Планета Богов

Ребята прикрывают меня. Я нахожу в земле небольшое углубление и зарываюсь в листья. Благо в этой части леса их много.

Моя команда убегает вперед. Я лежу и пытаюсь не дышать. Вот и враги. Так... первый, второй третий, четвертый... Ну же! Пятый! Пора.

Быстро встаю на ноги и пускаю очередь из автомата. Все противники падают.

Сердце бешено бьется. У меня получилось. Я смогла!

Остатки группы постепенно возвращаются. Нас осталось лишь пятеро.

— Вот Джек, вот стратег! Заманил нас в ловушку,-Соня пытается восстановить дыхание после быстрого бега, — Да и Гек хорош! Проверил он! Если бы его не подстрелили, задушила бы! А ты молодец, — это командир говорит уже лично мне, — не растерялась.

Я подхожу к подбитым врагам. Они не шевелятся. Лежат без движения, смотрят на меня и молчат. Даже жутко стало.

— Эй, ребят,— кричу я,— а что с трупами делать? Жалко их.

— Нашла о чем думать. Вся информация о бое передается спасателям. Тех, кого убило, они заберут с воздуха не позже чем через час.

Наша группа бредет по лесу. Необходимо уйти подальше от границы, мало ли что. Постепенно к нам возвращаются две оставшиеся разведгруппы. Итого в команде осталось девять человек. У противника десять бойцов. Силы примерно равны.

Однако данные разведки не утешают. Как Соня и предполагала, противник сидит в засаде около единственного безопасного для спуска берега реки. Ситуация осложняется тем, что враги укрепились на возвышенности и могут находиться там сколько захотят. С какой бы стороны не пытаться напасть, они просто перестреляют всех. Единственная хорошая новость: на возвышенности засели все десять человек. Так легче держать круговую оборону. Сюрпризов в виде нежданных нападений из леса не будет.

Мы делаем привал. Нужно передохнуть немного и решить, что делать дальше. Соня рассматривает карту, крутит ее во все стороны, приближает, удаляет объекты...

— Анна, — обращается она ко мне, — хочешь еще по деревьям полазить?

Я снова наверху. Соня придумала отличную штуку. Моя задача — занять позицию над головой противника. В прямом смысле. На возвышенности ведь тоже растут деревья. Нужно отвлечь врага, пока наши будут подбираться квозвышенности.

Поскольку я передвигаюсь в верхней части леса, никто и не подозревает о моем приближении. Такой тактики противник не способен предвидеть. Пушистая листва надежно бережет меня от зорких вражеских взглядов.

Наконец я на месте. Подаю сигнал Соне, что готова к атаке. Смотрю вниз. Возвышенность небольшая. Как и докладывала разведка, все десять человек здесь. Расположились по кругу. Наблюдают.

— Анна, давай! — командует Соня.

Я кидаю пару гранат, начинаю стрелять. Враги не могут понять, что происходит. Несколько человек упали. Я продолжаю стрелять. Падают еще двое. Тут один из парней, кажется сам Джек, поднимает голову вверх и видит меня. Я стреляю в него, но тщетно: его заряд попадает в меня первым.

Все тело немеет. Руки больше не держатся за ветки. Ватные ноги соскальзывают. Я падаю. Лететь вниз в сознании жутко. Я на земле. Боли не чувствую. Кажется, упала на муравейник. Он смягчил удар.

Лежу, не могу пошевелиться. Получается только смотреть и неглубоко дышать. Чувствую себя трупом. В принципе, так оно и есть.

Время тянется предательски долго. Как там наши? Успели? Наконец вижу над собой улыбающееся лицо Сони.

— Мы победили!

ГЛАВА 14

В "Муравейник" возвращаюсь знаменитой. Оказывается, бой так заинтересовал всех, что его прямую трансляцию смотрел каждый курсант. Соня обыграла великого Джека! Такого поворота никто не ожидал.

Мой фокус с лазаньем по деревьям тоже привлек внимание. Подобная тактика раньше на боях не применялась.Еще в самолете, после того как мне ввели размораживающую сыворотку и я снова стала владеть своим телом, обнаружила в браслете множество восхищенных сообщений от ребят. Одни поздравляли меня, другие просили научить их лазать.

Когда прибыли в крепость, всех бойцов первым делом направили в больничный отсек. Мало ли что?

Сижу в одном из кабинетов. Сейчас должен прийти доктор с результатами анализов. Дверь открывается, но это не врач, это Лео.

Он подбегает ко мне, хватает за плачи, поднимает, начинает сильно трясти.

— Ты что вытворила, идиотка такая! По-твоему, за спиной растут крылья? Падать с такой высоты! Если бы не муравейник, все кости бы переломала.

Смотрю на него счастливыми глазами.Значит, он переживал за меня. Значит, я для него что-то значу.

— Лео, милый, я тоже рада тебя видеть! — говорю я, когда тряска немного утихает, — Поверь, никакого риска не было. Муравейник — не случайность!

На самом деле вру. Муравейник — случайность. От лжи становится противно. Если между нами встанет неправда, как я смогу смотреть ему в глаза?

— Нет, прости, я вру. Муравейник — случайность! Я действительно идиотка: не продумала вариант падения. Но ты же знаешь, как важно было победить, знаешь, что бы было в противоположном случае! — я утыкаюсь ему в грудь и начинаю рыдать.

Кажется, все напряжение, скопившееся за время обучения, выходит вместе с этими слезами. Я реву, а самый красивый парень гладит меня по голове как маленькую. Так приятно иногда побыть слабой!

— Лео, пожалуйста, уведи меня отсюда. Пойдем к тебе.

На столе две чашки чая. Мы с Лео сидим в его комнате друг напротив друга. В этой умиротворяющей обстановке я постепенно успокаиваюсь. Мой браслет вибрировал уже двенадцать раз: это доктор пытается со мной связаться. На тринадцатый раз я включаю видеосвязь.

— Анна, вы где? — доктор явно раздражен.

— Я очень извиняюсь, но особые обстоятельства вынудили покинуть кабинет.

— Да что вы говорите? — он лукаво поднял одну бровь. Видно, узнал комнату Лео, — Передавайте огромный привет этим обстоятельствам. Что касается вашего, Анна, здоровья, то кроме небольших ссадин и ушибов патологий не выявлено. Можете быть свободны.

— Спасибо, доктор.

Я нажимаю отбой.

— Слушай, малышка, — Лео нервно смотрит на время, — мне срочно надо бежать. Завтра на Главной Верховной Планете состоится совещание с высшим руководством. На встрече обещал присутствовать сам Император. Все последователи Афины, работающие в "Муравейнике", обязаны быть на совещании. Если я сейчас не уйду, то опоздаю на космический рейс "Планета Богов — Верховная Планета". Тебе уже лучше? Я могу уйти?

— Да, конечно, иди. Мне лучше.

— Вот ключ от комнаты. Будь здесь, сколько хочешь. Я побежал. — Лео галантно целует мне руку и уходит.

Еще какое-то время нежусь в апартаментах самого красивого парня. Потом закрываю дверь и ухожу к себе.

В комнате полно народу. Здесь не только наша команда, но и бывшие враги. Теперь бой закончен и мы снова товарищи. Джек с малышкой Кларой тоже у нас.

— Не, ну какой поворот! — бывший капитан бывших врагов полон эмоций, — я им и воду испортил, и ловушки поделал, и засаду устроил, а они все равно выиграли! Я снимаю шляпу!

Дружный гул голосов одобрительно зашумел.

— Соня, я склоняюсь перед тобой! — Джек опустился на колени. — Ты победительница! Ты суперженщина!

— Ладно, хорош спектакль разыгрывать. Ты же видел запись боя. Без нее — Соня показывает на меня, — ничего бы не вышло.

— Да, да, лесная фея! Ура лесной фее!!!

Многократное "Ура" зазвучало так, что стены задрожали.

Такое всеобщее внимание окрылило меня. Впервые за все дни нахождения в "Муравейнике" я почувствовала себя частью коллектива, почувствовала себя счастливой.

— Да что мы здесь в тесноте сидим? Пойдемте в бар! — предложил чей-то голос.

— Но уже поздно, он закрыт.

Джек жестом попросил внимания.

— Сегодня у нас праздник, — начал он, — мы провели бой! Ради этого дела бар откроют! Я договорюсь. Обе команды — за мной!

О! Закончится ли этот день когда-нибудь? Уже глубокая ночь, а мы сидим в баре, празднуем и никак не разойдемся спать. Честно говоря, этого и не хочется.

Меня посадили около барной стойки в самом центре. Это место считается самым почетным. Сначала хотели посадить сюда Соню, но она настояла на моей кандидатуре. Некоторые из ребят пьют спиртное. Конечно, это не совсем законно, но начальства нет и контроля, соответственно, тоже. Я пью лимонад. Папашины попойки навсегда привили мне отвращение к любому пойлу. На барной стойке стоит бутылка лимонада, стакан держу в руке.

Вокруг разговоры, радостный смех. Так здорово быть здесь, со всеми, быть своей!

Вдруг появляются гости. Только не это!

Пришла Марина, вместе с ней человек сорок. Вся компания ввалилась в бар. У каждого четверокурсника резиновая дубинка. Марина не забыла обиды. Сейчас идеальный момент для нападения: начальства нет. Никто не помешает.

Она подходит к середине стойки вместе со своим парнем.

— Кто это тут? — обращается она ко мне, — А! Обезьяна! Назовем тебя Чита. Ты так забавно карабкалась сегодня. Только вот обезьянам в приличном месте не место. Пошла вон, Чита!

Ее приятель хватает меня за ворот куртки и прогоняет со стула пинком под зад. В прямом смысле. Я растянулась на полу.

Четвертый курс гогочет. Я лихорадочно пытаюсь думать. Если сейчас не ответить, это безобразие никогда не прекратится. Они будут издеваться снова и снова. Оцениваю ситуацию. Их сорок, нас тридцать. Не так уж плохо. Правда, они вооружены, но это только дубинки. Надо рискнуть.

Поднимаюсь с пола. Ловлю взгляд Сони. Мы думаем об одном и том же, я знаю. "Готовься" — беззвучно говорю ей одними губами. Она моргает в знак согласия.

— Уважаемые четверокурсники, простите меня! — я принимаю несчастнейший вид, склоняю голову перед ними. Это часть плана. — Ну, пожалуйста, не злитесь на меня!

Четверокурсники сначала не ожидали такой легкой победы. Но я сделала несчастные глаза и прикусила губы. Они поверили.

— Госпожа Марина, я смиренно прошу у вас прощение за тот случай. Я проявила недопустимую агрессию. Но ваши люди уже наказали меня в тот раз. Синяки до сих пор болят.

Марина села на мое место у стойки. Рядом расположился ее парень. Моя речь ей явно льстит.

— Так зачем же наказывать несчастную Читу дважды? Позвольте мне забрать свой лимонад и уйти, чтобы не мешать вам. Позвольте забрать лимонад, на новую бутылку просто нет денег! — умоляю я.

— Похоже, у жителей рабочих планет рабство в крови, — Марина довольно ухмыляется, — такой тон тебе подходит. Хорошо. Я добрая сегодня. Забирай лимонад, мразь, и вали!

Я неуверенными шагами приближаюсь к стойке бара. Слева парень, пнувший меня, справа — Марина. Беру дрожащими руками бутылку и стакан. Так. Глубокий вдох. Пора.

Резким движением выливаю содержимое стакана парню в лицо, одновременно толкаю правой нагой Маринин табурет. Затем разбиваю о голову парня бутылку и толкаю его вниз. Он и Марина оказались на полу. Хватаю высокий барный стул и бью им изо всех сил парня, потом Марину. Затем опять ударяю парня. Он представляет большую угрозу, нельзя позволить ему подняться на ноги. Бью стулом по голове, по спине, по животу. Еще, еще и еще. Потом добавляю удары ногами.

Так продолжается до тех пор, пока не замечаю под противником лужу крови. Она течет из уха. Я останавливаюсь. Он лежит неподвижно, бледный. Неужели... Проверяю пульс. Живой, гад. Оклемается.

Оглядываюсь по сторонам. Что я вижу! Мои ребята дубасят четверокурсников. Их теперь больше, чем тридцать, намного больше. Наверно, позвали товарищей через браслеты.

Некоторые потерпевшие пытаются скрыться бегством. Но около входной двери стоит второй и третий курс. Они решили устроить беглецам живой коридор. Зайдя в него, доползти до выхода в сознании удается далеко не каждому.

Где же Соня? Она недалеко. Разбирается с Мариной.

— Анна, будь другом, одолжи табурет! — просит меня подруга.

— Да, конечно, держи! — чего не сделаешь для друзей?

И Соня успешно завершает бой моим табуретом. Четвертый курс повержен. Кто в сознании, кто без. Они больше не сопротивляются. Они больше никогда не полезут! Мы их проучили. Все вместе!

Откуда ни возьмись, в баре появляется сонный дежурный.

— Это...это что здесь творится? — неуверенным голосам бормочет он.

— Четвертый курс упал с лестницы! — отвечаю я и заливаюсь диким хохотом.

Следующие два дня прошли спокойно. Очень спокойно. Начальство находится на конференции, до его приезда никакой реакции на произошедшее не будет.

Я стала популярной. Местное сообщество учеников наконец-то увидело во мне своего человека. Теперь я могу болтать с кем захочу, не только с Соней. Джек похвалил мою сообразительность, и теперь мы часто разговариваем о разных стратегических комбинациях. Признаться, есть чему поучиться. Соня какое-то время дулась на него за воду, но потом присоединилась к нашим беседам. Малышка Клара, девушка Джека, поначалу ревновала меня к своему суженному, но я несколько раз при ней как бы случайно крутила в руках ключи от личной комнаты Лео, и она успокоилась.

Что касается прошедшей драки, ее последствия еще долго будут помнить. Наконец-то четвертый курс удалось поставить на место. Каждый агрессор получил повреждения. В основном, легкие и средние. Однако все не так гладко. Один парень попал в реанимацию с серьезной черепно-мозговой травмой. Врачи оценивают его состояние как тяжелое. Это мой клиент. Тот самый, которого я дубасила стулом.

Не могу сказать, что раскаиваюсь. Такие люди другого языка не понимают. Или ты их, или они тебя. Иного выхода нет. Той ночью в баре требовалось остановить беспредел раз и навсегда. Иначе в реанимации рано или поздно оказалась бы я.

Однако перспективы мои не радужные. За подобные проделки вполне могут исключить. Разговор с начальством неизбежен. Только вот я не боюсь. Пусть делают, что хотят.

Сегодня прилетела Верховная Жрица. Вот-вот вызовет меня на разговор. Браслет вибрирует. Пришло сообщение: Анну Стик просят подняться в кабинет мадам Наиры. Иду.

Захожу. Верховная Жрица сидит за столом и что-то пишет, на меня внимания не обращает. Я продолжаю стоять. А что еще делать?

— Скажи мне, Анна, — мадам Наира говорит, не отрываясь от письма, — как ты считаешь, знает ли Верховная Жрица о том, что происходит в "Муравейнике"?

Чего она хочет? По лицу ничего не понять — оно непроницаемо.

— Ну, да. Наверное, знает, — что еще ответить?

— Правильно, знает.О всех, и о каждом. А скажи мне, пожалуйста, может ли Верховная Жрица навести порядок в подвластной ей крепости?Например, устранить дедовщину?

Мадам Наира оторвала взгляд от стола и смотрит на меня. Куда она клонит? Хочет обвинить в нарушении заведенного порядка? Так сказать, разрушаю традиции. Или нашла повод выгнать, ведь она меня с самого начала невзлюбила? Как бы там ни было, подлизываться не буду. Не тот случай.

— Верховная Жрица не только может, но и должна устранять дедовщину. Ее прямая обязанность — относиться ко всем учащимся одинаково, а не покрывать любимчиков.

Левая бровь Мадам Наиры поползла вверх.

— Хорошо, Анна, очень хорошо. Откровенность — то, что нам с тобой нужно. Ты садись, — она показала мне на стул, — Я хочу кое-что сказать тебе. Именно тебе. Да, Верховная Жрица может навести порядок в подвластной ей крепости. Но вот должна ли? Ты знаешь, когда создавался Храм Афины?