Девочка с демоном в голове

— Хайре, тётушка Лилия! — отозвалась я. — Радости вашим дочкам!

— Как поживает твой отец, наш уважаемый Надёжный-оплот? Мы с дочерями всякий раз, когда Надёжа отправляется в путь, возносим молитвы Ветрищу, базилевсу всех ветров, в его храме.

— Благодарением ваших молитв, тётушка Лилия, у папы всё хорошо! Вчера утром вернулся из похода.

— Передавай, пожалуйста, Надёжи наши приветствия и пожелания радости и процветания! — тётушка Лилия засуетилась, подхватила пустую корзинку, выбрала в неё самые румяные, самые красивые булочки, и протянула мне: — И вот, доченька, прими, не обидь отказом!

[Андрей Владимирович] Я старательно скукожился до размеров нано-червячка, затаился в мозгах девочки Солнышка где-то в подкорке, в глубинах неосознанного, и оттуда наблюдал за всем, что происходило на прогулке. Уж я-то обращал внимание на всё то, что сама Солнцу-после-бури-подобная оставляла незамеченным, или отсеивала, как малозначащее. Вот, например:

— Ой, боги! Хайре, Солнушко, радуйся! — мою девочку окликнула дородная тётушка в голубом пеплосе с перламутровым узором по краям, поверх полосатого хитона. И в глазах её и в голосе плескалась искренняя радость встрече.

Солнышко моё смутилась, глазки скромно потупила. Но доброе внимание чужих по сути людей ей было приятно, и приятное это чувство она скрывать не стала, пустила в улыбку.

— Радости вам, тётушка Анемона! — откликнулась Солнышко. Тётушка даже руками всплеснула от умиления, заулыбалась, головой кивнула.

— Ой, Солнышко, какая ты красавица стала! А заходи к нам сюда дня через два. Я нынче таких замечательных красителей прикупила у тех купцов, чей караван воздушных галер твой уважаемый отец утром к нам в полис привёл! Такие краски! Мы уже и ткани, и нити окрашиваться поставили. Ткани хорошие, ты сама знаешь!

Солнышко знала, поскольку сама тут у тётушки Анемоны уроки ткачества брала, заодно помогала.

— Ты заходи через два дня — как раз готово будет, вот увидишь! Я тебя уверяю, это будет самые популярные расцветки сезона! Подготовлю тебе пару отрезов на хитоны.

А вот и ещё:

— Радуйся, душенька Солнышко! — ещё одна тётушка, и тоже с самой искренней улыбкой.

— Радости и вам, тётушка Лилия! — смущённо улыбаясь, вежливо здоровалась Солнцу-после-бури-подобная. Это другая Лилия. Вообще, Солнышко лично знакома с четырьмя Лилиями. Одна из них, правда, ещё младенец.

— Давно что-то ты к нам не заглядывала, Солнышко! Уж не обидели ли чем? — Лилия искренне переживала, это видно.

— Что вы, что вы! — опять смущалась девочка.

— Ты уж заходи, нового урожая отведай! Вкус нынче необычный — ваших Зрящих мастеров волшебство!

— Обязательно загляну! — обещает Солнышко, — Как только новые мази у нас приготовят.

— И за мази, что ты приносишь, от нас с дедом тебе признательность! — поблагодарила Лилия, а у самой буквально слёзы на глаза наворачиваются — от глубины чувств.

Я-то подмечал, что люди к моей девочке обращаются радушно, встрече искренне радуются. Это с Ведьмой все здороваются сдержанно, вежливо, как с уважаемым человеком. А Солнышко встречают, как любимую... тут я затрудняюсь... госпожу? Нет, не совсем то. Перед ней не пресмыкаются, не угождают. Как любимую родственницу? Тоже нет: отсутствует в этих взрослых людях чувство собственного превосходство за счёт возраста и покровительство к той, что младше. Как любимого кумира? Близко. У нас бы так любимую актрису из популярного телесериала встречали, наверное. Но тут тепла в людях больше. Короче: люди, которые девочку знают, искренне её любят. Когда она от их внимания и подарков смущается, они все умиляются.

Вот.

А я всю эту идиллию непременно испорчу!

Не зря же народная мудрость учит: с кем поведёшься — от того и наберёшься! А девочка Солнышко повелась теперь со мной. И хочешь не хочешь наберётся от меня плохого. И я тут совершенно ничего поделать не могу! Я же в её голове! То есть мои вредные привычки и вредный характер скопированы в её мозг чёрным колдовством. Всё, что я могу попытаться сделать — это исчезнуть.

Но беда в том, что я не могу исчезнуть из её головы совсем! Есть как минимум две темы, которые немедленно воскрешают меня в ней, отдавая саму Солнышко под мой полный контроль. Первая такая тема: так называемые магические технологии, действующие в этом мире. Ничего не могу поделать — загораюсь любопытством, желанием разобраться, и захватываю власть над телом. А вторая тема — это когда девочка Солнышко пугается, теряется, не знает, что делать и что думать. Тогда меня прямо-таки выталкивает в её сознание — сразу 'к рулю'!

Меж тем, мою девочку заинтересовали крики толпы в центре площади агоры.

— О чём это они там кричат? — осторожно спросила Солнышко у тётушки Ведьмы, кивая в сторону, где плотная толпа молодых людей в хламисах, преимущественно алого цвета, что-то очень бурно обсуждали, гулом голосов, то осуждающим, то одобрительным, напрочь заглушая оратора.

Я тут же насторожился, и приготовился слушать внимательно. Это девочка Солнышко пропустила мимо ушей выкрики: — 'Кровью своей!', или: — 'Забьём им их наглые речи обратно в глотки!'. Но я-то эти выкрики не пропустил. По-моему, оттуда пахло войной.

— Голубушка, — отозвалась Ведьма несколько равнодушно, — умная девушка не станет выказывать своё внимание к политике.

— При мужчинах — нет, но я же интересуюсь у вас, — возразила Солнышко, — почти совсем конфиденциально спрашиваю.

— Что ж, если конфиденциально, — Ведьма усмехнулась, — то я скажу вам, милочка, что мужчины, в принципе, весьма примитивные создания. Интересует их ровно четыре вещи: мясо, зрелища и война, разумеется.

— Это три, — подсказала Солнышко.

— Да? Неужели мне надо вслух озвучивать самую первую по популярности занимающую их тему? — Ведьма усмехнулась. Солнышко моргнула пару раз, смутилась, и опустила глаза. До неё дошло. Честно, я не подсказывал.

— Женщины, — молвила смущённая девушка.

— Поскольку там нет женщин, а их на подобных собраниях и не бывает по определению, а зрелище там составляют сами же собравшиеся, остаётся только мясо и война.

— Они обсуждают войну, — поняла Солнышко. — Но разве нам ныне грозит война?

— Грозит? Я бы так не сказала, — отмахнулась Ведьма. — У нас могучий флот, сильные и опытные боевые маги, и, как ты можешь видеть, множество молодых воинов просто-таки жаждущих боя. Так что 'грозит' — явно не то слово.

— Так они что же, хотят сами завоёвывать? — задумалась девочка. — Не понимаю я этого. Как кто-то может сам хотеть войны?

— Конечно, не понимаешь, — проворчала Ведьма. — Ты же девушка, а они мужчины, и у них мужская логика. Впрочем, это как раз моя обязанность, наверное, просветить тебя насчёт мужской логики. Ох уж! Мне это не нравится, но ладно, попробуем. Пойми главное: мужчины мыслят примитивно. Вот, возьмём для примера мясо. Ответь-ка деточка, как ты его ешь?

— Маленькими кусочками и тщательно прожёвывая, — ответила Солнышко, не понимая, к чему клонит Ведьма. — А ещё, — вспомнила девочка, — встаю из-за стола раньше, чем почувствую насыщение. Чувство насыщения обычно запаздывает.

— Верно, девочка моя, — похвалила госпожа сваха. — Ты знаешь, что будет, если ты станешь есть мясо и хлеб без всякой осторожности?

— Растолстею, вероятно, — проворчала Солнышко.

— Верно, станешь жирной, неповоротливой, не сможешь больше быстро бегать. А вот тебе образец мышления мужчины: — 'у меня крепкие зубы и могучие челюсти, я могу съесть это мясо, а следовательно, я съем это мясо!'

— Но война, — удивилась Солнышко, — не мясо, а наш полис не желудок, ему не нужно как-то переваривать новые территории.

— Да? — снисходительно усмехнулась госпожа Ведьма, — А что же наш полис с ними делает, с разными удалёнными провинциями?

Солнышко задумалась, вспомнила про последнюю экспедицию отца, и выдала свою лучшую догадку:

— Наш полис поддерживает провинции, в частности, нашими магами и их колдовством.

— Уже неплохо, — кивнула Ведьма. — Я могла бы назвать тебе точные числа, сколько магов было в поколении твоего прадеда, сколько в поколении деда, и сколько магов у нас сейчас, в поколении твоего отца.

— Правда?

— Но мне лень, и я сразу перейду к выводу: количество магов у нас не увеличивается. Зато увеличивается наша территория, увеличивается население как полиса, так и округа в целом.

Солнышко задумалась.

— Меня утомила эта суета главной площади, — сообщила госпожа сваха, — Предлагаю прогуляться в сторону морского порта.

— Морского? — несколько удивилась Солнышко. В нынешние времена популярен воздушный порт. Морской же интересует только рыбаков, и тех, кто покупает у них улов. Аристо не гуляют в морском порту. Но госпожа Ведьма ничего не ответила, поворачивая к спуску, и Солнышко последовала за ней вниз по улице. По пути девушка обдумала слова Ведьмы, подслушала мои мысли об этом, и сообщила свои выводы:

— Говорят, где-то на краю Обетованного молодой князь поднимает ныне знамя праведного гнева, и созывает храбрых мужей и героев. Хорошо бы дать возможность слишком уж горячим юношам, мечтающим о славе и подвигах, отправиться туда. Горячие головы остынут в дальнем походе, и полис получит уравновешенных и спокойных воинов с опытом реальных боёв.

Ведьма остановилась, внимательно вгляделась в лицо Солнышка, и сказала так:

— Эдак со временем из тебя может получиться хорошая старейшина для нашего полиса.

Девушка смутилась.

— К сожалению, — вздохнула Ведьма, — всё не так просто. Если бы речь шла о новых завоеваниях! Но речь там на агоре идёт о том, чтобы отстоять наши территории.

— Наши? — удивилась девушка.

— Я не прислушивалась, — отмахнулась сваха, — но речь может идти либо о северных территориях, либо о том южном острове, как там его... не помню... да и не важно. И то, и другое лежит за округом.

Женщина с девушкой остановились на специальной смотровой площадке, откуда открывался красивый вид на море.

— Сокровищ божественных верный хранитель, скорый на гнев страшных бедствий родитель, земель поднебесных блестящей волшебной оправой течёт Океан, всякий миг изменяясь, во век неизменен! — нараспев продекламировала госпожа сваха, задумчиво глядя в морской горизонт, и, как мне показалось, словно бы ожидая чего-то. Молчание затянулось, и я не выдержал первым: взяв контроль над телом моей девочки, продекламировал:

— По зелёной глади моря, по равнине океана

Корабли и капитаны, покорив простор широт,

Мира даль деля на мили, жизни даль деля на вахты,

Держат курс, согласно фрахту, в порт.

Не знаю, того ли ожидала Ведьма, но она посмотрела на меня, кивнула каким-то своим мыслям, словно бы признавая за Юрием Антоновым право стоять рядом с Гомером, и продолжила разговор, как ни в чём не бывало:

— Скажи, деточка, ты ведь знаешь, отчего округ, то бишь территория, которую контролирует полис, называется 'округом'? — спросила госпожа, и тут же сама себе ответила: — От того, что граница округа — окружность. Центр этой окружности находится там, — легко кивнула Ведьма на море, туда, где над горизонтом едва виднелись вершины скал острова Красавицы.

— Академия магии! — ахнула Солнышко.

— Ты ведь можешь выкопать яму руками, дитя моё? — невозмутимо поинтересовалась женщина.

— Могу, — подумав, согласилась девочка.

— Но ты предпочтёшь делать это лопатой, верно?

— С лопатой выйдет быстрее и проще, — уже охотнее согласилась Солнышко.

— Образно выражаясь, там — Ведьма кивнула в сторону острова Красавицы, — склад магических 'лопат'. И любой маг может пользоваться такой 'лопатой', но не дальше определённого радиуса.

— Спорные территории лежат слишком далеко? — догадалась Солнышко.

— Неплохо, — сдержанно похвалила её Ведьма, — но недостаточно. Попробуй зайти дальше. Что это такое? — Ведьма протянула на раскрытой ладони золотой кругляш.

— Монета волшебного золота, — послушно сообщила Солнышко.

— И в чём же ценность этой монеты?

— В обмен на неё наши маги обязаны исполнить одно желание!

— А ты знаешь, что лишь малая толика этих монет возвращается к нашим магам в обмен на исполненные желания. Остальные либо вращаются в торговле, либо составляют накопления. Их ценность, их настоящая ценность — в вере людей в магию, дитя моё. Ещё вопрос: в чём ценность серебряных монет?

— На них можно купить часть улова рыбаков или урожая аграриев, — неуверенно сообщила Солнышко.

— Но прошлогодний урожай уже съеден, прошлый улов либо тоже съеден, либо уже протух и не пригоден.

— Наловят и вырастят ещё.

— А если год выдастся неурожайным?

— Но наши маги..., — начала было говорить Солнышко, и вдруг поняла: — серебряные монеты тоже ценны верой людей в могущество наших магов, которые не допустят неурожая.

— Всё ещё неплохо, — сдержанно похвалила Ведьма. — А теперь подумай вот о чём: нам принадлежат территории за пределом радиуса действия магических 'лопат' нашей академии. То есть существуют территории, которые считаются нашими, но в которых наши маги не могут выполнять желания в обмен на волшебные монеты.

— Надо избавиться от таких территорий, — поняла, наконец, Солнышко. — Надо вставать из-за стола до того, как объешься.

— Слышу женскую мудрость, — улыбнулась Ведьма. — Теперь, дитя, ты видишь разницу между женской мудростью и мужской логикой. В кои-то веки объявился, наконец, кто-то, готовый забрать себе наши лишние территории. Но горячие мужские головы вопят там на агоре: — 'Мы сильны! Мы можем победить!'

— Я поняла. Благодарю вас за урок, наставница, — тихо проговорила Солнышко.

— О, нет! Нет, нет и нет! — рассмеялась Ведьма. — Моё дело — подготовить из тебя невесту, и только! Я вовсе не намерена готовить из тебя замену мне в совете старейшин!

— Так Вы в совете старейшин! — девочка не сдержала удивления и ахнула. Этим миром правят мужчины — известное дело. Женщину должно украшать молчание — так утверждал великий ионийский мудрец. У премудрых мужей в совете старейшин под лавкой должно было сдохнуть какое-нибудь чудовище, чтобы они таки согласились подвинуться, и пустить на ту лавку женщину.

— Ну, кто-то же должен вовремя подсказывать этим мудрым мужам, — скромно потупилась Ведьма. И тут же перевела разговор: — Не передумаешь поступать в академию?

— Нет, — негромко, но твёрдо пообещала Солнышко.

— Что ж, признаюсь, меня уже утомила эта прогулка, — вздохнула госпожа сваха, — предлагаю вернуться по домам. Тебе ещё подарки домой нести.

— Ох, да! — девочка вспомнила о всех тех свёртках и корзинках, что оставила в галерее на попечение тётушки Лилии, с обещанием забрать на обратном пути.

Расстались они с госпожой свахой на главной площади, у той же торговой галереи, по которой прогуливались в начале. Солнцу-после-бури-подобная горячо и искренне поблагодарила госпожу Ведьму. Та улыбалась, отнекивалась, и сама благодарила девочку. В общем, обе стороны остались довольны друг другом.

Солнышко зашла к тётушке Лилии, с удовольствием посмотрела новый рисунок вышивки, забрала свои свёртки и корзинки, и долго прощалась, отказываясь от помощи. Ребятишки — дети мастеров и торговцев из этой галереи — хотели помочь, но Солнышко боялась, что у ворот родной фратрии ей опять устроят неприятную встречу, и не желала свидетелей. Наконец, девушка выбралась из галереи, покинула площадь, и вышла на улицу.