Канон. Сломать или поддаться. Часть 2

— Привет, хитрюга.— Потрепал я лиса по загривку и взял из пасти газету. — Что ты мне принес тут? На, держи. — Быстро расстегнув боковой карман, я извлек пакетик с полосками ветчины и выделил парочку Стинги. Привычкой уже стало таскать с собой кусочек чего-нибудь вкусненького для лиса.

— Так, это середина... Где же первая полоса, а? Кто тебе её заворачивал? Хотя ты скорее всего спер газету... — Договорить я не смог, потому что мои глаза стали расширяться от осознания проблем, которые на меня скоро свалятся. Эти проблемы смотрели на меня с первой полосы газеты. И не просто смотрели, они еще дико ржали и тыкали в меня пальцем. — Мля-я-я-ять!!!

* * *

Северус еще несколько мгновений смотрел на закрывшуюся за Гарри дверь. В его голове царил сумбур. С одной стороны он привязался к мальчику, тем более Гарри ни разу не был похож на своего отца по характеру. А с другой — чувство гордости и неудовлетворенного любопытства просто требовали догнать мальчишку и вытрясти из него всю информацию.

"Вы ведь любили... её"

Северус тяжело вздохнул и опустился на стул. Он прикрыл глаза, устало помассировал виски и откинулся на спинку. Какое-то время мужчина сидел без движений, переводя взгляд по книжным полкам от одного фолианта к другому, а затем коротко взмахнул рукой. Невзрачная, потертая книжка выскочила из строя своих товарок и плавно полетела к столу.

Северус аккуратно поймал её и раскрыл как раз на том месте, где красовалась надпись "Собственность Принца-полукровки". На развороте книги лежала старая магловская фотография девушки с ярко-зелеными глазами. Пальцы мужчины с нежностью взяли её и погладили глянцевую поверхность, словно протирая от несуществующей пыли.

Последовал очередной глубокий вздох и фотография легла чуть в стороне на стол, играя в неярком пламени свечи надписью "Лили Эванс, май 1973".

— Возможно снова пришло твое время. — Тихо произнес мужчина и посмотрел на книгу. Старая, с кучей потертостей и помарок от чернил, но дорогая сердцу и бесценная для души. Когда-то её держали руки двух самых любимых Северусом женщин — Эйлин Принц и Лили Эванс. — Надеюсь я поступаю верно...

* * *

(Чуть ранее)

— Черт возьми... — Буркнул аврор в запыленной мантии, переступая битый кирпич и куски разломанных стен. Его палочка иногда озарялась вспышками магии и то один, то другой неподъемный обломок откатывался в сторону. Под очередным таким препятствием аврор увидел припорошенное пылью и кирпичной крошкой тело человека. Он замер, нашептывая серию очищающих заклинаний, и принялся изучать находку.

— Что там, Кастод? — Крикнул где-то за спиной такой же, судя по виду и состоянию одежды, аврор.

— Еще один! — Ответил ему Кастод.

Мгновенно рядом раздался шелест и на расчищенной площадке оказались два волшебника. Один из них был в такой же запыленной мантии авроров и с изможденным лицом давно невысыпавшегося человека. Второй же в отличие от них был чист, опрятен и его лицо не отражало ни грамма усталости от тяжелой работы.

— Это кто? — Сухо спросил "чистый".

— Это мистер Кастод Саурдоу, министр, один из наших авроров...

— Я спрашиваю про убитого. — Оборвал говорившего Фадж.

— Долохов. Это Антонин Долохов. — Мрачно обронил Кастод. — Один из заключенных.

— Я знаю, кто такой Долохов... Держите этих тварей на поводке. — Недовольно произнес Фадж, посмотрев в сторону дементоров. — И вытаскивайте всех из постелей, пусть найдут сбежавших. У вас есть полный список?

— Да, министр. Сбежавших всего двое — Беллатриса Лестрейндж и Август Руквуд. Остальные либо погибли при попытке задержания, либо были схвачены и помещены в другие камеры.

— Лестрейндж и Руквуд. Да уж.

— Мне тоже не хотелось бы слышать эти фамилии, министр. Я вообще предпочел бы не слышать никаких... — Голоса отдалялись вместе с их обладателями, планирующими над обломками в сторону целого коридора в стене башни. Кастод Саурдоу смерил взглядом фигуры министра и своего начальника, а затем сделал короткий жест палочкой, отправляя найденное тело Долохова в полет к остальным телам, что лежали недалеко от начала обломков.

Проследив за тем, чтобы тело легло именно туда, куда надо, Кастод поднял голову и взглянул на хмурое ночное небо.

— Ни одной звездочки. — Тихо произнес он.

Кастод оказался чертовски прав. На небе не светили звезды. Мрак облаков скрыл от них печальную землю. И ту самую кучу обломков, на месте которой еще недавно находился десяток камер Азкабана.

* * *

(в настоящем)

В безлюном круглом кабинете, в одной из башен Хогвартса сидел на жердочке феникс по имени Фоукс и смотрел в окно. Он мог сидеть так часами, если не днями. Неподвижно, словно статуя, или в его случае — чучело. Только глаза птицы, которыми она изредка моргала, позволили бы догадаться стороннему наблюдателю, что та жива.

— Вот та-ак... — Тихо разнеслось по кабинету, отчего феникс неожиданно вспорхнул с насеста и издал недовольно-неразборчивый клекот.

— Что-то снова пошло не так, но мы это поправим... — Голос не изменил интонаций, словно не заметил недовольства птицы.

Фоукс через пару секунд успокоился, приземлился обратно на свое место, недовольно покосившись на неожиданный источник звука, а затем словно человек глубоко и устало вздохнул, отворачиваясь обратно к окну.

— Вот только не надо так вздыхать. Никто не просил тащить меня сюда. — Появились в голосе ворчливые нотки. Судя по всему, этот разговор происходил не раз. — Эх, мне бы мой "Гермес"... Этими салфетками ничего толком не поправишь!

С Хедвиг приключилось нежданное происшествие на каникулах, поэтому теперь у меня есть лис. Но об этом чуть позже.

Знаю, что он ежедневный. У меня будет еженедельным.

Орден Феникса, кто ж еще может быть подгорелыми.

Хрена с два даже магу, если нет "ключа" доверия.

Для превращения в анимага нужна сосалка, чтобы сосать её как мишка лапу.

Для тех кто не в курсе, diagon — косой, а если сказать dia и вместо "а" смазать звук на "э" то выйдет слово "умри" или "мертвый". То есть вместо косой выходит мертвая (или тёмная, загробная) аллея, ну или если совсем не придираться то Сумеречная. Достаточно размытое понятие, чтобы заклинание само решило куда доставить объект.

Кури матчасть. Мне тяги хватило, чтоб ерунду написать.

Объявляется конкурс на лучшую лабуду для дрыхнущего консьержа!!! Главное условие — чтоб в рифму! Победителю приз — "спасибо" и его имя в сноске, как автора лабуды.

То есть мне слишком далеко до такого уровня, при котором приходит понимание истинных мотивов, воспитывается стойкость, твердость духа, честность и такое благородство.

Самый грозный страж Азкабана — Custod Sourdou.

А вот тут я могу ошибаться, возможно там был Olivetti.