Таня

— А Гога?

— Гога Ибрагимович — мой начальник. Он сейчас занят другой деятельностью.

— Да, я так и подумала. На заслуженного строителя он не похож, но вдруг...

Илья рассмеялся.

— Совсем не похож. Дядя Гога тоже адекватный человек, у нас простое правило: не обманывать семью. Все остальное прощается. Ты ни под каким видом не хочешь браться за эту работу?

— Представляешь, сколько времени это займет?

— Представляю. Но от тебя так просто не отстанут.

— А если попросить? Я хочу быть поближе к тебе.

— Абсолютно согласен. Поехали домой?

— Только вещи заберем, ладно?

— Договорились.

Вечер прошел стремительно. Пока забрали вещи, пока купили продукты, пока решили, где и что устроить на новом месте... Все это время Таня пробовала осознать свалившееся на нее счастье. Илья, как и она, не хотел расставаться надолго, поэтому весь вечер они провели вместе. Обживаясь, осматривая дом, любуясь городом.

А потом началось утро. Причем со звонка начальника Ильи.

— Просыпайся, Танюш. Надо ехать на работу.

— Уже? А давай уволимся и будем сидеть дома, а? — попросила девушка жалобно.

— Давай, — тут же согласился он.

Далее последовала парочка поцелуев, неспешные утренние ласки, быстрый завтрак и сборы. По дороге им снова позвонили. Пришлось объяснять, что почти приехали и уже точно в пути, скоро будут.

— Может, уехать? — предложила Таня. — На пару месяцев к маме в гости. Там никто не найдет.

— Думаешь?

— Точно знаю. Это мама устроит.

— Договорились. Я согласен на все, что ты предложишь.

— У меня уже возникла парочка идей, — просияла Таня.

И тут они приехали.

— Потом? — с улыбкой спросил Илья.

— Потом, — была вынуждена согласиться Таня.

Их уже ждали. Собственно, присутствовали дядя Тахим и дядя Гога, как настоятельно посоветовал называть родственников Илья, дескать, отношение сразу станет лучше, даже если этого не будет видно.

Мужчины заулыбались, стоило только войти в кабинет. Потом извинились, что отвлекают в такое время, они все понимают, но надо работать. И желательно — сейчас.

Вчерашние Танины опасения по поводу новой должности оправдались. Ей тут же объяснили, что Алексей Григорьевич оказался человеком ненадежным, что грустно. Кому грустно, девушка благоразумно не стала уточнять. И теперь кто-то должен навести порядок. Но Танечку сильно напрягать не станут, она просто посмотрит бумаги — и все, а по стройке будут совсем другие люди ходить. У них есть, кого попросить. Танечка же не откажется...

Танечка пробовала отвертеться. Долго и упорно, с полчаса. Она объясняла, что никак не может, у нее Илья, а потом и дети, она просто не успеет. А вот лет через десять — пятнадцать — с удовольствием.

Ей возражали, мол, времени будет много. А ставить на такое место чужого человека — все может плохо кончиться. Илюша рядом, семья всегда поддержит, и на Новый год они слетают отдохнуть только вдвоем.

Таня сдалась через полчаса, согласившись временно присмотреть, пока не найдут надежного человека. Ей клятвенно пообещали начать искать. После чего объяснили, что строительная фирма переехала в главное здание, чтобы поближе и вопросов не было.

И вот у нее красивый офис рядом с Ильей. И, вообще, у них работают замечательные люди. С тетей Гулей она вчера познакомилась.

Тут до Тани запоздало дошло: если все такие замечательные, можно смело идти вешаться. Но, к счастью, Илья утешил, что таких немного, а те, кто есть, стараются сдерживаться. Зато никто другой не тронет, в чем Таня убедилась сама через два часа, когда попробовала разобраться с новыми обязанностями и непривычной обстановкой.

После того, как ей в лоб сказали, что она шлюха, получившая это место исключительно благодаря Илье, и скоро ее заменят на другую, Таня не выдержала.

Она пошла к Тахиму, отметив, что надо бы узнать его отчество, а то неприлично получается, как у дверей столкнулась с тетей Гулей. Та с утра успела порадоваться, правда непонятно за кого, и сейчас удивилась выражению лица Тани. Выяснив, в чем дело, тут же пошла устраивать разборки. И Таня оказалась посреди восточного базара: крики, взмахи руками, переход на личности. Опешили все, в том числе и бухгалтерша, начавшая эту ерунду.

Пришел дядя Гога, чтобы утихомирить скандал. Следом подошел еще кто-то, но только появление Тахима навело порядок. Гульнара замолчала. Когда ее спросили, тогда и высказала все, правда, цивилизованно. Таня вышла, понимая, что дальше будет веселее, и в коридоре встретила Илью. Тот куда-то отъезжал, поэтому пропустил представление.

— В чем дело?

— Появление филиала базар пропустил, а так — ничего.

— Тебя обидели, — тут же понял он. — И кто-то из теток ринулся на помощь.

— Гульнара.

— Повезло, — философски заметил мужчина. — Пошли, сейчас попросят показать запись. Разберутся, а потом уволят.

Илья еще утром предупредил, что все здание, кроме нескольких комнат, под наблюдением. Как, впрочем, и компы. Безопасность не вмешивается, даже не мешает лазить, но при необходимости могут проверить все. Таня еще, смеясь, клятвенно пообещала вести себя прилично и заниматься исключительно работой.

К вечеру, когда скандал был улажен и все более-менее успокоилось, девушке пришлось проводить первую планерку в качестве начальника. И нельзя сказать, что это ее радовало.

Прошло все неплохо. Таню знали, как и причину, по которой ее поставили на это место. Она еще с утра объявила, что работает временно, пока не найдут постоянного директора, так что неприятия не было. Потом начались рабочие вопросы, и девушка дала возможность выразить свое мнение всем. У Алексея Григорьевича был более авторитарный стиль управления.

В половине восьмого Таня завершила совещание. Явно довольный народ разошелся по домам. Ее уже ждал Илья.

— Прости, что так долго.

— Ничего, — улыбнулся он. — Меня другое интересует: когда ты теперь будешь танцевать и рисовать?

— Не знаю. Танцевать — вечером, мне хватит получаса, чтобы растянуться. А вот как быть с рисованием... Даже не представляю.

— А выкроить на занятия пару часов в неделю?

— Это смогу, но нужно заниматься каждый день — это сложнее...

— Попробуем?

— Обязательно.

На следующий день, в одиннадцать часов, пришел срочный вызов на площадку. Дескать, фундамент заминирован, и, если не заплатят десять миллионов, его взорвут. Илья отвез Таню и проводил в безопасное место, где суетилась масса народа.

Поймав прорабов, Таня, успокоенная новостями, собралась идти в офис. Людей вывели, а остальное неважно. Пока до нее не долетели слова о разминировании и саперах.

Оперативно решался вопрос, что делать и как избежать взрыва. Девушка пролезла вперед к дяде Гоге, который нецензурными выражениями что-то объяснял людям в масках по поводу ликвидации нехороших личностей и безопасной дезактивации взрывчатки.

— А вот этого делать не надо, совсем не надо, — вмешалась Таня.

— Ты чего? — не понял Гога.

— Там же два крайних фундамента заминировали? Которые под колонный вывели? Замечательно! Их не в том месте залили, и мы никак не могли понять, как исправить работу. А тут такой шанс! Ни в коем случае не мешайте, знаете, во сколько обойдется простой демонтаж? Пусть взрывают!

Народ опешил. Тахим тут же принял решение:

— Тогда зачем говорить о терактах?! Такой шум подняли! Строители брак взрывают, а мы народ баламутим! Нехорошо. Танечка, пойдем, надо объявить это по телевизору.

Через пять минут Таня отвечала на вопросы местного журналиста, тоже какого-то родственника. Девушка пояснила, что, да — взрывают, но это самый дешевый способ устранить технический брак. А шум возник из-за недостаточной информированности на стройплощадке, хотя обычно рабочие первыми узнают про такое. Да, все согласовано с надлежащими инстанциями. Нет, этим занималась специализированная структура.

Потом прогремел взрыв, и пошло обсуждение, что и как взрывали, причем строители принялись возмущаться по поводу некачественной работы, мол, части крупные остались. Но пошла техника, и все нормализовалось. Куда делись граждане в масках, Таня не поняла.

Зато вечером на очередном неплановом совещании ей радостно показали запись центрального канала, где Таня мелькнула в новостях. Вопрос взрыва обошли стороной, отметив, что почти разобрались и больше такого не повторится. Но если Танечке понадобится, все решаемо. И тут Тахим довольно сказал, что заключил новый договор, теперь на строительство нефтепровода.

Девушка выпала в осадок. Ее возражения, что она в этом, как и в строительства аэропортов, ни в зуб ногой, просто не услышали. Точнее услышали, но не так! Все моментально вспомнили, оказывается, давно планировали провести реконструкцию местного аэропорта, но все руки не доходили, а тут такая возможность появилась! И деньги в бюджете есть...

Вскоре Тане позвонила мама и поздравила с появлением на всех экрана страны.

— Мам, давай без этого, я и так еле держусь.

— Ничего. Не самый плохой повод, да и смотрелась ты неплохо, мне понравилось. Пойду похвастаюсь девочкам.

У них с Ильей были странные отношения, сообразила Таня по дороге домой. С одной стороны, они друг друга поняли и определились, а с другой, какая-то неопределенность присутствовала, но как разобраться в ситуации — девушка не знала.

Конечно, работа и у него и у нее отнимала львиную долю времени, но не настолько, чтобы не найти друг для друга минутку. В такую минутку, чуть позже вечером, Таня и спросила негромко:

— Ты жалеешь, что решил быть со мной?

— Нет, ты что, Танюш.

Привычные объятия, но девушка продолжила:

— Я вижу, тебя что-то не устраивает, но не могу понять, что именно. Поговорим или пусть само рассосется? — со смешком предложила она.

Возможно, это действительно нормальные отношения, но она мечтала о большем.

— Это просто притирка, хотя... Если не сложно, не мешай о тебе заботиться, хорошо?

— Да, конечно, — пораженно отозвалась Таня.

'Как она может быть против заботы о себе?! Это бред какой-то, честное слово. Поцелуи, ласки, нега. Все хорошо'.

Но фраза запала в душу и, убежав в ванну приводить себя в порядок, Таня позвонила маме, единственному в ее окружении крупнейшему эксперту по мужчинам. Та отозвалась не сразу:

— Что, Танюш?

— Ты очень занята?

— Не так чтобы сильно... Слушаю, чадо.

— Мне нужен твой совет. У нас с Ильей все вроде хорошо, но что-то не так. Конечно, мы притираемся друг к другу, плюс работа навалилась — столько всего, но... Мам, он сказал не мешать обо мне заботиться. Как будто я против!

— Давай без соплей, — прервала мама. — Конкретно. Что он делает?

— Не знаю... Все как всегда: просыпаемся утром, собираемся, едем на работу, ходим на обед, возвращаемся домой — все. Мы два дня вместе, еще ничего не было, вот.

— Повторяю — без соплей. На обед ты его позвала?

— Да, конечно.

— А утром кто завтрак готовил?

— Я. Мне несложно...

— Но обычно он. Значит так! Я тебе говорила, легко не будет? Говорила. Илья твой — человек непростой, и ты это знала, так чему теперь удивляешься? Зачем полезла со своей самостоятельностью?

— Но я не лезла...

— Таня, не вешай мне лапшу на уши, я тебя двадцать пять лет знаю. Самостоятельность — наше все. Или ты берешь себя в руки и ведешь в соответствии с его установками или уже скоро будешь искать другого.

— Но я люблю Илью.

— Значит, лови себя и держи в рамках. Потом привыкнешь, станет проще. И вообще... На работе будешь самостоятельной.

— Мам, не понимаю.

— Давай по порядку: утром проснулась — лежишь в кровати, пока совсем не приспичит.

— Но душ или ...

— Повторяю для особо одаренных — лежишь. Вся инициатива исходит от него. Ясно?

— Да. Но...

— Таня, тут все просто: ты подстраиваешься или уходишь.

— Но я не могу быть вообще как мебель!

— Не волнуйся, он у тебя умный, до такого доводить не станет. Итак, проснулась и лежишь. Потом добрались до кухни, села на стул и ждешь, пока тебя покормят...

— Но...

— Таня, деточка, кто кормил вас завтраками все это время?

— Илья.

— Именно. Приезжаешь на работу, никаких 'заедем в аптеку за платками'. Нужны платки — сказала ему, пусть покупает.

— Но...

— Таня, если не дашь человеку заботиться о тебе в силу возможности, он найдет другую — нуждающуюся в заботе. Все проблемы на работе, связанные с ним или требующие грубой мужской силы: гвозди там забить, стол подвинуть — к нему.

— А если накричали, как быть?

— Такого больше не повторится, но ты все правильно сделала. Надо — подключай родню, пусть всех на место поставят. В основную работу не тащи, а все, что вспомогательное, пусть решает: узнать — к нему, отвезти — к нему, найти — к нему. Поняла?

— Да.

— Молодец. Дальше: на обед никого и никуда не зовешь...

— Но он голоден.

— Он что — грудной ребенок, зависящий от тебя полностью? Нет. Значит, с голода не помрет и тебе не даст, заботится будет. Вечером ждешь, пока придет, или сама приходишь с вещами и садишься в уголочке, типа очень домой хочется. Никакой самостоятельности вроде 'доеду сама'!

— А...

— Таня, ты как маленькая!

— Откуда ты все это знаешь?

— Поговорила с Лали и Артуром, не сбивай. Домой пришла — одела платьице, взяла альбомчик. Рисуй, пусть человеку будет приятно, а он займется вашим пропитанием. И уборкой и вообще бытом.

— Он будет против!

— Это он тебе сказал или ты сама за него решила? Может, он успокаивается под мытье полов. В общем, Таня, инициатива только с намеком на койку, остальное все его. Сможешь принять, будет твой до гроба жизни, не сможешь, значит, не повезло...

— Но он не такой. Он...

— Заботливый, но ты лезешь со своей инициативой.

— А если правда что-то надо?

— Таня, будут стрелять — не мешай побеждать врагов, не надо кидаться с ножом, это раз. Будет нужна помощь, сам попросит, это два, но постарается справиться сам.

— Но ему тяжело будет.

— Ему приятно будет, дура!

— Я не дура!

— Но хорошо притворяешься. Тань, хочешь продолжить тянуть на себе все, учти, для этого нужен другой мужчина. Если планируешь быть с Ильей, придется умерить феминистические замашки. Рядом с таким мужчиной самостоятельность не нужна, он решает все.

— Но мое мнение?!

— Не поверишь, твое мнение он будет учитывать, но не спрашивать каждый раз. Он заботится и оберегает, таким способом выражая свою привязанность, так что придется переламывать себя. Кстати, посмотри на его мать.

— Зачем?

— Это эталон поведения женщины в семье. И она не домохозяйка, если не ошибаюсь?

— Нет, она зам кого-то там на железной дороге.

— Важная шишка?

— Да, все недоразумения на железке решают через нее. Начальник местного филиала, что-то в таком стиле.

— Вот видишь! А ты умничаешь. Поговори с ней и узнай, как она относится к такой заботе.

— Да она вообще редко что-то говорит! — возмутилась Таня.

— Она вообще молчит?