сказал, и губу закусил — как-то нелепо поучилось. Ну да, что такого — глаза как у бездушных стали? Стас даже не ответил — сидел напряженный молча, барабаня пальцами по рулю.

— Этот Васильев, помнишь он сказал, по поводу того, как бездушные появляться начали? Что типа импульс прошел?

— Помню, конечно.

— Мы с Димом, в ночь, когда жахнуло, в машине спали. Заблудились и тупо на обочине встали. А когда проснулись, рядом с нами два бездушных вошкалось возле машины. Вот я и думаю, может меня тоже зацепило?

-А Дима?

— Может и его тоже. А может, и нет — помню, как будто гром грянул и меня вырубило. Дим вроде спал в это время. Надо спросить его, может тоже начал в темноте видеть?

— Стас, когда мы ночью во Великополью были, ты в темноте видел?

— Нет, — покачал он головой, задумавшись, — нет, точно не видел.

— Значит, постепенно изменения происходят, — произнес я и внутри появился ледяной ком нехорошего предчувствия. — И может когда сегодня утром, помнишь, ты режим боевого бешенства врубил? У тебя все и инициировалось, — высказал я догадку.

— Во-во. А ты спрашиваешь, что плохого. Ты бы радовался, если бы тебе грозила участь овощем стать? — пристально посмотрел он на меня.

Я отвечать не стал — и так понятно все. Закусил губу только, пожав плечами. Посидели с минуту в тягостном молчании, потом Стас опять шумно выдохнул.

— Ладно, хрен с ним, чему быть, того не миновать. Слышь, Алекс... обещай мне только, что если я в бездушного превращусь, ты меня пристрелишь. Окей?

— Стас, а если это лечится?

— Ага, и пока все будут долго думать, лечится ли это, я буду под себя гадить и на людей бросаться. Обещаешь? — посмотрел он мне в глаза.

— Обещаю, — кивнул я под его взглядом.

— Точно?

— Точно.